Город в лунном свете. Часть 3

Часть 3. ЧТО ПРОИСХОДИТ В ЛУННОМ МИРЕ?

1

    В автомобиле, стоящем сейчас перед главным входом Политеха, находились четыре человека. На передних сиденьях расположились Федор с Дмитрием, а позади сидели два преподавателя вуза – профессор Никольский и его коллега, доктор Веремеев.
   Федор уже рассказал обо всем, произошедшем с их другом Арсением, без всяких комментариев, просто все, что они знали сами. А после довольно короткого рассказа дал обоим ученым посмотреть видео, которое успел заснять Арсений до своего исчезновения. Оба преподавателя слушали рассказ молча, не прерывая даже вопросами, и так же молча просмотрели  видео на телефоне.
   И даже после окончания просмотра некоторое время в машине стояла тишина. Вероятно, случившееся смогло произвести весьма сильное впечатление и на маститых ученых.

- Позволю себе спросить, - откашлявшись, наконец, прервал молчание профессор Никольский, - после того, что случилось на водонапорной башне, вы по-прежнему имеете желание продолжить свои изыскания?

- Боюсь, профессор, что дело тут уже не в каких-то изысканиях, - решительно возразил Федор, - нам нужно попытаться как-то найти, а по большому счету и спасти своего друга.

- Но ведь вероятность попадания в тот мир, хотя я по-прежнему делаю оговорку, что это только вероятный мир, - вступил в разговор доктор Веремеев, - весьма мала, даже руководствуясь вашими же примерными вычислениями, получается, что осталось всего два, максимум – три дня.

- Ну что же, раз так, значит, попробуем попасть в призрачный мир за эти два дня, - пожал плечами Федор, - в конце концов, если Арсений прав, у нас будет еще один период, когда аномалия будет видна – в следующий лунный цикл.

- Похвальная отвага и желание помочь другу, - размышляя о чем-то, покачал головой профессор, - но откуда вы можете знать, что там в этом мире происходит?

- Ну, если судить по последним отрывкам видео, которое осталось на телефоне, то человек вполне может там существовать, - посмотрев на сидевшего рядом Дмитрия, ответил Федор, - а раз так, значит, имеется какой-никакой шанс вытащить оттуда Арсения.

Ученые переглянулись, после чего профессор кивнул, а его коллега чуть задумчиво пожал плечами. Затем профессор вздохнул и сказал:

- Конечно я понимаю, что скорее всего, поступаю неправильно, но, пожалуй, я мог бы присоединиться к вам, хотя бы с целью удостовериться в том, что этот непонятный мир в аномалии действительно существует.

- Что же, понимаю, - после небольшой паузы ответил Федор, - и благодарю вас даже за этот шаг, который, безусловно, дался Вам очень нелегко.

- Давайте опустим проявления благодарности, - чуть поморщился профессор, - лучше объясните, что же мы, собственно, собираемся делать?

- Как я полагаю, уже этой ночью мы отправимся на крышу водонапорной башни и проведем еще одно наблюдение, в таком же духе, как мы делали это ранее, - почти сразу ответил Федор, который уже прикинул план дальнейших действий, - и будем надеяться, что сможем попасть в ту аномалию в пространстве, где находится этот неизвестный город. Так же, как это уже случилось с Арсением прошлой ночью и как чуть не случилось со всеми нами во время наблюдения на элеваторе.

-То есть, по сути дела, мы сейчас бросаемся с головой в тот же омут, в котором уже, как можно предположить, исчез ваш друг? – задумчивым тоном, осведомился профессор. – Далеко не самое лучшее решение, нужно сказать.

- Прекрасно понимаю Вас, - развел руками Федор, - но увы, время слишком дорого, а за столь короткий срок вряд ли можно придумать что-то еще.

- Очень уж это очертя голову получается, - на лице доктора Веремеева появилось крайне недовольное выражение, - неизвестно что может произойти с нами самими.

- Да, есть такая вероятность, и вероятность немаленькая, - был вынужден признать Федор, - но Арсений сейчас там, и он там один, а помощь ему может понадобиться в любой момент.

- Что же, в таком случае, не будем терять ни минуты, - решительно сказал профессор, махнув рукой, - садимся в машину и выдвигаемся к вашему месту наблюдения.

   Доктор Веремеев хотел было что-то сказать, но посмотрев на решительное лицо старшего коллеги, промолчал. Хотя было видно, что он недоволен подобным решением профессора, однако отказываться тоже не стал, видимо, боялся, что такое поведение будет воспринято, как слабость.
И вот автомобиль, в котором сидят Федор с Дмитрием и два преподавателя Политеха, уже мчится по пригородному шоссе в направлении дачного поселка. В дороге Федор рассказывает ученым о примерном плане действия, который заключается, в общем, всего в трех пунктах.

   В первом пункте предполагается провести уже знакомую процедуру наблюдения.
   Во втором пункте, при появлении неизвестного города, если он опустится так же, как на крыше элеватора, попробовать попасть в него и рассмотреть как можно больше деталей и, быть может, даже немного пройти по улицам.
   А в третьем пункте предполагалось, в случае обнаружения Арсения, немедленно вытаскивать его оттуда, а в случае, если это не удастся, попробовать отыскать хотя бы его следы.
   Для того, чтобы на крыше водонапорной башни можно было действовать более активно, Федор прихватил с собой несколько страховочных веревок, которыми предполагалось обвязать всех участников этого предприятия.                Кроме прочего, Федор позаимствовал у знакомых две переносные рации, довольно мощные, цифрового типа. А еще у него с собой был армейский нож, фонарик и портативная фотокамера.
   Быть может, стоило взять еще что-то, но больше Федору за короткий период времени ничего не успело прийти в голову, да и найти какое-то снаряжение он сходу больше не смог.

Через некоторое время они уже подъезжали к импровизированной стоянке, находившейся в конце дачного поселка.

    Взяв с собой все свое снаряжение, Федор с Дмитрием первыми вышли из машины. У обоих преподавателей все снаряжение состояло из прогулочной одежды и обуви, однако вылезали они из машины не слишком быстро, видимо какие-то сомнения продолжали обуревать их и сейчас. Однако оба они хорошо понимали, что, приехав на место, уже поздно давать задний ход, поэтому довольно бодро двинулись за своими молодыми проводниками.
Еще через десять минут все четверо подходили к водонапорной башне. Теперь вход в башню был заперт, поскольку Федор, уходя, закрыл его на замок. На всякий случай, перед тем как подниматься, еще раз осмотрели окрестности башни в поисках возможных следов Арсения. Но и на этот раз вокруг было совершенно пусто.
    Открыв дверь, начали подниматься на крышу, стараясь не спешить, поскольку для немолодых преподавателей сей подъем был непростым делом. Время было около одиннадцати часов вечера, поэтому ждать им нужно было еще довольно долгое время. И для того, чтобы в этом ожидании не было еще и чисто физических проблем, предусмотрительный Дмитрий прихватил три складных походных стульчика.

    Телескоп Федор взял только свой, поскольку оптический прибор Арсения он просто не стал забирать с крыши в прошлый раз, сложив его и убрав в кофр. Теперь оба телескопа были собраны и установлены на свои прежние места.
После установки всех оптических приборов Федор надел страховочный пояс и подцепил к нему веревку, второй конец которой закрепил на одном из выступов каркаса крыши. Затем он помог надеть страховочное снаряжение остальным участникам эксперимента.
    Теперь оставалось только ждать, ибо до наступления времени, когда аномалия проявлялась сильнее всего, оставалось еще три с лишним часа.
Профессор Никольский довольно быстро погрузился в дремоту, мешать ему никто не стало, все равно в настоящее время ничего не происходило. Доктор Веремеев некоторое время листал свой маленький блокнот, затем что-то искал в телефоне, но потом и он начал потихоньку клевать носом.  Дмитрий был спокоен, лишь изредка вставал и делал несколько шагов по крыше для разминки. 

   А вот Федору было неспокойно. Его постоянно снедало предчувствие, что они находятся на пороге чего-то очень необычного, чего-то, с чем они еще никогда не сталкивались. Он пытался успокоить себя тем, что уже само появление наблюдаемой аномалии – совершенно необычное явление, но беспокойство не проходило.
    Около половины второго ночи Федор начал периодически прикладывать глаза к окуляру телескопа Арсения. Телескоп самого Федора был предоставлен в полное распоряжение профессора, однако затем Федор предполагал поменяться с ним местами, чтобы тот воочию мог убедиться в осязаемости странной аномалии. Ближе к двум часам ночи аномалия, наконец, дала о себе знать – неподалеку от нижнего края лунного диска начали появляться туманные серебристые облачка.

- А вот и первые признаки аномалии, - прищурив глаза, проговорил Федор, заметив эти облачка.

