Сто пудов или все обойдется

В тот памятный зимний вечер 1993 года я возвращался домой из спортивной секции. Настроение было паршивое. После сильных январских морозов наступило резкое потепление. В одно мгновение дороги и тротуары превратились в моря и океаны, пройти по которым, не замочив ног, было невозможно. В спортивной секции лыжные тренировки были отменены и мы с ребятами занимались в зале. Может, именно поэтому на душе было так же тоскливо и промозгло, как и на улице. Битые полчаса я проторчал на остановке ожидая троллейбуса. Когда терпение мое иссякло я, подхватив спортивную сумку, поплелся домой пешком. А дома меня ждала нелюбимая мной физика с прилагающейся к ней двойкой в дневнике, которую я пообещал родителям исправить до конца февраля.
Как назло, когда почти через 30 минут моего путешествия впереди, наконец, замаячили очертания родного дома, мимо меня, мерно урча, медленно прошествовал троллейбус. Остановка была метрах в двадцати от меня. И вдруг:
- Лешка, привет, - услышал я хорошо знакомый голос.
Подняв голову я увидел, как от троллейбусной остановки ко мне спешит, улыбаясь, мой приятель Лешка Чудин.
С Лешкой мы познакомились 2 года назад, когда папа привел его к нам в лыжную секцию. Невысокий, ниже меня ростом, невероятно худой, Лешка Чудин выглядел на год-два младше каждого из нас. И это при том, что, как оказалось, Лешка был старше меня более чем на полгода. Чуть меньше года назад, в конце прошлой весны, Лешка бросил занятия в спортивной школе и с тех пор мы с ним не виделись. Но, мне кажется, могло пройти и несколько лет, и все равно Лешка остался бы таким же, как и раньше – нескладным, худым как скелет, с вечно удивленно-наивным выражением на лице. И голосом – тем же, звонким, совсем еще мальчишечьим. И это несмотря на то, что зимой 1993 года ему уже было пятнадцать. А мне еще было четырнадцать.
Но, что ни говори, а Лешку я очень рад был видеть. Парень он неглупый, да и по жизни человек надежный, не трепло какое-нибудь.
- Слушай, а я еду, - тараторил Лешка, пожимая мне руки, - гляжу, что за мальчишка, ты или нет. Потом вижу – и правда ты. А ты здесь, рядом живешь?
- Ага.
- Здорово, - восхищенно ответил Лешка, - а мы теперь тоже здесь недалеко, на бульваре живем, у бабушки с дедушкой.
- И правда, - обрадовался я, - теперь будем друг к другу в гости ходить. И на каток – тут рядом совсем… Кстати, у тебя с физикой как?
- Трояк в четверти, - огорченно хмыкнул Лешка.
- И у меня. А недавно по контрольной двойку впаяли, так родители такое устроили… Пообещал, что к концу февраля исправлю.
Вообще, Лешка Чудин был удивительным человеком. Я в жизни не встречал человека, на которого с таким постоянством сыпались всякие мелкие неудачи и напасти. Будучи по натуре человеком спокойным и абсолютно лишенный какой-то самой малейшей доли авантюризма он умудрялся притягивать неприятности и неудачи так, как никто другой. В теплый летний день он мог заработать воспаление легких и проваляться в постели дома две-три недели. В сухой и ясный день он мог умудриться промокнуть, попав под струю поливальной машины. Однажды, на тренировке он решил попробовать прокатиться на бесхозных лыжах Atomic, стоящих в тренерской. И только Лешка мог выбрать лыжи, у которых оказалось неисправным крепление.
Однажды, мы, как обычно, собирались на тренировку. Все ребята уже собрались на улице, ждали только Лешку, которому, как обычно, приспичило в самый неподходящий момент.
- Я в тубзик, молнией, - пообещал он.
Но прошло уже 10 минут, а Лешки все не было.
- Ладно, пойдемте, - ответил Виктор Владимирович, - Леша нас догонит.
Леша так и не пришел. Напрасно мы ждали его возле входа в парк.
Вернулись мы часа через полтора. Как говориться, усталые, но довольные. Первое, что мы услышали, проходя мимо уборной возле нашей раздевалки, так это мерный стук, доносящийся со стороны кабинок. Зайдя в уборную, я услышал плачущий, полный отчаяния Лешкин голос, доносящийся из одной кабинки.
- Ну помогите же, кто-нибудь…
- Лешка, это ты? – удивленно воскликнул я.
- Я, - всхлипнул в ответ Лешка, - Леш, это ты?
- Я. Ты как там оказался?
- Как, как, - опять всхлипнул Лешка, - я в тубзик зашел, дверь закрыл на замок… И замок сломался.
