Шершень

Василич уже достаточно  давно пребывал в неком относительно уравновешенном состоянии души и тела, а если конкретнее, то в состоянии, когда вполне можно было чувствовать себя свободным художником, в том числе и свободным охотником. Он всегда занимался этими делами с увлечением и отдавался им полностью и беззаветно. Это позволяло лишний раз доказать, что настоящий мужик – это не только тот человек,  который, как сказано в одной мудрой книге, должен быть всегда гладко выбрит и слегка пьян, но также тот, который способен принимать решения и реализовать их здесь и сейчас, невзирая ни на какие  проблемы.
В частности, поэтому ежегодное открытие осенней охоты на водоплавающую и болотную дичь  в последнюю субботу августа – было святым делом. И никакая другая ситуация, типа землетрясения или цунами, что в наших средних широтах было весьма маловероятно, или нескончаемые работы на настоехавшей даче, или кризис среднего, или другого какого возраста не могли помешать этой акции.
Вот и на этот раз, когда приспело, он созвонился со старым другом Анатолем, с которым они объездили за последние двадцать лет всё в округе, и задал сакраментальный вопрос:
- Куда едем на открытие? ...
На что был получен чёткий ответ:
- Едем на Черное озеро на Бельском затоне. Дальше вряд ли удастся проехать,   после дождей дорога раскисла. Не хрен там ловить…
Ну а поскольку Анатоль в их охотницких взаимоотношениях всегда был рулевым и в отличие от Василича имел в своём распоряжении славный автопромовский вездеход с душевным названием «Нива», то без лишних вопросов Василич занялся подготовкой к выезду. Надо было подобрать патроны, амуницию, подготовить оружие, да и много чего другого, когда предполагается выезд на два – три дня.
А это не просто так. В те незабвенные советские времена было достаточно сложно не только приобрести патроны и прочие расходные материалы, но даже запастись приличной едой! Хотя казалось, что  ведь едешь на охоту, настреляешь, и ешь, сколько влезет. Но для этого надо было для начала просто добраться до места. А для этого надо было сначала получить путёвку. А для этого надо было часа три протолкаться в душной, потной очереди к егерю за этой самой путёвкой. А у того кроме блатных друзей в этой же очереди, на столе ещё лежала стопка охотничьих билетов от ещё более блатных корешей, которым он тоже в свою очередь по гроб обязан. Короче – море крови и нервов, пока не вырвешься на оперативный простор.
Вот потом удивляются, почему в России на охоте так много пьют? А как же не пить после всего пережитого, когда удалось, не взирая ни на какие препоны, всё-таки  оказаться в угодьях! После того, как  преодолел вшивую бюрократию пошлой конторы под названием «Охотобщество», закидоны жены по части твоего абсолютно никчёмного, по её мнению, охотничьего увлечения, прозу производственных взаимоотношений на работе, когда очередное внеплановое дежурство грозило сорвать всё мероприятие, и всё-таки оказаться на ПРИРОДЕ! Как говорилось в старой басне: … Ну как тут было не напиться! …
Вот на этот раз они и поехали на открытие охоты с Анатолем на его  верной «Ниве», но главное - в компании его любимой жены Нины Михайловны.
 Василич первый раз за многие годы охоты попал в такой тёплый круг, хотя знаком был с ними ещё со студенческих лет. С тех пор, когда он вместе с другом проживал в общаге в одной комнате, а молодая жена Анатоля с профилактической целью периодически навещала своего рвущегося к знаниям мужа в стольном граде Казани.
Затем они вместе, по распределению, приехали в молодёжный город Н-ск, и их общение практически никогда не прерывалось. Она прекрасно знала жену Василича Любу, можно даже сказать, что они дружили семьями, но в отличии от Любы уважала увлечение мужа охотой и поэтому никаких возражений по части выезда с её стороны не наблюдалось. Ну а Василич, как старый друг семьи, старался во всём соответствовать, и в этой поездке оставалось только радоваться прекрасной погоде и уже подсохшей, хотя и весьма корявой дороге.
Путь на Чёрное озеро лежал через своевременно задушенный «зелёными активистами» атомград «Камполяны». Далее, по вновь возведённой дамбе, и после спуска в сторону Попова озера резко повернуть налево, а там уж километра два по буеракам, колдобинам и кочкам до места.