- Где, где они? – профессор тут же прильнул к телескопу. – Вот эти радужные свечения чуть ниже диска Луны?

- Да, профессор, они самые, - продолжая наблюдение, ответил Федор, - самая начальная стадия.

- Интересно, эти странные облака напоминают, скорее, фрагменты северного сияния, - проговорил профессор, внимательно рассматривая появившуюся аномалию в телескоп.

- Это пока самая начальная стадия, - еще раз напомнил Федор, - затем это видение начинает приближаться и может приблизиться настолько, что будет окружать нас со всех сторон.

- Да, я помню, Вы говорили об этом, - профессор с трудом оторвался от созерцания необычного зрелища, - и все же трудно поверить, что больше никто не наблюдает этого.

- Поверьте, но уже в городе видение этой аномалии совсем иное, и видно не так отчетливо, да и масштаб куда меньший, - покачал головой Федор.

Некоторое время все молчали, продолжая наблюдать за странными эффектами. Через какое-то время аномалия приблизилась настолько, что стали различаться некоторые элементы неизвестного города.

- Как это ни удивительно, но вы оказались совершенно правы, - с изумлением произнес профессор, рассматривая столь необычное явление в небе.

   Федор тоже посмотрел в свой телескоп, убеждаясь, что развитие аномалии идет по уже знакомому сценарию. Но когда он на несколько секунд оторвался от наблюдения, то с удивлением отметил, что на краях крыши водонапорной башни начали появляться мерцающие огоньки. Нечто подобное было и на крыше элеватора, но тогда аномалия буквально приблизилась к элеватору вплотную. А сейчас ничего подобного еще не происходило, а странные огоньки уже появились. Федор подумал, что в развитии аномалии возникли какие-то изменения, и быть может, Арсений тоже наблюдал подобные изменения в свое время.
   А это значит, что сегодня вполне могут повториться те же условия, при которых их товарищ пропал прошлой ночью. Несколькими минутами позже число огоньков, танцующих вокруг крыши водонапорной башни, стало значительно больше. Федор взглянул в свой телескоп и увидел, что изображение города теперь намного ближе и отчетливее. Теперь на этом изображении можно было различить все дома, стоявшие по обочинам улицы, и даже некоторые более мелкие детали. Федор рассмотрел необычного вида старинные уличные фонари, стоявшие на краю тротуаров, а в телескопе профессора можно было разглядеть даже узорные решетки на окнах домов и вывески со странными надписями.

- Невероятно, - громким шепотом проговорил профессор, - черт побери, если бы я не видел все это своими собственными глазами, ни за что бы не поверил.

- Мы и сами не сразу поверили в то, что увидели, - отозвался Федор, отрываясь на мгновенье от телескопа.

- И все же, не может ли этот быть некоей массовой галлюцинацией? – ошарашено произнес доктор Веремеев, которому профессор на некоторое время уступил место у оптического приборы.

- Насколько мне известно, о подобных галлюцинациях, да еще столь необычных, и причем совершенно одинаковых у всех наблюдателей, ничего неизвестно, - резонно заметил Дмитрий, - я хоть и скептически отношусь к подобным вещам, но в данном случае не могу не признать, что сталкиваюсь с чем-то совершенно необъяснимым.

- Позвольте, но на улицах этого города разгуливают люди?! – вскричал пораженный профессор, который снова занял место у телескопа.

- Похоже, приближается момент перехода, - пробормотал Федор, который обратил внимание на увеличение количества танцующих огоньков по периметру крыши.

- Какого перехода? – с некоторой тревогой спросил доктор Веремеев, оглядываясь вокруг.

- В какой-то момент, мы запросто можем оказаться на улицах этого города, - покачав головой, ответил Федор, - или точнее – этот город, совершенно непостижимым образом, окажется вокруг нас.

- Что самое интересное, все происходящее, кроме свечения вокруг крыши, мы видим только в телескоп, а своими глазами ничего подобного не наблюдаем, - снова заметил Дмитрий.

- До тех пор, пока вся аномалия не приближается, по-видимому, к какой-то определенной точке, - после небольшой паузы добавил Федор.

- Тут я вынужден с тобой согласится, - кивнув головой, проговорил Дмитрий, - действительно, в какой-то момент открывается нечто вроде перехода, который позволяет попасть нам в этот странный город.

    И уже через несколько секунд, словно в подтверждение его слов, вокруг крыши появилась радужная переливчатая пелена, буквально накрывшая водонапорную башню этакой красивой, переливающейся всеми цветами и оттенками, вуалью. Откуда-то сверху вдруг начал дуть довольно сильный поток теплого воздуха, наполненного странным незнакомым ароматом.
Профессор оторвался от телескопа и озадаченным взглядом, к которому примешивалось некоторое восхищение, смотрел на все происходящее вокруг него. Через минуту после того, как пелена окутала башню, прямо на поверхности крыши проявилась брусчатка мостовой неизвестного города. Еще через пару мгновений, на том месте, где находился край крыши, начали проступать очертания домов с причудливой архитектурой.
   Еще минуту спустя, казалось, буквально ниоткуда выросли фонари изящной формы, стоявшие по краю тротуаров, выложенных, как теперь заметили Федор и его спутники, более мелкой брусчаткой, нежели мостовая. Как будто откуда-то издалека начали доноситься звуки, похожие на шум улицы – голоса людей, стук колес по брусчатке, топот немалого числа ног. Но пока это все сливалось в общий гул, в котором было сложно разобрать что-то отчетливо.
    Федор сделал несколько шагов вперед, и вдруг взгляд его упал на некий предмет, лежащий у самого тротуара. Федор отстегнул страховку и нагнулся к предмету, с удивлением узнав в нем чехол для очков, которым обычно пользовался Арсений.

- Вот вам и доказательство, - сказал Федор, показывая этот чехол остальным, - доказательство того, что Арсений был здесь, а быть может, до сих пор находится здесь.

- Да, теперь я вынужден согласится с тобой, - кивнул головой Дмитрий, - это действительно чехол Арсения, и мы однозначно не находили его на крыше.

- Но почему же вы тогда смогли найти здесь телескоп и мобильный телефон? – озадаченно спросил доктор Веремеев, в то время как профессор тоже отстегнул свою страховку и подошел ближе к фонарю странной формы, с интересом осматривая его.

- Вероятно, телескоп и мобильник Арсений выронил до того, как барьер начал закрываться, - чуть подумав, ответил Федор, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к нарастающему шуму.

    Теплый ветер, дувший откуда-то сверху, в это время на мгновенье внезапно усилился, а затем улица странного города стала заполняться людьми. Люди, одетые в странные одежды, спешили по своим делам, разговаривали друг с другом, заходили и выходили в двери домов, причем особенно часто в те из них, над которыми были какие-то вывески.
Но если бы сейчас здесь был Арсений, то он бы обратил внимание, что людей, одетых в костюмы эпохи Возрождения, стало значительно меньше, а вот людей, на которых была одежда, напоминающая китайскую, стало больше. И более того, на улице теперь попадались люди, одеяния которых скорее вызывали мысли о Древней Риме или Древней Греции. Тоги и хитоны, открытые сандалии на ногах, все это говорило о принадлежности к античному миру.
Однако странным диссонансом к подобной одежде было то, что все эти одетые в тоги и хитоны, являлись ярко выраженными мулатами. С широкими носами и полными губами, не имеющими никакого сходства со строгими греческими или римскими профилями.
   Еще попадались люди, одетые в широкие штаны, подпоясанные чем-то похожим на старинные кушаки, а верхнюю часть одежды составляли светлые рубахи со шнуровкой, поверх которых был накинут распахнутый жилет.
Профессор, находящийся в полном замешательстве, начал пятиться назад и споткнулся о торчащий прямо из мостовой телескоп. Он чуть было не упал, но его успел поддержать стоящий рядом Федор.

- Вы не ушиблись профессор? – забеспокоился доктор Веремеев, делая несколько шагов в сторону Никольского.

И в этот момент он словно начал проваливаться в невидимую дыру, как будто мостовая стала растворяться под его ногами.

- Что такое? – озадаченно произнес доктор, пытаясь найти опору, но не находя её.

   Дмитрий, который был недалеко от него, бросился к преподавателю на помощь, но сам стал проваливаться точно так же.
Федор оглянулся вокруг и увидел, что слабо различимая где-то внизу, в глубине под мостовой, крыша водонапорной башни практически исчезла, а все здания, фонари неизвестного города напротив – потеряли прозрачность и стали ощутимо плотными. Профессор растерянно посмотрел на постепенно тающие в воздухе фигуры Веремеева и Дмитрия, а затем оглянулся на Федора:

- Что же это происходит, молодой человек?

    В его голосе слышалось одновременно и недоумение, и какая-то обида, словно это Федор был виноват в том, что происходит сейчас. Впрочем, Федор действительно чувствовал себя немало виноватым, ведь именно он втравил профессора в эту историю.

