Глава 7. Разговор с бабушкой

Екатерина Алексеевна неподвижно застывшая над чашкой остывающего чая, пристально смотрела в окно кухни, словно хотела взглядом пробурить дыру сквозь вечерний сумрак и увидеть там внучку. Напротив неё стоял пузырек валерианы, одиноко мерцая янтарем успокоительных капель.
   Рядом лежали спицы и клубок ниток. Бабушка думала лишь об одном: где сейчас Кира? Она слушала тишину дома и каждый шорох снаружи, чувствуя в сердце тихое беспокойство, которое медленно превращалось в тревогу, грозящую перерасти во всепоглощающий страх.
  Наконец дверь распахнулась, впустив долгожданный шум шагов внучки, наполняющий пространство радостью после долгого ожидания. Екатерина Алексеевна, не выдержав напряжения, вышла ей навстречу.
— Ну, наконец-то! — бабушка облегченно выдохнула, строго глядя на внучку и пытаясь скрыть раздражение, которое прорвалось резким вопросом: — Где тебя  черти носили?!
— Так получилось.
— Хоть бы позвонила.
— Я виновата? Автомат около парка сломался.
— Свежо предание... А что это за одежда на тебе? Как будто на вырост.
— Это Ромкино, — соврала Кирюша и покраснела.
— Ромкино? — удивилась бабушка.
— Мама случайно перепутала. Бабулечка, миленькая! Давай потом. Я такая голодная. Что хочешь съем. Даже солянку.
— Мой руки!
   Через несколько минут Кирюша сидела за кухонным столом и наворачивала картофельное пюре с жареным карпом.
— Та-а-ак вкусно.
— Уже остыло все, — вздохнула бабушка.
   Кирюша набрала полный рот еды, прожевала и вдруг  попросила:
— Бабушка, расскажи мне о Квасовых.
— А зачем они тебе? — удивилась Екатерина Алексеевна.
— Валерка  же мой одноклассник. Разве я не говорила тебе?
— Он же старше.
— Его на второй год оставили.
— Час от часу не легче. Второгодник. А нормальных нет в твоем классе?
— Нормальных? Что в твоем понимании — нормальный?
— Приличная интеллигентная семья. Типа, как у Королевых.
— А причем здесь Королевы?
— А почему бы тебе с Юлей не подружиться? Она ведь из твоего класса. Хорошая девочка.
— Ничего хорошего. Если тебе так важно, чтобы я с хорошим мальчиком дружила, скажу, что у нас есть Димка. Тихоня. На пианино играет. Мы, можно сказать, дружим.
— Была отличницей, а теперь одни мальчишки на уме. Что я матери твоей скажу?
— А зачем  ей что-то говорить?
  Бабушка подняла взгляд, и в её глазах мелькнула тень улыбки, которая была одновременно теплой и печальной.
— Хорошо, — ответила бабушка. — Знаешь, сегодня на работе мне дали два билета на спектакль в Дом культуры. Хочешь пойти?
  Сердце Кирюши дрогнуло. Спектакль... Сцена, актёры, музыка — всё это обещало незабываемые эмоции и впечатления.
— Конечно, хочу! Спасибо тебе!
   Бабушка взяла спицы и пряжу. Возможно, именно в этом простом действии она нашла утешение и надежду. Бабушка вязала носки. Её мысли были далеко отсюда. Движения оставались уверенными, отработанными годами практики. Каждый взмах спиц напоминал о том, что она всегда была опорой для семьи, хранительницей традиций и уютных домашних вечеров. Но сегодня эта связь казалась натянутой, почти разорванной.
  Кирюша наблюдала за бабушкой, чувствуя, как её сердце медленно успокаивается.