Первая Лесная

Первая Лесная, так называлась улица в небольшом районном городке Смоленской области, где Василич, а тогда просто Юрка, провёл своё босоногое детство.
На самом деле эта улица находилась на окраине города, который только ещё начинал отстраиваться после страшной войны, прокатившейся по многострадальной Смоленской земле, но не на самом краю. То есть были ещё и вторая, и третья, и так до пятой Лесной. Но, поскольку в названии присутствовало гордое слово «Первая», все местные пацаны бессознательно гордились тем, что живут именно на этой улице, и посему старались во всём соответствовать и держать шишку над всеми остальными Лесными улицами. Будь то футбол, лапта или просто мелкая драка.
Компания у Юрки была самая типичная для своего времени. Это человек семь - восемь белобрысых пацанов разного калибра, горластых, шумных, летом, как правило, босых, без претензий в одежде, чаще всего в одной выцветшей майке и линялых трусах когда-то синего или черного цвета, загорелые, как цыганята, и такие же бойкие. 
Был у них заводила. Его все уважительно звали Толя. Он где-то на год старше своих товарищей, но отличался редкой сообразительностью, шустростью и богатым для своих семи лет жизненным опытом и авантюризмом. Таким образом, все лидерские качества у него были на лицо. А если учесть ещё его физическую силу и выносливость, то здесь, пожалуй, на всех пяти Лесных ему не было равных. Так что уважали его не зря и он с честью нёс на себе это почётное бремя.
Было у них на улице любимое место для сбора. Это кучка брёвен под забором напротив дома вожака. Сосед построил жильё, но то ли брёвна пока  оказались лишними, то ли ещё чего, но лежали они там давно, как им казалось что всегда, и лучшего места придумать было нельзя.
Телевизоров тогда не было и в помине, все развлечения и дела были на улице. Одним из любимых занятий были обсуждения какого-нибудь прошедшего недавно в городском кинотеатре фильма. Со стороны это выглядело приблизительно так: - стайка пацанов, усевшихся как воробьи на брёвнах, с замиранием слушает одного счастливчика, которому удалось попасть в кино. А тот перед ними на пыльном пятачке и рассказывает, и изображает в лицах, и ползает, и скачет, отчаянно жестикулируя, так как слов часто просто не хватает для того, чтоб передать всю остроту ситуации, особенно если кино  про войну. А у благодарных слушателей на их чумазых рожицах написаны и восторг, и внимание, и сопереживание, в общем как сказал классик: -…и жизнь, и слёзы, и любовь…. Кстати, пересказ в исполнении вожака Толи был всегда самым ярким и впечатляющим, а его жестикуляция самой бурной. Что подтверждало его превосходство и на этом интеллектуальном уровне.

Вообще кино - это отдельная тема в их жизни. Кинотеатр в то тяжёлое для страны время в городке был всего один. Назывался он «Россия». Шикарный по тем временам был кинематограф, надо сказать. Находился он на другой стороне города, на улице Советской. И чтоб попасть туда, необходимо было иметь для начала разрешение родителей, десять копеек денег на детский билет да ещё умудриться купить этот самый билет. Часто придя с другого конца города, нырнув в клубящуюся очередь за билетами, где последних нет, выдержав душную давку и добравшись наконец до вожделенной кассы, юный киноман оказывался перед окошком, которое захлопывалось буквально перед его носом с  надписью: - Билетов нет.
Тогда был ещё один способ проникнуть в зал. Называлось это: - Прорваться!
 То есть, при показе особо убойных фильмов, воспользовавшись давкой у контролёра, который обрывал билеты на входе, самые бесшабашные в силу своей мелкости и резвости как мыши умудрялись прошмыгнуть под руками пожилой женщины и затеряться в толпе. Сидеть в таких случаях приходилось по двое в одном кресле, причём это никому не доставляло особых проблем.