Добрались, слава богу, вроде без приключений, ещё до обеда. До открытия охоты оставалось ещё часов пять. Всё как обычно. Выбрали место для лагеря, стали обустраивать бивуак, ставить палатки, готовить место для костра.
Василич взял на себя заготовку дров. Надо сказать, что погода стояла тёплая и спокойная. Побродив поблизости и набрав охапку сушняка решил, что этого пожалуй  маловато. Поэтому поправив перчатки, двинул в сторону больших деревьев, стоявших метрах в ста от лагеря.
По пояс в густой траве он добрался до старых тополей и стал подыскивать подходящие большие сухие сучья и ветки. Набрав приличную кучу, он вдруг приметил старый засохший осокорь, у которого ствол метра на три от земли расщепился вдоль, и кора вместе с частью луба торчала в сторону, как старая доска. Это привлекло его внимание. Прикинул, что если навалиться посильней, то можно отодрать эту сухую лесину. Недолго думая, он ухватился за край, и стал отламывать расщеп от ствола. Но не тут-то было. Тогда стал качать его туда – сюда, пока не затрещало, и вот тут случилось что-то необъяснимое.
Сначала он услышал какой-то странный, нарастающий гул, чем-то напоминающий шум подходящего скорого  поезда, затем откуда-то сверху на его голову и руки обрушились один за другим несколько резких ударов, со свистом и щелчками как от бича, и острой болью в местах ударов! Он краем глаза заметил огромных насекомых, налетающих и атакующих сверху. Тут, наконец, дошло, что он случайно растревожил гнездо диких шершней, видимо находящееся под расщепом старого дерева, и они всю свою ярость обрушили на непрошенного гостя. Вот тут он и рванул со всех сил со страшного места. В голове тут же всплыл рассказ друга охотника Витька о том, что одновременный укус трёх огромных шершней называемый в народе «тройчатка»,  практически гарантировал смерть.
Размахивая руками и вертя головой, с воплями Василич пулей долетел до лагеря, где его с удивлением и тревогой встретили Анатоль с супругой.
- Что случилось, чего орёшь?!
- Да вот шершни покусали! Два в голову, два в руки! Вся башка горит как в огне!
Они обалдели и не знали, что и сказать. Про «тройчатку» были тоже наслышаны.
Голова у Василича в районе темени пылала, как будто уже сняли скальп, на руках места укусов покраснели и припухли. Нина Михайловна зачерпнула в озере котелок холодной воды и скомандовала:
- Ну-ка, наклонись, полью на голову, может полегчает…
Облили - не помогло. В конце концов, приняли решение - дать уязвлённому водки. Василич приготовился к самому страшному, и чтоб было не так тоскливо, решил, может, если выпить, то хотя бы боль уляжется. Поэтому, недолго думая,  засадил почти полный стакан запил водичкой и с мокрой головой лёг в палатку помирать.
Отрубился почти сразу. Сколько проспал, не помнит, но когда проснулся, то уже такой обжигающей боли не было. Правда голова немного побаливала, но это было знакомое чувство, известное среди специалистов как похмелье. А с ним всё-таки бороться гораздо проще. Глянул на руки. Там в местах укусов образовались белые круглые пятнышки с маленькими чёрными дырочками в центре от жала. Они тоже болели, но уже не так сильно.
На карачках выполз из палатки. Около костра суетилась Нина Михайловна, на лужайке  был накрыт стол и Анатоль, видя, что друг уже вроде как очухался, налил всем по сто грамм и объявил тост за спасение и воскрешение.
Вот тут Василич и подумал:
- А жизнь то постепенно налаживается!!!

Ну а далее охота пошла как обычно. Стрельба с переменным успехом, уха из карасей и масса других положительных эмоций и впечатлений.
Только много лет спустя Василич узнал, что от укуса шершня или пчелы может погибнуть любой, у кого нет соответствующего иммунитета. Ну а ему повезло, что этот самый иммунитет у него был, и не смотря на атаку целых четырёх огромных шершней, немного покряхтев и поохав, он, тем не менее, остался в строю. Слава те Господи! Остался ещё порох в пороховнице!