Генерал это не звание! Это счастье!

Кто не знает, что офицеры бывают младшие, старшие и высшие? Но, не все ведают, что высшие офицеры – уже не совсем офицеры (так уж сложилось исторически). Видимо, не случайно в нашей армии принято обращение: «Товарищи офицеры и генералы!». Более того, генералы даже почти «не человеки» (в смысле – не люди). Покойный генерал армии В. И. Варенников как-то вспоминал, что когда он «обмывал» свое первое генеральское звание, и психологически еще оставался полковником, его товарищ в поздравительном тосте произнес:
– Когда ты станешь настоящим генералом, не забудь, что когда-то ты был человеком!
Новоиспеченному генералу на всю жизнь запомнились слова сослуживца. До последней минуты своей жизни ветеран Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, генерал армии Валентин Иванович Варенников оставался ЧЕЛОВЕКОМ, причем, очень уважаемым. Но это бывает не так часто.
Так вот, высшие офицеры, в основном, уже «не человеки» – они ГЕНЕРАЛЫ. А уж маршалов вообще следует отнести к военным божествам. Их в настоящее время просто нет: они, закончив бренное существование, переселились туда, где и должны обитать божества.
У генералов все не как у офицеров. Для подтверждения тезиса, коснемся жизненных реалий лишь штрихами, так как перечисление того, что у них по-другому будет слишком долгим, а значит – скучным.
Вот, что у офицера на кителе символизирует окончание им соответствующего учебного заведения? Правильно – ромбик, который в народе зовется «поплавок». В кузнице же генералов – в Академии Генерального Штаба – по ее окончании на грудь счастливцу вывешивается «непотопляемый плот». Именно так однажды один генерал назвал свой, обрамленный золотым кантом, знак окончания АГШ. Следует добавить, что «непотопляемость» относится, скорее всего, к мирной жизни. А уж фактам, ее подтверждающим, несть числа.
Не так-то просто подобрать и термин, относящийся к нескольким генералам. Вряд ли кого-нибудь из офицеров покоробит словосочетание «кучка офицеров». Когда же, одному из офицеров на вопрос начальника военного института о местонахождении генерала П. (гостя ВУЗа) пришла в голову «вольность» ответить:
– Да вон он, стоит возле клуба в кучке генералов. – Шеф-генерал внимательно посмотрел на «неуча» и авторитетно произнес:
– Запомните, КУЧИ ГЕНЕРАЛОВ не бывает!
До этого поучительного момента такие тонкости и отличия среди офицерского сословия никому в голову не приходили.
Вещи, принадлежащие генералам, также приобретают вполне определенную исключительность. К ним относятся с не меньшим почтением, чем к их обладателям. Во время подготовке к параду в Кишеневе на одной из тренировок командующий армией генерал-лейтенант Я-н, стоя на трибуне, определял строевую слаженность коробок парадного расчета, делая в тетраде пометки карандашом. Около трибуны суетился дородный полковник – какой-то чин из штабной челяди. Вдруг у командующего из руки выпал карандаш, приземлившись на плацу. Как же бережно его поднял «пузан» и, прогибаясь в спине, с большим почтением подал его хозяину! В образовавшейся тишине весь парадный расчет услышал угодливое:
– Товарищ командующий, ВАШИ карандаш УПАЛИ!
Жизненные наблюдения подсказали еще одно, очень важное отличие. Оказывается, что у офицера с получением генеральского звания автоматически резко увеличивается количество мозгов. Не верите? Напрасно. В строевой службе у генералов это выражается в безаппеляционности любого утверждения и по любому вопросу, даже самому важному. Как-то в штабе округа представлял на согласование план территориальной обороны нашего гарнизона. Мобилизационное управление округа для охраны важных объектов нашего региона «сбросило» нереальный расчет выделения личного состава. Он превышал штатное количество курсантов. В ходе согласования пришлось заострить внимание начальника мобуправления на этом вопросе, утверждая, что выполнить распоряжение не имеем возможности. Генерал долго смотрел на меня. Длина паузы, которую он держал мастерски, говорила, что передо мной прекрасный актер. Окончив меня «рентгеноскопировать», он авторитетно произнес:
– Войны не будет! Делайте расчет в соответствие с моими указаниями.