А уж если удавалось попасть в кино, то все пацаны, пройдя билетный контроль, опять же нетерпеливо толпились в фойе перед дверями в кинозал и когда двери открывались, толкаясь изо всех сил, рвались на самый первый ряд, который почему-то ценился выше всего. Хотя там перед огромным экраном и оглушительным звуком вряд ли усидел бы кто постарше. Но то ли для мальчишек там был максимальный эффект присутствия, то ли ещё что-то не объяснимое для нормального человека, но если ты прорвался, попал на первый ряд да ещё в самую середину, то счастью не было предела и этот факт при пересказе фильма оговаривался отдельно.
На полюбившийся фильм ходили по многу раз, причём хвалились между собой, кто больше. На легендарный фильм «Чапаев» утверждали, что ходили по двадцать, тридцать, а самые отчаянные по сорок раз.
Правда в те славные годы была на улице Первая Лесная особая гордость местных пацанов - это воинская часть, большущие армейские палатки которой в три ряда стояли прямо на опушке леса рядом с улицей. И вот в порядке шефства или во исполнение плана проведения политинформаций летом частенько в хорошую погоду командование части организовывала показы фильмов для населения прямо на открытом воздухе.
 За последними домами улицы между двумя огромными соснами натягивали экран и вечерком, когда темнело, привозили киноустановку и крутили какой-нибудь хороший фильм. Местные жители почему-то называли служивых не солдатами, а вояками. Поэтому часто на улице было слышно, как соседки передавали друг другу по сарафанному радио, что сегодня, вечером вояки будут показывать кино, приходите.
Все собирались к намеченному времени кто с табуреткой, кто со стульчиком, кто со скамейкой. Пацаны практически всегда сидели прямо на траве впереди самых первых и раскрыв рты забывали обо всём на свете, не замечая ни вечерней прохлады, ни комаров, ни мелкого дождика, если тот случался невзначай.  Народу набиралось полно, человек сто, а может и больше. Кто там всех пересчитает. А так как летом темнело поздно, то такие сеансы обычно затягивались часов до двенадцати ночи. И не было ничего лучше, чем эти фильмы, эти солдаты и эти летние ночи. Тем более, что многие бравые прапорщики и старшины квартировали на этой же улице у местных вдовушек, которых в те послевоенные годы хватало по всей стране.

Другие летние развлечения конечно футбол и лапта. Эти две игры настолько захватывали участников, что они готовы были целыми днями гонять мяч, чем и занимались практически постоянно.  Для игр у них имелось специальное место, которое называлось «На поляне».
Улица не зря называлась Лесной. Справа, с дальнего конца улицы, сразу за домами начиналась старая сосновая роща с огромными соснами, прореженная войной и порубками, на которой и находилась та самая большущая поляна, где вполне хватало места и для футбола и для лапты и для всего остального весёлого мальчишеского бытия.
Как только появлялись первые весенние проталины, а на поляне, наконец, сходил снег, и подсыхало, начинался футбольный сезон. Продолжался он практически с конца апреля и до конца сентября. Пацаны восстанавливали футбольные ворота, которые регулярно зимой какой-то жлоб спиливал на дрова, и начинались баталии.
Вот где вырабатывались и ловкость и сила и выносливость. Бились сначала между собой, потом приглашали противников с других улиц или выходили на гостевые встречи у соперников. И так всё лето до осенней грязи. В таких сражениях и вырабатывались и характер, и воля к победе, и безразличие к боли. Играли все босиком, поэтому разбитых пальцев и ободранных коленок просто не замечали, да и заживало всё как на собаках.
Отдельно хочется остановиться на лапте. Не знаю почему, но эта старинная истинно русская игра, так любимая всеми в детстве, зачем-то не пришлась по вкусу спортивным функционерам и осталась как-то за кадром. А ведь в ней практически тот же командный дух, та же интрига и такая же физическая нагрузка, как в футболе. А какая нужна ловкость и сноровка, чтоб попасть битой - круглой палкой длиной около метра (лаптой), по маленькому мячу размером с кулак, а потом ещё умудриться сгонять до отметки метрах в тридцати и назад. Да ещё увернуться от хлёсткого броска противника, который конечно не дремлет и только и ждёт, чтоб тебя засечь на дистанции.
