РАБЫ

РАБЫ


В советское время было не так уж много вариантов легально и честно заработать за короткий период приличную сумму денег. Можно было завербоваться на ударные стройки народного хозяйства или устроиться в бригаду «шабашников», но попасть туда было сложно. Просто с улицы никого не брали, только по знакомству. Самым распространенным способом, как тогда говорили, это «податься на севера за длинным рублем». Помимо того, что сами зарплаты в районах Крайнего Севера были на порядок выше чем на «материке», на них еще начислялся районный коэффициент от 1,3 до 2,0 в зависимости от удаленности от очагов цивилизации. При работе в местах расположенных за полярным кругом и приравненным к ним шел «северный» стаж, который впоследствии давал возможность раннего выхода на пенсию. Несмотря на суровый климат и тяжелые бытовые условия желающих хватало. Но и в этом случае не последнюю роль играли рекомендации тех людей, которые уже давно там обосновались и имели хороший послужной список.
Отслужив в армии, весной 1980 года Николай вернулся в свой родной горняцкий поселок в Донецкой области. Этому событию были рады не только его родители, но прежде всего он сам. В тот день, когда он должен был покинуть расположение части, пришел приказ о переводе ее в Афганистан. Николая и еще нескольких его сослуживцев задерживать не стали, хотя распоряжение о временной отмене демобилизации до прибытия пополнения было уже подписано. По возвращении в родные пенаты он так загулял, что даже через месяц каждодневных пьянок остановиться не смог. Но тут вмешались родители и поставили ему условие, если он в ближайшие два дня не устроится на работу, то денег ему больше давать не будут, а потом и вовсе кормить перестанут. Николай знал своего отца и понял, что тот не шутит. Ему страшно не хотелось продолжать шахтерскую династию и спускаться в шахту, а другой работы для него в поселке не было. И вот в один прекрасный день, когда они с отцом опять, но уже на повышенных тонах, обсуждали его будущую трудовую деятельность, к ним внезапно нагрянули знакомые, которые приехали в длительный отпуск с Колымы. Услышав тему разговора,  предложили Николаю поехать поработать к ним на прииск. Эта затея  понравилось ему, тем более они заверили, что года за три он сможет заработать на машину, если конечно не будет пить. О машине он мечтал еще до армии и перед службой получил профессиональные права. Но порулить ему в части дали только последние полгода. Приятель отца занимал должность главного механика прииска, а его жена работала в бухгалтерии. Они связались с кем-то из руководства и там дали добро на приезд Николая, посчитав, что в период отпусков водитель лишним не будет.
В конце мая Николай прилетел в Магадан, добрался до прииска и сразу пошел в отдел кадров оформляться. Там были уже в курсе его приезда, поэтому процесс не затянулся и на следующий день он уже приступил к работе. Знакомые дали ему ключи от своей квартиры, так что жильем на первые полгода он был обеспечен, пока ему не предоставят место в общежитии. Все лето его пересаживали с одной машины на другую и только в конце сентября за ним закрепили видавший виды грузовик. Но это его мало радовало, машина постоянно ломалась и неделями стояла на ремонте. Приличных денег он за это время заработать не смог и уже собрался возвращаться домой, но тут начали набирать желающих на курсы бульдозеристов. Николай с радостью записался, так как краем глаза видел сколько получали в сезон те кто имел непосредственное отношение к добыче золота.
Уже весной следующего года он сидел в кабине бульдозера и подгребал породу к драге. ДТешка была сильно потрепанная и тоже часто ломалась. Но Николай не сдавался и ремонтировал бульдозер сам прямо на полигоне, поэтому план по кубометрам передвинутого грунта всегда выполнял. Это не осталось незамеченным начальством, и на следующий год его пересадили на японский Камацу. С этого момента его заработок увеличился вдвое и к концу третьего года он скопил приличную сумму.
В апреле 1984 года, он взял отпуск и полетел домой. Родители встретили его с распростертыми объятиями. За три года работы на Колыме Николай повзрослел и возмужал. Когда он завел с отцом разговор о покупке машины, тот отнесся к этому вполне серьезно. Отец, как знатный шахтер, мог получить автомобиль любой марки и любого завода без очереди. Посовещавшись, они остановили свой выбор на Ниве. Денег на покупку этой марки машины у Николая не хватало, и недостающую сумму он занял у отца, пообещав, что в течение года вернет. На Колыме немногие имели личные автомобили, это объяснялось трудностями, сопряженными с доставкой. Было только два варианта: морем до Ванино или железной дорогой до Нерюнгри, а дальше перегонять по «зимнику» соединяющему Якутию с Колымой. Последний способ доставки был намного дешевле, но связан с большим риском. Бывали случаи, когда ударяли сильные морозы, машины глохли и люди просто замерзали в пути. Поэтому последний месяц отпуска Николай провел в Мурманском порту, оформляя документы на отправку автомобиля, в надежде, что его отгрузят первым ледовым караваном до Магадана. Но, несмотря на все старания, получил он ее только в марте следующего года.
Боясь сглазить, Николай никому в поселке не говорил, что ждет машину. Поэтому когда  подъехал к общежитию на своей Ниве, поздравить его с приобретением сбежались не только друзья и сослуживцы, но и все поселковые зеваки и бичи. Последние в основном из расчета на халявную выпивку. Николай уважал колымские традиции и обмыл машину с размахом. Общага и все желающие гуляли два дня в приисковой столовой. В процессе празднования у него появилось сразу много новых «друзей», которые наперебой приглашали его кто на рыбалку, кто на охоту или за грибами, ягодами. Конечно, доехать до этих мест можно было только на его Ниве. Он никому не отказывал, ему льстило внимание к его персоне такого большого числа людей намного старших его по годам. Пусть даже это было связано в основном с его автомобилем.
Как только сошел снег, по выходным, Николай не вылезал из-за руля и объездил все прилегающие к поселку окрестности. Иногда в сопровождении кого-нибудь из сторожил забирался на несколько десятков километров в глубь тайги. Рыбалка его мало интересовала, в основном в этих местах он, гуляя, любовался красотами дикой природы. Это ему, в конце концов, надоело. Он стал под  предлогами отсутствия бензина или мелких поломок отказываться от таких поездок. Возобновил он их в начале июля, когда на прииск прибыла группа практикантов из Магаданского техникума. Ребят направили в бригады на драги мыть золото, а двух девушек оставили в управлении прииска заниматься бумажной работой и одновременно  собирать материалы для дипломного проекта. Но иногда их посылали с какими-нибудь документами на полигоны, и они искали попутный транспорт. Вот тут Николай с ними и познакомился, предложив однажды подвести на своей Ниве. Одна из них, Марина, голубоглазая блондинка небольшого роста, очень ему понравилась. Он тоже  произвел на нее хорошее впечатление. Чтобы окончательно закрепить успех, Николай в выходные начал возить ее и показывать красоты Колымского края. В один из таких дней они решили поехать на пикник, пожарить шашлыки на берегу живописной речушки, а заодно и половить рыбку. Накануне Николай купил продукты, две бутылки вина, приготовил мясо и загрузил все это в машину, не забыв про удочки.
Летом на Колыме стоят белые ночи, поэтому они выехали рано утром, когда весь поселок еще спал. Проехав немногим больше пятнадцати километров по колымской трассе и, не доезжая следующего поселка, Николай свернул на проселочную дорогу и углубился в тайгу. Добравшись до речушки, он погнал свою Ниву по берегу, иногда резко съезжая в русло, поднимая целый каскад брызг. Они переливались всеми цветами радуги в солнечных лучах, и это очень нравилось Марине. Она заливисто смеялась и кричала: «Еще, хочу еще!». Николай с удовольствием исполнял ее желание. Они так увлеклись этой забавой, что он не заметил, как оказался уже в незнакомых ему местах. Речушка стала шире, глубже и уже напоминала нормальную речку. Николай сбавил скорость, и начал искать место для пикника. Увидев небольшую полянку, окруженную с трех сторон молодыми лиственницами, направил туда машину. Выскочив из воды на берег, Нива всеми четырьмя колесами въехала в мокрый песок и забуксовала. Николай попытался сдать назад, но машина начала еще глубже зарываться в песок.
- Все приехали! Вылезай, будем откапываться, - скомандовал он.
Выйдя на берег, Марина села в тенек на травку, а Николай достал из багажника лопату и начал откидывать песок от колес. Затем прошелся по берегу, нашел две широкие доски, которые принесло весенним паводком с какого-то полигона, и засунул их под задние колеса. Попытка опять сдать назад не увенчалась успехом. Доски вылетели, и колеса уже наполовину погрузились в песок.
- Марин, поищи еще несколько досок, а я пока покапаю, - попросил Николай.
- Ладно, - ответила она, и пошла вверх по речке.
Марина прошла по берегу метров десять, но ничего путного не нашла. Доски  попадались ей в основном мелкие и гнилые. Пройдя еще несколько метров, она увидела невдалеке дымок поднимающийся из-за пригорка.
- Коль, там кто-то есть! Пойду посмотрю, может помогут! - крикнула она, но Николай не услышал ее. Он сидел в машине и газовал, пытаясь в очередной раз вырваться из этой песчаной ловушки, но снова с тем же плачевным результатом. Какого же было его удивление, когда он, откидывая песок от колеса, поднял голову и увидел радостно улыбающуюся Марину, подходящую к машине в сопровождении какого-то бородатого мужика.
- Вот, помощника нам привела, - произнесла она, когда они поравнялись с ним.