- Похоже, профессор, что начал закрываться тот самый барьер, о котором я Вам говорил, а мы с Вами остаемся по эту сторону, - медленно произнес он, качая головой.

- То есть как по эту сторону? – Никольский все никак не мог принять для себя факт того, что произошло.

- Увы, но этот вопрос и для меня остается пока открытым, - развел руками Федор, глядя на совершенно плотную мостовую, сквозь которую уже не было видно ни Дмитрия с доктором Веремеевым, ни водонапорной башни.

2

    В первый момент после осознания, что он застрял в этом странном аномальном, призрачном городе, у Арсения возникло сильнейшее желание бежать куда глаза глядят. Ему почему-то казалось, что барьер перехода, преодолев который он попал в странный, призрачный город из своего мира, должен как-то перемещаться в пространстве, и он может догнать пресловутую точку перехода. В начальный момент он даже не пытался как-то сориентироваться – в каком именно месте он находился в момент этого перехода, а просто бросился бежать в том направлении, куда был направлен его взгляд. Он несся по улице, порой с трудом избегая столкновения с довольно многочисленными прохожими. Некоторые из них с удивлением смотрели на странного беглеца, другие лишь пожимали плечами и провожали равнодушным взглядом. Но большинство местных жителей вообще не удостаивало Арсения внимания. Он пробежал довольно приличное расстояние, когда начал понемногу приходить в себя, посматривая по сторонам.

    Наконец, до него окончательно дошло, что его бег сломя голову проблему точно не решит, и остановился, хотя в немалой мере для того, чтобы просто перевести дух. И только тут заметил, что окружающая его местность немало изменилась. Неизменной осталась только брусчатая мостовая, да изящные фонари несколько странной формы. А вот дома, стоявшие по обочинам улицы выглядят совершенно не так, какими они были в том месте, где Арсений оказался после преодоления барьера, открывшегося на крыше водонапорной башни.

   Вместо трех и четырехэтажных домов со стрельчатыми окнами, украшенными витражами, и красивыми украшениями на фасадах, вдоль улицы стояли невысокие домики всего в два этажа. Домики эти были сложены не из того красивого кирпича янтарного или кораллового оттенков, которые так изобиловали в том районе города, откуда Арсений начал свой бег. Это здания скорее были похожи на глинобитные строения, выкрашенные в серо-голубой или светло-бежевый цвет, и напоминали строения арабского Востока. Но окна в разноцветных домиках были не узенькими и маленькими, как в арабских поселениях, а довольно широкими, зато стекла в них были какого-то мутного оттенка. Что-то в этих окнах заинтересовало Арсения, так что он даже несколько отвлекся от того положении, в котором оказался. Он решил подойти поближе, желая рассмотреть странные окна, но для этого ему пришлось искать проход с мостовой на тротуар. Ибо в этом месте центральная часть была отделена обочины нешироким рядом неизвестных Арсению низкорослых кустов, покрытых мелкими желтыми цветочками.
   Молодой человек заметил, что там, где в домах имеются входные двери, к каждой из которых подходила невысокая лесенка из трех-четырех ступенек, а в ряду кустарника имеется просвет. Вероятно, его специально высаживали так, чтобы из дома можно было попасть на мостовую и обратно. Арсений поймал себя на мысли, что думает совсем не о том, в общем-то, довольно странном положении, в котором оказался, а ведет себя так, словно был туристом на какой-то занимательной экскурсии.

    В этот момент открылась дверь дома, находящегося напротив, и оттуда вышло два местных жителя. Один из них был приземистым пожилым человеком, с маленькими колючими глазками, которые, казалось, буквально буравят все, на что смотрят. Одет он был в просторные шёлковые шаровары оливкового цвета, подпоясанные широким, переливающимся золотом поясом, с которого свисало несколько таких же золотистых кисточек. На голове красовалась самая настоящая турецкая феска такого же оливкового цвета, украшенная золотистой кисточкой, сродни тем, что были на поясе. Верхняя одежда представляла собой нечто вроде пышной рубашки с жабо, лимонного цвета, поверх которой была наброшен покрытый узорами камзол, переливающийся всеми цветами радуги.
    Второй человек был выше ростом, и не просто широкоплеч, а скорее – всем телом какой-то очень широкий. Одет он был примерно так же, как и первый, только вместо камзола на нем была темно-серая накидка, а рубашка была салатового цвета. На голове он носил нечто вроде среднеазиатского тюрбана, только небольшого размера. У этого человека была широкая черная борода.

    Вид двух необычно одетых, вышедших из дома, почему-то показался Арсению настолько смешным, что он невольно улыбнулся во весь рот, глядя на эту парочку.
А вот приземистому старику взгляд Арсения и его улыбка совершенно не понравились. Он сердито проворчал что-то, а потом выкрикнул какую-то фразу на непонятном языке.
   Арсений довольно неплохо говорил по-английски, кое-как мог изъясняться на французском языке, еще чуть-чуть знал греческий, которому его в детстве пыталась обучить его прабабка, гречанка по происхождению.
Но язык, на котором говорил старик с колючим взглядом, был похож скорее на арабский, хотя молодому человеку и показалось, что он расслышал несколько знакомых слов. Впрочем, и без перевода было ясно, что старик сердится на то, что посторонний смотрит на него.
Арсений не знал, каким образом было бы правильно извиниться перед этим разодетым стариком, поэтому просто приложил руку к груди, чуть поклонился и произнес извинительным тоном:

- Прошу прощения, я ни в коей мере не хотел Вас обидеть, еще раз извините.

    Голос Арсения, его слова, хотя как показалось нашему герою, старик не понял сказанного, произвели странное впечатление на обоих разодетых типов. Старик весь надулся, побагровел так, что Арсению показалось, что его сейчас хватит удар, а потом вытянул руку вперед, указывая на молодого человека, и прокричал еще какую-то фразу, к сожалению, тоже на неизвестном языке.
   Второй, широкий тип, весь ощерился, выхватил откуда-то из своего одеяния короткую кривую саблю и, явно выплевывая ругательства, двинулся на Арсения. Тот попятился назад, сообразив, что столкновение с неизвестным вооруженным субъектом может закончиться весьма плачевно.
Но тип видимо совсем не собирался удовлетворяться тем, что прогонит Арсения, ему явно хотелось проучить последнего как следует, хотя молодой человек и не понимал, что же он такого сделал. Однако он уже сообразил, что нужно делать ноги и, развернувшись на месте, довольно быстро побежал по улице, продолжая при этом удаляться от того места, где оказался сразу после перехода барьера. Он старался не смотреть назад, хотя видел краем глаза, что в преследовании участвует не только широкий тип с саблей, но и злой старик в расшитом камзоле.
    Вскоре домики, выкрашенные бежевой или светло-серой краской, стали ниже, а улочка намного уже. К тому же она начала петлять, а преследователи не отставали, хотя надо заметить, что и не приближались сильно. Арсений начал посматривать по сторонам, чтобы попробовать свернуть в переулок, но в какой-то момент чья-то рука схватила его за куртку и буквально втащила в узенький проход между соседними домами.

    Арсений разглядел подростка, одетого в запыленные штаны и довольно грязную рубаху, когда-то очевидно имевшую оранжевый цвет. Арсений хотел было спросить, куда этот парень его тащит, но тот не дал ему опомнится и поволок его дальше. Они пробежали метров тридцать по узкому, не шире метра переулку, затем парень втолкнул его в какую-то калитку, после чего миновали маленький грязный дворик, в котором вповалку валялись какие-то вещи. Проскочив этот дворик, они оказались в еще более узком проходе, сверху прикрытый навесом, сложенным из веток. Пройдя по такому совсем тесному коридору еще метров двадцать, беглецы очутились в переулке, засаженном невысокими кустиками, а стены домов здесь были сплошь покрыты вьющимися растениями.

    Подросток миновал одну дверь, затем вторую, а оказавшись напротив третьей, решительно толкнул её, после чего впихнул туда же Арсения и заскочил следом. Оказавшись внутри, Арсений остановился, чтобы отдышаться, что явно вызвало недоумение со стороны своего спасителя, который тянул его дальше. Подросток произнес несколько слов, по-прежнему непонятых Арсением, а потом подкрепил свои слова жестикуляцией, однозначно говорившей о том, что нужно идти дальше.
Арсений вообще не очень понимал сути происходящего, но все же решил послушаться еще раз и поспешил за своим провожатым. Тот открыл в глубине дворика очередную, совсем незаметную дверцу, скользнув в которую, Молодой человек оказался в настолько узеньком коридорчике, что и развернуться в нем было невозможно. Крыша этого прохода представляла собой густо переплетенные ветви какого-то растения с крупными листьями. Но до конца коридора они не дошли, через несколько шагов подросток юркнул в какую-то щель, в которую втянул затем и своего спутника.