Надо сказать, что в этом деле практически почти все достигли виртуозности. Удачные удары по мячу, который улетал метров на семьдесят - восемьдесят в поле, ухитрялись ловить слёту, а если не поймали, то тем же мячом изловчались вышибать мчащегося на всех парах противника.
В общем, это всё напоминало американский бейсбол, только без их спец - амуниции в виде огромных ловушек для мяча, всевозможных щитков, накладок и прочей чешуи  для рук и ног.
Так вот после футбола это была первейшая игра у всех местных пацанов. Так как из снаряжения были нужны всего подходящая палка (бита) и мяч. И всё! Остальное всё с собой и в тебе!

Зима, это отдельная песня. Здесь и сугробы под два метра, когда для того, чтоб утром выйти из дома, надо сначала откопаться из-под снега, чтоб открылась дверь, затем прорыть траншею в снегу до калитки и далее выйти на тропу вдоль улицы, которую протоптали первые ходоки.
Также на всю жизнь запомнились вынужденные каникулы зимой, когда мороз переходил отметку в минус 25 градусов, и всем ученикам до пятого класса отменялись занятия в школе.
Какое было веселье в этом случае на лыжне в лесу, на горке или на катке, когда мальчишки с раскрасневшимися как грудки снегирей щеками, с шумом и визгом праздновали эти неожиданные и наверное поэтому такие сладкие каникулы.

Вспоминается Новый год, когда отец Юрки Василий Максимович, дядя Вася, музыкант, баянист однажды взял с собой на новогодний праздник для детей работников городской больницы своего сына и его уличного друга Саню. У того была кличка - Сашка учителев. Дело в том, что у него родители были учителями, и ничего более подходящего придумать было нельзя. Так он и звался – Сашка учителев.
А Юрка с родителями проживал напротив, на квартире у ближайших родственников, у дяди Пети, в однокомнатной избушке. И был другом и постоянным гостем в пятистенных хоромах Сашки, где кроме него, младшей сестры и отца с матерью никого не было. Кроме того, у них имелся сад с крыжовником и смородиной, где ему иногда удавалось полакомиться сладкими ягодами. Он конечно завидовал Сане, но особенно не расстраивался и просто при любом удобном случае старался сощипнуть ягодку с ближайшего куста. Короче, были они корешами – не разлей вода. Именно поэтому папаня Юрки и взял их обоих, как сказали бы сейчас, на корпоративчик.
Ну и что, нарядные дети в присутствии умиляющихся родителей собрались в красивом зале, под баян  поводили хоровод вокруг чудно украшенной ёлки, пропели песню - В лесу родилась Ёлочка, позвали дружно деда Мороза, и он пришёл! Причём пришёл с полным мешком подарков! И когда он торжественно поздравил всех детишек с Новым Годом и пригласил за подарками все дети побежали к деду Морозу, туда же ломанулся и друган Сашка. Юрку батя удержал за руку, так как подарки были строго по списку, в который они естественное дело не входили. А когда Саня, закалённый в боях на Поляне и у билетных касс кинотеатра, в числе первых выхватил у Деда Мороза подарок и довольный вернулся на исходные позиции, дядя Вася, давясь от смеха, сложил свой баян в футляр и утянул пацанов из этого благодатного места. Он знал, что предстоят разборки, кто увёл подарок у номенклатурного ребёнка, и поэтому поспешил отвести своих подальше от греха.
Самое обидное Юрке показалось то, что Саня, когда он к нему потянулся за угощением, халявным, он тогда даже не знал такого слова, а тот, как настоящий рачительный хозяин этого богатства выделил ему, другу, только одну карамельку.
Правда потом, в студенчестве ПидЖак, а это был именно он, однозначно отработал то своё детское жлобство,  но этот факт почему-то застрял в памяти, как заноза. Юрка конечно через два дня его забыл, для того, чтобы вспомнить через пятьдесят с лишним лет, когда и Саня давно помер, земля ему пухом, а он вот взялся за мемуары.
