Город в лунном свете. Часть 4

Часть 4. ЛУННЫЙ МИР ПРОДОЛЖАЕТ УДИВЛЯТЬ

1

    Доктор Веремеев ходил из угла в угол в комнате на даче Арсения. Дача была пуста, Дмитрий сумел уговорить родственников Арсения оставить им ключи под предлогом поисков пропавшего друга. Еще ему удалось уговорить мать и сестру Арсения не подавать пока в розыск, мотивировав это тем, что Арсений просто занимается неотложными исследованиями, о которых никому пока не рассказывал. Шито все это было, конечно, белыми нитками, но родственники Арсения сделали вид, что их устраивает подобное объяснение.
   Собственно, с того момента, как пропал Арсений прошло уже три дня, и два дня прошло с тех пор, когда за барьером, разделяющим два мира, оказались профессор Никольский и Федор Шумилин. Происшествие это сильно выбило из колеи доктора Веремеева, да и сам Дмитрий чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Кроме двух участников происшествия на крыше водокачки, в тайну исчезновения трех исследователей в неизвестной аномалии был посвящен всего один человек. Это был ассистент профессора, его же бывший аспирант Михаил Козорезов. Молодой человек отличался живым умом, и при этом был совсем не из болтливых. Рассказ о странной аномалии, проявляющейся в определенные моменты времени под лунным диском, явно вызвал в нем немалый интерес. И что самое главное, он не высказал ни одного значительного скептического замечания. Что говорило о том, что он воспринимает это происшествие всерьез, а значит, на него можно было вполне положиться.

   Михаилу рассказали обо всем случившемся почти сразу после происшествия на наблюдательной площадке на водонапорной башне, приведшего к таким неожиданным последствиям.  И Михаил успел даже принять участие в первом и последнем пока наблюдении, которое провели в качестве рекогносцировки для спасения профессора Никольского и Федора. Вновь забрались на крышу водокачки, снова поставили два телескопа, благо оба они сохранились после последнего происшествия.

   В положенное время аномалия появилась как обычно, начиная постепенно приближаться к наблюдателям. Но, увы, на сей раз, все ограничилось лишь появлением небольшого числа мерцающих огоньков. Да и изображение города в светящейся аномалии достигло лишь размеров, позволяющих начать различать окна и двери в домах. Ни фонарей изящной необычной формы, ни, тем более, людей, разглядеть на этот раз не удалось. Аномалия оказалась короче и по своему периоду появления. Уже в три часа ночи она начала снова удаляться, как бы растворяясь в светлеющем небосклоне. А в половине четвертого от неё остались лишь слабо видимые радужные облака чуть ниже лунного диска.

    Доктор Веремеев после этого совсем пал духом и хотел было даже пойти… сдаваться с поличным местным властям.  С большим трудом Дмитрию удалось уговорить его, мотивируя это тем, что доктору, скорее всего, просто не поверят. Михаил Козорезов в этом вопросе безоговорочно поддержал Дмитрия, считая, что нет смысла пороть горячку и у них еще есть шанс как-то добраться или хотя бы связаться с профессором и Федором, а быть может, и Арсением тоже.
После всех этих уговоров Веремеев несколько успокоился, а Дмитрий посвятил Михаила во все подробности тех наблюдений, которые успел сделать Арсений. После чего Михаил посчитал, что вплоть до последующей фазы лунного цикла проводить какие-либо изыскания на крыше водонапорной башни просто бессмысленно. А вот хорошенько подготовиться к следующей возможности попасть в аномалию, нужно было обязательно. Чем они сейчас, собственно, и занимались.

     Михаил, будучи человеком технического, даже точнее - инженерного склада ума, сразу же начал искать возможности более раннего обнаружения аномалии. Ведь это дало бы возможность детально подготовиться к предстоящему появлению барьера между двумя мирами. При этом ассистент Никольского старательно изучил все возможные источники, которые говорили о чем-то подобном. К сожалению, кроме тех сведений, что уже успел разыскать Арсений, почти ничего найти не удалось. Но Михаил нисколько не отчаивался, продолжая работать. Совместно с Дмитрием, сумевшим, пусть на короткое время побывать в городе внутри аномалии, он начал конструировать нечто вроде якоря, который, по его мнению, мог бы помочь как-то «зацепиться» в необычном мире.
     Якорь этот представлял собой довольно внушительный соленоид, на который Михаил предполагал подать электромагнитное излучение, противофазное тому, что возникает при свечении на крыше башни. Ведь и мерцающие огоньки, и похожая на северное сияние вуаль, по его мнению, имели электромагнитную природу.
   Правда все их приготовления не вызывали большого энтузиазма у доктора Веремеева, который не смотря на свою немалую научную подготовку, считал все произошедшее каким-то наваждением.
Но в данном случае Михаил и Дмитрий уже не слишком оглядывались на его суждения.

- Как думаешь, быстро нам удастся, образно говоря - «заякорить» аномалию, чтобы можно было провести поиск в появившемся параллельном мире? – поинтересовался Дмитрий у Михаила, возившегося с какими-то приборами, привезенными из Политеха.

- Думаю, что с первого раза вообще ничего не получится, - задумчиво покачал головой Михаил, - мне ведь для начала нужно записать параметры излучения, сопровождающего аномалию, и лишь потом появится возможность каким-то образом воспроизвести его.

- Понятно, - тяжело вздохнув, ответил Дмитрий, - значит, по всем прикидкам, попыток у нас останется, так что бы имелся какой-то запас, не больше двух.

- Ну, если все расчеты Вашего друга верны, то это так, - согласился Михаил, на секунду отрываясь от своей аппаратуры, - два дня у нас есть на разведку и запись сигналов, затем две попытки в три часа ночи, и один день в запасе, если эти попытки не увенчаются успехом.

- Да, самый последний день, когда будет видна аномалия, уже не даст возможности попасть в неё, - с грустью проговорил Дмитрий, - и ребята могут остаться там на следующие пятьдесят лет.

- Да уж, не хотелось бы, ибо в этом случае профессор Никольский остается там навсегда, - снова покачал головой Михаил.

-Эх, ребята, где же вы там? – Дмитрий бросил печальный взгляд в небо, туда, где ближе к вечеру уже появился бледный, почти прозрачный диск Луны.

***

    Оказавшись внезапно посреди совершенно незнакомой ему местности, да еще и потеряв профессора, Федор не потерял при этом присутствия духа. Он еще раз внимательно осмотрелся, чтобы более-менее представлять - куда он попал.
    Молодой человек стоял на проселочной грунтовой дороге, покрытой довольно толстым слоем песка и пыли. Было видно, что по этой дороге уже много месяцев, а быть может и лет, никто не ездил и не ходил. Если смотреть с того места, где сейчас находился Федор, с двух сторон было видно только бескрайнее поле, уходящее вдаль в бесконечность. При взгляде в том направлении не было видно ни единого предмета, ни одного деревца или кустика, ни одного строения. На светящемся ровным светом небосклоне все также не было видно ни единой звездочки, ни солнца или какого-либо светила, которое заменяло бы его здесь. Засыхающая степь, среди которой стелилась дорога, была покрыта желтоватой, больше похожей на сухую солому, травой. Стоял мертвый штиль, не нарушаемый ни единым, даже самым слабым дуновением ветерка.

    При взгляде в другом направлении, в одну из сторон, куда убегала дорога, где-то на самой границе видимости различалось нечто похожее на силуэт большого города. По крайней мере, создавалось впечатление, что темные фигуры, видневшиеся на самом горизонте, имеют отношение к некоему городу. С четвертой стороны, также, на самой границе видимости, различалась какая-то невысокая, но довольно массивная масса, темневшая на фоне более светлого небосвода. Возможно, это было нечто вроде небольшой горной гряды, хотя однозначно утверждать подобное, молодой человек не стал бы.
Немного подумав, Федор решил отправиться в ту сторону, где был виден город или, по крайней мере, казалось, что там находится город. Поскольку при движении по дороге сразу же начинали подниматься целые облака мелкой и очень летучей пыли, Федор решил идти по обочине. Некоторое время он двигался довольно бодрым шагом в выбранном направлении. Пройдя, по своим прикидкам, около километра, молодой человек остановился, поскольку у него все сильнее возникало ощущение, что на самом деле он топчется на месте. То есть он шел по дороге, и четко держал направление, но при этом совершенно не ощущал своего движения. Быть может, это было следствием полного отсутствия какого-либо изменения местности, а может, это был очередной оптический обман.
    Что бы проверить себя, несмотря на уже немалую усталость, Федор изрядно прибавил шаг и примерно с полчаса двигался в том же направлении. Затем снова остановился, поскольку опять возникало ощущение, что он никуда не идет. Вокруг по-прежнему была все та же засыхающая степь, покрытая пожухшей травой. То, что Федор принимал за город, ни приблизилось ни на йоту.