Сделали. Согласовали. Наши расчеты так и остались на бумаге, утвержденной командующим войсками военного округа. Потом, при ликвидации родного училища, их сожгли. И действительно, войны не случилось! Прав ведь был генерал! И откуда он это знал?! Ох, мозговит…
В учебных заведениях резко выросший генеральский ум выражается, как правило, в количестве изданных научных трудов, на титульных листах которых красуется фамилия начальника ВУЗа либо в гордом одиночестве, либо на первом месте среди коллектива соавторов. Причем, не важно, что за наука представлена в трудах: будь то конструкция ракет, электрические машины, тактика, управление повседневной деятельностью, философские проблемы и многое-многое другое. Ум начальников военных ВУЗов, как правило, всеобъемлющ! Энергия неиссякаемая! А вы думаете легко весь день управлять многотысячным коллективом, а ночами писать, писать, писать…? По наблюдениям моего однокашника, много лет прослужившего в одной из военных академий, обычно у офицеров сначала появляются труды, потом приходят звания (имеется в виду научные звания). У генералов по иному: сначала в академию приходят «звания» (т.е. назначенные на должности генералы), затем у них появляются многочисленные труды. Вот такая подтвержденная практикой закономерность!
Но, кстати, как в любом правиле, бывают исключения. Это я об «увеличении» количества мозгов. Однажды в войсках на методических сборах командиры соединений и их заместители вечером в казарме, где были размещены на временный постой, «подводили итоги дня». Было много водки, закуски гораздо меньше. Сидели большой компанией за общим столом и, опорожнив очередную рюмку, в полголоса обсуждали разные вопросы. Общей темы не было. После одной из очередных рюмок один из командиров дивизий генерал-майор Т-ов вдруг задумчиво произнес:
– Да, плохо у нас в стране!
Все притихли. Вопроса по-поводу «плохо» не последовало. Выпили еще по рюмке. Помолчали, закусывая. Генерал после паузы, повторил:
– Да, очень плохо у нас в стране!
Лишь после третьего генеральского повтора про «плохо в стране», кто-то вякнул:
– А почему плохо?
На что комдив после паузы, с показной горечью, произнес:
– Если таким дуракам, как я, присваивают генерала, то о-о-очень плохо у нас в стране!
Конечно, он сыронизировал по отношению к себе, что уже говорило о мозгах, имевшихся у него в достаточном количестве. Вот поэтому это и было исключением из правил о генералах. Следует добавить, что самокритичный комдив, по отзывам сослуживцев, был нормальным мужиком и очень даже неплохим командиром дивизии.
Званий офицерских и нечеловеческих – генеральских – тоже достигают по-разному. Конечно, есть что-то общее: у всех готовиться представление на очередную звезду на погоны, которое потом «гуляет» по инстанциям. Но разве можно сравнить приказ даже министра обороны с указом Гаранта Конституции. Это уже очень сурьезно. У претендента на высокий чин есть кураторы, которые отслеживают прохождение НАВЕРХ бумажки с представлением. Властных кабинетов перед высочайшей подписью не счесть. На каждом этапе идет информация ВНИЗ: подписано тем, завизировано этим, подмахнул тот, занесли на подпись туда-то и, наконец,…ты в проекте УКАЗА. Но вот незадача, президент имеет привычку перемещаться по стране и «гулять» за рубеж. А страдалец ждет подписи…Было интересно наблюдать за таким очередным мучеником, как он на протяжении месяца целыми днями смотрел новостные известия, контролируя по ним географию перемещения президента. А тот, как назло, очень много летал по земному шару. Пока еще полковник, внешне похожий на Винни Пуха, трогательно обращался к экранному президенту, бормоча:
– Вова, ну вернись в Москву на х-й, подпиши указ, е- твою мать, а потом пи---й куда хочешь!
Гарант вскоре вернулся, подписал и снова улетел куда-то.
Так «Винни Пух» стал  генералом.
И еще, самый важный момент: до высочайшего росчерка на «рескрипте» президента в подчиненных войсках «претендента на счастье» не должно НИЧЕГО не случиться, даже если оно и случилось.