Но что поделать, память это такая вещь, как говорил известный герой Евгения Леонова в фильме «Джентльмены удачи»: - … Вот здесь помню, а вот здесь – нет…
Ну а раз пошли чесать по этой самой памяти, то конечно вспоминается на удивление многое. Вот если бы не взялся писать, то ни в жизнь бы не вспомнил эти дела в подробностях и картинках.

Из этого периода ещё вспоминается, как батя купил спиннинг, и они на стадионе тренировались в забросах, а народ, практически каждый, шедший по своим делам, наискосок через футбольное поле ехидно ухмыляясь, спрашивал: - Ну как, клюёт?!
Тем не менее, где-то недельки через две они пошли со спиннингами по утряни на рыбалку, на свою речку Вопь, которая была ни много ни мало притоком самого Днепра. Правда, Вопь была шириной не более, чем сорок метров, а Днепр, это его истоки на Смоленской земле, в месте её впадения был чуть шире, ну шестьдесят – семьдесят метров. Вот там на Вопи Юрка и поймал свою первую в жизни щуку.
А произошло это так. Вышли они с батей рано утром, солнце ещё только вставало. Ушли за город, где речка, причудливо извиваясь, текла по зелёным заливным лугам, покрытым густым ковром разнотравья, и оказались на очередном повороте реки с крутыми глинистыми берегами. У обоих были спиннинги, снаряжённые самой уловистой, по мнению местных знатоков, блесной, называемой «Шторлинг». Шли вдоль воды по узкой мокрой полоске песка. Бросали удачно, благо тренировки на стадионе не прошли даром, и дело пока обходилось без бороды, то есть пучка запутанной лески на катушке. Батя ушёл вперёд, а Юрка, которому к этому времени было лет десять, не более, слегка отстал и сделал очередной заброс под тот берег, густо заросший кустами.
И вдруг почувствовал, что блесна за что-то зацепилась. Наверное, за корягу, подумал он, но с удивлением заметил, что туго натянутая леска, разрезая воду, пошла против течения, а затем совершенно неожиданно для него из воды выскочила здоровенная щука, сделала свечку и ушла на глубину! Тут до него дошло, что это  поклёвка и надо вроде как тащить, а катушка не крутится, сопротивляется, ну и что делать?! Какое там вываживание! Хорошо, что в обрывистом берегу в этом месте была промоина. И он не нашёл ничего лучше, чем накрепко зажав пальцами катушку, чтоб не раскручивалась, рвануть не оглядываясь через эту лощину наверх. Благо, что леска была достаточно толстая, а щука заглотила блесну крепко и он как трактор, выволок её на берег. Тут и батя подоспел. Вдвоём они подняли щуку наверх, на лужок, отцепили блесну, отдышались и Василич как сейчас помнит слова папани: - Ну, брат, это килограмма на три, не меньше….
Далее всё было как в кино. Они ещё немного походили по берегу, батя бросал спиннинг, а Юрка таскал на кукане солидную щуку на обозрение всем сидящим с удочками рыбакам. Те, с завистью глядя на чужую добычу, раздражённо бубнили себе под нос: - Ну чего ходят, поймали и идите себе с Богом…
Помнится триумфальное возвращение с рыбалки. Они с батей прошли через все улицы Парковые, а их там было не менее трёх, Юрка уже устал тащить щуку, но гордость не позволяла даже сменить руку. Когда вернулись часов в девять утра домой, день был рабочий, поэтому знакомых на улице было маловато, но зато уж если кто попадался навстречу удачливым рыболовам, тут уж славы было выше крыши.
Спиннинг в те времена ещё только осваивался на российских просторах и поэтому мало кто верил, что на эту блестящую железку можно поймать стоящую рыбу. А тут пацан ростом меньше этого самого спиннинга подцепил такую достойную щуку!

Так же припоминается рыбалка с папаней на Днепре. К тому времени Юрке уже стукнуло шестнадцать лет и они вместе с отцом успешно сдали на права вождения на мотоцикле. Батя, поднатужившись, купил ИЖ-Юпитер с коляской, что сегодня можно было бы сравнить с покупкой кроссовера. Он как-то в порыве откровения выдал, что до войны не мог даже представить, что когда-то сможет купить себе мотоцикл.
