Ушки на макушке. Грэй

  УШКИ НА МАКУШКЕ. ДОГ ГРЭЙ.
Таня - высокая блондинка широкой кости, с синими глазами и высоким крутым лбом -  работает медсестрой в больнице, подрабатывая иногда уколами на дому – то пожилой человек, то средних лет,  - тяжёлый. Всё-таки подспорье: им с мужем, военным пенсионером, хватало на жизнь и обучение сыновей, но недавно появились новые обстоятельства. 
 За её природные данные и способности Татьяну любили коллеги и всегда давали хороших клиентов. И однажды попросили начать ухаживать за писателем – очень известным и плодовитым в творчестве человеком: по его произведениям даже снимались фильмы.
  Как и большинство людей искусства Холмов уважал алкоголь – вдохновение приходит чаще, пишется легче, спится лучше. Но его состояние постепенно стало переходить в болезнь и стало мешать его другу, жившему с ним уже много лет. Дискомфорт заключался не только в неприемлемом  запахе от Холмова,  тот к нему уже  привык, но  особенно – от частых засыпаний в кресле, в то время, когда надо было идти гулять!
 Друга звали Грэем как знаменитого графа. Этот дог был действительно голубых кровей : и окрас пса привлекал внимание -  он был серо-голубым,  - и его осанка и природная грациозность, неторопливая походка: он скромно-важно шагал своими  красивыми тонкими ногами. Только у благородных людей есть эта философская неторопливость вместе с готовностью к неожиданностям жизни: «далеко от поверхности моря до дна». Но больше всего восхищали размеры всей этой красоты – это был гигантский, но вместе с тем, изящный пёс, с довольно пропорциональной головой, на которой, как вишенка на торте, торчали красивые остренькие ушки (хотя, конечно, уменьшительно-ласкательные суффиксы к его внешности  весьма мало применимы, это существо было по-настоящему величественным, королевским). Писателю Холмову подарил его ещё щенком его друг, собрат по перу из Дании, откуда родом и сама порода этих собак. А сейчас возраст Грея  около7 лет – расцвет собачьей жизни. У дочери, которая жила за границей,  времени на уход не было,  и она только высылала деньги из далёкой Канады для покупки лекарств Холмову.
  Татьяне было поручено делать уколы и прогуливать Грэя  по потребности, не менее двух раз в день. В течение 6 месяцев её ухода писателю Холмову становилось всё-таки хуже,  и однажды сердце его остановилось. Наверное, он не пережил сведений архивов, которые ему пришлось изучать для его последней книги. За день до этого  Грэй тревожно смотрел на хозяина и водил головой с каким-то горьким удивлением,  с высоким к низкому воем-урчанием, очевидно, чуя приход смерти. Когда приехавшие родственники собрались,  в итоге  в суете согласились  отдать  собаку медсестре Тане.
 В её просторной 3-х-комнатной квартире места было достаточно, и одна комната была выделена полностью для дога. Мальчишки подросли – один сын ушёл в армию, другой уехал учиться, а муж часто закрывался в чулане – в своей «лаборатории» и работал с разными электроприборами, что-то ремонтировал. Таня ходила  больше хмурая и невесёлая, и лишь походы на прогулку с Грэем скрашивали её жизнь, ведь она видела столько восхищённых взглядов, слышала столько прекрасных слов о своём питомце:
 - Какой красавец!
 - Я таких никогда не видел – просто жеребёнок! А как пропорционально сложен!
  - Скажите, а у него правда –не заводятся блохи? Вообще?
 - Конечно, не заводятся, слишком короткая шерсть для них, - отвечала  со слабой улыбкой Татьяна.
 Невесёлость её была оправдана – ведь её муж в своей лаборатории, прямо здесь, в квартире, на глазах превращался в алкоголика. Там ему никто не запретит  пропустить одну-другую стопочку, затем шкалик, и неизвестно после скольки грамм он ложился ночью в кровать. Она была крупнее мужа и в плечах, и ростом, её руки были сильными, поэтому могла справиться с любым мужиком, не только с таким, как её муж Лёха.