- Быть может, я просто нахожусь очень далеко от этого города, - пробормотал молодой человек себе под нос, внимательно оглядываясь по сторонам, - поэтому мне и кажется, что я топчусь на месте.

   Но это было слабым утешением, тем более что после довольно интенсивной ходьбы Федор ощутил немалую жажду, а признаков наличия воды не наблюдалось ни в каком виде. Покачав головой, Федор все же решил продолжить свой путь, поскольку город был наиболее предпочтительной целью. Ибо там были люди, там была вода, и там, вероятнее всего, были и профессор с Арсением.
    На этот раз Федор двигался энергичным шагом почти целый час и теперь, снова остановившись чтобы передохнуть, уже нисколько не сомневался, что фактически топчется на месте. И это было не каким-то его субъективным ощущением, это было очередной аномалией того необычного мира, где он оказался. Аномалией, в которой происходило какое-то масштабирование в пространстве, а может и во времени, заставляющее объект, находящийся на дороге, оставаться практически на месте при довольно долгом движении.
После того, как ему в голову пришла подобная мысль, Федор решил попробовать двигаться в другую сторону. В конце концов, если нет возможности достичь города прямо по дороге, быть может, аномальные свойства пространства не столь сильно проявляются в степи. Федор решительно свернул с дороги и двинулся в ту сторону, где на горизонте была видна невысокая гряда холмов. При этом он двигался строго перпендикулярно тому направлению, в котором бежала дорога. И, к своему удивлению, заметил довольно скоро, что вполне реально удаляется от покрытой белесой пылью дороги. Причем его удаление было совершенно пропорционально пути, ощущаемому по его внутреннему восприятию. Это вселило в молодого человека некоторую надежду и, невзирая на усталость и все усиливающуюся жажду, он двинулся дальше.

     Несмотря на то, что было не очень жарко, Федор все сильнее чувствовал духоту, видимо сказывался недостаток влаги и общая усталость, но упорно шел вперед. Примерно через час пути он заметил, что темные холмы на горизонте как будто приблизились и стали казаться выше. Это прибавило ему уверенности, поскольку говорило о том, что в данном случае он не топчется на месте, а хотя бы как-то перемещается в пространстве. Спустя некоторое время Федор начал замечать и некоторые изменения на местности. Трава здесь была уже не столь жухлая, да и цвет её был поярче, а кое-где попадались даже невысокие кустики, правда, тоже наполовину высохшие.

    Когда его путь от дороги длился уже больше двух часов, он заметил это по часам, Федор совершенно неожиданно для себя пересек еще одну дорогу. Дорога сия, насколько можно было понять, шла в том же направлении, что и предыдущая местная трасса. Здесь точно так же, с левой стороны на горизонте виднелись очертания города, хотя на этой дороге, они, пожалуй, казались даже еще дальше. С правой стороны – эта дорога также уходила куда-то за горизонт. Присмотревшись, Федор заметил, что эта дорога отличается от той, на которой он был до этого. Она была не столь пыльной, и здесь, кое-где на обочине виднелись следы. Правда, следы эти были очень старыми, немало стершимися и припорошенными песком, но все же здесь была хотя какая-то видимость жизни, какого-то движения. Да и холмы, в сторону которых двигался Федор, стали заметно ближе. И более того, на фоне этих холмов, где-то вдали Федор рассмотрел пару светлых точек, которые могли быть, конечно, и некими природными объектами, но могли быть и творением рук человеческих.
    Он решительно пересек дорогу и двинулся дальше. Здесь идти стало труднее – трава стала выше и гуще, да и невысокие кустики попадались все чаще. Однако это же внушало надежду на то, что где-то рядом может оказаться источник воды. А жажда, чуть отступившая возле дороги, сейчас навалилась на молодого человека с новой силой.
Федор начал постепенно задыхаться и сбавлять темп. На несколько минут он даже остановился, чтобы перевести дыхание и чуть-чуть отдохнуть, но затем снова упрямо двинулся в направлении холмов.

     Возвышенность теперь казалась намного выше, более того, можно было разглядеть, что фактически это две гряды. Одна из них, та, что была ближе была чуть ниже, вторая гряда, позади первой, довольно прилично возвышалась над ней. И светлые пятнышки, замеченные Федором еще на дороге, увеличились в размерах, и теперь можно было однозначно сказать, что это нечто похожее на домики. Причем домиков этих было даже не два и не три, а значительно больше, видимо, Федор приближался к какому-то небольшому поселку. Совершенно инстинктивно он прибавил шаг, вероятно это сказывалась близость жилья.

   Домики становились все ближе, а холмы поднимались все выше, начиная заслонять собой горизонт и уходя в обе стороны на большое расстояние. Через несколько минут Федор пересек небольшую канаву, явно вырытую искусственно. Канава уходила в обе стороны, но была давно заброшенной, заросшей травой, но, к сожалению, травой совершенно сухой. А это говорило о том, что воды в канаве не было уже давно.
    Строения, видимые теперь совершенно отчетливо и сложенные, судя по всему, из какого-то камня, были невысокими и одноэтажными, с небольшими окошками. Но подойдя чуть ближе, Федор ощутил немалое разочарование – поселение явно было давно заброшено. Окна в строениях зияли пустыми глазницами, той же пустотой чернели дверные проемы. Домики были огорожены некогда чем-то вроде плетня, который сейчас совсем покосился. Здесь же виднелись стволы деревьев, когда-то быть может, плодовых, но сейчас они напоминали высохшие скелеты неведомых животных.
От отчаяния Федор уселся на какой-то торчащий из земли камень и начал раскачиваться из стороны в сторону.

    Внезапно ему показалось, что он слышит какой-то странный звук. Поначалу молодой человек принял его за галлюцинацию. На этих равнинах, в полной тишине, прерываемой только его собственными шагами, любой сторонний звук казался призрачным.
Но вот звук повторился еще раз. Это был звук, напоминающий окрик, словно один человек окликал второго. И звук этот шел откуда-то со стороны все тех же холмов. Федор поднялся во весь рост, а затем даже встал на тот камень, где сидел. И в той стороне, где лежали холмы, разглядел на некотором удалении еще одно строение, судя по всему, примерно такое же, как те, что стояли неподалеку.

     Федор соскочил с камня и почти бегом бросился в сторону одинокого строения. Сил у него было уже мало, и держался он уже только на волевом усилии, да еще его подгоняла не отступающая жажда.
Минут через пять он приблизился к одиноко стоящему строению настолько, что мог рассмотреть возле него несколько низеньких сараев или чего-то похожего. Затем он разглядел возле этих сараев какое-то движение, что убедило его в том, что там возможно были люди. И именно отсюда доносился тот самый окрик, который он услышал.
Внезапно Федор налетел на небольшое ограждение, которое, похоже, опоясывало отдельно стоящее здание по периметру. Чуть не навернувшись на землю, Федор быстро перелез через невысокий заборчик, после чего начал карабкаться на небольшое возвышение.
      Оказавшись наверху, он окончательно удостоверился в наличии здесь людей, ибо увидел сразу трех человек, стоявших возле одного из сарайчиков. Федор даже хотел окликнуть их, но у него уже не хватало сил, поэтому он просто сбежал с невысокого холмика, откуда вел наблюдение. Он успел добежать до крайнего строения, когда что-то или кто-то сбил его с ног.
Кувыркнувшись по земле, Федор, тем не менее, успел сгруппироваться и вскочить на ноги, прежде чем его настиг еще один удар. Он снова успел увернуться и отскочить в сторону. Но тут из-за второго сарая выскочил еще один человек, одетый в какую-то меховую накидку и холщовые штаны. Человек размахнулся и попытался ударить Федора весьма оригинальным оружием, похожим на короткую булаву, с рукоятью удлиняющейся с помощью цепи. С трудом избежав удара, Федор вновь ушел в сторону, при этом ухитрившись избежать нового столкновения с тем, кто сбил его с ног в первый момент.

- Ну и теплый прием у вас тут, - пробормотал он, с трудом отскакивая назад, в сторону одиноко стоявшего здания.