Что уж там и говорить, времена были суровые, какие там мотоциклы, с голодухи не загнуться бы.… Но время идёт, жизнь продолжается, и вот как бы там ни было мотоцикл стоит во дворе. Папане, как известному музыканту и уважаемому педагогу, по блату разрешили экстерном без учёбы в автошколе вместе с Юркой сдать на права. Теорию они сдали с первого раза, а вот практику вождения в отличие от сына папаня сдал только с третьего захода. Ну не та реакция, не те инстинкты! Вот так они потом и ездили. В городе за рулём Юрка, а в поле или в лесу папаня.
Так вот поехали они однажды на рыбалку на Днепр. Это километров за тридцать от города по Минскому шоссе. Поехали втроём. Третьим был какой-то друг папани, Петрович, старый рыбак с бреднем и с одной рукой. Съехали с шоссе на большак, потом на грунтовку и в конце концов очутились в широкой пойме верховьев Днепра. А здесь тот самый Днепр, который как утверждал классик - … чуден при ясной погоде, и … не каждая птица долетит до середины Днепра…, тут он шириной всего метров тридцать, не более.
Папаня с Петровичем оставили Юрку с мотоциклом на пригорке, пока тот не увяз в размокшей под недавно прошедшим дождём колее, а сами ушли рыбалить с бреднем за поворот. Молодого оставили на хозяйстве. Где-то через час Юрка забеспокоился, время идёт, а никого не видно. Ну и пошёл проверить, как там дела у рыбаков. Вышел из-за кустов к повороту, смотрит, река чистая, пустынная, только вдоль берега  кувшинки на волнах шевелятся да ветер шумит в камышах, ни людей, ни зверей не видно и вообще какая-то подозрительная тишина. Душа заныла, стал присматриваться, где, что.…
В конце концов, обратил внимание на небольшой стожок сена на берегу. Тот как-то вроде слегка подрагивал. Подошёл поближе. Ба! Рыбаки сидели за ветром, в сене, мокрые, и мелко тряслись от холода. А надо признаться, что уже было начало сентября и особой жары не наблюдалось. Рядом лежал свёрнутый бредень и мешок с рыбой. Штук пять-шесть разнокалиберных щук, язи и крупные лещи. Юрка удивился: - Ну что вы тут сидите, там костёр, пойдём, переоденетесь, обсохните….
Спорить не стали: - Да вот только вылезли, устали, замёрзли как собаки, решили в сене немного погреться…. И, прихватив бредень и рыбу, все вместе бодрым шагом направились к лагерю.
В общем, вернулись к мотоциклу, переоделись, достали бутылку, рыбаки выпили, закусили, и жизнь вроде как стала налаживаться. Ну а когда совсем отогрелись, начали обсуждать детали рыбалки, а потом настало время трогаться в обратный путь. Папаня, поскольку уже принял на грудь, с гордостью объявил: - А сейчас нас повезёт молодой водитель!
Загрузились, батя сел в коляску, однорукий рыбак устроился позади водителя, как тогда говорили – на козле, а Юрок, не спеша завёл мотоцикл, прогрел, по хозяйски обошёл вокруг, сел за руль и трогаясь, чтоб показать класс, дал по газам. Мотоцикл с пробуксовкой рванул вперёд! Папаня заорал: - Стой! Ты куда! Петровича потеряли!  Как оказалось рыбак не ожидал такого резвого старта и мотоцикл из под него просто выскочил, а он остался на месте. Но слава Богу никто не пострадал, только потом рыбак ещё долго рассказывал друзьям, как они с Максимычем  возвращались с рыбалки, его сынишка газанул, а он не удержался в седле.