Не так давно до описываемых здесь событий в нашем туалете заменили дверные замки. Замки не простые, а встроенные в дверную ручку. Закрываешь дверь, потом дверную ручку поворачиваешь вбок, и порядок. Ничего не подозревающий Лешка зашел в кабинку, повернул дверную ручку и…. Дверная ручка осталась у него в руке. Он попытался выбраться, даже дверь попытался высадить. Не тут-то было. Может, сделанные в Китае из дешевого металла дверные замки сломать несложно. Но срубленные полвека назад из сосновых досок двери выломать не так-то просто. Даже для взрослого. Чего уж говорить о Лешке.
Таким образом, Лешка оказался в ловушке. Он кричал, колотил в дверь кулаками. Все бесполезно. Если бы на этаже оставался хоть один человек… Но, увы…
Лешку освободили через полчаса. Завхоз Дядя Петя, чертыхаясь на «проклятую молодежь», то есть на нас, сломал замок и извлек на свет божий все еще плачущего Лешку. Вид у него был еще тот, конечно, но нам, ребятам, не до смеха было. Еще бы – на месте Лешки мог оказаться любой… Хотя, я все-таки подозреваю, что далеко не любой.
А через месяц примерно еще одно событие произошло. Но тут надо отдать должное – Лешка сам виноват был. В тот злополучное субботнее утро мы тренировались в Измайловском парке, возле Царской пасеки. Там у нам лыжная трасса проходила. Тренировка прошла как надо, без происшествий. На обратном пути мы решили проехать мимо Лебедянского пруда. Но зачем мимо, рассудил Лешка, если можно было срезать путь напрямик, по льду.
- Леш, поехали, там быстрее, - начал Лешка.
- Опасно это, - начал я, - к тому же лед…
- Ну и что? – нетерпеливо ответил Лешка, - зато быстрее будет. Вот увидишь. Сто пудов, говорю тебе.
- Когда ты так говоришь, - ответил я ему, - ну, про «сто пудов», то с тобой всегда что-нибудь случается.
- Да, ерунда, - ответил Лешка и полетел в сторону пруда.
- Леша, стой, - крикнул Виктор Владимирович, но было уже поздно.
Надо сказать, что зимой в Лебедянском пруду купаются «моржи» - там для них специально полынья прорублена во льду. Но накануне вечером ударил мороз и полынью затянуло льдом. А под утро снег выпал и прикрыл полынью, превратив ее в опасную ловушку. И, разумеется, Лешка в ту полынью попал. До сих пор помню его жалобный крик и бросившегося к нему на помощь Виктора Владимировича. К счастью, Лешке повезло. В тот месте было неглубоко, по пояс. В противном случае… Кто знает, чем бы все это закончилось. И вообще удалось бы его тогда спасти?
Виктор Владимирович действовал быстро. Вытащив еще не оправившегося от шока перепуганного Лешку на берег он подхватил его как кутенка на руки (что было не так уж и сложно, учитывая субтильное Лешкино телосложение) и бросился в сторону Большого Купавенского проезда, что проходил недалеко от пруда. Там ему удалось поймать машину, на которой он отвез Лешку в больницу. К счастью, обошлось без осложнений. Правда, с температурой Лешке поваляться все же пришлось несколько дней. 
*******
Вот такие воспоминания нахлынули на меня по дороге к Лешкиному дому. Лешка же тараторил без роздыха, нисколько не заботясь о том, слушаю я его или нет.
- Вообще, мы раньше в Новогиреево жили, - трещал он, - но две недели назад, после новогодних праздников как раз, нас соседи сверху залили. Они у себя какой-то крутой ремонт сделали и батареи поставили новые, а две недели назад морозы ударили и одна из батарей лопнула. Представляешь, мы с мамой из травмпункта вернулись, а дома потоп настоящий. Теперь дома ремонт надо делать. Поэтому мы временно к дедушке с бабушкой переехали.
- Погоди, - ответил я, - ты про какой-то травмпункт упомянул? Что там опять у тебя произошло?
- Ой, да ерунда, - махнул рукой Лешка, - я дома случайно себе на ногу мамину вазу уронил. Здоровая такая. Знаешь, как больно. У меня аж в глазах потемнело. Ну, мама меня за руку и в травмпункт…
Дальше я не мог уже сдерживаться и, чувствуя, что смех так и разбирает меня, прыснул.
- Ты чего? – удивленно спросил Лешка.
- Нет, ничего, - сквозь смех выдавил я, - просто… Ты все время попадаешь в какие-то неприятности.
- Да я что, виноват, что ли? – обиженно ответил Лешка, - а ты гогочешь как бегемот... К тому же из-за того потопа чуть Мурзик не погиб.
- Какой Мурзик? Котенок что ли?
- Какой котенок, - с досадой ответил Лешка, - черепашонок мой. Мне его дядя привез в подарок на Новый год. Мы Мурзика выпускаем иногда, он по всей квартире и шастает. А тут кипяток с потолка… Сам понимаешь. Еще бы чуть-чуть и черепаховый суп бы получился из Мурзика.
- А почему Мурзиком-то назвали? – непонимающе спросил я.