 Однажды к ним приехали гости: две женщины, сослуживицы по их прошлой жизни на Украине, были сёстрами, и они развеселили Татьяну  и Алексея их общими воспоминаниями о совместной дружной жизни, о походах по горному Крыму. Они сидели на кухне, от водки и пельменей лица у всех них раскраснелись, их любимые, только уже не походные, а задушевные старые песни, пробивали слезу. Однако  сетовать на жизнь не хотелось никому. Старшая и более близкая Тане  веселушка Нина рассказывала о переменах, об их терпеливости к новой жизни, а младшая – больше  скромно молчала, улыбаясь. Алексей посматривал на неё, стараясь своим интересом не возбуждать внимательную, но расслабленную сейчас алкоголем и угощением, жену. Грэй лежал довольный, слушая разные тембры голосов, принюхиваясь к запахам новых людей, чутко реагируя на громкий смех или жесты около Татьяны.
 Когда перешли в просторную гостиную и расположились у телевизора, сёстры были ошеломлены умом домашнего пса. Таня во время фильма стала вязать свитер, все тихонечко иногда обсуждали интересный фильм, когда в дверях появился Грэй. Он внимательно смотрел на Таню, стоя в проёме двери. Хозяйка при этом, не поворачивая головы, не отрывая взгляда от вязания, сказала:
  - Ну что ты хочешь? Принеси лучше мне мои тапочки, что-то прохладно стало.
  И Грэй послушно принёс в пасти Танины домашние  тапочки и вопросительно посмотрел на неё.  Но хозяйка сказала, не глядя на псину:
  - Что? Уже поздновато для улицы, может быть до утра?
 Пёс легонечко стал повизгивать на высоких нотах,  как будто говорить, оглядываясь на гостей: «Ну я же терпеливо ждал, когда вы все сидели за столом, не клянчил, не канючил о прогулке, не мешал вашей дружеской встрече, а теперь  - самое время!»
  Не поворачивая головы, Татьяна строго, но негромко сказала:
 - Если хочешь гулять, то принеси ошейник!
 И дог быстро, радостно пошёл в свою комнату и принёс в зубах все аксессуары – ошейник, намордник, поводок. Обе гостьи были в восторге. Придя с прогулки, пёс  подошёл к младшей -  Жанне -  похвастаться: то ли - успехом в гонках у озера  с выскочкой сен-бернаром, то ли свежим осенним воздухом, исходящим от него. Но Татьяна решительно гаркнула «Чужой!!!», и Грэй немедленно окрысился на Жанну своим взглядом, и, навострив уши и вильнув хвостом, подошёл к хозяйке.
    Через полгода  к ним на один день приехала младшая из сестёр - Жанна. Никого, кроме Грэя и Тани, не было дома, потому что Алексей уехал  на рыбалку с другом, а дети, жившие со своими семьями недалеко, были очень заняты. 
 Около трёх часов дня Грэй спал в своей комнате, когда вдруг зазвонил телефон. Таня подошла и спросила в трубку:
 - Прямо сейчас? Вы уверены, что это так срочно?
 Затем она быстро оделась и  решительно бросила Жанне:
 -  Меня вызывают срочно к больному, здесь рядом, я скоро буду!
  Жанна села в кресло, где Таня обычно вязала у телевизора. Время шло,  уже прошёл и час, и полтора, а Тани всё не было. Жанна уже и чашку чая попила, и в окне поискала на улице глазами Таню, и снова села в кресло.
 Вдруг красавец Грэй, о существовании которого Жанна вообще забыла, появился в гостиной. 