Николай встал с колен и протянул руку незнакомцу.
- Здравствуй..те, - неуверенно произнес он, так как из-за густого волосяного покрова на лице и голове определить возраст мужика с первого взгляда было трудно. Последний окинул Николая с ног до головы оценивающим взглядом, от которого ему стало немного не по себе, и пожал протянутую руку со словами:
- Здорово! Это каким ветром тебя занесло в эту глухомань? Тут до трассы, почитай, километров тридцать будет если по прямой, а до ближайшего поселка и того больше. Заплутали что ли?
- Да, нет. По речке катались, хотели отдохнуть на берегу и вот забуксовали, - нехотя ответил Николай. Мужик ему с первого взгляда не понравился.
- А вы что тут делаете?
- Геологи мы с прииска. Здесь еще до войны золото мыли, а потом бросили. Вот теперь оцениваем, стоит ли возобновлять добычу, - небрежно ответил незнакомец. Одет он действительно был в, хоть и изрядно полинявший от солнца и пота, геологический костюм с эмблемой прииска на рукаве.
- Ладно, хорош базлать! Давай тебя вытаскивать отсюда.
Мужик обошел вокруг машину, оценил масштабы бедствия и произнес:
- Давай под передние колеса еще веток подбросим, а потом толкнем.
- Она водить умеет? - спросил он, указывая пальцем в сторону Марины.
- Могу, могу! Отец давал порулить на своем москвиче, - весело ответила она, обрадованная тем, что может хоть чем-то помочь.
Подбросив лапника под колеса и усадив Марину за руль, они со второй попытки вытолкали Ниву назад в русло. Николай проехал несколько метров вперед, выехал из речки и остановился уже на  твердом берегу.
- Спасибо вам большое! Здорово помогли нам. Я бы еще долго сам ковырялся, - произнес Николай, пожимая руку мужику. Незнакомец в ответ что-то буркнул себе под нос, повернулся к ним спиной и пошел туда откуда пришел. Сделав с десяток шагов вдоль речки, он вдруг остановился, постоял несколько секунд, а затем развернулся и пошел назад к машине.
- Слушай, парень! Я помог тебе, а теперь может и ты мне поможешь? - спросил он Николая.
- Помогу если смогу, что надо делать? - с улыбкой ответил тот.
- Барахлишко наше перевезти на другое место.
- А много?
- Да нет. Пару рюкзаков, спальник и так по мелочи. В твою лайбу влезет.
- Ладно, показывай куда ехать, – согласился Николай и уже откинул сиденье, приглашая его сесть в машину.
- Ты погодь маленько. Вон видишь терриконы поросшие кустами, обогнешь их, а дальше мимо той сопки. За ней будет распадок, свернешь в него и поднимешься метров на десять по склону следующей сопки до небольшой террасы и вставай. Там у нас балок. Тебе немного попетлять придется. Сильно не гони, а то опять влетишь куда-нибудь. А я пока свой скарб соберу и подойду туда.
Николаю достаточно долго пришлось покрутиться между холмами прежде чем он приблизился к указанной сопке. Дальше дорога была не лучше, приходилось лавировать между торчащими из земли крупными скальными обломками и упавшими деревьями. Когда они наконец въехали на террасу и остановились, то ни мужика, ни балка нигде не было видно. Николай даже начал сомневаться туда ли они приехали. Но через минуту из-за деревьев, густо покрывавших остальную часть склона, показался незнакомец.
- Сюда иди! – крикнул он.
Марина вылезла из машины и собралась идти с Николаем, но он жестом показал ей остаться. Вся эта затея с перевозкой вещей начинала ему не нравиться и смутные сомнения в отношении этого мужика появились у него. Еще больше подозрений, что он не тот за кого себя выдает возникли, когда он подошел к балку. Да и балком это сооружение уже трудно было назвать. Вросший в землю вагончик, с провалившейся крышей и почерневшими от времени покрытыми мхом стенами поставлен был здесь лет десять тому назад. Со всех сторон его окружали лиственницы выросшие за это время. Вместо окон зияли черные дыры. Из отверстия в торце, которое видимо когда-то служило входом, вылез мужик и кинул к ногам Николая два рюкзака. Затем опять залез внутрь, но через несколько секунд выглянул и скомандовал:
- Чего стоишь? Неси к машине!
Один рюкзак был довольно увесистым и, судя по выпирающим с боков округлым предметам, был доверху набит консервами. Второй был легким, в нем погромыхивали или пустые  банки, или кастрюли. Оказалось и то, и другое. Когда Николай донес их до машины и кинул у багажника, клапан второго рюкзака отстегнулся. В недрах этого баула он разглядел кастрюлю, сито и приличных размеров жестяную банку из-под конфет, на крышке которой было коряво нацарапано «самородки».  Все сопоставив, неопрятный внешний вид мужика, этот забытый богом «балок», старые линялые рюкзаки и эта банка для самородков, он  понял с кем имеет дело. «Хищник» - промелькнуло у него в голове.
Хищниками называли людей, которые занимались частным старательством. Эта деятельность в советское время была вне закона. За нелегальную добычу и сбыт золота была уголовная ответственность. Сроки наказания были большие, вплоть до высшей меры, в зависимости от масштабов «хищения драгоценного металла у государства». За годы работы на Колыме Николай никогда не сталкивался с такими людьми, но историй слышал много от старожилов. Встреча с хищником в тайге лицом к лицу не сулила ничего хорошего. Если силы позволяли он мог убить человека и такие случаи были. Люди иногда пропадали и их не находили. Официальная версия всегда звучала так: заблудился или медведь задрал. Но в народе винили во всем хищников, если во время поисковых работ находили места их деятельности. Обычно хищник, заслышав какой-то шум, бросал все, уходил с этого места и больше туда никогда не возвращался. В этот раз все пошло не так. Марина нашла мужика крепко спящим на лапнике у еле тлеющего костра, поэтому он не услышал ни шума от буксующей машины, ни тем более шагов подошедшей к нему девушки. Да и после того как она его растолкала и попросила о помощи, он несколько минут приходил в себя, соображая, что происходит.
Николай не стал мешкать и крикнув Марине: «Быстро в машину», взялся за ручку двери , но было уже поздно.
- Стоять! Руку убери!
Николай застыл на месте, но руку не убрал и обернулся. Метрах в шести от него стоял мужик, держа на вытянутой руке пистолет Макарова, направляя его то на Николая, то на Марину. Одет он был уже в потрепанный ватник, на левом плече у него висело охотничье ружье, а на другом болталась связка деревянных лотков разных размеров, в свободной руке он держал спальный мешок.
- Руку убери от двери!
Николай подчинился.
- И не дергайтесь, пристрелю обоих!
Ничего не понимающая Марина, смотря на все происходящая круглыми от удивления глазами, вскрикнула:
- Дядька вы что с ума сошли!
- Заткнись!
Николай повернулся к ней и приложил указательный палец к губам. Этот знак Марина поняла, но теперь уже с удивлением смотрела на Николая.
- Грузи рюкзаки в машину,  – продолжал командовать мужик. Николай не спеша подошел к багажнику, поднял дверцу, обдумывая по ходу, что теперь можно предпринять. Николай был не из робкого десятка. В армии ему однажды удалось разоружить одного из сослуживцев, который в пьяном виде начал палить из автомата в карауле. Здесь он тоже не исключал такую возможность, если мужик подойдет к нему поближе. Тем более что весовые категории у них были разные. Николай не был атлетом, но будучи ростом выше среднего имел хорошие физические данные. Скрутить этого щуплова, явно в возрасте, да еще и пьющего, рука с пистолетом тряслась у него как при сильном ознобе, человека не представляло для него большого труда. Николай с трудом запихнул рюкзаки в машину и остался стоять у открытого багажника. Но мужик не двинулся с места и крикнул:
- Эй, девка! Иди ко мне!
Марина посмотрела на Николая, тот сделал ей знак рукой, чтобы она подошла к мужику.
- А ты, отойди на два шага от машины, ляг на землю и руки за голову. И не дури, а то я ее пристрелю.
Николай нехотя подчинился. Как только Марина приблизилась к мужику, он  приставил пистолет к голове. Они подошли к багажнику, мужик кинул в него спальник, связку из лотков и опустил дверцу. После этого он подвел ее к двери с противоположной стороны от водителя, открыл и втолкнул Марину в машину.
- Полезай назад.
Сам он, держа ее на мушке, тоже водрузился на заднем сиденье, поставив ружье между ног, и захлопнул дверь. Когда он обнял ее за плечи, Марина застонала и попыталась освободиться от его руки.
- Не дергайся, убью! – прошипел ей в ухо мужик и слегка ударил рукояткой по голове. Марина сразу обмякла и начала тихо всхлипывать.
- Садись за руль! Заводи и поехали, – приказал он Николаю. Тот, видя приставленный к виску Марины пистолет, решил ничего пока не предпринимать, сел в машину и запустил двигатель.
- Куда ехать? – как можно спокойнее спросил он, давая тем самым понять, что готов беспрекословно ему подчиняться.
- Спускайся вниз, а затем налево по долине вдоль сопок. И не вздумай чего-нибудь выкинуть, резко тормознуть или врезаться куда. Тогда считай, что она уже труп, на курок я успею нажать.
Мужик как будто читал его мысли. Николай действительно хотел во время езды что-то подобное попытаться сделать, но теперь решил не рисковать, дождаться когда они остановятся и мужик, вылезая из машины, будет вынужден отпустить Марину.