- Ну, - улыбнулся Лешка, - этот папа придумал. Говорит, что у всех подростков либо кошки, либо собаки дома, а у меня черепаха. Всем на смех. Вот и окрестил его так. Слушай, давай зайдем ко мне? Я тебя с родителями познакомлю.
- Нет, давай в другой раз, - ответил я, - мне уроки учить, особенно физику эту. До ночи сидеть буду, наверное… Давай лучше в воскресенье на лыжах кататься в парк?
- Ага, давай.
Мы обменялись телефонами и договорились созвониться в пятницу.

*******
На дворе стояла середина марта. Приближалось окончание учебной четверти. Я сидел дома и усиленно готовился к итоговой контрольной по алгебре. Неожиданный звонок в дверь отвлек меня.
- Ох, кого там еще Господь принес? - заворчала бабушка и собралась пойти открывать дверь.
- Ба, я открою, - крикнул я.
На пороге стоял запыхавшийся Лешка. На нем было видавшее виды демисезонное пальто непонятного серо-коричневого цвета, а шапка на голове смешно сбилась набок придавая ему сходство с одним из махновцев из музыкальной кинокомедии «Свадьба в Малиновке».
- Леш, - заговорщически начал Лешка, - слушай, тут дело такое. Ну, словом…
- Да говори уже,  не тяни кота за хвост, -  досадой бросил я, - а то мне заниматься нужно, завтра контроха по алгебре.
- Слушай, я тут… Это… Словом, подработку нашел…
- Ты? -  удивленно начал я
Не думал я, что в пятнадцать лет подросток уже может работу найти. К тому же, зная Лешку как облупленного, я никак не ожидал такого заявления именно от него.
- Слушай, - сбивчиво начал Лешка, - тут, понимаешь… Знаешь Борьку, что в доме, где магазин «Овощи, фрукты», живет?
- Звягина? Ну, знаю.
- Так вот. Он подрядился машины мыть, возле Измайловских бань, знаешь? Приезжают всякие толстосумы на своих рыдванах, и, пока они сами моются в бане, Борька им машины моет. Берет недорого, но за день успевает до десятка машин вымыть, а это уже ого-го. Я к нему попросился, в помощники, но у него уже команда набралась – он и еще двое ребят. Он и говорит мне, мол, возьми себе в помощники двоих ребят и присоединяйся, работы всем хватит. Вот. Словом, я за тобой пришел.
Борьку Звягина я неплохо знал. Репутация у этого семнадцатилетнего оболтуса была не самая, скажем так, положительная. С такими связываться опасно.
- Слушай, я с Борькой дела иметь не хочу, - ответил я, - человек он, сам знаешь…
- Да брось ты, Леш, ерунда какая, - возразил Лешка, - мы же с тобой работать будем, а не с ним. Заодно и заработаем с тобой. Тебе что, деньги не нужны? Сколько у мамы клянчить можно? Говорю тебе, дело верное. Сто пудов…
У меня неприятно засосало под ложечкой.
- Слушай, - ответил я, - когда я от тебя слышу про «сто пудов», то у меня руки сами опускаются. Того и глядишь, беду накличешь.
- Да ладно тебе, - махнул Лешка рукой, - ты слишком мнительный, как мой папа говорит. Давай, разок попробуем, а там видно будет. Ну, и к тому же…
Лешка замолчал и стыдливо уставился в пол.
- Ну что там еще, говори, - ответил я, чувствуя, как внутри все похолодело.
- Просто я уже насчет тебя договорился, - ответил он, смущенно улыбаясь.
- Ты что же это? – разозлился я, - договорился насчет меня не зная, соглашусь я или нет?
- Леш, ну я…
- Ладно, - в отчаянии ответил я, - попробуем. Но только один раз, хорошо?
- Хорошо, – обрадовался Лешка, - ты не думай, если не получится, то бросить всегда можно. Да и работать не обязательно каждый день.
- Ладно, - ответил я, - я только переоденусь и приду.
- Слушай, а это… Ну, ведра и тряпки у тебя есть?
- Господи,  а у тебя и этого то нет? – в отчаянии воскликнул я, - вот почему ты ко мне заявился. Из-за ведер…
- Да нет, я… - начал Лешка.
- Ладно, возьму.
Я быстро переоделся, подхватил из ванной два эмалированных ведра, несколько тряпок про запас и побежал на улицу, где меня ждал Лешка.
- Алеша, я уроки как же? – донесся из комнаты бабушкин голос.
- Да я сделал уже… Почти, - добавил я про себя.
Лешка ждал меня у двери. Подхватив ведра мы поспешили на улицу. Во дворе было пусто. Если не считать Сережку, мальчишку лет десяти, живущего в соседнем доме, бесцельно слоняющегося по детской площадке.
- Сережка, - крикнул я, - хочешь на мороженое заработать?
- Ага, - обрадованно закричал Сережка.
Словом, через минуту, в нашей бригаде было уже трое – Я, Лешка Чудин и Сережка, фамилии которого я не знал.
