Глава 3. Любой ценой

Утро началось как обычно. Разминка, умывание холодной водой, чистка зубов и крепкий кофе. Это всё, что нужно, чтобы прийти в чувства после сна и его сумбурных картинок. Спрятал пакет с деньгами в кладовку и вышел из своей однокомнатной квартирки. Недалеко от подъезда остановка, где как обычно толпились люди. Они, так же как и я спешат на работу. В основном это одни и те же лица, имена которых я не знал, но мы всегда кивали друг другу. Здесь же в киоске я купил три компакт-диска и десяти часам утра я был у входа в научно-исследовательский центр.
Каждый шаг в направлении дверей вызывал учащённое сердцебиение, но мой внешний вид и поведение оставались обычными. Чего волноваться? Вошёл, взял и ушёл. Но моё правильное воспитание не даёт так поступать, и психологическая борьба внутри могла легко меня выдать. На КПП стоял Никифор и волнение немного спало.
— Здарова! — Поприветствовал он. — Пропуск, пожалуйста.
— Привет. — Ответил я, взяв себя в руки, и попытался улыбнуться, как это делал обычно. — Как жизнь?
Я вынул из внутреннего кармана кошелёк и показал пропуск, вставленный в прозрачный силиконовый вкладыш.
— Всё в том же русле. — Ответил Никифор.
— Когда дашь из пистолета пострелять? Обещал. Помнишь? — улыбнулся я.
— Помню. Дам, раз обещал. — Ответил Никифор.
— Ну, всё, ловлю на слове.
— Хорошо. — Усмехнулся он. — Хорошего дня.
— Взаимно.
Обычно Никифор не многословен. Он долго не задерживал меня, потому что мы долго дружим и он знает меня с положительной стороны.
Не в этот раз, дружище!
Теперь мне нужно спуститься на цокольный этаж, за короткое время записать на диски информацию, вернуться в свой кабинет и в конце рабочего дня свалить. Лишь один косвенный вопрос меня занимал - почему Десятый попросил записать файлы по старинке на диски, а не флешку, например? Ну, да ладно, это его дело. Всё задуманное я решил осуществить во второй половине дня после обеда. До этого я работал в кабинете. Хорошо, что работы свалилось не много. Это тоже воспринял как хороший знак. До обеда я всё сделал и вместе с сотрудниками пошёл в столовую. У меня много преимуществ, которыми я обязательно должен воспользоваться, чтобы план сработал безупречно. Во-первых, я опытный оператор компьютера — это сэкономит время на поиск данных. Во-вторых, я имел доступ к главному компьютеру, что в моей компетенции. В-третьих, я знал все пароли. И, наконец, в-четвёртых, никому и в голову не придёт мешать мне, выполнять свои обязанности.
Успокоив себя такими мыслями, после обеда я вернулся в кабинет и распаковал чистые диски. Спустя несколько минут я был на КПП у лифта на цокольный этаж. Парни из СПСБ посмотрели пропуск и старший смены — верзила с ямочкой на щеке — спросил:
— С какой целью на цокольный этаж?
Я ждал этого вопроса, поэтому он меня не удивил.
— Мне нужны экспериментальные файлы для внесения корректив.
В принципе я сказал правду, мне нужны именно эти файлы. Но только не для внесения корректив.
— Проходите. — Сказал он и отдал мне в руки диски, которые всё это время он внимательно рассматривал.
Конечно, я не впервые спускался вниз и он это знал, но устав его обязывает — проверять  всех кто спускается на цокольный этаж.
Я вставил идентификационную карту в разрез устройства и вошёл в лифт. Пока лифт опускал меня на цокольный этаж, я придумал оправдание на случай, если кто-то поинтересуется моими намерениями. Хотя зачем эти оправдания, если я сотрудник центра? Но всё же, когда задумал что-то противозаконное, то поневоле приходится накручивать. Уж больно мнительный. А на самом деле, всем нет никакого дела до того, что я делаю на цокольном этаже. Здесь все выполняют свою работу.
Двери лифта открылись и на какие-то доли секунды моё сердце замерло. Я потопал по коридору в экспериментальные лаборатории. Повернул в прилегающий коридор, который упирается в дверь, за которой и есть та самая коморка, где и располагается центральный сервер. Важно сейчас делать всё не торопливо и как обычно. Снова мысли о том, что я веду себя подозрительно, посетили ум.