Наш командующий армией генерал-майор М-ин, дожидался очередного генеральского звания. Указ должен вот-вот состояться, а тут во вверенной ему армии ЧП: пьяный «сверчок» (сверхсрочник) угнал санитарную машину из госпиталя и на ней разбился насмерть. Надо докладывать, а Указ…– могут же вычеркнуть! Что делать? Доложили по команде правду, но не всю. В докладе прозвучало, что злостный нарушитель в результате им содеянного, сильно разбился и находится в госпитале. В доклад добавили, что операционная бригада готовится к проведению сложной хирургической операции. Диагноз впечатлял: он занимал целый стандартный лист и больше походил на лекцию по травматологии. В диагнозе в конце не забыли упомянуть и о привычном вывихе правого голеностопного сустава, выпадении прямой кишки и вечной отрыжке. Подсчитали даже множественные кровоизлияния на задней поверхности бедер диаметром с 10-ти пфенинговую монету на общую сумму 1 марка 70 пфенингов (дело происходило в ЗГВ).
Командующий «висел» на телефонном проводе, что тянулся НАВЕРХ, ЧВС (член военного совета – совесть всех коммунистов 3-й армии) – на телефонном проводе с НИЗОМ – медицинской операционной бригадой. Доклад Снизу:
– Операция идет…– Сверху:
– Указ не подписан. – Снизу:
– После успешной операции больного положили в реанимацию.– Сверху:
– Указ не подписан. – Снизу:
– Больному стало хуже, делаем повторную операцию. – Сверху:
– Ну, н е т еще указа! – По докладам снизу чего только не делали героические врачи с бедолагой в течение всего времени, пока ожидали подписи президента. И это продолжалось не часы, а несколько суток. Наконец из Москвы звонок:
– Подписан!!! – Врачи госпиталя в «изнеможении утерли пот» и с «чистой совестью» доложили, что, несмотря на все их усилия, больной…скончался! Медицина пока такие случаи не лечит. Информация о кончине убыла вверх по инстанции.
На следующем военном совете командующий щеголял в новых шитых золотом двухзвездных погонах и, строго посматривая на офицеров, совершенно искренне распекал какого-то очередного командира за «несвоевременные доклады и сокрытие воинских происшествий». В такт его словам покачивал головой ЧВС, полностью разделяя мнение командующего.
PS (о маршалах)_Как-то к нам в военное училище приехал по своим делам маршал артиллерии Михалкин Владимир Михайлович. Он уже не занимал высокой должности, а находился в «райской группе». Так называют сообщество главных военных инспекторов, к которому после службы причисляют высшие военные чины. Начальник училища был временно в отъезде, и его заместителю пришлось некоторое время «курировать» времяпровождение очень уважаемого в ракетных войсках и артиллерии человека. Владимир Михайлович был прост в общении, что позволило «куратору» вечером за ужином попросить его вспомнить какой-нибудь эпизод из жизни, связанный со своим высоким званием. Вот что было рассказано.
– Как-то в Москве, спеша по семейным делам, ехал в цивильном костюме на своей уже пожившей волге (ГАЗ-24). Вдруг, на одной из центральных улиц меня останавливает гаишник и просит подождать, пока проедет правительственный кортеж. Я пропустил государственных деятелей и, не дождавшись разрешения от «стража порядка», рванул за высокими чинами дальше по улице: время поджимало. На следующем перекрестке меня снова тормозят. Видимо, первому гаишнику не понравилось то, что я не дождался разрешения на движение, и он сообщил по рации коллегам, чтобы наглеца остановили. Я тормознул. Ко мне с грозным видом подошел майор и, увидев мой солидный возраст, вежливо сделал замечание; мол, отец, нельзя ехать сразу же за «высокими лицами». Надо немного подождать. Отвечаю, что очень спешу и спрашиваю, а кому можно за чинами ехать?
– Никому, – отвечает майор.
– Даже генералам? – снова спрашиваю я.
– Даже генералам, – вежливо отвечает майор.
– А маршалам можно? – продолжаю пытать гаишника.
– Маршалам, – задумался майор, – Их в живых-то осталось два или три деда. Им конечно можно, заслужили.
– Тогда пропустите меня, я маршал, – и показал ему свое удостоверение. Ошалелый майор принял строевую стойку, мгновенно приложил руку к фуражке и очень почтительно сказал:
– Товарищ маршал, извините, пожалуйста. Проезжайте. Вас больше никто не остановит.
Отъезжая, я посмотрел в зеркало заднего вида. В нем отражался майор, который жестикулируя, что-то громко говорил по рации. На всем моем дальнейшем пути гаишники, увидав мою машину, останавливали всех, кто хоть как-то мог помешать моему движению, вытягивались во «фронт», почтительно и весело отдавая мне воинское приветствие.