   Теперь они оказались в небольшом дворике, имевшем в поперечнике не более трех-четырех метров, а его крыша так же представляла собой сплетение из ветвей того же растения, что и в проходе. В этом дворике стояло нечто похожее на кадку с водой, а также небольшая скамеечка. Кроме той двери, в которую они вошли, во дворик выходила еще одна, едва заметная дверца, куда и постучал спустя мгновение подросток.
Почти сразу оттуда вышла молодая женщина, а может вообще девушка. Её одежда представляла собой пеструю смесь греческого хитона и накидки на манер арабской. Одежда эта была выдержана в темных, прохладных тонах. У самой девушки были красивые длинные темные волосы и глаза миндалевидной формы, но вопреки остальной внешности, эти глаза были ярко голубыми.

    Арсений, не слишком обращавший внимание на девушек в своей повседневной жизни, сейчас был по-настоящему поражен внешностью незнакомки, появившейся сейчас перед ним. Причем поражен настолько, что даже не сразу сообразил, что его о чем-то спрашивают.
Но девушка видимо была очень терпелива, потому что очень вежливым тоном спросила его о чем-то еще раз. Но к величайшему сожалению, Арсений не понял ни слова, точно так же, как и при общении с подростком, и неизвестным сердитым стариком до этого.

- Простите, но я не понимаю Вас, - приложив руку к сердцу, произнес Арсений, а потом на всякий случай добавил, указывая на себя, - Арсений, меня зовут Арсений.

Девушка переглянулась с подростком и, посмотрев на Арсения, спросила еще раз:

- Расений? Кен тики Расений?

- Арсений, так правильно, - улыбнулся Арсений, и указал рукой на девушку с вопросительным выражением лица.

Девушка улыбнулась и, приложив руку к груди, произнесла мелодичным голосом:

- Латея.

Затем показала на подростка и назвала его:

- Тарон.

- Хм, понятно, Латея и Тарон, - кивнув головой, сказал Арсений, делая вид, что ему все понятно, хотя на самом деле он не понимал ничего, оба представителя этого мира разговаривали на абсолютно непонятном языке. Он немного помялся, не зная, что делать дальше, а потом неожиданно для себя спросил:

 - Ду ю спик инглиш?

   Задавать такой вопрос было, как он сам понимал, совершенно бессмысленным делом, но попробовать все же стоило.
Девушка и подросток переглянулись, а затем девушка о чем-то переспросила, было видно, что они снова не понимают его.

- Хм, ладно, тогда так, - решил еще попробовать Арсений, - парле ву франсе?

   И тут произошло чудо - при его последних словах девушка и подросток с удивлением посмотрели сначала на молодого человека, потом друг на друга, а затем подросток что-то быстро проговорил девушке. И девушка улыбнулась и согласно закивала в ответ.
Подросток быстро подошел к той двери, которая выходила в проход с крышей из вьющихся ветвей, и выглянул наружу. Затем вышел туда и с минуту отсутствовал, после чего появился вновь и, кивнув головой, бросил несколько слов.
    Девушка Латея сделала приглашающий жест и произнесла несколько слов на неизвестном языке. Но теперь Арсений отлично понял, что его приглашают пройти еще куда-то. Они снова вышли в узенький проход, но двинулись теперь в другую сторону, а не туда, откуда прибыли пару минут назад. Теперь впереди шла девушка, а подросток - Тарон, двигался позади и, как показалось Арсению, постоянно контролировал, нет ли за ними слежки. Шли они недолго, свернув пару раз и пройдя через еще одну почти незаметную калитку, выбрались на довольно большую открытую площадку, от которой начинались сразу три прохода. Но беглецы не пошли ни по одному из них. Девушка свернула резко направо, и стала быстро подниматься по деревянной лестнице, поначалу незамеченной Арсением. Лесенка вела на второй этаж строения, причем молодой человек, захваченный всем происходящим и наблюдением за девушкой, только сейчас заметил, что все здания в этом дворике – двухэтажные.
   Войдя в дверь на второй этаже, Арсений оказался в очень темном помещении, в котором не было окон, и свет проникал только из открытой двери. В углу маленькой комнаты имелся проем в соседнее помещение, завешенный циновкой.
Латея сделала знак обождать и скользнула за эту циновку. Там послышался тихий разговор, после чего девушка вышла наружу и сделала приглашающий знак рукой. Арсений чуть поколебался, но затем решительно вошел внутрь.

    В комнате, которая была ненамного светлее предыдущего помещения, на лежанке, на которой было набросано несколько покрывал, сидел человек, закутанный в какой-то бесформенный плащ. Его возраст было сложно оценить, однако Арсений разглядел, что внешность у этого человека явно европейская.

- Вы говорите по-французски? – спросил местный житель на языке Дюма и Стендаля.

- Совсем немного, извините, - Арсений постарался говорить медленнее и как можно более внятно.

- Так Вы с Земли, и давно попали сюда? – с немалым удивлением спросил человек, приподнимаясь на своем лежбище. На его лицо упал небольшой блик света из завешенного окна и только сейчас Арсений разглядел, что человек этот довольно пожилого возраста, хотя быть может, только выглядел так.

- Да, я с Земли, из России, меня зовут Арсений, - так же медленно ответил Арсений, - попал сюда всего час назад, сам не знаю как, и уже успел попасть в непонятную ситуацию.

- Снова человек с Земли, да еще и из России, - невероятно взволнованным голосом произнес человек, - меня зовут Андре, и мой отец попал сюда более ста земных лет назад.

- Так значит, Вы – сын того самого астронома, о котором я читал заметку? – теперь пришла пора удивляться уже Арсению. – Так Вам, получается, чуть ли не сто лет?!

- Мне, конечно, много лет, но далеко еще до ста, - грустно улыбнулся Андре, - но здесь, в этом мире, время течет совсем не так, как на Земле, по крайней мере, так мне рассказывал мой отец.

- А Ваш отец, он… - тут Арсений несколько замялся, но Андре отлично понял его.

- Увы, все мы смертны, и несмотря на иное течение времени, здесь люди тоже умирают, и мой отец не исключение, - с грустью развел руками Андре, - он прожил здесь довольно много лет, нашел в этом мире подругу жизни, в результате чего появился на свет ваш покорный слуга. Я несколько раз в периоды противостояния наблюдал за родиной моего отца, но, к сожалению, мне так и не посчастливилось попасть туда.

- В периоды противостояния? – переспросил Арсений, озадаченно глядя на собеседника. – Простите, а что Вы под этим имеете в виду?

- Лучше бы на этот вопрос ответил мой отец, я же, к величайшему сожалению, не столь силен во всех этих делах, - сокрушенно покачал головой Андре, - мне нужно многое вспомнить, быть может, поднять записи своего отца.

- Ну, хорошо, тогда хотя бы вкратце объясните мне, что это за мир, и почему люди здесь так похожи на землян? –  буквально сгорая от нетерпения, спросил Арсений, которому хотелось теперь разузнать об этом мире буквально все.

- Люди здесь столь похожи на землян, потому что все они, по сути, и есть земляне, в разное время попавшие сюда тем или иным путем, - покачав головой, ответил Андре, а затем, немного помедлив, продолжил, - правда, как говорил когда-то мой отец, из того варианта Земли, в котором жил он, и в котором, как теперь видно, живете Вы, люди попадают сюда очень редко.

- Из того варианта, в котором жил он? –Арсений снова был немало удивлен. – Значит, есть и другие варианты?

- Увы, в этом вопросе я только могу сослаться на слова своего отца, если мы доберемся до его записей, может быть, Вы поймете в них что-то больше, - ответил Андре, затем помолчал немного и продолжил, - из того, что удалось понять мне могу лишь сказать, что есть несколько разных вариантов существования цивилизации на планете Земля, и с некоторыми из них противостояния случались намного чаще, чем с нашей Землей.

- Так, что же это за место такое, в котором мы находимся? – еще раз спросил Арсений.

- Это тоже своего рода – вариант Земли, только, как говорил мой отец, вариант не полностью проявленный, - посмотрев в какую-то точку на стене, вздохнул Андре, - вариант, существующий лишь потому, что существует определенное количество людей, которые верят в его существование.

Арсений был настолько удивлен, что даже не нашелся, что сказать в ответ, впрочем, сейчас это было и не столько важно. Его собеседник, в общем-то, тоже это понимал, потому что кивнул головой и добавил доброжелательным тоном:

- Со временем Вы сможете многое понять тут, а пока будет лучше, если Вы просто отдохнете.

- Со временем? – медленно, словно поднимался на крутой подъем, спросил Арсений. – Значит, я здесь задержусь надолго.

- Увы, мой друг, я пока не знаю никого, кто смог бы покинуть это место вообще, - развел руками Андре.

