Veritalogia. Глава 21

Глава 21. Господин председатель


Роман нервничал. От непонятного беспокойства, суетливо дрожащего внутри, терял концентрацию и силу. Не сразу сообразил, что это воля утекает на периферию его сознания для обороны личных границ,  сопротивляясь гипнозу или какому-то похожему воздействию. В противном случае было бы ему сейчас рядом с Иван Семёнычем хорошо, спокойно и радостно. Как влюблённому идиоту.

Поняв ситуацию, Роман словно по волшебству маяться тотчас перестал. Сила влилась нефтяным потоком обратно, а с ней вернулись покой и уверенность.

Рашидов этих трепыханий вроде бы и не заметил. Отпер дверь кабинета, улыбнулся душевно, пропуская Романа вперёд, в комнату, которая сразу показалась казённой, но при этом вполне уютной. Чёрная офисная мебель была располосована горячими солнечными штрихами, нарезанными рёбрами тканевых жалюзи. Толстый ковёр, впитавший солнечные потёки, проглотил и звук их шагов. Было душновато в этой раскалённой офисной коробке, но Иван Семёныч сразу открыл окно, впустил майской суеты и свежести.

– Присаживайся. – Он указал Роману на кресло, а сам отправился к кофемашине. Запахло так слюноотделительно, что Роман невольно облизнулся. – Крепкий, чёрный и без сахара, – соблазнительно проворковал Рашидов, составляя с подноса на стол простые белые кофейные чашки, вазочку с крекерами и блюдце с поломанной на квадратики плиткой горького шоколада.

Роман напрягся всего на мгновенье, но быстро принял ситуацию. Это «крепкий, чёрный и без сахара» было сказано как пароль, чтобы Роман не сомневался в том, кто перед ним. Когда-то давно эти слова также вкрадчиво и душевно уже произносил тот, кто выглядел страшным и опасным, но оказался всего лишь марионеткой. Бедный изломанный Руднев давно не пугал, хотя по-прежнему мог творить страшные вещи. Вот только уже не хотел. Господин адвокат окончательно растворился в детях, музыке и вере. Зато теперь вместо него Романа почтил своим внимание сам кукловод!

– Благодарю. Это идеально. – Роман покатал на языке бодрящую горечь. – Что за работу вы хотите мне предложить?

Рашидов вальяжно откинулся в кресле, одёрнул жилет.

– Работа? – его глаза засветились хмельным вдохновением, как будто он собрался читать вслух стихи. – Это больше чем работа. Это служение. Это миссия!

Роман обратил внимание на рашидовские руки, спокойно возлежащие на подлокотниках кресла. На правой тускло отсвечивал чёрным камнем перстень – такой же когда-то носил Руднев.

– Почему вы решили, что я подхожу?

– Потому что ты наш, – просто ответил Рашидов.

У Романа словно тёплый мёд разлился внутри – густой и сладкий. С Рудневым чувствовать себя своим получалось  только в самом начале. Андрей Константинович уже тогда болел душой, рвался прочь и чувствовал себя заложником, а потом и вовсе сменил колер. И стало в его конторе скучно, пресно и крыльям тесно. Роман даже не злился – Руднев научил его всему, что знал и умел. Незачем было удерживать несчастного адвоката подле себя. Их соединяло теперь только прошлое. Работу свою Руднев выполнил, так что можно было и проявить по отношению к нему ничего не стоящее великодушие – отпустить.

– Ты ведь знаешь, кто я. Догадываешься, что я тебе предложу, – добродушно улыбнулся Иван Семёныч. – Может, пропустим этап лёгкого флирта и сразу начнём дружить по-взрослому?

– А что я с этого буду иметь? – Роман скучающе обмяк в кресле так, что почти сполз на пол.

– Ты будешь иметь этот мир. Достаточно?

Роман сразу помрачнел, принялся нервно дёргать и рассматривать свои пальцы.

– Я обещал…

– Быть хорошим мальчиком? – подколол его Рашидов.

Роман фыркнул. Закинул в рот кусочек шоколада. Стрельнул глазами.

– Быть примером благочестия оказалось невыносимо скучно, – вздыхая, признался он.

Иван Семёныч затрясся от беззвучного смеха.

– Ну, давай, говори, что на самом деле тебя держит, – снисходительно велел он, отсмеявшись.

– Я… не один… – только и смог выдавить из себя Роман.

Рашидов с облегчением выдохнул.

– Мальчик мой, ты ведь не думаешь, что мы по разную сторону баррикад? Баррикад не существует – это декорация. Считай, что я директор киностудии, и предлагаю тебе из павильона, где снимают пафосный фильм о борьбе за правое дело, перейти в административный корпус работать. Там интересней. Там можно не жить в этих двумерных историях, а их сочинять.

Разглядывая носки своих бликующих глянцем туфель, Роман уже знал, что согласится на всё, что предложит ему Рашидов. Он и сам больше не верил в то, что драма, которую разыграл с его участием Радзинский, не театральная условность. Вся эта борьба за карту, ступени, которые он всё никак не мог одолеть, всё это очень напоминало квест с поиском ключей и артефактов, без которых не найти выход. Хотя лабиринт нагорожен специально и где-то за пультом сидит тот, кто всё видит сверху, и обязательно вытащит тебя, если ты не успеешь пройти игру за оплаченное время.

– А вы знаете человека по имени Ли Хын Кын? – небрежно поинтересовался Роман.

Рашидов расхохотался.

– Я подарю тебе его личное дело. Хочешь?

