За молоком

За молоком.

Виталик быстро шагал по разогретому солнцем асфальту и новые сандалии чуть прилипали к нему. В кулаке был зажат рубль, в другой руке брякал крышкой бидон — мать послала за молоком.
Улицы были почти пусты, народ прятался от жары по домам или паркам, кто мог — уехал на дачу. Виталику повезло меньше: отпуск у матери планировался в сентябре, когда должен был вернуться из рейса отец, так что всё лето она работала и даже отвезти сына в деревню не могла. Он целыми днями болтался во дворе или бегал купаться на дальний пляж: мать с работы прибегала только в обед и особо не следила за передвижениями сына в течение дня.

Сегодня, в воскресенье, мама была дома и Виталик выпросил на завтрак блинов. За это пришлось идти в дальний магазин. Но блины того стоили. Они всегда получались изумительными: тончайшие, ажурные, аккуратной стопкой лежали на тарелке, на верхнем таял кусочек сливочного масла. К блинам обычно шла сметана или клубничное варенье, которое бабушка обязательно варила каждое лето и присылала с оказией.
Виталик представил эту картину и ускорил шаг.
Вот и магазин. Мальчик привычным уже движением распахнул дверь и шагнул в прохладный зал. Конечно же, в молочный была очередь. Он вздохнул и встал последним.

Оставалось человека три впереди, когда за спиной раздалось негромкое покашливание.
Мальчик обернулся — позади него стоял странный старик. Одетый в строгий костюм, с галстуком, в шляпе и перчатках, опираясь на трость с замысловатой ручкой, он дружелюбно улыбался Виталику.
— Ты ведь на море хочешь, да? Признайся.
От неожиданности Виталик кивнул, хотя на море не был ещё ни разу и не особо хотел; куда больше его манила дача и деревенские мальчишки, которые снисходительно принимали его в свою компанию на лето.
— Смотри, — старик легонько крутанул набалдашник трости и тот вдруг завертелся дальше сам, рассыпая вокруг всполохи радужных искр.


И вот под ногами у Виталика уже не кафельный пол магазина, а горячий песок, даже через подошвы немного жжётся, а в трёх метрах шуршат волны, воздух пахнет травой и солью, ветер треплет волосы. Виталик бросает бидон, скидывает сандали и бежит к воде, обжигая пятки о песок. Волны обнимают мальчика за ноги, щекотят и гладят подставленные ладони, а ветер гудит в пустом бидоне и закидывает его песком, но Виталик не слышит: он уже в воде по пояс. Волны убаюкивают, качают, ветер тихо шепчет что-то, солнце гладит лучами щеки — и Виталик забывает обо всём, кроме моря, только радуется, что прошлым летом мальчишки в деревне научили его не только плавать, но и нырять с открытыми глазами. Он набирает побольше воздуха и уходит под воду.
Там сказочно красиво: солнечные блики, стайки крохотных рыбок, а на дне красивые ракушки, кораллы, морские звёзды. Виталик ныряет, собираясь достать одну ракушку на память, касается рукой дна и обнаруживает себя лежащим на полу в магазине. Перед глазами грязно-белый кафель, несколько пар ног, а под прилавком виднеется пятикопеечная монета.

Виталик недоуменно поднимает глаза на стоящих вокруг людей — встревоженные лица, сочувствующие улыбки. Какая-то тётенька помогает ему подняться.
— Ты перегрелся, наверное, мальчик? Такая жара с самого утра, а ты без панамки.
— Вот твой бидон и рубль, — говорит усатый дяденька в полосатой футболке.
Виталик вертит головой во все стороны в поисках старика с тростью, но никого похожего в магазине нет. Мальчик забирает бидон, деньги, покупает молоко и, зажав сдачу в кулаке, выходит на улицу. Его догоняет дяденька с усами.
— Погоди, малец, вот, возьми-ка. Можно без возврата, — и на голове у Виталика оказывается песочного цвета кепка с вышитым якорем.
— Спасибо, я бы и так дошёл, — произносит Виталик.
— Не спорь, — дяденька качает головой и уходит.
Мальчик медленно идёт по улице. Подошвы новых сандалей прилипают к асфальту. Прохожих почти нет. Солнце щедро заливает город. В бидоне тихо плещется молоко.

А где-то мама Виталика выглядывает в окно, но вместо сына с бидоном молока видит странного старика в костюме, перчатках и с тростью. Заметив, что на него смотрят, старик снимает шляпу, картинно кланяется, отставляет трость в сторону и легонько касается рукой набалдашника. Разноцветные всполохи разбегаются по улице. Женщина пожимает плечами и возвращается в комнату, меняющуюся на глазах. Вместо обоев в цветочек проступают тиснёные золотом, стены растворяются без следа, у окна появляется рояль. Не веря своим глазам, мама Виталика оглядывается по сторонам и видит зеркало в полный рост, а в нем даму в старинном платье. Подойдя ближе, понимает, что изящная дама в зеркале — она сама. Всё происходящее дальше напоминает кинофильм: вот дама с веером грациозно ступает по блестящему паркету, замечает кого-то, делает книксен; к ней подходит высокий мужчина в парадном кителе, щелкает каблуками и склоняет голову, приглашая на тур вальса; она чуть улыбается и подаёт ему руку, легко касаясь затянутой в белую перчатку мужской ладони.


Хлопает входная дверь.
— Мам! Я купил молоко.
Она спешит в коридор и будто впервые видит своего сына. Виталик смотрит на неё серьезно, будто знает что-то такое, что не расскажешь словами.
— Спасибо. Мой руки и за стол. Первый блинчик тебе.
***
По соседней улице идёт странный старик. Несмотря на жару, он одет в строгий костюм, шляпу, перчатки. Чуть опираясь на трость, он медленно шагает вперёд. Изредка останавливается у какого-нибудь дома, прислушивается, находит взглядом окно и легко касается прозрачного набалдашника своей трости. И тогда воздух начинает чуть слышно звенеть, а от трости разбегаются в разные стороны радужные всполохи.