По долине мимо отработанного полигона они ехали молча, но затем мужик приказал  свернуть налево и продолжил давать указания: «Обогни эту сопку»; «Теперь прямо»; «Езжай между сопками» и т.д. Чувствовалось, что маршрут он знает до мелочей.  Николай, когда позволяла дорога, поглядывал в зеркало заднего вида на мужика, но тот все время держал пистолет нацеленным в голову Марины и пристально следил за его действиями. Сначала Николай пытался запомнить какие-нибудь особенности местности по которой они ехали, но понял, что это бесполезно. Все сопки, как назло, почти ничем не отличались друг от друга. Лишь изредка попадались небольшого размера с каменистыми склонами, у остальных на них густо росли лиственницы. Так продолжалось почти час, пока они не уперлись в несколько поваленных деревьев перегородивших крест-накрест проезд. Николай даже не стал пытаться объехать этот завал и остановился в нескольких метрах от него.
- Жаль. Ну, тем хуже для вас, – оценив ситуацию, спокойно произнес мужик.
Услышав это, Николай насторожился, ожидая каких-нибудь действий с его стороны. После остановки, Марина, которая до этого находилась в полуобморочном состояние, встрепенулась, открыла свои голубые глаза, огляделась и, посмотрев в зеркало на Николая, решила что-то сказать. Но мужик не дал ей это сделать. Встряхнув ее за плечо, громко произнес:
- Не дергайся! Сиди тихо!
И после секундной паузы скомандовал:
- Сдавай назад и поднимайся наверх вон на ту сопку.
Николай посмотрел куда показал мужик и ответил:
- Не заеду, очень круто.
- Жить захочешь, заедешь. Делай, что говорят.
Подъем был действительно крутой, но Нива, хоть и с трудом, петляя между листвянками, справилась с ним. На вершине Николай притормозил.
- Не останавливайся! Подъезжай к краю  того склона и там тормози между листвянками.
Николай выполнил и это. Не понимая зачем были нужны эти маневры, и что будет дальше, остановившись, он стал пристально следить через зеркало за действиями мужика. Тот спокойно смотрел по сторонам, держа по-прежнему руку с пистолетом у головы Марины. Осмотревшись, он произнес:
- Вылезай из машины, закрой дверь, отойди в сторону на два метра, ляг на землю и руки за голову, да так чтоб я тебя видел.
Николай медлил и все смотрел на мужика. У того появился на лице звериный оскал и он прорычал:
- Я дважды повторять не буду!
Если бы не Марина, он бы сейчас выскочил из машины и бросился бежать. Но Николай понимал, что мужику зачем-то нужен он, а так он уже сейчас должен был пристрелить их обоих. Но Марину он точно убьет, если он попытается бежать. Николай нехотя вылез и сделал все, как тот приказал. Как только открылась дверь машины, он поднял голову от земли и начал смотреть в их сторону.
- Глаза в землю и больше не шевелись! – заорал мужик.
Николай все-таки слегка повернул голову и начал наблюдать за происходящим. Они выбрались из машины, открыли багажник и достали оттуда вещи. Мужик что-то говорил Марине, но очень тихо. Покопавшись в рюкзаке, он извлек два необычных строгих собачьих ошейника с длинными цепочками. Снаружи они были кожаные украшенные слегка потертым орнаментом ввиде иероглифов, а внутри на металлическом обруче располагались во множестве шипы с притупленными концами. Марина подошла к Николаю и начала одевать ему на шею ошейник, он дернулся и попытался вскочить.
- Я же сказал, не дергайся, если жить хочешь!
Этот окрик его остановил. Николай покорно лег на землю и дал защелкнуть замок на ошейнике.
- Вставай, и иди вон к той листвянке. В двух метрах от нее опять ложись лицом вниз.
Мужик с Мариной последовали за ним. После того как Николай опять распластался на земле, мужик, не отпуская от себя Марину, подошел к дереву, намотал на него цепочку и защелкнул на замок. Тоже самое он проделал с Мариной, привязав ее в нескольких метрах от Николая, но так чтобы они не могли подойти друг к другу.
- Ошейники не пытайтесь снять, тут специальный ключ нужен.
Мужик достал из багажника сумку Николая и начал выкладывать на землю ее содержимое. Осмотрев продукты, взял в руки бутылку вина и с ухмылкой произнес:
- Давненько я не пил эту кислятину! Ничего, на опохмелку пойдет.
Одним ударом кулака по дну он выбил пробку и осушил содержимое за два глотка.
- Теперь надо закусить!
Покопавшись в своем рюкзаке, достал закопченную кастрюлю и вывалил в нее из пакета шашлык вмести с луком и приправами. Развел костер в ямке между двух камней и поставил ее на огонь. Николай и Марина, переглядываясь, молча наблюдали за ним, пытаясь понять что же будет дальше. Когда мясо было готово, мужик извлек из рюкзака миски, ложки и кружки. Разложил часть мяса по двум мискам, остальное оставил в кастрюле. Тем же способом открыл вторую бутылку вина, налил содержимое в кружки и разломил батон хлеба на три части. Затем  две порции поставил недалеко от Марины и Николая, так чтобы могли дотянуться, не переставая при этом наводить пистолет на каждого.
- Ешьте, пейте я не жадный!
Со своей порцией он справился быстро. Усталость, еда и выпитое вино сморили мужика.  Он завалился спать прямо на земле, подложив под голову телогрейку.
Как только он захрапел, Марина дрожащим голосом спросила:
- Теперь ты мне можешь объяснить кто этот человек и чего ему от нас надо?
- Кто это я могу тебе сказать – «хищник». Так называют людей, которые нелегально моют золото, – полушепотом произнес Николай.
- А от нас ему что надо?
- Вот на этот вопрос я пока не могу ответить.
После небольшой паузы добавил:
- Я боялся, что как только машина ему будет больше не нужна, он попытается нас прикончить. Но нет, решил даже с нами едой поделиться. Ошейники одел, чтоб не убежали. Значит еще что-то нужно, но что пока не понятно.
- Коль, можно я поем, а то кушать очень хочется?
- Ешь конечно! Я тоже пожалуй поем. Силы надо восстанавливать. Не известно что он еще придумает.
Насытившись, Марина начала задавать глупые вопросы:
- Коль, а что все эти хищники с пистолетами ходят?
- Не знаю. Знаю только из рассказов охотников и рыбаков, что лучше с ними не встречаться, могут убить.
- А чего он тогда меня там на речке сразу не пристрелил?
- И это тоже загадка.
- Может пообещаем ему, что ничего про него не расскажем и он нас отпустит?
- Ерунду какую-то несешь! Так он нам и поверил! Нужны мы ему зачем-то.
- Коль, я боюсь! – пропищала Марина и зарыдала.
Успокаивать ее он не стал, потому что самому хотелось волком выть от этой безысходности.
Мужик очнулся где-то через час. Посмотрел на часы, стрелки показывали половину седьмого. Белые ночи давали себя знать, солнце светило как днем. Он многозначительно хмыкнул и, слегка прищурившись, обвел взглядом своих пленников, сидевших на земле оперевшись спиной о деревья.
- Ну, что давайте знакомиться. Кто я такой, как я слышал, вы поняли. А зовут меня просто – Сашок. А вас как звать величать?
Николай не выдержал и закричал:
- Что тебя от нас надо? Имей в виду, нас будут искать, если уже не ищут!
- Искать вас начнут только завтра вечером, а мы к тому времени уже будем далеко отсюда. А что мне от вас надо расскажу позднее. Так будем знакомиться или мне вас самому обозвать?
- Меня Марина зовут, а его Николай. Дяденька отпустите нас, что мы вам сделали, - дрожащим голосом произнесла она.
- Значит Маня и Колян.
- Марина и Николай! – поправил его Николай.
Сашок ничего не ответил.
- А у тебя нормальное имя и отчество есть? – с ехидцей спросил Николай. И добавил:
- Уже борода с сединой, а все в Сашках ходишь?
Мужик с грустью посмотрел на него и призадумался, как будто вспоминая что-то.

Сашок не всегда был Сашком, а звали его Александром и даже Александром Васильевичем. Судьба занесла его на Калыму по окончанию Свердловского горного института в 1965 году. Он был романтиком, как и многие в те годы кто шел в геологию. Но вместо походов по тайге, открытий новых месторождений Александр попал на прииск. Рядовым геологом он проработал положенные три года, последняя его должность была – старший геолог на шлихообогатительной фабрике. Поначалу к своим обязанностям он относился с большой прохладцей, но позднее золото начало привлекать его внимание и он с интересом изучал шлихи, особенно самородки. Александр сделал несколько заключений по своим наблюдениям, которые заинтересовали руководство прииска. Квалифицированных специалистов на прииске не хватало, и когда он все-таки решил уволиться, ему предложили занять должность главного геолога прииска. Александр согласился и в свои двадцать шесть лет уже стал Александром Васильевичем.
За несколько лет работы на этой должности он завоевал уважение коллектива и руководства прииска. Поговаривали даже, что это будущий директор, так как у нынешнего подходил срок выхода на пенсию. Личная жизнь у него не складывалась. Девушка, с которой он познакомился еще в институте, в последний момент отказалась приехать к нему и вышла замуж за другого. После этого случая Александр стал замкнутым и малообщительным. Но не это повлияло на его карьеру и сломало ему жизнь.