А вот память опять вернула назад. Юрке ещё нет семи. В один летний солнечный день они с пацанами отправились на городской стадион, на футбол, где каждый выходной сражались две местные команды. В городке были два основных, как сейчас принято говорить, градообразующих предприятия. Это Литейно-механический завод и Хлопчатобумажный комбинат. Половина города работала в этих уважаемых заведениях. И естественное дело, они всегда и во всём соревновались, а особенно в футболе. Это были принципиальные соперники и их игры всегда отличались бескомпромиссной борьбой и полной самоотдачей. Горожане всех игроков знали в лицо, по именам и кличкам. Для основной массы болельщиков это вообще были друганы, с которыми или росли вместе или служили в армии, или работали. Поэтому на трибунах всегда обстановка бывала накалённой и шумной. А с учётом того, что рядом с футбольным полем за трибунами на небольшом возвышении располагалось летнее кафе круглой формы, которое в народе называлось «Соломонова шляпа», куда всегда к футболу подвозили свежее пиво, то популярности этой шляпе не надо было занимать. Народная тропа между трибунами и кафе никогда не зарастала. Тем более, что с его веранды отлично просматривалось само поле и при желании можно было прямо оттуда наблюдать за сражениями на зелёном газоне.
Вот и пацаны всей стайкой поспешали на футбол. А путь на стадион лежал как раз мимо строящейся кирпичной водонапорной башни. Стройка уже подходила к концу и башня на тот момент была, наверное, самым высоким строением в городе. Ну как можно было пройти мимо такого чуда и не полазить по его тёмным коридорам и лестницам. А какой вид открывался с крыши! Почти как с самолёта, так им тогда казалось. Ну вот после нескольких кругов по башне, облазив её от подвала до крыши решили, что пока наверное хватит, а то опоздаем на футбол, собрались покидать это злачное в их понятии место.
Вот тут и случилась беда. Они вначале не обратили внимания на электрический подъёмник у входа, с помощью которого на металлической площадке с поручнями поднимались наверх кирпичи, раствор и другие строительные материалы. А вот осторожный Сашка учителев ткнув пальцем в поручень, вдруг сказал: - Там ток, дёргает! На что пробегавший мимо Юрка затормозил и со словами: - Да ну!.. схватился одной рукой за железку. И прилип! Пальцы руки как заколдованные сжались вокруг поручня, и никакая сила не могла их разжать. Пальцы не слушались!
 Через тело пошла страшная вибрация, он с испуга ухватился второй рукой, и она также прилипла к поручню! Он жутко закричал и больше ничего не видел и не слышал кроме своего крика. Всё тело вибрировало, в голове гудело как в трансформаторной будке. Он начал терять сознание.
Он уже слышал свой крик как будто со стороны, звук стал куда-то удаляться, и ему показалось, что он наблюдает за всем этим откуда-то сверху, как посторонний человек. Он видел кого-то, повисшего на площадке, а крик всё удалялся, как будто сам он поднимался всё выше и выше. И вот он уже над башней и оттуда рассматривает, что там происходит внизу.
А вот подбежал какой-то мужик и коленкой отшиб того от поручня.
Тут сознание начало потихоньку возвращаться, он стал приходить в себя и, сидя на земле, увидел вокруг своих испуганных пацанов и собравшуюся толпу. Оттуда слышались советы, что мальчишку надо прикопать в землю, чтобы ток сошёл и другие охи ахи.
На футбол они конечно не пошли, а когда вернулся домой вбежала мать с заплаканными глазами и всё…
Картина, в общем-то, понятная. Строители забыли отключить рубильник, там пробило на корпус, и вся конструкция оказалась под напряжением. И возможно ещё какая-то минута -  и Юрка окончательно улетел бы наверх и уже не вернулся. Но видимо Бог посчитал, что ему ещё рано покидать эту землю, и послал спасителя в виде грамотного мужика, который не стал оттаскивать его голыми руками, так как сам бы в этом случае оказался под напряжением, а подлез под него ногой в брюках и оттолкнул мальчишку от страшного поручня.
После этого случая у Василича за прошедшие почти семьдесят лет было ещё немало разных критических ситуаций и на охоте, и при полётах на дельтаплане, но никогда он не был так близок к концу жизненного пути, как в тот раз.
Он благодарен за то, что Господь дал ему возможность прожить такую насыщенную жизнь, которая и на сегодня далеко ещё не исчерпана. Ведь столько интересных дел ещё остаётся на этом свете…