3

    Федор стоял на перекрестке и пытался определить – куда же им следует пойти. В том месте, где сходилось сразу несколько улиц, размещался фонтан, украшенный скульптурной композицией из нескольких фигур, в котором, к слову, не было ни капли воды. Поначалу Федору казалось, что все улицы, расходящиеся в разные стороны от этого перекрестка, были совершенно одинаковыми. Но получше присмотревшись, он понял, что похожими друг на друга они были только в непосредственной близости от того места, где сходились вместе. Архитектура зданий здесь была точно такой же, что и в том месте, где они оказались после попадания в этот необычный мир. На одной из улиц, уходившей под углом примерно в сорок пять градусов к той, откуда пришли Федор с Никольским, архитектура была практически той же.       А вот внешний облик остальных улиц, кроме ближайших двух-трех домов, уже немало отличался. Скажем, улица, идущая в прямо противоположном направлении, скорее навевала мысли о северной Европе прошлых веков. Дома на ней были двух, реже трехэтажными и верхние этажи выступали над первым, причем порой выступали весьма значительно. Нижний этаж этих домов был выкрашен в темные цвета, а вот второй и третий, как правило, были почти белыми. По той улице, в отличие от первых двух и площади с фонтаном, не ездили дилижансы, да и людей верхом, тоже не наблюдалось.
К слову сказать, та улица, по которой разъезжали всадники, разодетые как испанские гранды в пестрые пышные одежды, напоминала скорее не улицу, а череду красивых, роскошных усадеб, утопающих в цветущих садах.

    Федор посмотрел на профессора, с рассеянным, каким-то отсутствующим видом, рассматривающим скульптурную композицию в пересохшем фонтане. Увы, в настоящее время от Никольского была мало толка – он по-прежнему оставался в совершенно растерянном состоянии. Положение, в котором они неожиданно отказались, совершенно выбило его из колеи. Конечно, его тоже можно было понять – еще несколько часов назад он сидел в своем институте, и даже не думал ни о каких приключениях. А тут, совершенно внезапно, в считанные минуты он оказался совсем в другом, незнакомом мире. Однако, что-то было нужно делать, во-первых – искать Арсения, во-вторых, что возможно, было еще более актуальным – искать выход отсюда. Федор уже осмотрел внимательно то место, где они прошли через невидимый барьер, но не нашел там ничего, что могло бы помочь в возвращении. Скорее всего, попадание в это необычное место было совершеннейшей случайностью.

    Город, в котором они находились, был освещен каким-то странным – бледным, полупрозрачным светом, который, тем не менее, освещал и дома, и улицы очень даже неплохо. Такой свет, наверное, мог бы возникнуть, если бы Луна светила сама, не отражая свет от солнца. Однако на светло-сиреневом небосклоне здешнего мира Федор не видел ни одного признака какого-либо светила. Создавалось впечатление, что свет идет буквально отовсюду.
    Федор вздохнул, продолжая оглядываться и пытаясь понять, что делать дальше. Количество людей на улицах этого странного города начало постепенно уменьшаться. Возможно, это говорило о том, что здесь наступает местная ночь, либо это связано еще с чем-то, что тоже стоило бы принять к сведению.

    Федор так же отметил про себя, что ближе к вечеру с улиц практически пропали люди, одетые в костюмы, похожие на китайские, их совсем не стало видно. Намного меньше на улицах стало и мулатов, одетых в тоги и хитоны. Зато Федор обратил внимание на появление определенного рода людей, одетых в одинаковую, словно некую форменную одежду. Причем люди эти ходили всегда по трое. Одежда этих служащих состояла из довольно широких шаровар, подвязанных шнурком поверх высоких гетр, куртки-сюртука с двумя рядами пуговиц, и этакой турецкой фески, с коротенькой кисточкой черного цвета. Сами же шаровары, куртки и фески, были темно-сиреневого цвета. При этом люди в форме были подпоясаны широкими серебристыми поясами, на которых висели внушительные ятаганы с широким лезвием. На этом же поясе у двоих из трех таких типов, висело нечто вроде недлинной дубинки, а третий, перепоясанный чем-то вроде ярко-желтой портупеи, носил вместо дубинки кобуру немаленького размера, в которой мог находиться, не иначе как – оригинальный Кольт производства середины девятнадцатого века.

    И как показалось Федору, многие прохожие на улицах, за редким исключением, к этим людям в форме относятся с какой-то осторожностью или даже страхом. По крайней мере, большинство из тех людей, что были одеты попроще, явно старались избегать непосредственной встречи с этими «жандармами», как их окрестил про себя Федор.
Совершенно спокойным, можно даже сказать – небрежным взглядом, их провожали только разодетые «гранды», да еще, может в несколько меньшей степени – люди в длинных сюртуках и цилиндрах. И Федор инстинктивно понял, что им с профессором, лучше было бы тоже избежать встречи с местными представителями правопорядка, каковыми эти субъекты, скорее всего и являлись.
Он подошел к погруженному в раздумья Никольскому и довольно бесцеремонно потянул его за руку:

- Простите профессор, но нам нужно уходить отсюда.

- Куда уходить? И главное – зачем? – совершенно упавшим голосом спросил профессор, однако, послушно пошел за Федором.

- Просто нам нужно уйти с этого перекрестка, - чуть уклончиво проговорил Федор, продолжая увлекать профессора на одну из улиц, начинающихся от площади с фонтаном.

    Получилось так, что вышли они именно к той улице, что была застроена этакими фламандскими домиками, с выступающими верхними этажами. Федор вряд ли смог бы объяснить, почему он направился именно туда, но эта улица показалась ему наиболее спокойной.
На ней, к слову сказать, вообще отсутствовали типы в форме. Впрочем, и других, обычных прохожих, на этой улице было значительно меньше, нежели в других местах. И почти все они были одеты в более-менее современную одежду, если конечно таковой можно называть костюмы и котелки, бывшие в ходу в самом начале двадцатого века. Лишь изредка здесь попадались одетые в хитоны, и накидки без рукавов, мулаты.

- Куда же мы здесь пойдем? – грустно спросил профессор, когда они уже ушли с площади и даже прошли сотню метров по улице, выбранной Федором.

- Не знаю, но думаю, сейчас нам нужно поискать место для отдыха, а еще лучше – того человека, который смог бы хоть немного разъяснить – куда же мы попали, - ответил Федор, оглядываясь по сторонам.

- Да, конечно, - все также грустно проговорил профессор, который, судя по всему, не слишком внимательно слушал то, что говорил Федор.

- Черт, загвоздка только в том, что говорят они на каком-то совсем непонятном языке, - в сердцах бросил Федор, - ни одного знакомого слова не слышал, ни на первой улице, ни площади.

- Те, которые в тогах ходят, они на латыни разговаривают, - все также рассеянно сказал профессор, видимо все-таки прислушивающийся к некоторым словам Федора, - а те, что одеты в рубахи с жилетами, говорят на языке, сильно похожем на итальянский.

- Профессор, да Вы оказывается полиглот?! – с изумлением воззрился на своего спутника Федор. – Знаете латынь и итальянский язык?

- Ну, у меня мама была фельдшером и доучивалась потом на врача, когда я уже был в школе, - все еще рассеянным тоном проговорил профессор, - вот я запомнил кое-что.

- Ага, а итальянский? – усмехнувшись, просил Федор.

- А-а, ну это я уже учился в университете, еще в советское время, - отвернувшись, небрежно махнул рукой профессор, - училось с нами на факультете несколько итальянцев, так вот, э-э… с одним из них я довольно часто занимался вместе.

- С одним из них или с одной из них? – снова усмехнулся Федор, подмигивая профессору.

- Ну, в общем, это не важно, - немало смутился профессор, - но язык я все-таки немного знаю.

- Понятно, значит, можно было попробовать объясниться с теми ребятами, что похожи на пиратов из кино, - уже более серьезным тоном сказал Федор, - однако здесь их нет и придется искать на другой улице.

- Ну, мы можем вернуться на площадь, - возразил профессор, - там они наверняка еще есть.

- Может и есть, - чуть подумав, согласился Федор, - но там есть и те субъекты, которые явно играют здесь роль жандармов и, судя по реакции многих местных жителей, их не очень-то жалуют. Придется пройти по улице чуть дальше, а затем свернуть в переулок, заодно и посмотрим, что здесь еще есть. Кстати, может Вы и читать умеете на латыни или итальянском? Сможете прочесть какие-нибудь вывески?

- Немного умею, но пока видел только одну вывеску с надписью на латыни, хотя и своеобразной, - немного помедлив, ответил профессор, - в трех домах отсюда висела вывеска, означающая, если не ошибаюсь – галантерейный магазин, хотя здесь – скорее галантерейную лавку.