По долгу службы он ездил по объектам, инспектировал процесс промывки золота. Однажды он обратил внимание на одного рабочего, который по окончании смены в ожидании автобуса, начал бродить по отвалу и пинать нагой гальку. Вдруг он остановился, воровато огляделся по сторонам, присел и положил что-то в карман. Побродив еще немного, он опять проделал ту же операцию и быстро побежал к автобусу. Александр приехал в поселок первым и, когда все вышли из автобуса, догнал этого парня и, отведя в сторону, скомандовал:
- Выворачивай карманы!
Парень занервничал, побледнел и достал из кармана два самородка размером чуть больше горошины. Вернее от каждого из них осталось две трети, одна треть была срезана отвалом. Бульдозеристам платили приличные деньги за каждый найденный самородок, но если он был не целый, они просто его выкидывали. Если сдать поврежденный самородок, сразу начинались вопросы, а где остальная часть. После этого неприятностей не оберешься.
- Не лез бы ты в это дело Василич!
- Ты, что мне угрожать еще будешь? Я сейчас сдам тебя особистам и, тогда уже в другом месте будешь работать, за забором с колючей проволокой.
Парень окончательно сник и даже заплакал. Сквозь всхлипывания начал лопотать что-то про больную мать, деньги на операцию, многодетную семью и так далее. Александру стало его жалко.
- Хватит сопли распускать! На первый раз прощаю, но если еще раз увижу, пеняй на себя.
Рыдания сразу прекратились и, парень начал рассыпаться в благодарностях. Александр не стал его слушать и пошел домой.
Через пару дней на пороге его квартиры появился уже знакомый ему парень с бутылкой коньяка в руке.
- Василич не обижай отказом, разреши войти и давай выпьем.
Александр хотел его выгнать, но потом передумал. Круг общения к тому времени у него уже настолько сузился, что по выходным от тоски он готов был лезть на стену. А тут новый человек, да и выпить ему в этот день хотелось, на работе были неприятности.
Под действием алкоголя парень разговорился и поведал ему, что уже год вот так по отвалам собирает самородки и сбывает их за хорошие деньги. Александр послушал его и со временем забыл про этот разговор. Но однажды он опять столкнулся с этим парнем в компании с каким-то кавказцем. Они зашли за угол дома, через минуту вышли по одному и разошлись в разные стороны. Александр вспомнил их беседу и понял, кому парень сбывает золото. Этого кавказца он еще потом не раз видел в поселке.
Желтый металл иногда творит с людьми злые шутки. Как-то раз, будучи на фабрике, Александр увидел на полу приличных размеров самородок. По халатности кто-то уронил его, и он лежал в углу в пыли еле заметный. У него в голове мелькнула шальная мысль, а что если попробовать его продать через этого парня или напрямую кавказцу. В деньгах он не нуждался, скорее это был просто спортивный интерес. Александр огляделся, вокруг никого не было, он поднял и положил самородок в карман.
На проходной охрана проверяет всех выходящих. Александра давно уже никто этой процедуре не подвергал. Но в этот раз, как на грех, начальник охраны решил сделать проверку своим сотрудникам и встал на вахте, наблюдая за их действиями.
- Александр Васильевич, вы уж извините, но придется вас досмотреть.
Похлопав по карманам брюк, нащупав что-то твердое, охранник с удивлением посмотрел на Александра:
- Александр Васильевич, что у вас там? Придется выложить.
Александр хотел отшутиться, но тут вмешался начальник охраны:
- Выкладывайте! Не заставляйте меня лезть к вам в карман.
Дальше все пошло по протоколу. Несмотря на попытки Александра оправдаться, что он случайно положил самородок в карман, хотел забрать его как образец, но впопыхах забыл оформить пропуск на вынос, акт изъятия был составлен и передан в первый отдел.
Александра Васильевича отстранили от работы и отправили под домашний арест. Сор из избы решили не выносить, через два дня его вызвал директор прииска и приказал написать заявление на увольнение по собственному желанию, в течение дня сдать квартиру и исчезнуть из поселка, никому ничего не объясняя. Начальник первого отдела, который присутствовал при этом, посоветовал ему уехать с Колымы:
- Здесь тебя никто на работу на прииск больше не возьмет, даже простым рабочим. И вообще советую лучше сменить профессию.
Александр возражать не стал, хотя и посчитал, что с ним могли поступить и по мягче, учитывая его безупречную репутацию и занимаемую должность.
В Магаданском аэропорту он купил билет на ближайший рейс до Свердловска и поехал в город в ресторан заливать свое горе. Как бывает в таких случаях, конечно, нашелся собутыльник. Выпив, Александру захотелось выговориться, и он поведал ему свою историю. Мужчина слушал его не прерывая, и в конце подвел итог:
- Это они мягко с тобой поступили, а могли бы за решетку упечь. У тебя в Свердловске кто-нибудь есть?
- Нет, родители умерли. Я поздний ребенок. Квартира осталась.
- А лет тебе сколько?
- Тридцать шесть.
- Это не возраст, можно еще начать все сначала. Но в геологии тебе точно уже делать нечего. Справки начнут наводить, проверять и докопаются.
Они еще выпили, и мужчина сделал ему предложение:
- Я директор торговой базы. Через меня все проходит и продукты, и шмотки, и все остальное. Мне нужен зав. складом, такой чтоб не воровал. Из торговли брать не хочу, проворуются. А ты мне чем-то приглянулся. Сдавай свой билет и айда со мной в поселок. Зарплата, конечно, не такая большая, но зато будешь всегда сыт и нос в табаке.
Александр согласился. Но на этой должности он начал попивать, появились «нужные» друзья и просто знакомые желающие угостить зав. складом. Кончилось это тем, что во время очередной попойки со склада вынесли целую партию импортных женских сапог. Особо разбираться никто не стал, а директор базы, чтобы не передавать дело в милицию, предложил ему покрыть недостачу из своего кармана. Александр отдал практически все накопленные за годы деньги, после чего его уволили. Из поселка он не уехал, а снял угол в вагончике у одной сердобольной женщины и начал пить. Когда деньги закончились, все та же сердобольная женщина пристроила его сторожем на склад ГСМ. Но тяга к спиртному не прошла, а только усилилась. Пил он уже беспробудно и на рабочем месте тоже. После очередной ревизии обнаружилась недостача полтонны дизельного топлива. Кладовщика, который отпускал топливо, отдали под суд. Заведующего базой уволили, а заодно и сторожа, так как не раз был замечен на работе в нетрезвом виде, что могло способствовать хищениям.
Александр окончательно опустился, сошелся с местными бичами, ел и пил за счет случайных заработков. Теперь его уже все называли Сашок. Проведенные в таком режиме два года сильно изменили его внутренне и внешне. Ничего не осталось от высокомерного главного геолога прииска. Заросший, с нечесаной бородой, в грязной одежде он бродил по поселку в поисках какой-нибудь подработки и выпивки. Если добирался до своего угла, ложился спать не раздеваясь. Женщине он надоел и, поймав его в относительно трезвом состоянии, она заявила:
- Вот что Сашок, толку от тебя как от мужика никакого и денег за проживание не платишь. Если не возьмешься за ум, выгоню тебя к чертовой матери.
- Потерпи еще немного, я работу ищу.
- Знаю как ты ее ищешь, да и не найдешь ты ее. Послушай мой совет, вон мужики в тайге золотишко по-тихому моют и живут себе очень даже неплохо, особенно мало пьющие. А ты геолог, тебя учить ничему не надо, да и навык имеется.
- Нет, «хищничать» я не стану! Я из-за этого золота и погорел.
- Как знаешь. Будешь так пить, больше года не протянешь. Ведь молодой еще мужик, а на вид лет пятьдесят дашь.
Сашок целый день не пил, лежал в своем углу и думал. Утром подошел к женщине и сказал:
- Ладно, займусь. А кому сбывать его буду?
- А это не твоя забота. Ты намой, и побольше. Кому его продать я найду.
С этого дня жизнь потихоньку начала налаживаться. Зимой Сашок подрабатывал грузчиком в магазине или дворником, а как только снег сходил, отправлялся в тайгу. Всем необходимым снаряжением женщина его снабдила и еще ружье дала. Он отъезжал по трассе на автобусе километров двадцать и скрывался в лесу. Возвращался Сашок с первыми белыми мухами. Помимо намытого золота привозил мешок вяленной рыбы и шкурки животных для отвода глаз. Поэтому в поселке его считали обычным браконьером, но к этому относились снисходительно. Каждый был не без грешка. Пить он стал меньше. В тайге водку не продают, а с собой много не унесешь. Женщина отвадила его от старых дружков собутыльников, и они стали сожительствовать.
В начале весны, собираясь в очередной поход, Сашок вышел из магазина с сумкой набитой продуктами из которой торчали несколько бутылок водки. На улице его окликнул один из старых приятелей, мужичек небольшого роста, хлипкого телосложения по кличке «Балагур»:
- Сашок, погоди! Дай по старой дружбе бутылочку опохмелиться!
Состояние у него было тяжелое. Он еле стоял на ногах и его всего трясло.
- А ты мне что взамен? Новыми частушками порадуешь, только что-то гармошки не вижу, пропил поди?
Балагур ничего не ответил. Гармошка была его основным инструментом, которым он зарабатывал на пропитание и выпивку. Ни одно празднество в поселке не проходило без его участия.
- Взамен могу дать вот это.
Он достал из кармана самородок неправильной формы размером с греческий орех. Сашок с подозрением посмотрел на Балагура, опасаясь провокаций. Оглядевшись по сторонам и не увидев никого поблизости, взял самородок в руки и осмотрел со всех сторон.
