Я и мои самолёты, глава 15

ГЛАВА 15

Приговоренный при рождении

Я полагаю, что где-то, в этот самый момент, верховный судья в мире самолётов (да и в любом другом тоже, если рассудить) принял решение, которое определит жизнь большинства из нас через пять, десять, двадцать, тридцать лет. Возможно, он сказал «да»; вполне вероятно, что он с пафосом высказал своё «нет!» - и, почти неизбежно, мы никогда не узнаем об его выборе. Но будьте уверены, что в результате мы получим больше ракет или меньше ракет, лучшие авиалайнеры или авиалайнеры меньшего размера, истребители – или их отсутствие, более сложные изделия – или американские изделия …кто знает?
И кто его знает, кто именно вынес приговор самолёту Хаукер «Хенли» и, вероятно, пристроил вместо него Бултон-Пол «Дефайент» - эту диковинную, смертельную ловушку под лозунгом «Догони меня, фриц, чтобы я тебя мог сбить». Этот безымянный гений сделал буксировщиком мишеней единственный потенциальный истребитель-бомбардировщик второй мировой, оснащенный и наступательным и оборонительным вооружением в тот момент, когда «Юнкерсы» Ju-87 в пух и прах громили наши конвои у южного побережья; когда наши истребители редко можно было видеть в воздухе, в количестве больше шести; и когда удар по вражеским кораблям с нашей стороны поднял бы моральный дух на тысячу процентов. В качестве пикирующих бомбардировщиков мы могли использовать только медлительный «Скуа» и еще более медлительный «Рок», а в качестве торпедоносцев – только трескучий «Суордфиш», опасную «Боту», не отвечающий задачам «Бофорт» и бипланы, извлеченные из глубокой древности. А «Хенли», словно трутень, протащил свою вялую карьеру «от рассвета до заката» и умер в безвестности.
Я впервые облетал «Хенли» 21 июля 1940 года - в день, когда Ju-87 атаковали конвой возле Борнмаут. Едва оторвав его от земли, я понял, что это самолёт с огромными возможностями. По скорости он почти догонял ранний «Харрикейн» (а на тот момент в строю ещё было достаточно «Харрикейнов» с двухлопастным винтом), в управлении был не сложнее, чем этот напрочь перехваленный истребитель, оснастка его кабины была куда лучше организована, что положительно сказалось на обзоре по всем секторам. Помимо всех этих достоинств – включая возможность нести бомбы во внутреннем бомбоотсеке и обычный или спаренный пулемет «Виккерс» для стрельбы против полёта – самолёт вселял неопределяемое ощущение того, что он реально многого стоит. Возможно, год спустя от него не было бы особого прока, но в 1940 году (года, когда нам приходилось импровизировать в ходе войны в воздухе), он бы нас очень здорово выручил.
Майор Джо Карпентер, командир 2-й части управления действиями ударной авиации (AACU) в Госпорте, терпеливо выслушивал мои почти ежедневные рацеи в ранние дни «Хенли». «Чёрт возьми, сэр» - ругался я – «Почему бы нам не достать пулемёты?» Но Группа неизменно отвечала скучным отказом, и я бороздил небеса, проклиная и группу, и командира, и всех безумцев, которые назначили вполне полноценный боевой самолёт на роль буксировщика мишеней.
В течение нескольких следующих недель я опробовал «Хенли» в условных боях со всеми имевшимися самолётами. Я одержал победу над «Харрикейном» в ближнем бою, просто навязав ему бой на виражах – пилот истребителя и представить не мог, с какой легкостью его «сделает» мой стрелок. После этого поединка я оторвался от «Харрикейна» в пике – «Хенли» быстрее набирал скорость просто потому что был тяжелее. Атака на «Бофорт», идущий на малой высоте, тоже не составила труда.  Я спикировал на него так, чтобы остаться далеко позади, моментально сблизился, держа в прицеле его хвост и не давая возможности его стрелку открыть огонь. Когда он вошёл в разворот, я повторил его маневр, и, разумеется, мой стрелок мог бы начать стрельбу. Если бы ответный огонь стал опасным, я мог бы выполнить свечку, проскочив вперёд и давая своему стрелку еще одну возможность вести огонь; а затем свалить истребитель в почти вертикальное пике и открыть огонь из крыльевых пулеметов…и так далее. Работая слаженно, экипажи «Хенли» могли бы нагнать страха, скажем, на Ju-87, атакующие наши конвои. Но неделя шла за неделей, а мы продолжали таскать мишени.
Однажды – всего однажды – у меня появился шанс. Я отрабатывал атаку на торпедный катер, с пике, с одновременным ведением огня из пулемётов, в нескольких милях к югу от маяка Нэб. Я помню, что это был один из новейших скоростных катеров «Воспер», развивавших, по разговорам, скорость в полсотни узлов. Его шкипер заставил меня попотеть. Я вводил самолёт в пике примерно на четырёх тысячах, а он ждал с хитрым видом, пока я не буду хорошо вовлечён в процесс. Затем, когда я падал до полутора тысяч, он командовал либо «лево на борт», либо «право на борт», и белая прямая за его кормой мгновенно превращалась в кривую. Доворот с помощью элеронов был бесполезен – я просто не успевал перенацелиться, чтобы достать его бомбой. Огонь из пулеметов был более результативен, хотя меня не оставляло чувство, что он попал бы в меня столько же раз, сколько и я в него.
Я готовился вновь вводить самолёт в пике, когда мелькнувшая тень чиркнула по воде примерно в миле от нас – самолёт, направляющийся к югу! Не раздумывая, я развернул свой самолёт и ввел его в пике…
Подхлёстывая «Хенли», я развил почти четыреста миль в час в долгом пике. Я быстро опознал самолёт, идущий вплотную над волнами. Это был возвращающийся на аэродром Ме-109, и он меня не видел! Я подкрадывался к нему сзади, сокращая приличное расстояние, пришпоривая «Мерлин» и рукой, и мыслями. Но он начал уползать от меня прочь, сперва медленно и незаметно, затем быстрее и быстрее…и он так и не узнал о моем присутствии! Я давил и давил на ручку управления в том месте, где должна была быть кнопка ведения огня – до тех пор, пока большой палец не заболел от усилия. Я проклинал и проклинал, и проклинал того, обезличенного, загнавшего меня на эту должность…
Ме-109 вернулся на свой аэродром, чтобы драться снова.
А «Хенли» вернулся на свой аэродром, чтобы таскать мишени, а впереди его ждало забвение.
А где-то, прямо сейчас, кто-то вновь принимает решение…