- Так, по меньшей мере, в одном месте здесь понимают латынь, - проговорил Федор задумчиво, - но возвращаться к площади все же не стоит, пойдемте, поищем переулок, чтобы пройти на другую улицу, а то здесь уже вообще почти народа нет.

    Они прошли еще сотню метров дальше, когда, наконец, увидели между стоявшими почти вплотную домами, узкий, не шире пары метров проход, также вымощенный брусчаткой. В начале этого прохода стояли точно такие же дома, как на самой улице, однако чуть дальше виднелись более низкие здания, выстроенные из серого камня, а быть может кирпича такого цвета. Переулок был пуст, и Федор решил, что вполне можно воспользоваться им для прохода на параллельную улицу. Он решительно свернул туда, профессор, недолго думая, двинулся следом за своим молодым спутником.
В отличие от совершенно сухой улицы, в переулке кое-где стояли небольшие лужицы, что несколько удивило путешественников. Примерно в сотне метров от начала переулка в сторону отходило ответвление, еще более узкое, чем он проулок – ширина этого прохода была не более метра. И что самое интересное – дома, выходящие в этот узенький проулок, были одноэтажными, но именно там Федор заметил свет в окнах. Однако идти по столь узкому проходу, который к тому же скоро довольно круто поворачивал влево и скрывался из глаз, Федор не решился. И они с профессором, по-прежнему пребывавшим в каком-то рассеянном состоянии, продолжили путь по переулку.

    Еще метров через шестьдесят между домами появилось нечто вроде арки, над которой висела вывеска из материала, по внешнему виду, напоминавшему медь или бронзу. Причем, что удивительно, вывеска была сделана на арабском языке. По крайней мере шрифт, которым она была выполнена, вызывал ассоциации именно с арабским. Оба путешественника поневоле некоторое время с удивлением смотрели на эту надпись.
И тут из калитки, расположенной слева от перекрывающих арку ворот, вышел человек, одетый в древнегреческий хитон, но, как ни странно, с восточным тюрбаном на голове. Он внимательно осмотрел с ног до головы Федора и профессора Никольского, а затем что-то спросил.

- Что он говорит? – взволнованно обратился профессор к Федору.

- Я точно такой же вопрос хотел сейчас задать Вам, - пожал плечами молодой человек.

- Ну мы же должны ему что-то ответить, - с сомнением сказал профессор, и посмотрел на терпеливо ждущего человека.

Тот подождал еще с минуту и спросил еще раз, причем оба путешественника поняли, что вопрос сейчас звучит совсем по-другому.

- Простите, но мы не понимаем Вас, - извинительным тоном, чуть поклонившись, сказал профессор.

Человек в хитоне и тюрбане, напряженно прислушался, а затем покачал головой.

- Ду ю спик инглиш? – спросил Федор, не догадываясь, что повторяет попытки Арсения. Затем сделал еще один заход. – Шпрехен зи дойч?

- Сена вин тики? Шепрехе тики? – Переспросил человек в тюрбане, а затем повернулся в сторону открытой калитки и что-то громко прокричал в неё.
Но опять на непонятном языке.

- Вы тоже говорите на немецком языке? – с удивлением спросил профессор.

- Мне нравится это Ваше – «тоже говорите», - устало усмехнулся Федор, - это говорит о том, что только Вы знаете немецкий язык, потому что я, кроме сказанной уже фразы знаю только «Хенде хох».

- Выходит, это мне придется как-то договариваться с местными жителями?! – с каким-то возмущением в голосе проговорил профессор.

- Ну, а кому же еще, - примирительно сказал Федор, - именно Вам с Вашим опытом общения — это не должно составить большого труда.

     В этот момент из калитки вышел неимоверно толстый человек, похожий на шар, на который с непонятной целью натянули одежду. Причем одет он был совсем не так, как первый человек, появившийся чуть раньше из арки. Одежда толстяка состояла из какого-то потрепанного камзола неопределенного цвета, еле-еле сходящегося у него на животе и штанов, больше напоминающих замурзанную юбку. Толстяк уставился на профессора и Федора, а затем спросил нечто, все на том же самом языке. И опять ни Федор, ни профессор ничего не поняли.
Однако первый тип, на голове которого был тюрбан, сразу это заметил и, хлопнув толстяка по плечу, бросил тому несколько слов.
Толстяк помотал головой, а затем снова что-то спросил, но теперь даже Федор узнал многие немецкие слова.

- О чем он спрашивает? – негромко спросил Федор у профессора.

- Я могу, конечно, ошибаться, - неуверенно проговорил профессор, - некоторые слова мне непонятны, но мне кажется, он спрашивает – не пришли ли мы от какого-то Фариса?

- Черт побери, вот ведь напасть, - задумчиво покачав головой, пробормотал Федор, - можно было бы, конечно, согласится, но кто знает, в каких они отношениях с этим Фарисом, лучше сказать, что не знакомы с таковым и что мы просто первый раз здесь и ищем ночлега.

    Профессор помялся немного, а затем, немного напрягшись, пересказал по-немецки предложенный Федором вариант.
Толстяк внимательно выслушал его, а затем спросил еще что-то, снова на языке, сильно похожем на немецкий.

- Он не очень верит нам, как мне кажется, - с сомнением проговорил профессор, - да еще что-то говорит о попытках какого-то захвата.

- Вероятно всего, они с этим Фарисом не в лучших отношениях, - немного подумав, заметил Федор, - скажите, что нам просто негде переночевать, и что мы заплатим им.

- Но чем мы им заплатим, здесь вряд ли имеют хождение наши деньги? – удивленно посмотрел на него Никольский.

- Для таких случаев, профессор, всегда есть натуральный обмен, - веско произнес Федор, снимая наручные часы и протягивая их типу в тюрбане.

Тот с большим интересом взглянул на часы и подошел ближе, чтобы рассмотреть их.

- Вот видите, профессор, как все просто, - сказал Федор, поворачиваясь к Никольскому.

    В этот момент толстяк, напряженно вслушивающийся в речь Федора, внезапно подскочил как ужаленный и произнес несколько слов.
Тип в тюрбане удивленно оглянулся на него, затем бросил взгляд на Федора, на его часы, как показалось последнему, с немалым сожалением, а затем крикнул что-то в сторону небольшой ниши, едва видимой позади арки.
   Толстяк почти что отскочил назад, к самым воротам, а в этот момент из ниши вылезли три типа, похожих на оборванцев, настолько грязной и рваной была их одежда, похожая, тем не менее, на одеяние типа в тюрбане. Однако все трое были весьма рослыми, один даже выше Федора, бывшего самым высоким в своей группе в институте, и сквозь прорехи в одежде проглядывали немаленькие мускулы.

- Вот же повезло, - сплюнул Федор, хватая профессора за рукав и оттаскивая назад, - хотели уйти от жандармов, но нарвались на какую-то местную банду. Нужно сматываться.

   Оборванцы приближались не торопясь, но шли при этом настолько уверенно, что в намерениях их не было ни малейшего сомнения. Тип в тюрбане смотрел на все происходящее молча, с каким-то странным интересом. Толстяк же, отступивший к самой арке, постоянно выкрикивал какие-то ругательства.
   Федор и профессор быстро стали отступать назад, в сторону той улицы, откуда пришли. При этом Федор не спускал глаз с троицы подручных главаря, как уже можно было понять. И тут в конце переулка, в той стороне куда направлялись путешественники, возникли трое жандармов в фесках.

- Вот ведь незадача, - пробормотал Федор, оглядываясь по сторонам и замечая рядом тот узкий проход, в который они не рискнули зайти четверть часа назад, - сюда профессор.

    Они быстро свернули в этот узенький проход и почти что побежали по нему. Как скоро выяснилось, проход не только изгибался дугой, но еще и шел на подъем, причём с приличным уклоном. Слева и справа по его обочинам стояли невысокие дома, сложенные их серого кирпича. Но как заметил вскоре Федор, окна в этих домах, выходивших даже не в переулок, а какой-то коридор, были только в начале этого прохода. Как только проход начал повышаться, окна в домах пропали, да и сами стены скорее стали больше напоминать каменное ограждение. Обернувшись назад, Федор обратил внимание, что ни местные апаши, ни жандармы не последовали за ними. С одной стороны это радовало, поскольку они ушли от погони, с другой стороны несколько озадачивало, ведь догнать не слишком быстро бегущего профессора не составило бы труда. Создавалось впечатление, что вся эта братия не пошла сюда по какой-то иной причине.
    В это время крутизна подъема прохода, по которому они шли, стала заметно большей, а вот стены домов, совершенно внезапно из серых кирпичных, превратились в сложенные из бурого камня. Причем Федор не заметил, где и как именно произошла эта смена.
Никольский заметно замедлил движение, для него этот подъем был уже тяжел.