- Откуда он у тебя?
- Сначала дай опохмелиться, а потом спрашивай.
Сашок протянул ему бутылку. Балагур тут же откупорил ее и сделал два больших глотка. Постояв пару минут не двигаясь, он пришел в себя и перестал трястись.
- Я место знаю, где таких можно много намыть.
- Откуда знаешь? Ты вроде этим делом никогда не промышлял или тоже в хищники подался?
-  Не занимался и заниматься не буду, а место показать могу, не задаром только. Ты «Кривова» помнишь?
- Это тот, что зимой в сугроб упал и замерз? Помню, пили с ним как-то раз.
- Вот он хищник был матерый. Все речки и ручьи в округе облазил, а последние годы в глубь тайги начал ходить. В конце лета меня помочь попросил. Отказать я ему не мог, должен был много. Он под страхом смерти запретил мне кому-нибудь рассказывать, а за помощь долг простил, и самородок этот дал. Но раз уж его теперь нет в живых, то могу показать. Интерес имеешь?
Сашок с сомнением отнесся к словам Балагура, но самородок все-таки взял верх.
- Ладно, покажешь. Я как раз на охоту собираюсь, пойдем вместе.
- Знаю на какую охоту ты собираешься! – ухмыляясь, произнес Балагур.
Сашок так на него посмотрел, что улыбка тут же слетела с его губ.
- Только идти придется дня три.
- Дойдем, не боись.
Они договорились о цене, и уже на следующий день шли по тайге, петляя между сопками или взбираясь на них. Место, куда привел его Балагур, выглядело зловеще. Между двумя сопками зияла расщелина с отвесными стенами глубиной метров пятнадцать. Внизу протекал ручей. Оттуда веяло холодом и сыростью.
- Там внизу он мыл, - произнес Балагур, и показал рукой на дно ущелья.
Сашок обвязал себя канатом, а другой конец привязал к толстому пню.
- Будешь травить потихоньку, - приказал он Балагуру, и начал спускаться.
Ступив на дно расщелины, он развел костер. В свете пламени в ручье блеснули несколько крупных пластинок золота. Сашок зачерпнул лотком песок и начал мыть. В образовавшемся шлихе помимо золотых песчинок он обнаружил маленький самородок, размером чуть меньше горошины. Продолжать он не стал. Ему бывшему геологу было понятно, что здесь на поверхность выходит какая-то жила. Сашок решил подготовиться и придти сюда на все лето.
- Поднимай потихоньку! Канат на пень наматывай! – скомандовал он.
Подъем прошел тяжелее чем спуск. Дважды Балагур бросал канат с криком: «У меня силов нет». Сашок, как мог, помогал ему, цепляясь за торчащие в стене обломки скалы. Поднявшись на поверхность, он сделал вывод для себя, что одному здесь делать нечего, нужен напарник.
По возвращению, Сашок купил пять литров водки и, как договаривались, отдал Балагуру, с предложением промыть эту жилу вместе. Но тот на отрез отказался, а через два дня вообще исчез из поселка. Больше его никто не видел. Брать кого-то другого в компаньоны у него даже в мыслях не было. Сашок уже давно лелеял мечту намыть где-нибудь килограммов пятнадцать-двадцать золота за сезон, получить деньги и улететь на материк, попытаться начать жизнь с чистого листа. И вот теперь представился такой случай, который он упускать не хотел. За лето он еще несколько раз ходил к расщелине. Сделал что-то вроде землянки, отнес туда геологический молоток, примус, канат, несколько старых одеял и еще кое-какой инструмент, который мог пригодиться. Забросал крышу землей и обложил мхом. Зимой он сплел веревочную лестницу и опробовал ее, забравшись на высокую лиственницу. Но все равно он понимал, что лучше бы кто-нибудь его страховал наверху.
Следующей весной все было готово. Сашок несколько раз мотался в поселок за продуктами и сложил их в старый балок. Перед первой ходкой решил на дорожку посидеть с удочкой у реки, сварить уху и выпить водочки. Тут-то его и нашла спящим Марина. Вытолкав машину на берег, у него вдруг возникла мысль использовать эту парочку в своих целях, тем более что они не поняли на кого натолкнулись. Дорогу он уже знал наизусть и на машине можно будет проехать почти треть пути. И все барахло отнести за один раз.

Сашок очнулся от своих воспоминаний и сурово произнес:
- Для вас я Сашок и точка.
Постояв молча с минуту, как бы собираясь с мыслями, продолжил:
- Теперь объясняю, что мне от вас надо. Тут в двух днях пути местечко одно есть, золотишко я там хочу помыть, а вы мне в этом поможете. А заодно и барахлишко отнесете. Ну как согласны?
- А если не согласны? – спросил Николай.
- Если нет, то тут останетесь. Убивать я вас не стану, грех на душу брать не буду. Может вас и найдут.
- Если не найдут, то с голоду помрем. Тут ты грех на душу не берешь?
- Это вы сами выбрали.
Воцарилась тишина, каждый думал о своем.
- А когда намоешь с нами что сделаешь? – нарушил молчание Николай.
- Ничего, до машины доведу, а там разбежимся в разные стороны.
- Не боишься, что мы тебя заложим?
- Не боюсь. Пока вы отсюда выберетесь, я уже буду далеко, далеко. Закладывать вам меня смыла нет, сами как соучастники пойдете. Хватит пререкаться! Идете или нет?
Николай понимал, что верить ему нельзя, но особого выбора не было. Надо было соглашаться, а там может подвернется случай сбежать.
- Хорошо, пойдем.
Сашок под дулом пистолета заставил Марину повесить на плечи Николаю рюкзак с продуктами, а ей одел второй, полегче. Сам взял спальный мешок, лотки и ружье, отстегнул цепочки и, прежде чем скомандовать идти, зловеще произнес:
- Только не рыпаться, делать что говорю! А то ведь я грех на душу могу и взять! Все, пошли вперед!
Они шли остаток дня и всю ночь, сделав всего две остановки на отдых. Сашок командовал куда идти, а если поворачивали не в ту сторону, дергал за цепочки с криком: «Не туда!». Под утро Марина, изнемогая от усталости, взмолилась:
- Дяденька, давайте отдохнем! Я есть хочу и пить! И мне в кустики надо.
Сашок ничего не ответил. Николай не выдержал и заорал:
- Ты что, глухой и слепой что ли! Не видишь, девчонка сейчас упадет от усталости!
- Не ори! Слышу и вижу! Место выбираю.
Остановившись, Сашок огляделся. Последние два часа они шли по равнине, которая упиралась в небольшую сопку, поросшую кустарником и молодыми лиственницами. У ее подножия протекал ручей.
- До сопки идем, там отдохнем, - скомандовал он, и с ехидцей добавил:
- И кустики там есть.
На привале, Сашок сначала пристегнул Николая к дереву, а когда Марина вернулась из кустиков и ее тоже. Хотя можно было этого и не делать. Они были настолько измотаны столь длительным переходом, что сил на побег у них уже не осталось.
Сашок спустился к ручью набрать воды.
- Коль, долго нам еще идти? – еле слышно спросила Марина.
- Если бы я знал.
- Я кажется ногу натерла.
- Терпи Марин, подложи платок. Только не стони. Если подумает, что не можем дальше идти, возьмет и пристрелит. Я ему не верю.
Напоив всех водой из ручья, Сашок извлек из рюкзака три банки рыбных консервов и немного ржаных сухарей. Вывалил содержимое банок в миски и, вместе с сухарями, раздал своим пленникам. Марина поковыряла ложкой предложенную ей еду, откусила сухарик и уже хотела отставить миску в сторону, но Сашок строго приказал:
- Не кочевряжься, ешь! Здесь тебе не ресторан, другого не подадут!
- С такой кормежкой далеко не уйдем! – заметил Николай.
- Ничего, не долго осталось, а там чего-нибудь сварим пожирней.
Отобедав и позавтракав одновременно, Сашок приказал всем спать. Марине он расстелил спальный мешок, а Николаю кинул телогрейку. Сам лег на землю, подложив под голову рюкзак. После этого Николай еще больше укрепился во мнении, что они все-таки ему нужны живые и здоровые и с этой мыслью заснул.
Остальную часть пути они прошли за ночь, но привалов было уже больше. Марина со стертой ногой еле шла, но не стонала, как просил Николай. Сашок это заметил, поэтому отдыхали они чаще. Около десяти часов утра они добрались до расщелины, и он громогласно произнес:
- Все! Пришли!
Посадив Николая на цепь и накормив всех теми же консервами. Он опять приказал всем спать, со словами:
- Отоспитесь, завтра начнем работать.
В дополнение к телогрейке, Сашок кинул Николаю пару старых одеял. Расстелил в землянке спальник, приказал Марине лезть внутрь и сам последовал за ней.
- Сашок не наглей! Она девчонка еще совсем! Тронешь ее, цепь сорву и придушу тебя во сне! - прокричал Николай ему в след.
- Не боись, не трону! Мне не до этого сейчас, голова другим занята. Тем более она не в моем вкусе.
Из землянки донеслось его гнусное хихиканье. Сашок не стал ему говорить о своем уже почти половом бессилие. Сказались годы беспробудного пьянства.
Лето на Колыме короткое, но жаркое. Температура воздуха днем поднимается до тридцати градусов. Ночью она может опускаться ниже пятнадцати градусов. Но не эта была главная причина передвижения в ночное время. Сашок знал, что авиация по ночам не летает, и все поиски прекращаются до утра. Погода тоже ему помогала, вечером набегали облачка и даже на сопках было прохладно. Но разводить костры он все-таки опасался.