     Нападавшие, однако, явно не были настроены на разговоры, а решительно двинулись на него снова. При этом Федор заметил краем глаза, что к ним вот-вот присоединиться третий, бегущий откуда-то сзади.
Тот, что ударил первым, вновь бросился в атаку, но Федор теперь был начеку и, подпустив его ближе, просто быстро шагнул в сторону и, дернув противника за руку, швырнул в сторону небольшой канавы. В которую тот благополучно и влетел, пару раз перекувырнувшись через голову.
      Однако теперь перед Федором было сразу два противника, настроенных, судя по внешнему виду, весьма серьезно.
Впрочем, он сумел увернуться от булавы на цепи и от странного короткого палаша, напоминающего саблю здешних городских «жандармов», которым оказался вооружен третий нападавший. Затем он сумел сбить с ног противника, вращавшего булаву, но тут же оказался лицом к лицу с первым оппонентом, успевшим вылезти из канавы.

- Да что ж вы черти так нелюбезно встречаете гостей?! – уже в отчаянии почти прокричал Федор.

     На него наседали сразу два противника, когда откуда-то сзади вдруг раздался строгий окрик. И почти сразу же, все трое нападавших опустили оружие и отступили в сторону.
Федор обернулся – позади, медленным шагом приближался человек среднего возраста, чья одежда живо напомнила Федору старые фильмы о Гражданской войне. На человеке были натуральная папаха и бурка, из-под которой виднелся совершенно несуразный в этом случае серый пиджак. Человек внимательно посмотрел на Федора, который от усталости уже не мог стоять на ногах и просто сел на землю.
Неизвестный подошел ближе и, внимательно посмотрев на молодого человека, спросил совершенно неожиданно на чистом русском языке:

- Вы землянин? Русский? Давно попали сюда?

- Вы говорите по-русски? – ошеломленно глядя на незнакомца, спросил Федор, с трудом поднимаясь на ноги. – Я тоже из России, попал сюда совсем недавно.

- Ну, можно сказать, что я из России, хотя моя родина называлась Советским Союзом, - склонив голову, усмехнулся человек в папахе, - и я здесь, к величайшему сожалению, уже больше двадцати лет. И тут вдруг такая неожиданность, за все это время в первый раз встречаю соотечественника.

- Больше двадцати лет? – переспросил Федор, прикидывая, какой период это может быть в земном летоисчислении.

- Да, по земным меркам, это, наверное, больше пятидесяти лет, - грустно проговорил человек, коротко вздохнув.

- Выходит, Вы – тот самый астроном любитель, который пропал во время наблюдения за Луной?! – буквально выдохнул Федор, не веря собственным глазам.

- Вот даже как? – теперь пришла пора удивляться неизвестному. – Кто-то еще помнит о моем исчезновении? Как Вас зовут молодой человек?

- Федор Шумилин, - Федор протянул свою руку.

- Очень рад, Алексей Мартынов, - протянул человек руку в ответ, - как же Вас занесло сюда?

- Расскажу все обязательно, одна просьба, не найдется немного воды, - Федор понял, что если сейчас не напьется, то просто потеряет сознание.

- Ну что же, добро пожаловать в мир лунного света, - слегка улыбнувшись, произнес Алексей Мартынов и протянул Федору флягу с водой.

2

     Профессор Никольский лежал на сеновале в сарае и размышлял о перипетиях судьбы, забросивших его в столь странное место. Сразу после того, как вокруг них с Федором во время бегства от местных бандитов начало вновь, как на крыше водонапорной башни, мерцать что-то похожее на северное сияние, профессор подумал, что сейчас они попадут домой. Но увы, он ошибся не только в этом своем предположении, но и еще и в том, что он окажется дома вместе со своим спутником – Федором Шумилиным.
      Когда мерцание вокруг начало постепенно рассеиваться, профессор с удивлением обнаружил себя стоящим на какой-то лужайке, покрытой высокой желтоватой травой и окруженной невысоким кустарником. Причем стоял он в одиночестве, вероятно, Федор не переместился вслед за ним или переместился куда-то в другое место. За кустарником, окаймляющим лужайку, с двух сторон были видны невысокие постройки сразу же навевающие мысли о какой-то ферме или хуторе. С третьей стороны лужайки, за линией кустов виднелась довольно высокая изгородь, позади которой можно было рассмотреть еще одну групп похожих строений.
С четвертой же стороны, профессор, обернувшись, увидел такую же изгородь, но значительно ниже, за которой виднелось бескрайнее поле светло-соломенного цвета. Вокруг не было видно ни души, но пространство не было погружено в тишину, воздух был наполнен звуками. Где-то за высокой изгородью был слышен какой-то стук, иногда прерываемый негромким позвякиванием металла. Оттуда же доносились негромкие голоса нескольких человек.

     Профессору немного подумал, еще раз посмотрел на бескрайнее поле, покрытое высохшей травой, и решительно двинулся к тому углу лужайки, где виднелась щель в живой изгороди.
Пройдя через узкий проход между кустами и изгородью, профессор оказался на окраине довольно просторного сельского двора, в котором увидел трех немолодых мужчин и двух столь же немолодых женщин. При его появлении они прервали степенную беседу, которую вели, занимаясь домашним хозяйством и с любопытством посмотрели на него.
Профессор немного помялся, не зная, как начать разговор, но затем сделал несколько шагов вперед, обернулся в сторону бескрайнего поля и сказал по-немецки:

- Простите, пожалуйста, любезнейшие граждане, я случайно оказался на вашей лужайке, не подскажите – как мне пройти в город?

      Все пятеро с некоторым удивлением оглянулись, затем самый старший из них, по крайней мере по внешнему виду, встал, приблизился к профессору и произнес довольно длинную фразу, сопроводив её широким жестом руки.
Профессор понял это так, что гостеприимные местные сельчане приглашают его к себе. Впоследствии он понял, что эти вполне дружелюбные люди просто приняли его за изгнанника, заблудившегося в бескрайних полях. Сами они никогда в эти поля не ходили, считая их очень плохим местом.
Профессор хотел было возразить вначале, но затем подумал о том, что попасть в город отсюда, может, не так и просто, а он немало устал, да и действительно запутался. Ему был очень нужен отдых, да к тому же, его немало мучила жажда.

     К слову сказать, ему даже не пришлось объяснять свое состояние этим добрым людям, почти сразу протянувшим ему чашку с водой, а затем знаками пригласили за небольшой столик, стоящий в углу двора, возле крыльца. Как только он напился и последовал к этому столику, буквально через пару минут перед ним оказалась тарелка, наполненная чем-то, напоминающем кашу, и еще одна чашка, судя по всему – с молоком.
В тарелке, действительно оказалась каша, причем каша ячменная, вкус которой профессор успел изрядно подзабыть. Но здесь к ней были добавлены отварные овощи, придававшие кушанью весьма необычный вкус. А вот напиток, показавшийся профессору молоком, оказался чем-то похожим на сливки, но опять-таки, с добавлением какого-то растительного компонента.
Впрочем, и то, и другое, было весьма вкусным, хотя быть может, профессор просто изрядно проголодался.
 
     Насытившись, как следует, Никольский снова приложил руки к груди и произнес несколько слов благодарности, сначала на немецком, а потом и на русском языке. Но, к сожалению, только еще раз убедился в том, что оба этих языка незнакомы приютившим его добрым людям.
Затем самый старший из присутствующих, так же знаками пригласил профессора в дом. Тот в немалой степени чувствовал себя неловко, мало того, что пришел совершенно незваным гостем, да еще и слопал немалую порцию еды, а теперь, быть может, отнимет место для ночлега у этих прекрасных людей.
Он также знаками показал, что предпочел бы отдохнуть, например – в сарае.
Это его предложение было воспринято с немалым удивлением, но хозяева не стали возражать и показали профессору на небольшую пристройку к дому. В сей пристройке обнаружилось вполне комфортабельное ложе, сделанное из дерева и наполненное вместо обычного матраса, сеном. А поверх сена было наброшено два шерстяных одеяла, на одном из них можно было спать, а вторым – укрываться.

     И теперь профессор, заняв это ложе, лежал и размышлял, как же ему поступить далее.
Конечно, можно было бы воспользоваться гостеприимством этих добрых людей и далее, но профессору было совестно заниматься фактически иждивенчеством. Он решил для себя передохнуть несколько часов, а затем, все же попробовать выяснить у хозяев этой небольшой фермы – как добраться до города.
С такими мыслями он и задремал. Проснулся профессор, как он заметил по часам, почти через четыре часа. Причем за это время кто-то из хозяев, явно заходил к нему и накрыл одеялом, которое профессор поначалу не стал использовать.
Профессор поднялся, аккуратно сложил одеяло на краю импровизированной кровати, а затем вышел во двор.