- Еще немного профессор, - успокоительно проговорил Федор, разглядевший впереди некоторое расширение прохода, которое к тому же имело горизонтальную плоскость.

    Но в этот момент по всему пространству вокруг них, словно прошла какая-то волна, исказившая на короткий момент внешний вид окружающего пространства. Вокруг них в изобилии замелькали те самые огоньки, которые они уже наблюдали на крыше водонапорной башни. На короткий момент Федору показалось, что сейчас они просто вернуться домой, на крышу той самой водокачки.
Но, увы, через минуту, когда мельтешение огоньков резко угасло и искажение изображения вокруг них тоже исчезло, он обнаружил, что стоит совсем в другом месте.
    Теперь они оказались на пыльной проселочной дороге, уходившей куда-то вдаль, и проложенной среди покрытой полузасохшей невысокой травой степи. Ни единого деревца не было видно вокруг ни слева, ни справа. Совершенно высушенная степь освещалась все тем же невидимым светилом, которое располагалось, вероятно, за слоем довольно ярко светившихся облаков в вышине. Бросив взгляд назад, Федор разглядел где-то далеко, на самом горизонте, нечто похожее на силуэт большого города.

- Ничего себе спецэффекты, - покачал головой Федор, - как Вы профессор, с Вами все в порядке?

   Но ответа он не получил.
Обернувшись вокруг, Федор, обнаружил с удивлением, что профессора рядом с ним нет. Он походил некоторое время вдоль дороги, пытаясь отыскать хоть какие-то следы, но так и не нашел ничего. Оставалось предположить только одно – в тот момент, когда произошла странная световая вспышка, их с профессором перенесло в разные места этого неизвестного мира.

4

    Арсений стоял возле небольшого окошка, выходящего на полукруглую площадку, и смотрел, как люди набирают воду из небольшого фонтанчика. Местные жители по большей части были одеты примерно так же, как Латея и Тарон, разве что одежда некоторых из них, была немного ярче и пышнее. Реже попадались люди, одетые в китайские костюмы, но что характерно, ни одного человека с внешностью китайцев Арсений так и не увидел.
Раздача воды происходила по следующему сценарию.
Человек, пришедший с некоей ёмкостью, ставил её под небольшую трубу, уходящую в стену, а затем кидал нечто вроде монетки в небольшую чашку, расположенную на рычаге, выступающем из той же стены. Рычаг опускался, и струйка воды начинала наполнять сосуд. При этом сосуд, как уже знал Арсений, стоял на специальной площадке, соединенной сложной системой блоков с рычагом. Как только наливалось определенное количество воды, площадка опускалась, и рычаг поднимался, прерывая поступление воды. Чем больше монет было брошено в чашу, тем больше воды можно было налить посетителю. Конструкцию эту, оказывается, придумал в свое время тот самый французский астроном, который был отцом Андре. Система сия в немалой мере упорядочила получение воды сразу в нескольких окрестных кварталах. Как понял Арсений, с водой здесь была немалая напряженка, использовали её, как правило, только для питья и приготовления пищи. Для умывания и мелкой стирки использовали дождевую воду, которая накапливалась в специальных емкостях на крышах. Но поскольку дожди здесь были большой редкостью, то и эту воду, обычно не употребляемую в пищу, приходилось экономить.

    Ну, а для того, чтобы постирать что-то крупное или основательно помыться, приходилось пользоваться городскими банями, что было доступно только состоятельным категориям граждан. В ином варианте для этой же цели совершали весьма продолжительные вояжи к пещерам, расположенным где-то за городом, где вода имелась в большем количестве.
До того, как отец Андре придумал свою механическую систему, происходило немало споров между жителями отдельных кварталов, а порой даже столкновений на почве раздачи воды.
    Теперь же за механизмом следил только смотритель, которым был, разумеется, Андре, хотя у него имелся и сменщик. Ну, а для предотвращения беспорядков местные жители выделяли двоих-троих крепких молодых людей, помогавших смотрителю в наведении порядка при раздаче воды.


    От Андре Арсений успел узнать немало интересного о том мире, в котором волею случая оказался. Для подавляющего числа местных жителей вся жизнь была сосредоточена в месте, носившем название Город. Весьма крупное поселение, не имевшее конкретного названия, было сосредоточием всей жизни в этом мире. Город был велик, по словам Андре не хватило бы целого дня, чтобы пройти его из конца в конец. При этом некоторая часть жизни местного населения все же происходила за пределами крупнейшего населенного пункта. К примеру, там имелись те самые пещеры, в которые ездили горожане незнатного происхождения, чтобы постираться или как следует помыться самим. Имелось некие холмы, о которых Андре сказал только, что по их окраинам живут настоящие бандиты, а в отдаленные уголки этих холмов еще никто и никогда не забирался. Имелись здесь и какие-то равнины, по слухам, уходившие в бесконечность и те, кто пытался пройти по ним, никогда не возвращались назад.

    В Городе никогда не было ночи, по крайне мере такой, какой её знали жители Земли. Тем более, что никакого светила или звезд на том небосклоне, что простирался над Городом, никогда не наблюдалось. Небосклон всегда равномерно светился не слишком ярким светом, но при этом через равные промежутки времени, как успел заметить по часам Арсений – через каждые двадцать часов, это свечение становилось слабее. Ослабление свечения продолжалось несколько часов, после чего практически без перехода снова усиливалось.
     Лишь очень редко, примерно раз в три года, в небе над городом можно было различить нечто похожее на очень большой, почти в четверть всего небосклона, тусклый беловатый диск, покрытый какими-то пятнами. Диск этот, как понял Арсений, был, вероятнее всего Луной, которая иногда, но очень редко, все же как-то проявлялась в этом мире. Еще реже, а точнее – раз в два десятка лет, вместе с диском Луны можно было наблюдать светло-голубое свечение, занимавшее собой почти половину небосклона. Свечение это проявлялось на небе в виде этакой полусферы, и как понял Арсений, это был тот самый момент, когда открывался проход на Землю.
Причем время, существующее в этом мире и время на Земле, как объяснил Андре, текли по-разному. И пятьдесят лет на Земле оборачивались всего лишь двадцатью годами в этом мире. Теперь становилось понятным, почему Андре, хотя и немолодой человек, но был всего лишь сыном того французского астронома. В здешнем мире, с той поры как астроном попал в это странное место, прошло чуть более сорока лет, а не сто с лишним, как на Земле.

    К слову сказать, для местных жителей и само понятие год, было достаточно условным и определялось лишь местным календарем, который, что интересно, имел триста шестьдесят дней, хотя и двенадцать месяцев. Но все месяцы тоже были условными, поскольку смены времен года в этом мире не происходило. Постоянно, на протяжении уже очень долгого времени стояла совершенно летняя погода, хотя и не слишком жаркая. При этом дожди шли крайне редко, собственно, и облака здесь были нечастым явлением. Это вызвало у Арсения немалый интерес, поскольку он считал, что свечение небосвода обусловлено свечением ровного слоя облаков, но судя по словам Андре, это было совсем не так.
    Местный календарь, на самом деле, был весьма условным, и отсчет велся от какой-то, взятой совершенно с потолка даты. По этому календарю шел сто тридцать седьмой год, однако Андре сказал, что предыдущий период, о котором ему рассказал отец, длился всего девяносто лет, а что происходило до этого момента, вообще было ничего неизвестно.
Растения, произраставшие в этом мире, были чем-то похожи на земные, но, вероятно в связи с отсутствием смены времен года, практически все были вечнозелеными, никогда не сбрасывающими листву.

    Политическое и государственное устройство этого мира было очень необычным, не имеющим ни единого аналога на Земле. С одной стороны – никакого конкретного правителя, да и правительства здесь не существовало. С другой стороны, имелось нечто вроде жандармерии, а также этаких отрядов народной милиции. Правда, последние скорее представляли собой что-то вроде формально узаконенных бандитских формирований. Тот старик в роскошной феске, который так резко отреагировал на обращение к нему Арсения, был как раз одним из лидеров такого формирования, и звали его – Фарис.
    Как понял Арсений, сей Фарис имел весьма немалое влияние в нескольких районах Города, но, с другой стороны, многие жители испытывали к нему откровенную неприязнь.
    Существовало здесь и некое Собрание знатных людей Города, которое, собственно, ничего не решало, а выполняло скорее представительскую функцию. Хотя, что оно представляло – опять-таки было непонятно, поскольку никаких иных государственных образований в этом мире не было.       Точнее, как понял позднее Арсений, подавляющее большинство жителей Города просто не знало об этом, да и знать не хотело.