Николай проснулся от того, что его кто-то дергал за ногу. Открыв глаза, он увидел рядом с собой миску с каким-то супом. Запах, который от нее исходил был очень соблазнительным или ему это просто показалось с голодухи. Он взял ложку и начал, обжигаясь, жадно хлебать это варево, заедая все теми же сухарями. Марина уже поела и сидела на бревне у землянке с вытянутой ногой, а Сашок бережно бинтовал ей натертую ступню. Повернувшись к нему, он произнес:
- Ну и здоров же ты спать, Колян! Чай будешь?
Николай с набитым ртом лишь кивнул ему в ответ.
- Сейчас Маня тебе даст.
Закончив с перевязкой, Сашок плеснул из котелка в кружку какую-то черную жидкость и протянул Марине. Она пошла к Николаю, но на половине пути Сашок дернул за цепочку:
- Тут поставь, дотянется.
Николай продолжал лежать. Он не отошел еще от этого перехода, ноги гудели, а тело ломило от рюкзака и лежания на земле. Но он сделал над собой усилие и подполз к кружке. После этого супчика ему страшно хотелось пить. Вернувшись на место, Марина оглянулась и по ее лицу пробежала грустная улыбка. Это был хороший знак, Николай понял, что она чувствует себя уже гораздо лучше.
- Маня, ты готовить умеешь?
- Немного могу, смотря что надо.
- Поглядим, что ты можешь. Давай спускайся вниз!
Он подтолкнул ее к веревочной лестнице.
- Ой, дяденька Сашок, я боюсь, упаду ведь!
Николай, молча наблюдавший за происходящим, решил вмешаться:
- Куда ты девчонку тащишь! Ведь сорваться может! Давай я туда спущусь!
- У тебя другое назначение.
Сашок обвязал вокруг талии Марины канат и крепко затянул.
- Лезь давай, я страхую!
Марина, неуверенно перебирая ногами по лестнице, начала спускаться, причитая: «Ой, мамочки!». Когда ее ноги коснулись дна расщелины, Сашок кинул остаток каната Николаю:
- Твоя задача страховать, понял? Конец каната привяжи за пень, если что наматывай его на него. Так легче будет поднимать.
Перед тем как опуститься в расщелину он вылил в миску остатки супа, положил туда два сухаря, налил в кружку чай и пододвинул все это поближе к Николаю. Пистолет он по-прежнему не выпускал из рук. Уложив кастрюлю и котелок в вещмешок, закинул его за плечи и полез вниз по лестнице.
Сашок проснулся рано, будить никого не стал. Собрал свой «хищнический» инвентарь, сбросил лестницу и спустился вниз. Он еще раз проверил ее прочность, прыгая на каждой ступеньке. На дне в небольшом углублении он соорудил из камней что-то вроде очага. Поднявшись наверх, насыпал в пакет немного макарон, взял пакетики супа, пачку чая, кастрюлю и котелок с крышками, и снова полез вниз. Наверху Сашок по-прежнему опасался разводить огонь. Приготовив все на костре, он крепко привязал крышки, и с этой поклажей вылез из расщелины, почти ничего не расплескав.
Оказавшись на дне, Сашок отвязал канат, снял с Марины ошейник и, приказав ей собирать дрова вдоль ручья, взял лоток и с остервенением начал мыть золото. Шлих он сушил в банке на костре. Затем магнитом убирал крупные частички породы, а мелочь сдувал через трубочку, оставшийся золотой песок ссыпал в мешок. Крупные самородки Сашок бережно укладывал в банку. Марина наблюдала за ним с любопытством маленькой девочки. Видя самородок приличных размеров, приговаривала: «Здорово! Какой большой». На это Сашок, ухмыляясь, лишь снисходительно поглядывал на нее. В конце дня он поинтересовался:
- Макароны сможешь сварить?
- Смогу! - уверенно ответила Марина.
- Тогда подкинь дровишек в костер, набери воду в кастрюлю. Как закипит, засыпай макароны. Поварятся, высыпай суп из пакетиков. Все поняла?
Марина кивнула в ответ.
Когда все было готово, Сашок наполнил свою миску со словами:
- Я здесь буду есть, а вы наверху поедите.
Насытившись, он опять обвязал Марину канатом и, взяв вещмешок, полез наверх. Поднявшись и встав у края обрыва, скомандовал:
- Лезь, давай! Страхую!
Как только Марина вылезла из расщелины, Сашок опять надел на нее ошейник, прицепил цепочку к дереву и велел поесть самой и покормить Николая. Сам достал безмен и начал взвешивать намытое золото. Оставшись довольным результатом первого дня, залез в землянку и сварил чай на примусе. Попив и поев, все легли спать в том же порядке.
Так прошли семь дней, и как обычно происходит в таких случаях начал проявляться Стокгольмский синдром. Особенно у Марины. Она постоянно произносила: «Ой, дяденька Сашок, давайте я вам помогу!» «Давайте я это сделаю!». Сашок тоже начал проявлять к ней симпатию. За чаем совал неизвестно откуда взявшиеся конфеты или лишний кусок сахара. Он перестал пристегивать ее к дереву, хотя ошейник по-прежнему красовался на Марининой шее. Николай все это замечал, но посматривал, как бы тот не позволил себе лишнего. Когда Сашок нарубил ему лапника на подстилку и отдал оставшиеся одеяла, тоже сменил гнев на милость и даже начал пытаться помогать ему, насколько позволяла цепь.
На восьмой день Сашок утром вылез из землянки и провозгласил:
- Сегодня объявляется выходной! – и добавил, доставая из-за пазухи бутылку водки:
- Одна треть намеченного сделана, и это надо отметить!
- Может по такому случаю снимешь с нас эти ошейники? А, то приковал нас как рабов. Мы все равно отсюда без тебя не выберемся.
На что Сашок хитро прищурился и ответил:
- Не выберетесь, говоришь? Ты же дорогу запоминал, головой крутил по сторонам!
- Пытался, но не запомнил. Если бы сразу назад пошли, может что-нибудь и вспомнил. А теперь помню только первый привал у ручья. Остальное все смешалось в голове, сопки, долины, опять сопки.
- Это точно. Я, когда сюда второй раз один пошел, сам блуканул. Полдня потерял, пока нашел это место.
Сашок оглядел их обоих и с улыбкой произнес:
- Ладно, будь по-вашему! Без Мани ты не уйдешь, а она при мне все время. А сплю я сейчас чутко, не подкрадешься.
- Я же сказал, без тебя заблудимся. Помирать в тайге от голода никому не хочется.
Достав из кармана заветный ключик, Сашок сначала снял ошейник с Марины, а потом с Николая. У того промелькнула мысль в голове, что теперь можно было на него наброситься, разоружить, и под дулом пистолета заставить вести обратно. Но Николай понимал, что если он зазевается, Сашок обязательно воспользуется этим и сбежит. А куда он их может завести и бросить, тоже вопрос. Поэтому он сразу отогнал ее, и решил ничего такого не предпринимать в надежде, что Сашок сдержит свое обещание и отведет их, в конце концов, к машине.
Водку закусывали вяленой рыбой, сухарями и консервами «завтрак туриста», разогретыми на примусе. Тостов никто не произносил, пили молча. Марина сначала отнекивалась, но потом все-таки сделала глоток из кружки Николая, поперхнулась и начала кашлять. Откашлявшись, произнесла:
- Я ее сроду никогда не пробовала. Ой, я кажется такая пьяная!
Мужики засмеялись и заставили ее закусить.
- Сашок, откуда у тебя такие замысловатые ошейники, да еще с цепочками?
- Это грустная история.
Он плеснул себе водки в кружку, выпил и продолжил:
- Одно время я на складе сторожем работал. К нам на прииск пришли первые бульдозеры Камацу и с ними японцы приехали. В подарок привезли двух полугодовалых собак. Какой породы я не запомнил, но предупредили, что они очень злые и признают только одного хозяина. Вот к собачкам и прилагались эти ошейники. Домой их никто брать не захотел, и отдали мне склад охранять. Поначалу они меня к себе не подпускали, рычали, зубы скалили. Миски с едой я им лопатой придвигал. Но потом привыкли, и я к ним привык. На ночь я калитку запирал и с цепи их спускал. Они набегаются, а потом лапой дверь в мою будку откроют, заберутся на койку и давай мне лицо, руки лизать. Сроднились мы с ними.
Сашок замолчал, в его глазах читалась нестерпимая грусть и тоска. Он еще выпил и закончил свой рассказ:
- Однажды я проспал, выпивши был крепко. Собаки бегали по территории, а люди уже пришли на работу. Кто-то пробрался в будку и растолкал меня. Собак я привязал, но было уже поздно. Они сильно подрали одного мужика, в больницу попал. После этого директор базы приказал мне их пристрелить. Я отказался. Но их все равно пристрелили, а ошейники я забрал на память.
От этих воспоминаний у него на глаза навернулись слезы. Сашок хотел еще что-то добавить, но лишь смахнул слезу, и залил все это водкой.
Рассказ произвел сильное впечатление на Марину. Она даже всплакнула, уткнувшись в плечо Николая, но потом успокоилась и нарушила воцарившуюся тишину:
- Дяденька Сашок, нам бы помыться и постираться!
- Точно! А то совсем запаршивеем, - поддержал ее Николай.