Во дворе сейчас находилось только два человека, которые сидели за тем же столиком, за которым профессор трапезничал. Одним из них был тем гостеприимным хозяином, который пригласил Никольского к себе, а вот второй до этого момента во дворе отсутствовал, видимо пришел позже.
Оба они обернулись в сторону профессора, который чуть поклонился и произнес слова благодарности, уже по привычке – на немецком языке.
Оба сидевших кивнули ему головой, а затем хозяин фермы или поместья посмотрел на своего спутника.
Тот немного подумал, а затем очень медленно, тщательно подбирая слова, произнес на ломаном немецком языке:

- Мы рады приветствовать досточтимого странника в нашей общине, и готовы уверить его в том, что он найдет здесь самый радушный прием и защиту. Хозяина того жилища, что предоставил тебе кров зовут Расмусом, а мое имя – Олафсон. Как мы можем называть нашего гостя?

- Э-э, можете называть меня Антон, - чуть помешкав, ответил профессор, по привычке собираясь назваться полным именем, но тут же спохватился, подумав, что здесь это, может быть не принято.

- Рады приветствовать тебя, Антон, на нашей земле, - торжественно произнес Олафсон, который взял на себя роль переводчика, - что привело тебя сюда, от чего ты скрываешься или, быть можешь – ищешь чего-то?

- Да, честно говоря, попал-то я сюда, в общем-то совершенно случайно, - немного смущенно и несколько неуверенно проговорил профессор, - был с товарищем на окраине города, мы хотели уйти от местных бандитов и вдруг как-то сам собой оказался здесь после того, как появилось красивое сияние вокруг нас.

- Значит, вы с товарищем твоим стали жертвами апашей из Города? – с явным акцентом на слове «город», спросил Олафсон, переглянувшись с Расмусом. – И попали случайно в точку перехода?

- Ну, да, так оно и случилось, - не совсем понимая некоторых слов своих собеседников, подтвердил профессор, - только куда делся мой спутник – ума не приложу, вы не видели где-то рядом высокого молодого человека, в одежде, чем-то похожей на мою?

- Нет, уважаемый Антон, - медленно покачал головой Олафсон, - после твоего появления – поблизости от общины не появлялись чужаки. Однако ответь – что же произошло между тобой и городскими апашами?

- Да, собственно, ничего не успело произойти, - с некоторым недоумением на лице пожал плечами профессор, - мы просто пытались выяснить – где мы находимся.

- Вот как? – удивился Олафсон, переглянувшийся с хозяином усадьбы. – Стало быть, вы не являетесь городскими жителями?

- Нет, мы попали в город меньше суток назад, - немного помявшись, признался профессор, - причем попали очень странным способом, примерно так же, как в этой точке перехода, как вы её назвали. Вот только попали сюда мы совсем из другого мира.

    Хозяин дома и его товарищ переглянулись и снова вопросительно посмотрели на профессора.
Тот немного поколебался, а затем все же решился и рассказал, хотя и в очень сжатом виде, историю своего появления здесь. Рассказывать ему пришлось на немецком языке, который он, конечно, изучал и в школе, и в институте, но все же не знал настолько хорошо, чтобы свободно общаться. Ситуация осложнялась тем, что и Олафсон, выступающий в роли переводчика, судя по всему, не знал этого языка в совершенстве.
Хотя и его имя, и имя хозяина – Расмус, навевали мысли о земной Скандинавии.
    Но все же попытаться объясниться стоило, хотя бы из вежливости, да и возможность получения какой-то информации, пусть и мизерная, но существовала.
Рассказ профессора занял около десяти минут, при этом он трижды умолкал, давая возможность Олафсону перевести сказанное для его товарища. Еще дважды Олафсон сам переспрашивал, уточняя некоторые моменты.
В конце концов, рассказ был закончен, после чего наступила тишина. Профессор не решался нарушать наступившее молчание, хозяева же, видимо, осмысливали информацию.
Наконец, хозяин перебросился несколькими словами с Олафсоном, и последний сказал, старательно подбирая слова:

- У нас ходили слухи, легенды, что в наш мир, время от времени попадают люди из других миров. Некоторые легенды говорят даже о том, что когда-то и наши предки попали в этот мир из некоего другого мира. Это было очень давно, тогда, когда прадед моего прадеда был еще маленьким мальчиком. Легенда говорит о том, что несколько семей, в том числе и семья моего предка, хотели основать в своем мире новое поселение. И для этого они переселись в красивейшую долину между двумя горными хребтами. До этого в той долине никто не селился, ибо считалось, что в долине живут духи, которые не терпят близости людей. Наши предки не верили в эти суеверия, как они считали, но как оказалось – зря. Они уже успели построить поселок более чем из дюжины домов, когда произошло нечто совершенно необычное.       Среди белого дня, в начале осени, в долине произошло невероятной силы небесное сияние, которое бывает обычно только зимой, и там, где намного холоднее. Сияние было ослепительным, буквально закрывшим своим светом все окрестности. А когда сияние постепенно сошло на нет, жители нового поселка обнаружили, что совершенно необъяснимым образом все их поселение, вместе с домами, сараями, вместе с дворами и всем, что во дворах находилось, а так же с несколькими лужайками вокруг, оказались в каком-то странном мире. И этот мир был тем самым миром, где мы находимся сейчас. С тех пор прошли уже больше ста здешних лет, а в нашем мире, должно быть еще больше. Наши предки научились ладить с местными жителями, и нашли здесь свое место. Живем мы здесь немного обособленно, и поставляем Городу продукты со своих огородов и садов, а также небольшое количество живности.

На этот Олафсон прервался и посмотрел на профессора. Хозяин фермы, Расмус, также благожелательно смотрел на своего неожиданного гостя.

- Скажите, - начал после некоторого молчания профессор, - значит, вы все здесь потомки тех, кто был перенесен из той долины?

- Многие, но не все, - покачав головой, ответил Олафсон, - еще дважды сияние переносило людей из нашего мира. Сначала это были несколько человек, бывших родственниками пропавших, которые отправлялись их искать. Затем, спустя некоторое время, сюда попало еще несколько человек, случайно забредших в долину.

- И большие ли промежутки были между этими попаданиями? – осторожно спросил профессор, пытаясь нащупать связь между этими людьми и Землей.

- Около десяти здешних лет, - чуть подумав, ответил Олафсон.

Увы, но вся община, старейшиной которой был Расмус, прибыла сюда с какой-то другой Земли, отличной от мира, в котором проживали профессор, Федор и Арсений.

- Получается, что много лет никто из людей вашего мира не попадает сюда? – спросил профессор, грустно посмотрев на людей, давших ему приют.

- Увы, это так, но мы давно привыкли жить здесь, - с улыбкой ответил Олафсон, переглянувшись с Расмусом, - наша община с того времени немало выросла в количестве. Мы живем именно той жизнью, которой привыкли жить, и которой мы хотели бы жить. Изредка в нашу общину забредают изгнанники из Города, и мы всегда рады предоставить им приют и кров, но почти все они уходят обратно в Город, хотя мы не знаем – добираются ли они до него или нет.

- А далеко ли вообще от вашей общины до города? – сообразив, что не помешало бы получить кое-какую информацию, осведомился профессор.

- Если будет удачный день и поля не будут тормозить движение, то можно добраться за полдня, - чуть подумав, сказал Олафсон.

- То есть как – поля будут тормозить движение? – спросил профессор, с удивлением посмотрев на собеседника.

- Мы не знаем, что происходит и как это работает, - с сожалением развел руками Олафсон, - но бывают дни, когда путь в Город, который отсюда можно разглядеть на горизонте, оказывается легким и не столь продолжительным. А бывает так, и это бывает намного чаще, что можно очень долгое время идти по дороге через поле, а на самом деле топтаться на месте. И порой это длиться по несколько дней подряд.

- Интересно, получается, что здесь еще и какая-то хрональная аномалия присутствует или вернее – аномалия топологии пространства, - задумчиво пробормотал профессор, переходя на русский язык.

- Мы будем рады, если и ты останешься в нашей общине, мы вообще рады всем новым людям, - снова переходя на торжественный тон, сказал Олафсон.

- Но я же совершенно ничего не смыслю в фермерском хозяйстве, - покачал головой профессор, - да, к тому же, мне бы хотелось найти своего товарища.

- Что же, понимаю тебя, странник, - кивнул головой Олафсон, - только в нынешний день у тебя все равно не получится попасть в город.

- Именно сейчас такие дни, когда в поле невозможно идти? – поинтересовался профессор, понимающе посмотрев на собеседника. – Вы умеете как-то определять их?

- Нет, все намного проще, - успокоительно проговорил Олафсон, - просто такое состояние полей всегда возникает, когда происходит чье-то перемещение через точку перехода.