И ничего мрачного, зловещего не было в этом условно-восточном человеке, которого Роман долгое время знал как Патрона, Человека в чёрном, дона Висенте. Кстати, если всё это он – вот этот человек с умеренно-крючковатым носом, чётко очерченными чувственными губами и южными красивыми глазами – если всё это он, то кто тогда Роман? Где в этом калейдоскопе образов его реальное прошлое?

– А о себе я что-нибудь узнаю? – ревниво нахмурился он.

– Всё! Ты узнаешь о себе всё, Рома. Обещаю. Поехали, а? Сам увидишь и сам всё поймёшь.


***
Контора занимала целый особняк в тихом горбатом переулке. Розовое с лаконичными белыми карнизами здание оказалось настолько стиснуто соседними домами, что не понять было какого оно в действительности размера – то ли виден только фасад чего-то огромного, то ли и вправду весь дом, как поставленный на торец пенал.

У входа поблёскивало несколько табличек: «Центральный архив НИОрОБ», «Институт Человека НИОрОБ», «Литературное агентство “Путь”» и «Синтезпром–ПриалОкна».

Большая чёрная машина, которая довезла их сюда, укатила куда-то во дворы, потому что здесь и припарковаться-то толком было негде, такими узкими были и тротуары, и проезжая часть – едва паре автомобилей разъехаться.

– Весь первый этаж и подвал занимает наш архив. Мой кабинет на втором. – Рашидов сделал в сторону лестницы широкий приглашающий жест. – У нас много подразделений и не все они располагаются здесь.

– Как рудневская контора? – светским тоном поинтересовался Роман.

Иван Семёныч глянул на своего собеседника с прищуром. Помедлил с ответом пару мгновений.

– Ты уже имел дело по крайней мере с двумя нашими подразделениями. С нашим фондом – он называется «Развитие» – и, как я понимаю, со службой безопасности в лице Руднева. Ничего плохого про него сказать не могу, но он всё излишне драматизирует и…

– И демонизирует, – подсказал Роман.

– Да, он живёт в своём мифе, – хмуро согласился Рашидов. – Я рад, что ты сумел отделить художественную часть в его версии реальности от фактов.

– Я в этом не уверен, – усмехнулся Роман. – У меня всё ещё многое не стыкуется.

– Не переживай. – Иван Семёныч покровительственно обнял Романа за плечи, встряхнул его панибратски. – Я готов ответить на каждый твой вопрос. Если бы ты знал, как я тебя заждался!

В коридоре второго этажа с крашеными в персиковый цвет стенами и полом, выложенным старым паркетом ёлочкой, навстречу попалась пара сотрудников. Они вежливо поздоровались с Иваном Семёнычем и с любопытством покосились на новичка. Роман просканировал их в ответ и остался доволен – свои! Душа его пела. Нигде он так не страдал, как среди обычных людей, которые не видят, не слышат и не ощущают другой реальности, кроме телесной. Он и за Бергера-то держался не в последнюю очередь потому что тот был из того же теста, что и сам Роман. Бергер был ниточкой, которая связывала его с миром сверхъестественного. Но, похоже, теперь Роман станет частью этого мира сам, навсегда и уже без посредников.

На солидной дубовой двери, которая вела в приёмную Рашидова, скромно значилось: «Председатель Организации объединённых братств». Роман поглядел на Ивана Семёныча с сильно возросшим уважением – Главный! Подумать только – Рашидов реально здесь главный!

С дивана при их появлении подскочил мужчина – худой, серьёзный, с цепким взглядом. Всё в его внешности было обезличено: обычная стрижка – короткая, никакая; дешёвый костюм – стандартный, на всех сразу, который покупают, когда он по жизни особо не нужен, но тут вдруг – свадьба, похороны, защита диплома.

– Я на собеседование. По рекомендации, – немедленно отчитался он. И протянул Рашидову папку с документами.

Движения его были сдержаны и точны, осанка образцовая. И стало понятно, что в недавнем прошлом этот человек – военный. Потому и костюм такой нелепый, мешковатый, что гражданская одежда непривычна, и разобраться в её неуставном многообразии сложно.

– Вы в службу безопасности пришли устраиваться? – Рашидов перебрал документы, а затем внимательно изучил лицо стоящего перед ним человека. Дождался сдержанного кивка. – Если б вы знали, дорогой мой Пётр Яковлевич, как вы вовремя! – запричитал он и под локоток повёл посетителя в свой кабинет. – У нас сейчас такая сложная ситуация! Вот Роман Аркадьич знает. Рома, ты тоже заходи! Тебя теперь всё касается.

Роман, уже настроившийся ждать своей очереди в приёмной, пожал плечами, но послушно шагнул вслед за Рашидовым в кабинет. Человек, которого Главный назвал Петром Яковлевичем, вызывал внутри непонятный зуд. Хотелось поймать, рассмотреть и прихлопнуть, как комара в душной ночной темноте.

– Мы знакомы? – непонимающе нахмурился тот. – Гранин. Пётр Яковлевич. Майор в отставке. – Он протянул Роману руку. Пришлось её пожать.

– Вряд ли мы когда-нибудь встречались, – вежливо ответил Роман, скользнув неприязненным взглядом по впалой гранинской щеке. Лёгкая небритость не придавала ему гламурного шика, скорее простила его, выглядела запущенностью.

Рашидов кинул на Романа весёлый взгляд.

– Этот мир так тесен и живём мы в нём так долго, что никогда нельзя с уверенностью сказать, с кем ты встречался, а с кем нет. Присаживайтесь, дорогие мои. – Рашидов взял с подоконника пластиковый пульверизатор и любовно опрыскал стоящий у его стола в большой кадке роскошный фикус. – Расскажу вам, как тут у нас всё устроено, а потом проведу небольшую экскурсию. Надеюсь, вы оба захотите здесь остаться. У нас катастрофически не хватает кадров!