Возле Измайловских бань стояли две припаркованные машины. Белая «Волга» и еще одна, темно-синий «сарай» неизвестной мне марки, форма кузова которого чем то напоминала следку. Возле белой «Волги» уже суетились трое ребят. В одном из них я узнал Борьку, двоих его приятелей я не знал.
- Где вас черти носят? – раздраженно спросил Борька, выжимая мокрую тряпку в ведро, - клиент уже полчаса как моется. Быстрее, воду набирайте и приступайте.
- А где воды набрать?
- В бане. Как заходите, слева уборная будет. Там в раковине наберете.
Набрав воды в ведра, мы приступили к работе. Оказалось, не такое уж это простое дело. Отмыть засохшую, превратившуюся в камень, грязь, было очень непростым делом. Воду бегали менять каждые несколько минут. Измазались все, промокли насквозь, хоть выжимай. К тому же с Лешкой мы чуть не поругались:
- Ты чего грязь в мою сторону смахиваешь? – сердился Лешка.
- Ничего я не смахиваю. Я просто мою, - оправдывался я.
- Нет смахиваешь, - кипятился Лешка, - смотри, я только-только дверь и крыло вымыл, а на ней опять разводы грязные. Ты своей тряпкой только грязь развозишь…
- Эй, вы чего там? – подошел Борька.
Он со своей бригадой уже машину вымыл и сдал «клиенту». Теперь его бригада сидела на скамеечке и, судя по их насмешливым взглядам, отпустила уже не одну «сальную» шуточку в отношении нас с Лешкой и Сережкой.
- Кто же так моет? – насмешливо спросил Борька, - вы только грязь развозите. Когда моете, то тряпкой нужно не слева-направо водить, а вверх-и-вниз, чтобы грязь стекала вместе с водой на землю, а не оставалась на кузове.
Наконец, с грехом пополам вымыли мы машину. Приходит хозяин – толстый, неприятного дядька в длинном черном пальто. Даже не взглянув на нас, подошел к машине и начал ее осматривать.
- А это еще что такое? – противным визгливым голосом проскрипел толстяк, - это что такое, посмотрите-ка сюда.
Стоит и тычет толстым, похожим на сардельку пальцем на капот машины. Смотрим – а на капоте царапина размером с палец.
- Машину поцарапали, стервецы, - ругался толстяк, - а кто платить будет, а?
- Это не мы, это оно было так, - выдавили мы.
- Было, говорите? – не унимался толстяк, - а вот я сейчас вызову милицию, они и разберутся, было или не было. И кто отвечать за это будет, тоже разберутся. Ну, что вылупились? Кто платить будет? Рихтовку, покраску, полировку? Пушкин?
Выругавшись, толстяк сел за руль и через минуту был таков.
- Ну что? – смеется Борька, - прокатил вас дядька с клакстосом, а?
Молчим. И без денег остались, и еще и виноваты к тому же.
- Эта царапина и раньше там была, я видел, - сказал Сережка, - я ее еще тогда заметил, когда капот мыть начал… Честно…
- Что же ты молчал тогда? – вскипел Лешка.
- Отстань ты от него, - ответил я, - он не виноват.
- А кто виноват? – чуть не плача спросил Лешка.
- А вот с него спроси, - ответил я, тыча пальцем в сторону ухмыляющегося Борьки, - он что, той царапины не видел, думаешь? А если и видел, то почему не вступился?
- Конечно, видел, – ответил Борька, - а заодно вас, салаг, проучил, чтобы внимательнее были. Вы что же, не поняли, что тот толстяк провел вас вокруг пальца, как детей малых, а?
- Тогда, вот что, - рассердился Лешка, - тогда ты давай нам плати за того толстяка.
- Чего? – удивился Борька, - это с какого перепуга то? Я свое дело с ребятами сделал, за дело и получил, что причитается, как говорится, получите и распишитесь. А вам я ничего не должен. Сами проворонили, сам и расхлебывайте.
Я видел, как лицо у Лешки потемнело, а кулаки сжались. Еще мгновение и он бросится на Борьку. Вот только чем закончится эта схватка, было ясно и слепому.
- Леш, не связывайся ты с ним, - ответил я.
Смотрю я на Лешку с Сережкой – стоят мокрые, грязные, я Сережка вообще, того и гляди, что заплачет.
- Ладно, - говорю я Сережке с Лешкой, - пойдемте ко мне лучше, бабушка сегодня пироги с малиновым вареньем испекла, с чаем попьем. Заодно и твою одежду (ткнул я пальцем Лешке в грудь) высушим, а то опять воспаление легких подхватишь.
Дома, за чашкой горячего чая с пирогами, все беды и невзгоды забылись сами собой.