- Вот даже как? – профессор с удивлением посмотрел в сторону лежавшей неподалеку равнины. – И надолго теперь такое состояние?

- Обычно это длится три или четыре дня, но бывает, что продолжается до семи, а то и восьми дней, - немного подумав, ответил Олафсон.

- Получается, что я застрял здесь на приличное время, - снова пробормотал профессор по-русски, а потом снова перешел на немецкий, - а отсюда можно попасть еще куда-нибудь, кроме города?

- Ты так стремишься покинуть нашу общину? – с искренним удивлением спросил Олафсон, переглянувшись с Расмусом. Было видно, что он искренне удивлен, и даже немного огорчен.

- Дело не в том, что я хочу покинуть вас, - извинительным тоном ответил профессор, - но я немного беспокоюсь за своего товарища, о судьбе которого мне ничего неизвестно.

- Да, это можно понять, - более спокойно кивнул Олафсон, - но от нашей общины можно пройти только к Холмам, которые расположены вдоль полей, но до них придется идти не меньше дня пешего пути. Так же отсюда можно пройти до еще одной общины, примерно такой же, как наша, только из другого мира, но до них путь еще длиннее.

- Получается, что отсюда не так много дорог? – стараясь не показывать своего разочарования, покачал головой Никольский.

- Немного, - согласился Олафсон, - поэтому мы и предлагаем тебе, странник, остаться пока у нас, а когда закончится период торможения в полях, кто-то из нас обязательно проводит тебя в Город.

- Да, похоже, что ничего другого мне не остается, - был вынужден констатировать профессор, снова бросая взгляд в сторону бескрайней равнины.

3

     Арсений шел по узенькой улочке, по обочинам которой расположились невысокие двухэтажные домики, сложенные из серого кирпича. Это был первый выход Арсения в Город, и сегодня молодого человека сопровождали Андре и Тарон, взявшие на себя роль гидов. Прошло уже несколько дней после того, как ему пришлось скрываться от Фариса, принявшего его за посланца своего конкурента – Гаспара. Но за то время, что Арсений провел в доме Андре, Фарис больше никак себя не проявлял. Хотя в том квартале, где осел молодой человек, многие уже знали, что в доме Андре поселился очередной пришелец, точнее, как здесь таких называли – перемещенный. Это, кстати, сразу сделало Арсения объектом внимания со стороны немалого числа местных жителей. Насколько он успел понять, за последние два десятка лет таковых перемещенных не было вовсе, да и в более ранние времена это было очень редким явлением. По словам Андре, после перемещения его отца, о других перемещенных слышали всего дважды, да и то – один из этих случаев считался чьей-то выдумкой.

    Поразмыслив над полученной информацией, Арсений пришел к выводу, что нечто в этом мире изменилось за последние десятилетия.
Если ранее, насколько он мог понять, перемещения случались почти каждый год, и по несколько человек за один раз, а еще раньше, за год было до десятка перемещений, и перемещалось разом до сотни человек, то за последнее время перемещения почти прекратились. Либо нечто в этом мире постепенно снизило свою активность, либо изменились какие-то внешние условия.
Причем эти условия изменились не в тех мирах, откуда люди попадали сюда, ведь в подобном случае это было бы заметно и на Земле, а в том пространстве, которое связывало все эти реальности.

     Однако выяснить что-то более конкретное о подобных вещах было крайне сложно. Ведь людей, занимавшихся изучением и систематизированием подобных сведений, в этом мире просто не существовало. Насколько успел уяснить Арсений, люди даже обычного инженерного склада попадались здесь крайне редко, и уважение, которым был окружен Андре, было хорошим тому подтверждением.
    А уж про людей, занимавшимися бы какими-то научными изысканиями, и говорить нечего – в этом мире таковых не было вовсе.
Хотя Арсения немало заинтересовали рассказы о каких-то провидцах, живущих недалеко от Пещер, а также о том, что среди вольных жителей Холмов, не подчиняющихся принятым в Городе правилам, есть кто-то со значительно большим запасом знаний. Вот, если бы можно было переговорить с кем-то из этих людей. Пещеры выглядели более предпочтительным местом, поскольку туда можно было добраться обычным пешим ходом всего за два-три дня. А можно было использовать точку перехода, которая открывалась от Города до Пещер, примерно раз в десять дней и существовала почти половину местных суток.
Попасть в область Холмов было сложнее - обычным способом добираться туда было больше четырех дней, и не во всякий день это было возможно. Иногда, как рассказал Андре, часть пространства, отделяющая Город от Холмов, становилась совершенно непроходимой, словно там возникал некий невидимый барьер.

    Что касается возможной точки перехода, то вроде бы она там имелась, вот только знали о ней и умели пользоваться лишь сами жители Холмов.
Ну, и поскольку посещение обоих отдаленных районов было делом непростым, то сегодня Арсений решил пройтись по Городу, а заодно показать Андре и Тарону то место, куда он попал после перемещения.
В данный момент они как раз миновали один из тех кварталов, где заправлял Фарис.
     Арсений вновь прошелся по тихим улочкам, застроенным двухэтажными домиками с отштукатуренными фасадами и выкрашенными в бежевый или голубоватый цвет. В том квартале, который пересекали сейчас молодой человек со своими новыми друзьями, границу мостовой и тротуара все так же обозначал аккуратно высаженный невысокий кустарник.
Только теперь Арсений заметил, что число ступеней, ведущих к входным дверям каждого дома, было различным. Андре объяснил ему, что в этом квартале количество ступеней, идущих от тротуара ко входу, является признаком знатности владельца этого дома. Большинство здешних домов имело три или четыре ступени, но как вспомнил Арсений, в том доме, где проживал его давний знакомец Фарис, ступеней было пять или даже шесть.

- Послушайте, Андре, - задумчиво проговорил Арсений, обратившись к своему проводнику, - из Ваших рассказов я понял, что каких-то конкретных религий в этом мире не существует, но тем не менее, у меня создалось впечатление, что этот Фарис, да и его подручный, все же исповедуют несколько иные верования, нежели жители вашего квартала?

- Если иметь в виду религию, как отправление каких-то конкретных культов, обрядов, наличие определенных храмов, то такого здесь однозначно не найдете, мой друг, - немного подумав, ответил Андре, затем бросил быстрый взгляд по сторонам и продолжил, - но, тем не менее, какие-то обычаи своих предков, прибывших из очень разных миров, многие люди в какой-то мере сохранили.

Андре вздохнул, огляделся по сторонам, а затем продолжил, покачав головой:

- Мой отец считал, что если бы все попавшие сюда смогли оставить свои прежние предубеждения в прошлом, то здешний мир мог бы стать намного лучше любого из родных миров здешних жителей.

- Прошу прощения, но мне кажется, что это несколько идеалистичное представление, - осторожно проговорил Арсений, - разве можно заставить человека в одночасье забыть обо всех обычаях, которые были приняты в его мире?

- К сожалению, нельзя, - кивнув головой, согласился Андре, - и это довольно печально, ведь получается, что большинство людей всеми силами старается сохранить многие предрассудки.

- Хм, а Вам не приходило в голову, что все попадания сюда вызваны неким искусственным воздействием? – Арсений и сам был несколько удивлен, что этот вопрос пришел ему в голову только сейчас.

- Вы имеете в виду некое сверхъестественное вмешательство или что-то иное? – спросил с некоторым удивлением Андре.

- Ну, например, если бы это было нечто вроде эксперимента какой-то очень высокоразвитой цивилизации, - слегка пожав плечами, предположил Арсений.

- Трудно себе представить эксперимент, который тянется уже даже не десятки, а сотни лет, и при этом не видно какого-то результата, - с недоверием покачал головой Андре.

- Да, быть может, Вы в чем-то правы, - согласно кивнул головой Арсений, но совсем выбрасывать из головы столь интересную мысль не стал.

    Тем временем, прогулка по Городу продолжалась, и двухэтажные дома, напоминающие восточную архитектуру, сменились зданиями, выстроенными из кирпича янтарного цвета. Изящные строения имели те же два этажа, но за счет совершенно иной архитектуры, казались намного более высокими. Окна в этих зданиях были закрыты красивыми изящными решетками, которые, как мог понять Арсений, в большей степени служили своеобразным украшением, а не защитой.
    В этом квартале в основном попадались люди, одетые в костюмы начала девятнадцатого века. Высокие шляпы, треуголки, сюртуки и пышные платья дам были здесь на каждом шагу. Андре с Тароном, одетые довольно просто, выглядели здесь белыми воронами не меньше, нежели Арсений, но держались довольно уверенно.
 