Сашок ухмыльнулся и провозгласил:
- В честь праздника можно и баньку устроить!
- А что за праздник то такой? Ты так и не сказал, - поинтересовался Николай.
- Это я потом как-нибудь расскажу, - загадочно улыбаясь, ушел от ответа Сашок.
Он залез в землянку, достал из рюкзака кусок хозяйственного мыла и прозрачный пакет с чем-то белым.
- А в пакете что? – спросил Николай.
- Стиральный порошок! Маня сказала, что постираться надо.
- Может и бритва у тебя есть?
- Этого нет, с бородой походишь!
Вдобавок к этому он накинул на плечо Марине не первой свежести вафельное полотенце и сунул в карман обмылок земляничного мыла.
- Это только тебе. Ему не давай. И полотенце тоже, так обсохнет, - улыбаясь, произнес Сашок.
Сложив в вещмешок кастрюли и кружки, они собрались спускаться. Николай уже опустил ногу на лестницу, но Сашок его остановил:
- Канатом обвяжись.
- Не надо, я так спущусь, без страховки.
- Не выпендривайся! Водки выпил, а вдруг сорвешься, чего мы с тобой делать будем? До больницы здесь далеко.
Оказавшись на дне, Николай был поражен зловещей красотой этого места. Но через несколько секунд солнце осветило расщелину. Его лучи отражались в ручье, по стенам забегали солнечные зайчики и все преобразилось.
- Красиво, правда! – радостно произнесла Марина, ступив ногами на землю.
- Я всегда любуюсь на это.
- Красиво, но нам любоваться некогда. Солнце уйдет, и не успеем обсохнуть, - строго сказал Николай и начал разводить костер.
Последующие дни протекали однообразно и монотонно. Сашок мыл золото, а вечером варил чай и развлекал всех байками разного рода. Больше всего это нравилось Марине, она слушала его, открыв рот. Иногда сама просила: «Дяденька Сашок, расскажите что-нибудь!» Николай лишь ухмылялся, так как многое он уже слышал не раз от старожилов поселка. Но что его поражало, когда Сашок касался золотодобычи, он начинал употреблять специфические геологические термины. Это навело на мысль Николая, что он не так прост. Но попытки разговорить Сашка на тему о его прошлом всегда наталкивались на глухую стену. Выражение  лица становилось злобным, и он резко отвечал: «Это никому не интересно».
Единственным изменением было только то, что Николай в глубине соорудил шалаш и Сашок разрешил им с Мариной спать вместе. Водку больше не пили, но как то раз Сашок настрелял пять куропаток и сварил, как он выразился, «колымскую» шурпу. Марина хотела их общипать, но он ей не дал. Сашок взял острый нож, разрезал кожу от горла до низа, выпотрошил, и содрал шкуру вместе с перьями. Все это он проделал за две минуты на глазах у изумленной Марины. Куропатки и потроха были отправлены в кастрюлю, где уже варились макароны. Стосковавшиеся по нормальной пище, Марина и Николай объелись и на следующий день шурпу Сашок доедал в одиночестве.
Николай вел счет дням, но дважды сбивался. Приблизительно на двадцатые сутки их пребывания у расщелины произошел неприятный случай. Сашок среди дня решил подняться зачем то наверх и сорвался. Лестница перетерлась в одном месте и оборвалась. Хотя высота была небольшая, но приземлился он неудачно, ударившись грудью о камень. Марина, увидев его лежащим без движения лицом вниз, испугалась, и кинулась к нему с криком: «Коля, Сашок убился!»
- Не ори! Ничего я не убился!
Он с трудом поднялся, сразу схватился рукой за грудь в районе сердца и застонал. Постояв не двигаясь две минуты, скомандовал:
- Колян, кидай канат!
Скинув, Николай крикнул:
- Сначала Марину давай!
- Не поднимешь! Поранится она, здесь острые камни торчат из стены. Меня поднимай, лестницу чинить будем!
Ремонт лестницы у него занял полдня, при этом Марина все время кричала снизу: «Коля, ну что? Когда меня поднимите, мне страшно здесь одной!». Николай успокаивал ее как мог. Когда все было готово, Сашок скинул лестницу, обвязался канатом и начал спускаться, опять прыгая на каждой ступеньке. Достигнув дна расщелины, он перевязал канат на Марину и отправил ее наверх, а затем поднялся сам. Теперь все спуски и подъемы осуществлялись только со страховкой.
С этого дня Сашок стал мрачным и частенько хватался за грудь. Но не это было основной причиной его настроения. Золото начало исчезать. Если за первые дни он намыл больше пяти килограмм, то теперь намывал грамм по пятьдесят, а то и меньше. Самородки почти не попадались. Головой он понимал, что это никакая не жила, а просто нанесло откуда-то этот металл, но с неистовым упорством каждый день, превозмогая боль, спускался вниз, продолжая мыть по всему периметру ручья.
Николай, видя это, поинтересовался:
- Сашок, конец то нашим мучениям будет? Продукты кончаются, когда ты нас к машине поведешь, обещал?
- Скоро. Обещал, значит отведу, - буркнул он в ответ.
Спустя два дня после этого разговора, Сашок с Мариной как обычно спустились в расщелину. Через три часа Сашок поднялся. Не говоря ни слова, пошатываясь и держась за сердце, подошел к землянке, встал на карачки и, постанывая, полез внутрь.
- Сашок, тебе чего плохо? – спросил Николай.
- Все хорошо. Устал, поспать надо, - послышалось в ответ.
Марина крикнула снизу:
- Коль, чего с ним?
- Устал говорит.
- Тогда спускайся! Я суп сварила, но я его не подниму.
Николай подошел к лестнице и уже хотел полезть вниз, но вспомнив недавний случай, передумал:
- Поставь кастрюлю в вещмешок и привяжи к канату, сможешь?
- Да, а как же я?
- Потом ты поднимешься, но со страховкой.
Операция прошла удачно. За обедом Марина спросила:
- Что с ним такое? Все бросил и молча начал подниматься.
- Не знаю. Залез к себе и спать завалился.
Утром Марина приготовила чай на примусе, это теперь была ее обязанность. Обычно к этому времени Сашок уже был на ногах и ковырялся в своем барахле, но в этот раз он продолжал спать. Николай решил его разбудить и дернул за ногу со словами:
- Подъем! Смотрю, ты тоже здоров спать!
Ответа не последовало. Николай залез в землянку и через минуту выскочил оттуда:
- Марина, он не дышит! И губы у него синие!
Они за ноги вытащили его наружу. Марина померила ему пульс.
- Коль, он мертвый. Закоченел уже, - дрожащим голосом произнесла она и заплакала.
Николай, который при ней никогда не сквернословил, выдал целую тираду матерных слов.
- Что нам теперь делать? Куда идти я не знаю, продуктов, считай, нет. За все время пока мы здесь не пролетел ни один самолет или вертолет, глушь какая-то.
Через минуту Николай взял себя в руки и сел пить чай. Марина прекратила реветь и присоединилась к нему.
- Коль! Его наверное похоронить надо?
- Похоронить? Нормальную могилу мы не выкопаем, здесь кругом мерзлота и камни. Копать тоже нечем.
Подумав немного, добавил:
- Затащим его назад в землянку и забросаем ветками. Получится что-то вроде склепа.
Марину, видя ее состояние, решил к этому не привлекать. Как только он взялся за ноги и толкнул тело к землянке, из кармана куртки вывалился пистолет. Николай поднял его, повертел в руках, извлек обойму и начал истерически хохотать. Марина испуганно посмотрела на него и вскрикнула:
- Коля, что с тобой?
- Вот гад! Вот сволочь!
- Про покойников так нельзя! – попыталась остановить его она.
- Плевать я хотел! У него патронов не было!
Николай показал ей пустой магазин и добавил уже спокойно:
- На испуг нас взял. Я бы его скрутил, но за тебя боялся.
Он с досадой зашвырнул в расщелину пистолет и обойму.
Но Сашка Николай все-таки похоронил в землянке и даже на крышу воткнул самодельный крест.
- Все, собираемся и уходим.
- А куда идти ты теперь знаешь? – спросила Марина.
Николай ничего не ответил, но так на нее посмотрел, что она решила больше не задавать вопросов на эту тему.
Сборы были не долгими. Николай свалил в рюкзак оставшиеся продукты, необходимую кухонную утварь, топор и запихнул два одеяла. Патронов к ружью было достаточно, так что он решил взять и его. Марине предстояло нести спальный мешок. После покойника ей это было неприятно, и она сказала об этом Николаю.
- Надо, Марина. На дворе уже начало августа, лето кончается. По ночам будет холодно спать на земле.
Остаток дня и весь следующий они передвигались между сопками в надежде найти ручей или речку. Николай пару раз забирался на вершину сопок и даже залез на самую высокую лиственницу. Но это ничего ему не дало, кругом простиралось море тайги и разглядеть что-либо было невозможно. Только через день они вышли к ручью, сделали привал и поели горячей пищи. Тот ли это ручей Николай не знал, но все-таки решил идти вдоль него. На пятые сутки они вышли в долину, и он узнал место их первой стоянки.
- Теперь мне понятно куда дальше идти. Отдыхаем до утра, а завтра в путь.
Перед тем как лечь спать Марина по своей наивности задала вопрос:
- Коль, а чего мы золото не забрали? Продали бы его и разбогатели.
Николай укоризненно посмотрел на нее.