- Нет, - бубнил с набитым ртом Лешка, - я с ним все же поговорю. С этим…
- Не надо, Леш, - ответил я, - ты ничего этим не добьешься. Ну, скажешь ты этому мерзавцу, что он мерзавец, и что? Кому от этого легче? А перевоспитать ты его не сможешь, будь ты даже семи пядей во лбу…
Но, разумеется, тот злополучный день не мог закончится без еще одной беды. Только я закрыл дверь за Сережкой и Лешкой, как вдруг, из подъезда донесся страшный грохот и чей-то крик. Я распахнул дверь. Лешка стоял на нижнем лестничном пролете, морщась от боли и потирая бока.
- Что случилось? – встревожился я.
- Что, что, - прокряхтел Лешка, - какой-то козел воду пролил на ступеньки. Я и поскользнулся.
- Скажу тебе по секрету, - начал я, еле сдерживая смех,  - то этот… «нехороший человек» – ты.
- Я? – удивился Лешка.
- Ты. Я говорил тебе, выжми как-следует тряпку на улице. Нет, ты потащил тряпку в подъезд, не отжав толком, и повесил на батарее, вон она висит. А с нее воды и натекло. И как только тебе удается…
- Что? – не понял Лешка.
- Ничего…  Иди домой, а то твой папа опять тебя искать прибежит. «Сто пудов»…

*****
 Отгремела последняя учебная четверть девятого класса, за ней – школьные экзамены. И вот они – долгожданные каникулы. Признаться, в первый же день каникул хотелось сбежать из изнуряющей московской духоты куда-нибудь за город. Если бы была такая возможность… Но первый же день каникул принес мне новые «незабываемые» впечатления. И виновником их стал не кто иной как Лешка Чудин.
Он встретил меня во дворе, когда я возвращался домой из библиотеки. Вид у него был, как обычно, запыхавшийся от спешки, а глаза буквально горели неясным для меня энтузиазмом.
- О, привет, - устремился он ко мне, - а я к тебе зашел, звоню, звоню, а тебя дома нет.
- Привет, - улыбнулся я, - я просто в библиотеку ходил, книжки относил. Заодно вот, по школьной программе взял…
- О, да брось ты это, - с пренебрежением в голосе ответил он, - слушай, тут дело есть. Сто пудов…
- Опять, - вздохнул я, - ну, что ты опять там придумал? Опять машины мыть?
- А, да нет, - Лешка махнул рукой, - не в этом дело. Кстати, не слышал, что Борьке то накостыляли пару недель назад, у Измайловских бань.
- Как это? – удивился я.
- А так. У ребят своих деньги крысятничал, ну, в смысле, утаивал. Договаривались с ребятами поровну делить, а он от них часть денег себе прикарманивал. В общем, намяли ему бока прилично. Мне Володька Жуков говорил, он с ним как раз работал.
- А… - разочарованно протянул я.
- Да ты погоди, - нетерпеливо продолжал он, - слушай, у нас недалеко от дома контору открыли, ну, по ремонту холодильников и прочей бытовой техники. Ну и они расклейщиков объявлений себе набирают. Обещают платить неплохо, каждые две недели. Но главное, понимаешь, они ребят из старших классов на работу тоже принимают, не только взрослых, это стопудово.
- Откуда знаешь? Может, обман какой? – недоверчиво спросил я.
- Да какой обман, - с досадой в голосе возразил Лешка, - контора проверенная, у них реклама везде, и в газете «Из руки в руки» тоже видел. Сашка Матвеев из нашего двора рассказывал, он к ним устраиваться было надумал, да передумал потом, он через неделю в деревню собрался ехать с родителями, говорит, что смысла устаиваться на одну неделю нет.
- Матвеев еще тот фрукт, - ответил я, - он в нашем классе учился раньше, да перевелся в другую школу потом. Вернее, перевели. Он с пацаном из соседнего класса подрался и руку ему сломал в драке. Родители того пацана терпеть такое отношение не стали и всю школу на уши поставили. Словом, родители Матвеева и перевели в другую школу. От греха подальше.
- Да ладно тебе, мнительный ты стал какой-то, - возразил Лешка, - а работа стоящая, заработать можно. Может, пойдем, попробуем, а? Одному, как то, сам понимаешь…
- Ладно, - говорю, - попробовать можно. Все равно заняться нечем больше.
Что делать, пошли. Располагалась контора в полуподвальном помещении недалеко от метро. В небольшой, плохо освещенной комнатушке, заставленной сверху донизу каким-то коробками, сидел плотный мужичок средних лет и что-то писал в толстой тетради, периодически отвлекаясь на одному ему ведомые расчеты, которые он производил на большом инженерном калькуляторе.
- Ну, что вам, молодые люди? – дружелюбно начал мужичок, обращаясь к нам.
- Ну, мы по поводу расклейки объявлений, - пискнул Лешка.
- А вам сколько лет то, ребята? – спросил мужичок, недоверчиво рассматривая субтильного Лешку.
- Пятнадцать, - выдавил Лешка.
- И мне тоже, - соврал я, хотя мне пятнадцать должно было исполниться только в июле.
- Вот как, - вздохнул мужичок.