    Через несколько минут Арсений со своими новыми товарищами вышли на перекресток сразу нескольких улиц, представлявший собой небольшую площадь шестиугольной формы. С трех сторон эту площади окаймляли такие же дома из янтарного кирпича, мимо которых недавно прошли трое приятелей. С других сторон возвышались уже более высокие здания в три, а то и четыре этажа, облицованные красивой плиткой. Да и местные жители, попадавшиеся возле площади, носили уже более пышные одежды, говорящие скорее о веке семнадцатом.
И вот тут Арсений стал свидетелем тех необычных спонтанных изменений, происходящих в Городе, о которых ему рассказывал Андре.

    Поначалу, в центре площади возникло нечто вроде марева от очень горячего воздуха. Заметив это марево, прохожие начали довольно быстро покидать пространство площади и одну из прилегающих улиц. Арсений заметил, что марево действительно начало распространяться и на эту улицу тоже.

- Подожди, постоим немного, - придержал Арсения за руку Андре, внимательно глядя на мерцающее облако, - сейчас, мы, похоже, увидим очередное изменение.

- Это всегда так начинается? – полюбопытствовал Арсений, внимательно наблюдая за происходящим.

- Не всегда, но достаточно часто, - спокойно ответил Андре, продолжая наблюдать за маревом, постепенно теряющем прозрачность.

    Арсений оглянулся на Тарона, но тот тоже не испытывал какого-либо беспокойства. К этому времени на площади не осталось ни одного человека. Марево закрыло собой целый квартал и стало совсем непрозрачным. Так продолжалось около полуминуты. Затем марево внезапно, как по команде, исчезло и изумленному Арсению открылась совершенна иная картина, нежели он видел буквально пять минут назад.
    Улица, накрытая маревом, совершенно преобразилась – дома на ней изменили свой цвет, и украшения фасадов стали иными. Кроме этого, на улице изменилась форма и высота фонарей, стоявших на углу каждого дома. И вместо красивых круглых клумб-розеток, появились квадратные вазоны, приподнятые над землей.
Причем большинство горожан на все эти изменения отреагировали совершенно спокойно, как будто так было и нужно.

- Это всегда вот так вот – запросто происходит? – с удивлением просил Арсений.

- Чаще всего – да, но бывает и по-другому, - после небольшой паузы ответил Андре.

- И как это – по-другому? – Арсений внимательно посмотрел на своего проводника.

- Иногда, но бывает это намного реже, возникает этакая круговерть из разноцветных огней, прямо-таки настоящий сверкающий, переливающийся всеми цветами вихрь, - наклонив голову, ответил Андре, - но обычно это захватывает очень небольшую площадь.

- И что случается после такой круговерти? – Арсений вспомнил о танцующих огоньках на крыше водонапорной башни.

- Ровным счетом ничего, - пожал плечами Андре, - самое безобидное проявления чего-то необычного, но с одной поправкой – в эту круговерть еще ни разу не попадали люди.

- Понятно, то есть влияние этой штуки на людей попросту неизвестно, - задумавшись на несколько секунд, проговорил Арсений, - тогда выходит, что вот в такое марево люди все-таки попадали?

- Иногда, - как будто немного нехотя признался Андре, - и люди эти, обычно исчезали и появлялись в совсем другом месте Города, а иногда и за Городом, причем через самое различное время. Самое интересное, что, когда я был маленьким, такие вещи случались очень редко, а отец вообще ни о чем подобном не рассказывал.

- Понятно, - пробормотал озадаченно Арсений.
Он снова подумал о том, что в этом мире действительно что-то происходит, что-то меняется. Словно разлаживается некая установка, которая до этого формировала в этом мире совершенно определенные условия. Что еще больше укрепило подозрения Арсения в том, что весь этот мир создан искусственно.

- Но, бывают, хотя совсем редко, и еще одни изменения, - продолжил, тем временем, свой рассказ Андре.

- И как же они проявляются? – осторожно спросил Арсений.

- Сначала это очень похоже на появления разноцветных огоньков, но затем, небольшой участок улицы, иногда даже целый квартал, словно охватывает переливающееся свечение, даже не знаю, с чем это можно сравнить, - задумчиво потерев подбородок проговорил Андре, - отец как-то говорил, что на Земле бывают похожие явления, но они имеют природный характер.

- Интересно, - задумался Арсений, вспоминая свечение на крыше водонапорной башни, - а что же дальше?

- А дальше, происходит нечто странное, - покачал головой Андре, - часть улицы, захваченной свечением, становится словно прозрачной. И в этот момент, откуда-то издалека начинают проступать контуры какого-то иного мира. Его видно в течении нескольких минут, и в этот момент свечение как бы притухает, а затем начинают снова играть мерцающие огоньки и неизвестный мир снова становится невидимым.

- Так-так, - проговорил Арсений, понимая, что впервые наткнулся на описание того необычного явления, которое перекинуло его в этот мир, - а что-нибудь происходит при этом еще? И видят ли в таких случаях один и тот же мир или разные?

- Ну, насчет неизвестного мира – ничего не могу сказать, - развел руками Андре, - быть может, в какой-то момент, можно увидеть и Землю. По крайней мере в те времена, когда еще был жив отец, мы стали свидетелями проявления пейзажей, которые отец однозначно назвал земными.

- И далеко то место, где вы наблюдали земные пейзажи? – быстро спросил Арсений.

- Нет, уже недалеко, - чуть помедлив, ответил Андре, - всего в паре кварталов отсюда, там недалеко еще площадь имеется с неработающим фонтаном.

- Вот оно что, - протянул Арсений, вспоминая, что в самом начале своего появления в этом мире, он действительно наблюдал нечто, похожее на фонтан.

- Тут уже недалеко, - сказал Андре, оглядываясь по сторонам, - сейчас, как раз и дойдем и, кстати – куда подевался этот мальчишка?

Арсений и его спутник начали оглядываться в поисках Тарона, но того нигде не было видно.

- Вот сорванец, - улыбнулся Андре, - наверняка увидел кого-то из знакомых и отправился за новостями, он вечно что-то приносит из города. Но в любом случае, он не потеряется. Так что не имеет смысла задерживаться.

Арсений кивнул головой, и они двинулись дальше по улице, которая все больше напоминала то место, где землянин оказался в первый раз. На улице все чаще попадались люди в пышных костюмах, напоминавших одеяния знатных людей из земной Европы семнадцатого, начала восемнадцатого века. Дома стали выше, а украшения на их фасадах все богаче. Фонари на углах домов стали намного выше и по внешнему виду были именно такими, какие их увидели еще на крыше элеватора. Над некоторыми из богато украшенных входов и ворот висели какие-то вывески, однако прочесть ни одну из них Арсений не смог.

- А что это здесь за заведения такие? – спросил он Андре, указав на эти вывески.

- По большей части – различные салоны, есть магазины, есть приемные лекарей, - равнодушно ответил Андре, - но для жителей наших кварталов, это все – непозволительная роскошь.

Тут он вдруг внимательно и как-то напряженно начал всматриваться в один из переулков. Арсений тоже перевел взгляд в ту сторону и заметил трех людей, одетых в одинаковую синюю одежду.

- А это кто такие? – поинтересовался он у Андре.

- Жандармы, - ответил каким-то напряженным тоном Андре, - и лучше бы с ними здесь не встречаться.

- Да? И почему же? – Арсений оглянулся на приближающуюся тройку.

- Не для нашего брата те районы, в которых мы находимся, лучше бы нам уйти отсюда, - быстро проговорил Андре все тем же напряженным голосом.

    Он повернулся и собрался, было уже уходить, как Арсений узнал тот район, в котором оказался в первый раз. Он быстро прошел вперед и остановился именно на том месте, где в последний раз видел тающие в воздухе очертания водонапорной башни.

- Это здесь, - с оживлением обратился молодой человек к подошедшему ближе Андре, - это то самое место, где я оказался в вашем мире.

- Да, понимаю, - кивнул Андре, продолжая внимательно наблюдать за жандармами, - но сейчас нам лучше уйти.

Арсений некоторое время с волнением ходил вокруг того места, где стоял телескоп, затем провалившийся сквозь мостовую, но потом все же двинулся следом за своим провожатым.
Андре успокоился только после того, как они свернули в ближайший переулок. И в этот момент к ним присоединился Тарон.

- Жандармы тут шныряют, - небрежно бросил подросток, неожиданно появляясь из какой-то подворотни.

- Мы видим, что шныряют, - озабоченно проговорил Андре, оглянувшись назад.