     Экономика Города тоже представляло собой совершенно невообразимую систему. Здесь существовала торговля, существовал и натуральный обмен, в хождении было несколько разновидностей денег, в основном металлических. Имелась сфера услуг и где-то на окраинах Города – какое-то сельское хозяйство, а вот производство, кроме совершенно кустарного, отсутствовало напрочь.
Язык жителей Города был этакой местной разновидностью эсперанто, то есть, по сути, смешением нескольких разных языков с изрядной модификацией. В искаженном виде присутствовали слова французского, немецкого, испанского, итальянского, арабского, турецкого языков, присутствовали элементы латыни и какого-то африканского диалекта.
Лишь небольшие группы людей сохраняли в повседневном общении элементы своего собственного, родного языка, но таких было совсем немного и большинство использовало уже устоявшийся жаргон.
Арсений, после нескольких разговоров с Андре, начал понемногу понимать отдельные фразы этого странного языка, и даже пытался разговаривать с Латеей и Тароном.

     Кроме прочего, имелись в Городе и некоторые странности, уже привычные для его жителей, но никак ими не объясняемые. Например, имелся такой феномен, как фактическая телепортация. Из некоторых точек Города, при определенных условиях и в определенное время, можно было мгновенно перенестись в совершенно иное место, даже в противоположный конец поселения. Скажем, было известно, что из некоторых мест на улицах, расположенных ближе в той площади, откуда пришел Арсений, можно было совершенно неожиданно попасть в отдаленные места за окраиной.
Кстати, знакомая Арсению площадь была далека от центра Города, и фонтан на ней, на памяти Андре, не работал никогда. Даже во время его рождения с водой в Городе были немалые сложности.

    Еще одной странностью Города было то, что время от времени некоторые части населенного пункта сами собой меняли внешний облик. К счастью, на местных жителей эти изменения практически не оказывали влияния, за исключением необходимости привыкать к новому внешнему виду. Но что заставляло местность меняться, тоже было никому неизвестно, впрочем, никто и не стремился этого узнать. Иногда менялись очертания целых улиц, правда такие радикальные изменения происходили очень редко, по местным меркам, примерно раз в десять-двенадцать лет, то есть примерно раз в двадцать пять лет по земному времени.

    Еще одним интересным моментом, который выяснил Арсений, было то, каким образом большинство жителей попало сюда. Ведь то, что они были жителями различных инвариантов реальности, этаких параллельных миров на Земле, еще не говорило о том, что все они попали сюда тем же способом, что Арсений или отец Андре. Как раз таковых здесь было очень мало, Андре знал вообще всего о нескольких подобных случаях. Гораздо большее число людей попадало сюда из какого-то мира, в котором до сих пор существовало нечто вроде сильно затянувшего периода Ренессанса. Хотя, развитие техники в том мире, насколько можно было понять, соответствовало примерно земному девятнадцатому веку, точнее его середине.
    Другой мир, активно поставлявший сюда жителей, представлял собой что-то вроде мира с раннефеодальным строем, в котором, к слову сказать, отсутствовало христианство, да и ислам тоже. Вообще, религиозная составляющая того мира, где оказался Арсений, была в состоянии полнейшей стагнации, жители практически не отправляли никаких культов, да и культовых сооружений здесь не было.

    Раздумывая обо всем этом, Арсений понял, как несказанно ему повезло, что он наткнулся на Андре, оказавшегося сыном человека с той же Земли, представителем которой был и сам. Отец оставил для сына огромное количество сведений о своем родном мире, и поэтому Андре более-менее понимал Арсения, а заодно смог толково рассказать о жизни здесь.

     Что же касается Латеи и Тарона, то они, оказывается, были его двоюродными сестрой и братом, будучи детьми младшей сестры матери Андре. Тарон помаленьку постигал азы механики, чтобы со временем стать сменщиком своего старшего брата, а в промежутках между весьма нечастым обучением, шнырял по городу, занимаясь собиранием слухов, и чего уж греха таить, периодическим воровством. Правда, как утверждал сам подросток, он никогда не воровал у граждан малого достатка, ибо это противоречило его внутренним принципам. Андре звал его за это Робин Гудом, узнав об этом благородном разбойнике от отца.
Как ни странно, Тарон окончил когда-то некий местный аналог начальной школы, обучение в которой длилось всего девять местных месяцев. Он относительно неплохо читал на нескольких местных вариантах письменности, умел, хотя и очень коряво писать, и был совсем неплох в арифметике.

    Латея тоже закончила такую же, по меркам Земли – очень уж начальную школу, и занималась сейчас шитьем и помощью в приготовлении напитков.
Напитки эти изготавливались из ягод и трав, привозимых откуда-то с окраины Города. Их в разных пропорциях смешивали, давали настояться, а потом разливали по глиняным бутылкам. Стоили такие порции весьма недешево, и изготовители их обычно не бедствовали. Поэтому семья, или вернее – клан, к которому принадлежали Андре, Латея и Тарон, считался скорее кланом среднего достатка.
    Латея, к слову сказать, была еще и завидной невестой, ибо при неплохом доходе, за неё могли получить немалое приданое. Но девушка пока отвергала ухаживания большинства кавалеров, среди которых, кстати, был и тот здоровенный тип, который служил кем-то вроде охранника у Фариса. В частности, еще и его слишком бесцеремонные ухаживания служили причиной неприязни семьи к Фарису и его узаконенным бандитам.

    Пробыв здесь всего чуть больше местных суток, Арсений, тем не менее, оказался обладателем огромного количества информации. Хотя, к своему сожалению, не нашел практически ничего, что могло хоть как-то помочь ему в возвращении назад. Сейчас ему лично пока ничего не грозило и семья Андре, в которой тот был старшим, приняла его вполне хорошо. Но Арсений понимал, что дальше ему придется либо как-то устраиваться в этом мире, либо срочно искать возможность возвращения.
И эту возможность, по его прикидкам, нужно было отыскать в ближайшие десять-двенадцать местных дней, ибо это соответствовало земному лунному периоду. А следующий лунный период был последним, во время которого можно было попытаться попасть на Землю.

В этот момент размышления Арсения были прерваны приходом Андре.
Тот оставил возле импровизированного водопровода Тарона, который только что появился откуда-то и пришел в дом, отдохнуть.

- Тарон как обычно принес очередной ворох сплетен, - с улыбкой сказал Андре, располагаясь на своей лежанке, и отламывая кусок от местной лепешки, которая была чем-то похожа на заготовку для пиццы.

- Да? И что же слышно в городе? – спросил Арсений, бросив рассеянный взгляд на собеседника.

- Гаспар, есть у нас такой предводитель апашей в другой части города, обвинил Фариса в том, что тот пытался подослать к нему каких-то шпионов, – после небольшой паузы проговорил спокойно Андре.

- Они враждуют между собой? – Арсений повернулся к нему.

- У нас эти предводители враждуют со всеми, кто их окружает, - покачав головой, усмехнулся Андре, - а сейчас Гаспар обвинил Фариса, что тот подослал к нему призраков.

- Это как же так? – с еще большим удивлением посмотрел на Андре Арсений.

- Так у нас тут называют тех, кто приходит с великих равнин, - слегка прищурив глаза, ответил Андре, - некоторые из них совершенно не бояться точек перемещения и используют их, чтобы сделав свое дело, быстро уходить назад в свои равнины.

- А остальные горожане никогда не используют эти точки перехода? – с интересом спросил Арсений, в голове которого мелькнула мысль о том, что можно было бы попытаться воспользоваться этим странным транспортом.

- Нет, конечно, - уверенно ответил Андре, покачав головой, - ведь никто не знает, куда они могут привести. Только отдельные Знающие могут перемещаться через эти точки, да еще призраки с равнин или холмов.

Арсений подумал, что при отсутствии религии, её место все равно занимают какие-либо суеверия, но вслух спросил о другом:

- И что же эти призраки, что-то успели натворить?

- Нет, в том-то и дело, что ничего не сделали, - с некоторым удивлением проговорил Андре, - мало того, что они не владели местным наречием, так один из них вообще был стариком, чего вообще никогда не бывало.

- Один был стариком, и они не владели местным наречием, - пробормотал Арсений, в душе которого начало зреть некое подозрение.

- Именно, хотели подкупить Гаспара подделкой под наручные часы, а такие здесь могут иметь только несколько человек, которые не расхаживают по улицам и не притворяются, что не знают языка, - продолжал свой рассказ Андре, - это точно были призраки, только почему Гаспар решил, что это проделки Фариса?!

     Но Арсений уже не слушал его. Он совершенно отчетливо понял, что здесь оказались еще двое землян, и поскольку это произошло практически сразу же после его попадания сюда, то людьми этими наверняка были его знакомые.
Насколько Арсений представил себе ситуацию, это были Федор, который действительно носил довольно дорогие наручные часы, и профессор Никольский, который и был тем самым стариком.
И к уже имеющимся задачам Арсения добавлялась еще одна – нужно было любой ценой наладить связь со своими друзьями. А если повезет, то и встретиться с ними.
Но сделать это, как он отчетливо понимал, было совсем не просто.