- Марина, запомни раз и навсегда то, что я тебе сейчас скажу. Никакого золота не было, и мужика этого тоже не было. У нас просто кончился бензин, и мы заблудились. А эту историю детям своим будешь рассказывать, когда вырастут.
- Может нашим детям? – улыбаясь, произнесла она.
Николай тоже улыбнулся и поцеловал ее.
- Может и нашим, если выберемся отсюда.
Умом Николай понимал, что самым надежным было двигаться дальше вдоль ручья. Он должен был впадать в какую-нибудь речку. А по ней можно было выйти на отработанный полигон и по ведущей от него дороге дойти до трасы. Но он хотел найти машину, бросать ее ему было жалко.
Пройдя по долине, они поднялись на верх и дальше шли переходя с одной сопки на другую. Каждый раз поднимаясь на вершину у Николая замирало сердце в надежде, что сейчас он увидит свою Ниву. К концу дня они уже еле двигались от усталости, нашли место и расположились на ночлег.
Рано утром Николая разбудила Марина.
- Коль, там дым какой-то. Может это костер и там люди есть?
Николай со сна сначала не понял о чем она говорит. Окончательно проснувшись, он вскочил на ноги и тоже невдалеке заметил поднимающийся столб дыма. Через минуту взметнулся сноп искр и появилось пламя, которое начало лизать макушки лиственниц. От этого места до их стоянки было меньше километра. Пожар был верховой и ветер гнал его прямо на них.
- Это не костер, а пожар. Тайга горит. Уходить надо. Быстро собираемся.
Когда они спустились с сопки, пламя уже пожирало деревья на месте их ночевки. Они быстро пошли по распадку в направлении откуда пришли. Но ветер опять поменялся и гореть начали сопки с обеих сторон. Нужно было бежать.
- Брось спальник и бегом за мной! – скомандовал Николай.
Их спас внезапно начавшийся ливень. Он сбил пламя, и одновременно  ветер ослабел. Пробежав еще метров сто они остановились переводя дыхание. Николай посмотрел назад, пламя еще бушевало там, откуда они убежали. Нужно было обойти это место. Надежда найти свою машину таяла на глазах. Но теперь его больше волновало куда идти дальше.
Они прошли еще немного вперед, развели костер и начали сушиться. Николай набрал воды из образовавшейся лужи и заварил чай. Попив и перекусив, начали обходить пожар.
Проблудив два дня между сопками, поднимаясь на вершину только на ночлег, к концу третьего дня они вышли в долину. Погода портилась, похолодало и спустился туман. Николай решил переждать когда он рассеется. Они доели последние консервы и устроились на ночлег у подножья сопки. Несмотря на усталость, Николай нарубил лапника, застелил его одеялом, а вторым они накрылись.
Утром его разбудила Марина:
- Коля, я замерзла! У меня ноги очень замерзли.
Николай открыл глаза и увидел как изо рта идет пар, а сверху летели маленькие снежинки. Это были первые заморозки.
 Он снял с Марины ботинки и начал растирать ноги. В землянке рядом с мешком и банкой с золотом стояла початая бутылка водки. Николай побрезговал ее взять, а теперь пожалел, она сейчас бы очень пригодилась. Ступни были белые и ледяные. Его стараниями они слегка порозовели. Николай развел костер, завернул Марину в два одеяла и посадил у огня. Набрав воды из ближайшей лужи, сварил крепкий чай, высыпав в котелок последнюю заварку. Попив, Марина немного согрелась и спросила:
- Покушать у нас есть что-нибудь?
Из поесть у них оставалось немного макарон, семь сухарей и десяток вяленых рыбешек. Сунув одну из них Марине, он закинул ружье на плечи, взял несколько патрон и со словами: «Пока погрызи это, а там может подстрелю чего-нибудь», полез на сопку.
Охотой Николай никогда не увлекался и лишь один раз на Колыме принял участие в этом мероприятии при осеннем пролете утки. Не убив ничего, окончательно охолодел к этой забаве и больше никогда не принимал в ней участие. Но сегодня ему повезло, с четырех выстрелов он все-таки подстрелил двух белый куропаток. В третью он тоже попал, но не посмотрел патрон и выстрелил картечью. Куропатку разорвало на куски, и только перья полетели в разные стороны. Желание дальше продолжать это убийство сразу пропало, и он вернулся назад с тем что есть.
В точности повторив то, что сделал с дичью Сашок, он сварил суп. Поев, и накормив Марину, Николай спустился в долину. Туман рассеялся и в конце нее он увидел терриконы из камней и гальки, слегка поросшие кустарником. Возможно это был отработанный полигон. Марину он решил пока не трогать и пошел сам удостовериться в этом.
Полигон был не очень старый. Разработки здесь прекратили от силы года три тому назад. Из карьера выходили несколько дорог, одна из них, менее заросшая, была наиболее накатанной. Николай понял, что именно по ней надо будет идти.
Вернувшись, он нашел Марину спящей у догорающего костра. Потрогав ее лоб, Николай понял, что у нее жар. Но делать было нечего, надо было идти.
- Марина поднимайся! Я дорогу нашел!
- Какую дорогу? Давай еще поспим, – приоткрыв глаза, произнесла она.
Поставив ее на ноги, он закутал Марину в одеяло, и они спустились в долину.
Пройдя полигон, они решили передохнуть. Марина была плоха и еле переставляла ноги. Николай тащил ее, обхватив за талию. Долго рассиживаться он не дал, видя, что ей становится все хуже прямо на глазах.
- Марина, девочка моя, поднимайся! Надо идти!
- Коль, я не могу больше идти. Давай еще посидим, – прошептала она.
Николай тоже был измотан, но идти еще мог. Посмотрев на Марину лежащую на земле с закрытыми глазами, принял решение. Он достал из рюкзака котелок, повесил его на ремень брюк, рассовал по карманам оставшиеся сухари и рыбу, все остальное закинул в кусты вместе с ружьем. Затем поднял Марину, посадил себе на спину и они двинулись дальше. Через два километра дорога пошла вдоль реки. Николай, изнемогая от усталости, решил сделать привал. Вскипятил воду, заставил Марину попить и съесть один сухарь, больше в нее впихнуть не удалось. Сам есть не стал, в рот ничего не лезло, лег на землю и задремал. Сквозь сон ему послышался какой-то шум, похожий на работу двигателя. Но звук начал удаляться, а потом стало совсем тихо. Через несколько минут он снова возник и с большей силой. Николай вскочил на ноги и начал озираться по сторонам. Сомнений не было, это была машина, объезжающая сопку, двигатель надсадно ревел преодолевая подъемы. Видно ее не было, но судя по звуку она приближалась и должна была выехать на дорогу немного впереди от места где они находились. Николай, не долго думая, подхватил Марину на руки и, насколько позволяли силы, быстро пошел по дороге. Машина выскочила из-за сопки и начала вилять между кустами. Еще несколько минут и она окажется на дороге. Николай собрал последние силы и побежал, стараясь не уронить Марину. Это был ГАЗ-66, он наконец-то выбрался на дорогу и поехал вперед. Его отделяло от них метров десять. Николай положил Марину на землю, начал что-то кричать и махать руками. Водитель заметил его, остановился и даже сдал назад.
- Вы это откуда? – открыв дверь, спросил он. Но посмотрев на шатающегося Николая и лежащую у его ног Марину больше вопросов задавать не стал. Он вылез из машины и помог им забраться в кабину.
- Куда вас везти?
- В больницу, - еле выдавил из себя Николай и отключился.

Весна еще не окончательно пришла на Колыму. Кое-где в ложбинах и на сопках лежал снег. Два человека подошли к расщелине.
- Балагур, это что значит? – спросил здоровый бородатый детина, показывая на веревочную лестницу и лежащий рядом с ней канат.
- Ты мне говорил, что никому это место не показывал!
- Ей богу, Борода никого сюда не водил!
- Тогда это что Кривой из могилы поднялся и сюда пришел?
- Борода, ты же знаешь, когда меня по башке шарахнуло, я в больничке месяц провалялся. Кто я даже не мог вспомнить, так память отшибло. Но потом ничего, вроде восстановилась. Но чтобы я сюда кого-нибудь водил не помню и по сей момент.
- А там, что такое?
Они подошли к землянке, вернее к тому что от нее осталось. Крыша обвалилась, и из-под обломков торчал ботинок. Они откинули палки и разгребли землю.
- Так это же Сашок! – воскликнул Балагур, глядя на полуистлевшее тело.
- Да, точно он! Я его по куртке узнал! Но хоть убей, не помню, чтобы я ему это место показывал!
Он откинул еще немного земли и достал мешок вместе с банкой. Раскрыв их, Балагур обомлел.
- Ты посмотри сколько намыл! Перенапрягся поди, вот и помер.
 Он взял в руки мешок и банку, встряхнул, поставил на землю и сделал вывод:
- Тут килограмм семь будет, а то и больше! Я же говорил тебе, это место козырное.
Борода посмотрел на золото и смачно чмокнул.
- Прикопать бы его надо. Хотя бы мхом закидать, - произнес Балагур и наклонился над телом Сашка, намереваясь кинуть горсть земли ему на голову.
Борода достал из-за пояса здоровенный тесак и с размаху вонзил в спину Балагура. Тот захрипел и упал замертво на землю. Детина вытер кровь о его куртку, спрятал нож в ножны, положил золото в вещмешок, закурил и пошел прочь от этого места.

ЗОЛОТО! Сколько исковеркано судеб ради этого желтого металла! Сколько жизней унесла алчность и жажда наживы! И процесс этот не остановить пока существует человек.