- А ведь не знаете, почему они здесь шныряют, - с загадочным видом произнес Тарон.

- А ты, выходит, знаешь? – посмотрел на него Андре с немалым скепсисом во взгляде.

- Конечно, знаю, - уверенным тоном ответил Тарон, - они ищут его.

И он уверенно указал на Арсения.

- С какой такой стати? – с удивлением уставился на него Андре.

- Считают, что он – призрак, причем призрак опасный, раз появился прямо здесь, да еще и во время появления свечения, - с каким-то сожалением проговорил подросток.

- М-да, ну и дела, - покачал головой Андре, с сочувствием глядя на Арсения, - теперь Вам, мой друг, лучше в этой части Города не появляться.

4

     Прошли уже более двенадцати часов с того момента, как Федор встретил Алексея Мартынова, бывшего некогда астрономом-любителем и попавшего в этот странный мир около пятидесяти лет назад. Поскольку Федор изрядно устал после своего вынужденного турпохода по равнинам, то начало перехода было отложено Мартыновым на несколько часов. Таким образом он давал своему новому знакомому время для небольшого отдыха. Как следует напившись, ибо жажда буквально иссушивала его и перекусив предложенной одним из новых знакомых лепешкой, Федор завалился спать прямо на старой скамье в одном из брошенных домов. До тех холмов, что молодой человек разглядел, еще двигаясь по равнинам, было достаточно далеко. Место, где произошла встреча, было покинутым уже много лет назад поселением, куда Мартынов и его товарищи прибыли лишь на этакую рекогносцировку. На самом деле, место жительства астронома с Земли находилось между двумя грядами холмов, возвышавшихся на удалении.
    Тот же район, где они находились сейчас, был покинут по двум причинам. И первой, основной причиной было наступление пустоши с великих равнин.
Федор поначалу воспринял это лишь как засуху, но потом понял, что под пустошью понимается нечто иное, что было очередной аномалией, только долговременной.

     После того как Федор немного отдохнул, группа, ведомая Алексеем Мартыновым, двинулась в обратный путь, к Холмам.
Так же, как и Город, Холмы было именем собственным, а не просто обозначением рельефа местности.
    На самом деле заметные возвышения в районе Города имелись еще в одном месте, но располагались на другой стороне главного поселения этого мира. Но иные возвышения были меньшими по размерам и именовались Пещерами, поскольку были буквально испещрены гротами и подземными тоннелями. Здешние же Холмы были сродни невысоким горам, чем-то вроде Уральского хребта на Земле.
Жили здесь в основном люди, которые по разным причинам не смогли найти общего языка с властями Города, а порой и с обычными жителями его.
И это было второй причиной, по которой здешнее поселение было покинуто много лет назад навсегда.

     Добираться отсюда до Города было не так и сложно, хотя в дороге были свои нюансы, а вот путь до Холмов был намного более трудным и далеко не каждый человек смог бы его преодолеть.
Из всех этих объяснений Федор понял, что путь группы, к которой он теперь примкнул, будет весьма непростым и довольно длительным. Хотя, как выяснилось через некоторое время, кое в чем он все-таки ошибся.
Он уже успел рассказать Алексею Мартынову историю своего появления здесь.  Как оказалось, история появления самого Алексея в призрачном мире лунного света, практически не отличалась от случившегося с Федором, и он быстро понял, что к чему.
    Сам Алексей, угодивший в этот мир точно также, во время астрономического наблюдения, попал поначалу на окраину Города. И какое-то время не уходил оттуда, пытаясь попасть домой. Но эти его странные, с местной точки зрения попытки, только привлекли внимание местных властей, и в результате Алексей чуть не попал в местную тюрьму, которая, оказывается, здесь тоже имелась. Однако, ему повезло в том, что он случайно оказался в одной из точек перехода. Причем оказался не один, а с двумя такими же беглецами от власти, только местными.

- Вот так я и оказался в этих Холмах, играющих здесь роль этакого местного аналога реки Дон шестнадцатого-семнадцатого веков на Земле, - так закончил свой рассказ о попадании в мир лунного света Алексей Мартынов.

- Я так понимаю, эти люди довольно спокойно приняли Вас, - после небольшой паузы заметил на это Федор.

- Эти люди привыкли принимать всех, кто не мыслит устойчивыми штампами, - усмехнувшись, ответил Мартынов, - к тому же среди них имелись люди, которые сами попали сюда из другого мира, к сожалению, не с Земли.

- Вот даже как? – немало удивился Федор. – Получается, подобные аномальные каналы связывают этот мир не только с нашей Землей.

- Я полагаю, что таких, открывающихся время от времени барьеров, на самом деле несколько, - сказал тогда Алексей, - и как раз барьер, связывающий здешний мир с Землей, открывается довольно редко. К примеру, я слышал лишь об одном человеке с Земли, и насколько знаю, он умер еще до моего попадания сюда.

- То есть, получается, что за длительный период времени, мы, с моими товарищами, возможно – единственные жители Земли, попавшие сюда? – задумавшись на несколько мгновений, проговорил Федор.

- Вероятнее всего так, - согласился Алексей Мартынов, кивнув головой.

    На этом их первая беседа закончилась, после чего Мартынов дал команду начать движение в сторону возвышенности, носившей имя Холмы. И вся команда, состоявшая, включая Федора, из семи человек, двинулась в обратный путь. По словам Мартынова, местное поселение находилось примерно в двенадцати-тринадцати километрах отсюда. Но для того, чтобы попасть за гряду Холмов, требовалось преодолеть некую преграду, рассказывать о которой он, впрочем, не стал, упомянув лишь, что Федор увидит все сам.
Федор был несколько удивлен и озадачен сказанным, но предпочел не показывать своих эмоций.
Что же касается расспросов Федора о своих товарищах – Арсении и профессоре Никольском, то, к величайшему сожалению, Алексей ничего не слышал о них. Однако пообещал разузнать все, что только можно, по каким-то своим каналам.

    А пока они двигались в сторону Холмов. Первое время путники шли все по той же равнине, только покрытой чуть более свежей травкой и небольшим кустарником. Затем, пройдя пару километров и миновав небольшую по высоте, но весьма протяженную каменистую гряду, вышли в область мелких песчано-каменистых дюн. Впрочем, у подножья этих дюн можно было заметить довольно густую поросль низенькой и жесткой травки.
И здесь движение небольшого отряда прияло довольно странный характер. Группа, ведомая Мартыновым, не пошла прямым путем, а начала замысловато петлять среди дюн, порой поворачивая чуть ли не на сто восемьдесят градусов. В таком ракурсе движение длилось больше часа, после чего, совершенно внезапно, все вышли на ровную поверхность, покрытую низкорослой травкой. Но трава эта была уже совсем другого оттенка, нежели на равнинах, и была мягкой и шелковистой, как на вид, так и на ощупь. И только тут Федор понял, что замысловатое движение небольшого отряда было отнюдь не простой прихотью. Именно таким образом преодолевался еще какой-то барьер, отделявший Холмы от раскинувшихся на необозримом пространстве равнин.

- Вот, значит, о какой преграде шла речь, - высказал Федор свою догадку, догнав Алексея Мартынова.

- Ну, молодец, все понял сам, - добродушно усмехнулся тот, - даром, что выходец с Земли, да еще и из России. Здешние жители редко оказываются столь догадливыми.

- А что это за язык, на котором большинство из них разговаривает? – спросил Федор, оглянувшись на своих спутников. – Некоторые из них вроде бы понимают по-немецки, а еще профессор видел вывески на латыни.

- Да, есть здесь такие, кто попал сюда из миров, где вероятно тоже имеется аналог земной Германии, - пожав плечами, ответил Мартынов, - вывески на латыни я тоже видел. Но на деле, это по сути, не какой-то отдельный язык, а этакое жаргонное смешение нескольких европейских, а также некоторых восточных языков. К сожалению, славянские языки здесь совсем не в ходу, поэтому поначалу мне пришлось здесь туго. Я знал лишь немецкий язык, на уровне школы и института, да несколько десятков слов по-французски. Но, как видишь, сумел все-таки выжить.

- Да, и при этом, похоже, смогли занять довольно высокое положение, - добавил Федор, пристально посмотрев на своего собеседника.

- Несмотря на невысокий уровень развития, некоторые из местных жителей весьма смышленые люди, да к тому же, здесь весьма ценят какие-то необычные умения, - спокойно ответил Алексей Мартынов, - поскольку ты тоже человек технического склада ума, да и по специальности инженер, думаю, что со временем тоже займешь здесь достойное место.