Думаю, мне то он поверил, а вот Лешке, которому внешне дашь не больше тринадцати, навряд ли.
- Ладно, будем считать, - начал мужичок, - что не соврали и к работе приступить готовы.
Он записал в толстую клеенчатую тетрадь наши фамилии, имена и отчества, а также телефоны.
- Это на всякий случай, - пояснил он, - паспортов у вас нет пока, а потому… Сами понимаете. Еще надуть нас вздумаете… Объявления возьмете на расклейку, а сами – фьють, и нету вас, ищи потом с ветром в поле.
- Да мы не какие-нибудь мошенники, - ответили мы, - мы честно работать хотим.
- Ладно, - миролюбиво ответил мужичок.
Он рассказал нам условия. Мы должны каждый день приходить в контору, брать по пачке объявлений и расклеивать их на строго определенных улицах, на досках объявлений, на стенах, столбах и прочих объектах.
- Работа несложная, возни от силы часа на два каждый день, а оплата неплохая. Только, - тут он понизил голос, - работать только чтоб добросовестно. Наши проверяющие сотрудники каждый день будут проходить по вверенным вам участкам и проверять наличие расклеенных объявлений на объектах. На честное слово у нас верить не принято. Ну, если вопросов нет, то можете быть свободны. До завтра.
Из конторы мы вышли в приподнятом настроении. Лешка, тот вообще, весь светился от счастья.
- Здорово, - восхищенно говорил Лешка, - если не тратить деньги, то через два месяца можно на Сегу накопить. А ты, ты что себе купить думаешь?
- Не знаю, - ответил я, соображая, - наверное, собрание сочинений Конан-Дойля куплю.
Родителям мы так и не сказали о нашем трудоустройстве. Еще отговаривать будут, нервничать…
На следующий день мы с Лешкой запаслись пузырьками с канцелярским клеем, кисточками и направились в контору. Там, все тот же вчерашний мужичок, выдал нам по толстой пачке свежих, еще пахнущих типографской краской объявлений, на которых был нарисован холодильник, а рядом стояла надпись большими черными буквами – «РЕМОНТ ХОЛОДИЛЬНИКОВ И ПРОЧЕЙ БЫТОВОЙ ТЕХНИКИ». С ними мы и направились на работу.
Сначала нам казалось, что расклеить такую пачку – плевое дело. Работы на час или два. Но потом оказалось, что не так-то все и просто. Пока место для расклейки найдешь подходящее, клеем объявление намажешь, пока наклеишь его на стену… Прошло два часа и мы здорово вымотались, а оставалось еще больше половины объявлений. Мы слегка приуныли. От нашего былого оптимизма не осталось и следа. Вдобавок ко всему ужасно хотелось пить, а денег у нас не было.
-       Может, фиг с этими объявлениями? – горестно вздыхал Лешка, - а Сегу мне и так на днюху папа обещал.
- А у тебя когда днюха? – спросил я.
- В ноябре.
- Ну, до ноября еще дожить надо. А с объявлениями, - ответил я, похлопав Лешку по плечу, - мы что-нибудь придумаем.
Домой я приплелся уже вечером, ужасно уставший и, кажется, окончательно павший духом. Родителей еще не было, дома была лишь бабушка. Ей я и рассказал все. Ну, думаю, отговаривать будет. А она наоборот:
- Молодец, - говорит, - работа вещь стоящая. Не все же баклуши по улицам бить. А что тяжело – это да, ну да ничего. Я тебя научу, как объявления клеить можно и быстрее, и надежнее.
Бабушка научила меня варить клейстер из простого крахмала. А потом делать следующее – берешь 2 объявления, намазываешь одно из них с изнанки клейстером, а потом клеишь к нему другое объявление так же, изнанкой. Получается такой своеобразный «бутерброд». Остается просто наделать много таких «бутербродов» дома, а потом, находишь подходящее для расклейки место, берешь «бутерброд», разлепляешь его на 2 половинки – «шлеп», «шлеп» - два объявления поклеены.
- Главное, не бойся, - говорила бабушка, - клейстер сохнет долго, так что присохнуть объявления друг к дружке не успеют. Клеете вы их в нашем районе?
- В нашем, - подтвердил я.
- Ну вот, – подытожила бабушка, - главное, что и поклеить таким вот образом объявления вы сможете быстрее, чем раньше. Да и клейстер к тому же дешев. А клей-то, поди, денег стоит?
Новым инновационным методом расклейки объявлений я поделился с Лешкой. И на следующий день мы начали его внедрение. Самым сложным оказалось сварить клейстер – поначалу клейстер у нас получался не жидким, а комками. К тому же, после варки клейстера отмыть кастрюлю оказалось делом непростым. К счастью, на выручку пришел Лешка. У себя дома на балконе он нашел старую помятую кастрюлю, которую и выкинуть то было не жалко. В ней то мы и варили клейстер. Со временем мы приноровились и клейстер получался жидким, как надо, без комков. Сварим клейстер, наделаем «бутербродов» и вперед, на расклейку. Процесс расклейки теперь у нас занимал существенно меньше времени – пару часов, не больше.
