Ночные небылицы 5

И никто не подозревал, что на кухне в это время назревал заговор. И во всем верховодила плита.

— Я такая красивая, такая элегантная, такая вся современная. Хозяйка так долго меня выбирала. И что же, мной не стали пользоваться. Мной пренебрегают. Вон, салфеткой накрыли, как будто я стол какой-то.

Плита аж фыркнула от возмущения. И табуретки затараторили все разом, перебивая друг друга, так что не сразу и разобрать-то было можно, о чём они хотят сказать.

— Да, и нас тоже … Нет это просто возмутительно … Представляете нас просто в сторону …

— Да тише вы, тараторки. По очереди говорите, а то ничего не понятно, — возмутился кухонный шкаф.

Один стол стоял безмолвно и чувствовалось, что аж его ножки дрожат от напряжения. Ему нравилась баба Валя. Она каждый день накрывала его новой чистой скатертью. Да и тарелки грязные никогда на нём не оставляла. Такая она была всегда чистенькая, аккуратненькая. И всё время приговаривала, когда пекла пироги и ватрушки: «Пекитесь сладенькие, пекитесь мягонькие да румяненькие».

Плита возмущенно обратилась к столу: «Что ты всё молчишь? Ты что, не согласен с нами? Ты хочешь, чтобы эта бабка тут осталась?»

— Вы посмотрите на него. Он же переметнулся на другую сторону. Получается, что он против нас. На дрова его! В печь его! Пускай его бабка завтра на нём пироги печёт.

— Эй, ножи острые, вперёд! Принимайтесь за дело!

А в это время домовой Проша ничего не подозревая о кухонном заговоре пошёл проведать своих подопечных. Он шёл по коридору и бормотал себе под нос: «Давненько я с ними не беседовал. И плиту надо бы успокоить. Хозяйка-то не любительница выпечки. Так что-то тяп-ляп и в плиту. Всё по-быстрому, всё на бегу, всё на скорую руку. А выпечка-то в русской печи особенно вкусна.»

Проша открыл дверь на кухню и остолбенел. В шкафу были выдвинуты все ящики и из них торчали кухонные принадлежности, готовые выпрыгнуть оттуда — это были ложки, вилки, поварешки. А острые ножи зловеще поблескивали в лунном свете и были направлены в сторону стола.

Кухонная плита выкрикивала приказания. Она так воодушевилась, что не заметила, как красивая салфетка сползла с неё на пол.

Проша насупил свои густые брови, огляделся вокруг.

— А ну, цыц! Тихо всем!

Мягкий добрый голос домового вдруг превратился в зловещий рык. На кухне воцарилась тишина. Никто не хотел рассердить домового. Знали, что это может им выйти боком: ножи затупятся, у табуреток ножки отлетят, а плита может поломаться. Много разных бед мог сотворить домовой Проша.

У плиты вдруг стал голос тихий, почти шёпот. Она заискивающе заговорила: «Да мы что, мы ничего. Так, разговариваем помаленьку о том, о сём. Ты Прошенька не сердись. Мы дому ничего плохого не сделаем. Вот только пришлых нам не надо. Зачем они нам. Ведь и без них хорошо было.»

Домовой ещё больше нахмурился. Стал как будто ростом выше. И только хотел отчитать всех за поднятый гвалт, как дверь на кухню отворилась и на пороге появилась баба Валя.

— Что это тут у вас? Гвалт какой-то стоит? Думаю, дай-ка пойду посмотрю, может чего путного скажу.

Бабуля расправила передник двумя своими пухлыми ладошками и просеменила к столу.

— Да вы говорите, говорите. Я на своём веку и не такого повидала.

На кухне воцарилась тишина. Никто не ожидал её появления и ножи сами собой спрятались, а ящики кухонного шкафа закрылись.

— Вроде угомонились, — баба Валя оглядела кухню привычным хозяйским глазом и сразу заметила на полу салфетку, сползшую с кухонной плиты. Она подошла неторопливым шагом, подняла салфетку и накрыла плиту. Затем погладила её и заговорила:

— Вон ты какая блестящая. А кнопок-то сколько, мне вовек не разобраться. Хотела торт испечь к приезду родителей Дашулечки, а на что нажимать-то и не знаю. Хоть бы научил меня кто.

Плита изумилась, засверкала своей металлической поверхностью, приосанилась и, как почудилось домовому, даже прошептала в ответ: «У Даши спросите …»

Опять послышался скрип и ящик кухонного стола сам выдвинулся. На дне его лежала инструкция по пользованию газовой плитой.

— Вот хорошо-то, завтра мы с Дашенькой в два счёта во всём разберёмся. Пойду к себе, полистаю немного, может чего и пойму.

Баба Валя засеменила к выходу из кухни, но вдруг не дойдя до двери повернулась, хитро обвела кухню взглядом.

— А завтра вечерочком я вам расскажу, как я нянькой у Дашиного папы стала. Ох, и шебутной парнишка был.

Баба Валя закрыла дверь. В тишине кухни было слышно, как она шаркает своими шлёпками по полу в коридоре. Никто не осмеливался заговорить, все притихли и ждали, что скажет домовой, все боялись его гнева.

— Все всё, надеюсь, слышали и всё себе уяснили. Баба Валя останется здесь столько, сколько сама пожелает быть.

Проша обвёл кухню суровым взглядом. Никто бы сейчас не сказал, что это милый добрый безобидный домовой.

— А сейчас всем угомониться. Рассвет скоро. Никого по первости наказывать не буду.

Страсти поутихли, каждый предался своим мечтаниям. А домовой Проша пошёл в свой домик досматривать сны.