- Вы полагаете, что у меня вообще нет никаких шансов попасть назад, домой? – чуть помедлив, спросил Федор, внимательно глядя на собеседника.

- Шансы то, наверное, есть всегда, - с задумчивым видом покачал головой Мартынов, - но я такой шанс, увы, найти не сумел.

- А Вы пробовали? Каким образом? – еще больше заинтересовался Федор.

- Ишь ты, какой прыткий, - усмехнулся Мартынов, окинув своего собеседника пытливым взглядом, - не все сразу, этого в двух словах не расскажешь, только ты не думай, что я что-то скрываю от тебя, просто в этом мире действительно все очень и очень непросто.

В это время группа подошла к зарослям кустарника, идущим сплошной стеной, причем кустарник был, как заметил Федор, весьма колючим, похожим на земной шиповник, только иглы изрядно длиннее.

- Ого, еще одна преграда, - с некоторой опаской посмотрел на кусты Федор, - а это мы как преодолеем?

- А ты что? Боишься оцарапаться? – спросил чуть насмешливо Мартынов.

Федор сначала с удивлением посмотрел на него, но потом понял, что его просто проверяют.
Он покачал головой и сказал:

- Нет, не боюсь, но мне кажется, что было бы глупо, имея такой опыт в преодолении невидимых барьеров, столь примитивно лезть напролом через кусты.

- Молодец, верно мыслишь, - одобрительно кивнул головой Мартынов, и сделал знак одному из своих товарищей.

Тот подошел к стене кустарника, немного прошел вперед, а затем вдруг нагнулся и приподнял нечто продолговатое, лежащее на земле.

- А вот и проход, - указал Мартынов на небольшое отверстие, образовавшееся в колючей стене.

    Отверстие было небольшим, но все спутники бывшего астронома легко нагибались и скрывались в зарослях. Чуть поколебавшись, Федор последовал за ними. Несмотря на то, что он постарался нагнуться как можно ниже, все равно нахватал немало царапин. Спустя несколько секунд он уже стоял на другой стороне позади линии кустарника. Хотя, на самом деле, между двумя одинаковыми линиями. Через минуту рядом с ним оказались Мартынов и последний из их группы.

- Ну, что – двигаемся дальше, - Мартынов указал на узкий проход, который шел между двумя рядами колючих кустов.

    Они прошли по узенькому проходу среди живой изгороди около полукилометра, когда идущий впереди человек сказал что-то, затем быстро нагнулся ко второму ряду кустов и проделал ту же операцию, что четверть часа назад. Еще через пять минут вся группа была уже позади второй линии кустарника.
За кустарником было все такое же луговое пространство, только уже не ровное как доска, каким оно по другую сторону живой изгороди, а изрядно прорезанное рытвинами и усеянное небольшими возвышениями. А Холмы, бывшие конечной целью их путешествия, стали намного ближе. Федор, который все это время был погружен в раздумья, спросил Мартынова:

- Скажите, а Вы никогда не пытались, ну если не исследовать, то хотя бы попробовать рассмотреть получше природу всех феноменов, наблюдаемых в этом мире?

- Пробовал, как не пробовать, - вздохнув, каким-то странным тоном ответил Мартынов, посматривая куда-то вдаль, в сторону приближающейся гряды холмов, - даже пытался некую свою теорию строить.

- Просто у меня возникает ощущение, что все местные эффекты, как-то слабо вяжутся с природными явлениями, - почесав затылок, сказал Федор, - скорее это похоже на некий гигантский механизм, созданный искусственно, который начал со временем разлаживаться.

- Ну, во многом твои мысли повторяют мои собственные, - покачав головой, ответил Мартынов, - размышляя над многими вещами здесь, я тоже пришел к выводу, что этот мир создан искусственно, но кем и с какой целью – до сих пор не могу понять.

- А как считаете – как долго этот мир существует? – после небольшой паузы снова задал вопрос Федор. – Мы нашли сведения, что еще более ста лет назад один астроном из Европы наблюдал аномальное проявление этого мира и, возможно даже попал сюда.

- Ну, мне трудно судить о чем-то конкретном в этом плане, все-таки я не специалист, - задумчиво проговорил Мартынов, - но полагаю, если судить по тем людям, которые здесь живут, это время явно не менее тысячи лет, а может быть и больше.

- Да, пожалуй, так оно и есть, - немного подумав, согласился Федор, - в Городе же есть жители, как будто вышедшие из Древнего Рима или Греции.

- И вероятнее всего, примерно так и есть, - после небольшой паузы ответил Мартынов, - разумеется речь идет не о наших Древнем Риме и Древней Греции. Если ты заметил, все одетые в такие костюмы – мулаты с широкими лицами, согласись – это мало похоже на наших римлян или греков.

- Да, Вы совершенно правы, - кивнул головой Федор, - да и большинство других людей, вероятно не из нашего мира.

- Это верно, вот к примеру, большинство моих здешних приятелей попали сюда из мира, который чем-то напоминает одну большую свободную полу-пиратскую республику, что-то в духе наших пиратских псевдо-государств в Карибском море в семнадцатом веке, - ответил Мартынов, а затем добавил, - но есть разница – их развитие науки и техники на тот момент, когда сюда попали большинство из них, были примерно на уровне нашего девятнадцатого века.

- Трудно представить себе наших каперов и флибустьеров на пароходах, - улыбнулся Федор, бросив взгляд на спутников Мартынова, - но ведь здесь в Холмах живут не только они?

- Выходцев из того мира долгое время было большинство, - веским тоном произнес Мартынов, - но начиная с некоторого периода, в этом мире стало появляться очень много тех, кого здесь называют призраками. То есть, попросту говоря – таких, как ты.

- И это что-то может означать? – озадаченно посмотрел на Мартынова Федор.

- Наверняка что-то означает, беда только в том, что я не знаю – что именно, - покачал головой Мартынов, и вид его стал весьма сосредоточенным.

- И все же, как по-вашему - много ли лет существует этот мир? – вновь вспомнил мучавший его вопрос Федор.

- Я полагаю, что люди здесь начали появляться около двух тысяч лет назад, но мир этот, безусловно, существовал и дольше, - чуть подумав, ответил Мартынов.

- И на чем базируется такое Ваше мнение? – заинтересовался Федор.

- Это на словах не расскажешь, - снова покачал головой Мартынов, - когда придем в наши места, я покажу тебе кое-что.

     Здесь он замолчал, прервав разговор, причем Федору показалось, что он просто не хочет говорить о чем-то важном при всех.
К этому времени они уже приблизились к первой гряде холмов настолько, что та занимала все пространство впереди. Федор прикинул высоту первой гряды и оценил её метров в двести, никак не меньше.
Местность, которая до этого была весьма пересеченной и покрыта только невысокими кустиками, сменилась относительно ровной поверхностью, но кусты здесь были гуще и выше, да к тому же попадались даже редкие деревья, напоминающие земные клены. Через такое редколесье пришлось идти около трехсот метров, затем все снова вышли на лужайку, покрытую невысокой травой. По другому краю лужайки бежал небольшой ручеек, который и начинался, и исчезал в густых зарослях.

- После всех этих сухих равнин, очень приятно, хотя и несколько неожиданно – видеть такую пышную растительность, да еще и ручей, - проговорил Федор, указывая на журчащий поток.

- Это один из трех ручьев, дающих нам воду, - задумчивым голосом ответил Мартынов, - и эти ручьи тоже одна из загадок, которые мне пока разгадать не удалось.

- И что же в этом ручье такого загадочного? – удивленно посмотрел на проводника Федор.

- Я много раз исследовал его русло, от истока до окончания, - еще более задумчиво проговорил Мартынов, - обследовал всю округу и возле истока, и возле окончания, но так и не смог понять, откуда берется вода и куда она уходит.

- Это как же так? – еще больше удивился Федор.

- А так, возникает из-под земли среди небольшого скопления камней, течет около километра с небольшим, а затем исчезает под такой же кучей, – ответил Мартынов, бросив взгляд по сторонам, - не уменьшает поток и не увеличивает.

- Словно водопровод, вернее частица водопровода, - немного подумав, сказал Федор.

- Вот именно, но кто тогда управляет этим водопроводом, вот в чем вопрос, - проговорил Мартынов, - замечу, что вода здесь – всегда чистая. А вот, кстати, и наша застава.

Они уже подошли к ручью, чья ширина не превышала полутора метров, а позади него среди деревьев, виднелось нечто вроде частокола, который, судя по всему, перекрывал узкий проход между двумя скалами.

- Ну, что же, земляк мой Федор, - произнес Мартынов, делая приветственный жест, - добро пожаловать в Холмы.