- Ну вот, - с притворным недовольством ворчал Лешка, - раньше мы весь день работали, а теперь и не знаешь, чем остаток дня заниматься.
Клеили мы объявления где придется. На заборах, на фонарных столбах, на стенах домов, на дверях подъезда. На некоторых подъездах мы видели предупреждающие надписи – «РАСКЛЕЙКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ЗАПРЕЩЕНА», но не обращали на него внимания. Все равно ведь двери всех подъездов были сверху донизу объявлениями оклеены.
- Ерунда это все, - говорил Лешка, - к тому же, где же еще их тогда клеить, если не тут?
Две недели пролетело как миг. Наконец, настала пятница. День нашей зарплаты. В тот день мы решили пораньше приступить к расклейке, чтобы день остался свободным.
- Слушай, - трещал без передышки Лешка, - давай после работы в кино пойдем. Комедия вышла классная, «Лыжный патруль», про лыжников. Я на той неделе с папой ходил, так просто живот надорвал.
Так, переговариваясь, мы клеили объявления на двери одного из подъездов. И вдруг, слышим окрик:
- Эй, пацаны.
Обернулись – и у нас все похолодело. В паре десятков метров от нас стояла патрульная милицейская машина, а рядом с ней двое милиционеров, один – молодой совсем и худой, как палка, а другой – постарше и слегка полноватый. Оба строго смотрели на нас.
Видимо, мы были так увлечены, что и не заметили, как подъехала машина.
Мы стоим, от страха не в силах с места сдвинуться. Тот милиционер, полноватый, и говорит нам, строго так:
- Вы что же, не читали, что объявления клеить запрещено?
Мы, молчим, только переглядываемся. Смотрю – Лешка от страха стоит бледный, как мертвец.
- А за расклейку объявлений штраф полагается, между прочим, - продолжал разглагольствовать «полноватый».
- Чего смотрите? А ну, подойдите-ка сюда, - ответил «худой».
Не знаю, сколько мы так стояли, парализованные страхом. Осознание того, что расклейкой объявлений мы нарушили закон и, по идее, нас могут забрать в милицию, постепенно доходило нас, окатывая все новой и новой волной страха. Не знаю, может нам стоило просто подойти к милиционерам и повиниться, тогда они просто прочитали бы нам нотацию и отпустили бы по домам. Но все испортил Лешка.
- Бежим, - крикнул он мне и бросился наутек.
Я – за ним.
Мы миновали соседний двор, пересекли еще один и только тут, под аркой пятиэтажного кирпичного дома, остановились перевести дух.
- Ты что, с ума сошел? – накинулся я на Лешку, - зачем побежал?
- А ты? – чуть не плача ответил Лешка, - ты о чем думал?
Глядь – а перед аркой милицейская машина останавливается. Из нее двое тех милиционеров выскочили и, прежде мы что-либо поняли, затолкали нас в машину.
- Ишь, чего надумали, - тяжело дыша, ругал нас «толстый», - бежать вздумали. Ну ничего. Теперь с вами в отделении разберутся.
Сидим мы, не в силах пошевелиться. А сами думаем – что теперь будет? Мы же нарушили закон? Да еще и от милиции бегать вздумали. Но самым страшным нам казался приговор – «с вами в отделении разберутся». Что с нами будут делать? Посадят в тюрьму? Сообщат родителям, в школу? От страха и жуткого позора нам хотелось провалиться сквозь землю.
Нас привезли в отделение, провели в небольшую комнатку, где строгий усатый милиционер долго расспрашивал нас о том, кто мы такие и как нас звать, где мы учимся, как зовут родителей и где они работают, а также где находится адрес конторы, в которой мы работаем. Мы сидели с бледными как покрывало лицами и отвечали на каком-то автоматизме, не понимая, казалось, что от нас хотят, а милиционер с хмурым недовольным видом все записывал мелким убористым почерком на большом листе с грозным заголовком «Протокол о правонарушении». Вдобавок ко всему Лешка расплакался:
- Дяденька милиционер, - совсем по-детски плакал он, - пожалуйста, отпустите нас, мы теперь будем знать, что клеить объявления запрещено.
Милиционер ни слова не говорил, лишь продолжал писать что-то в своем протоколе. Наконец, подняв голову от протокола, он строго посмотрел на нас и, взяв руки протокол, порвал его на мелкие кусочки.
- Так, - изрек он, - а теперь, чтоб через пять секунд вашего духа тут на километр не было. Быстро.
Нас как ветром сдунуло.
Потом мы неторопливо брели по бульвару в сторону метро. Говорить не хотелось – слова сами застревали у нас в горле. Мы ждали только одного – поскорее добраться до конторы, получить нашу зарплату и потом по домам. Ни в какую киношку идти уже не хотелось.