  Он подошёл ближе и посмотрел на неё. Ну вот, наконец,  и настал момент, когда она сможет показать ему всю свою любовь и восхищение, ведь эта красота собаки была непревзойдённой – тёмно-серые, почти чёрные уши переходили в чуть более светлый тон шерсти на лбу, коричневые глаза были обрамлены короткими чёрными ресницами, нос не был увесиситым, но вместе с пастью и шеей создавал словосочетание – породистый профиль. От всех повадок Грэя, его мимики и движений головы исходило само достоинство,  грудь была  также более светлой, а носочки на лапах и ногах - тёмными. Грэй скучно зевнул и присел, глядя на Жанну, сидящую в кресле, и наверное, хотел, как обычно у Татьяны, попроситься на улицу: ведь и кресло пахло Таней,  и вязание,  брошенное хозяйкой здесь, на тумбочке, издавало  знакомый шерстяной запах.  Жанна сложив губки в трубочку, сказала дружелюбно:
  -  Ты мой  хороший, ты наш красавец…
 И уже хотела протянуть руку, чтобы почесать пса за ухом, как любую собаку. Но… то, что она увидела в его глазах, было трансформацией всех чувств обоих присутствующих в квартире.
 Грэй принюхался, огляделся и вдруг… в его мозге моментально сработала команда -  «Не Таня. Чужой!». Зрачки его расширились, верняя губа приподнялась в оскале. Впервые за всё недолгое время общения с этой умной собакой,  вызывавшей  всегда только эстетические чувства, Жанна перед собой увидела огромные звериные зубы со слюной и  услышала громкое, оглушительное  «Гав!»
  Она вжалась всем своим телом в кресло и превратилась в анатомическое подобие его изгибов, потому что это «Гав!» невозможно было и сравнить с «Гав-гав-гав!»  всех собак её жизни, ведь она слышала это только издалека,  на улице. Но здесь, в квартире, это «Гав!» было ужасным, страшным, угрожающим!
   Жанна действительно испугалась…
 Ей показалось, что вот сейчас, здесь, он набросится на неё и будет её есть своей огромной благородной чёрной пастью, кусая сначала за руку, потом за ногу, а потом будет вгрызаться в её шею. Зажмурившейся Жанне было невдомёк, что дог выполнял свой долг, он в тревоге искал и не находил запаха своей хозяйки, и не понимал, почему «таня», пахнущая своей шерстью, издаёт не те звуки!
 Жанна  слышала истории о внезапно сошедших с ума домашних собаках, съевших своих хозяев,  ей показался странным этот взгляд собаки-почти- человека, совсем потерявшей на минуту совесть и не понимавшей, что в кресле – друг человека, друг Тани, его друг. Женщина уже приготовилась умирать страшной смертью растерзанной породистой датской собакой в московской квартире, как вдруг Грэй резко отвернулся и что есть скорости рванулся к входной двери,  радостно, по- дружески ей сообщая своим лаем, что «враг обнаружен, и Таня спасена». Звуки шагов, гремящих ключей и открывающегося замка  возвестили  ему о приходе «настоящей тани», и он кинулся облизывать вошедшую хозяйку. Из прихожей донеслось:
  - Да ты чего, Грэй? Прекрати! Ну хорошо, пойдём, пойдём.
 Потом, заглянув в зал:
 - Всё в порядке, Жанн?
  - Да, вс-с-сё нормально, - ответила гостья.
 Дог побежал в свою спальню, принёс в зубах ошейник, поводок, и дверь вскоре снова захлопнулась.
… В квартире настала тишина. Жанна, всё ещё сидя в кресле, еле пришла в себя от настигнувшего её страха и от столь быстрой смены ощущений. Она почувствовала себя самой везучей и самой  счастливой на свете, что на секунду одичавший пёс не успел тронуть её в пустой квартире друзей своей сестры Нины.
 Поняв свою ошибку, Жанна больше никогда-никогда, прийдя в гости в дом, где держали собак, не смотрела на мужей хозяек и не садилась в кресло хозяев.
 Через год  на Украину из Москвы пришла весть, что муж Алексей умер от пьянства, и Таня осталась одна в квартире, с Грэем.