Но и тут нас ждал сюрприз. Толстый мужичок в конторе, будто нехотя, отсчитал нам с Лешкой из кассы сумму, которая была почти втрое меньше обещанной.
- Почему так мало? Вы же обещали? – начал я.
- Обещал, - начал мужичок, презрительно таращась узкими, как у китайца, глазами, - только вот сегодня наши проверяющие сотрудники по вверенному вам району прошлись и насчитали всего несколько десятков расклеенных объявлений. А всего объявлений было несколько сотен выдано вам. Так или не так?
- Но мы клеили, честно клеили, - чуть не плача возразил Лешка.
- Честность к делу не пришьешь, мой дорогой, - ответил мужичок, так что, как в той пословице, «как работали, так и заработали».
Заработанных денег хватило нам на пару мороженых и на пару бутылок кока-колы. Мы потом долго еще сидели на бульваре, пили кажущуюся безвкусной колу и молчали. Понятно было одно – больше в этой конторе мы работать не будем.
- И ведь никак не докажешь теперь, что клеили - горько изрек Лешка, - ведь мы могли поклеить, а потом дворник их счистить. Сто пудов, говорю тебе.
- А я тебе говорю, - наконец, решился высказаться я, - что нужно меньше этого Сашку Матвеева слушать. Он и не пошел с нами работать , потому что не знал, стоит ли этой конторе доверять или нет. Думал, посмотрю на этих лохов Кащенских, на нас с тобой то есть, а там видно будет, есть ли смысл туда идти или нет.
- Сашка же в деревню уехал, - возразил Лешка.
- Да в какую деревню? – вспылил я, - я его вчера возле метро видел, с Ленкой Дроздовой из нашего класса. Она ему что-то все на ухо нашептывала, а он гоготал как конь.
- Над нами, дураками, смеялись, - ответил Лешка, - и вообще, может ты и прав…
- Ты о чем?
- Ну, что я во всем виноват.
- Почему ты то? – удивился я.
- Потому, что, - ответил Лешка, и в его глазах снова засеребрились мельчайшие слезинки, - что я и правда только беды приношу.
- Да брось ты, - ответил я, - не ты же виноват во всем этом. Нужно было с самого начала обдумать все, со взрослыми посоветоваться. А мы… Так, с бухты-барахты. Ну вот точно тебе говорю. Стопудово…
Дома я все рассказал родителям. Ругать меня не стали, пожалели даже, а папа сказал:
- Ну, теперь на всю жизнь урок тебе – любая, даже самая мелкая копеечка, без труда и без пота сама собой не зарабатывается.
*****
После школы наши пути с Лешкой разошлись. Я поступил в один из московских ВУЗов, а Лешка уехал в Санкт-Петербург поступать в Архитектурный институт. Изредка созванивались, но со временем все реже и реже и как-то все заглохло. Так прошло почти 25 лет.
Пару лет назад я обедал в одном из Московских кафе. Слышу – кто-то меня окликнул. Обернулся – смотрю, стоит мужчина моего возраста, слегка полноватый, с дипломатом в руке. Сначала я его не признал. А потом смотрю - глаза то до боли знакомые.
- Простите, - начал он слегка сбивающимся голосом, - вы, случайно, не Алексей Никитин?
- Лешка, Чудин? – спросил я.
- Он самый, - улыбнулся он.
Мы обнялись. Сели за столик, разговорились о том, о сем. Я рассказал о себе… Лешка рассказал, что после окончания ВУЗа в Питере долгое время работал в какой-то фирме, занимающейся строительством, а несколько лет назад переехал в Москву.
- Да, понимаешь, - говорил он, - сына в школу пора отдавать, да и к родителям поближе все-таки… К тому же наша фирма в Москве филиал открыла и мне предложили переехать. Сам понимаешь, отказываться грех.
Наш разговор был невольно прерван звонком Лешкиного мобильного телефона. Он взял трубку, и я видел, как во время разговора внезапно побледнело его лицо.
- Да… Да… Когда это произошло? Так… Ясно… Сейчас еду…
Он повесил трубку. Несколько минут мы сидели молча, Лешка сидел с бледным видом, уставившись в одну точку как манекен.
- Что-то случилось? Я как то могу помочь? – спросил я.
- Да, брось, - Лешка махнул рукой. Решка…
- Какая «Решка»?
- Да никакая, - в каком-то отчаянии ответил он, - Какой… Сын, Игорь… Мы его любя «Решкой» называем. Ну, Игорь, Игорешка, Решка. Представляешь, в школе на переменке окошко разбил. Играл с ребятами и... Слава Богу, не поранился…
- Ну, в школе всякое бывает, - ответил я, - и у меня было...
- Может и всякое, - горячо возразил Лешка, - только, пойми меня... Это уже второй раз за учебный год. Второй… Раз… А еще только ноябрь месяц… Вот объясни ты мне… У всех дети как дети. А у меня… Ну в кого он только такой вырос, никак не пойму?