Успокойся!
Мне казалось, что все глазеют именно на меня. И эта мысль очень щекочет нервы.
«Я просто выполняю поручение главного инженера. Это моя работа». — Повторял я про себя, чтобы при случае не растеряться и не забыть, что нужно сказать.
Я открыл дверь. К моему удивлению внутри застал заместителя инженера, весельчака и любителя рассказывать политические анекдоты Чернова, который ссутулился у монитора и изучал какой-то текст.
Я немного растерялся, но потом сказал:
— Добрый день.
— Добрый. — Отозвался тот, кивнув головой даже не посмотрев в мою сторону.
— Мне нужны файлы с этого компьютера. Когда я смогу им воспользоваться? — Спросил я.
Чернов повернулся и, увидев знакомое лицо, улыбнулся и сказал:
— А, это вы! Я уже закончил. — Добавил он, поднимаясь со стула. Вдруг он остановился, расплылся в улыбке и неуверенно с опаской, что я, как многие другие, откажу ему, спросил:
— Хотите анекдот про Ленина, за который много лет назад меня могли бы даже расстрелять?
Я сделал вид, что мне сейчас это интересно. А вообще, я частенько сидел с Черновым в столовой за одним столом и слушал его анекдоты, за которые много лет назад его могли бы даже расстрелять или сослать в лагеря, чтобы не так скучен был обед. А то, что его анекдоты часто с чёрным юмором или совсем полнейшая чернуха, это другой вопрос. Кстати, именно поэтому в его отсутствие коллеги называют его Чернушкой, а он думает, что это потому, что фамилия Чернов.
— Если новый, то конечно. — Улыбнулся я.
— Разговаривают двое. — Начал Чернов. — Один спрашивает: Вы видели мёртвого человека? Второй отвечает: Конечно. Я даже носил значок с его лицом. — Чернов сам засмеялся, он вообще славится тем, что сам смеётся над своими анекдотами. Я тоже хихикнул, но сугубо из приличия. Хотя, конечно, я раньше и не слышал этот анекдот, но сейчас мне было не до смеха.
Мы с ним немного поиграли в гляделки, он чуть помялся, протянул мне свою пятерню, мы пожались, а потом он вышел за дверь и прикрыл её за собой.
Не теряя времени, я принялся делать своё преступное дело. Поместил диски в приводы, снял защиту с нужных файлов и задал команду «запись». За спиной над дверью висит камера, но то, что происходит на экране ей не видно. Эта камера так сверлила мою спину своим объективом, что от напряжения я почувствовал каплю пота скатившуюся по спине от затылка вниз. Я записал три диска по семьсот мегабайт за двенадцать минут и двадцать восемь секунд. Но эти минуты показались часом. Пятнадцатью минутами позже я уже у дверей жду лифт.
Основная задача выполнена.
Двери лифта открылись. На встречу вышел профессор Ивашов, разглядывая томографию чьего-то позвоночника. Наверное, дочери. Как-то профессор говорил мне, что у дочки проблемы с позвоночником. Увидев меня, он спрятал снимки в скоросшиватель.
— Добрый день. — Улыбнулся он и протянул мне руку.
Я взял диски в левую руку и протянул ему правую, как заведено.
— Добрый. — Улыбнулся я в ответ и, не задерживаясь, шагнул в лифт.
— По-моему на сегодня работа в лабораториях не назначалась. — Сказал Ивашов. — Что-то мне не верится, что молодежь обладает таким рвением. — Он продолжал, как мне показалось, с издёвкой улыбаться и смотреть на меня.
— Я решил внимательно изучить некоторые файлы. Меня очень заинтересовал последний опыт с лазерами, и… я хотел бы… участвовать в нём и дальше.
— А зачем диски? — Спросил он, когда моя рука потянулась к кнопке лифта.
— На жёстком диске не вся информация. Поэтому сделал несколько копий нужных файлов, а на других дисках прикладное ПО. — В этот момент двери лифта закрылись и его фигура сменилась монотонной серой картиной.
Я выдохнул углекислый газ, давая телу расслабиться, перед тем как я выйду из лифта и пойду через КПП. За всё время я ни разу не взглянул на видеокамеры, чтобы моё поведение не показалось странным. Я знал, что они сидят в удобных креслах, пьют кофе и от нечего делать обсуждают всех сотрудников, которые показываются в поле зрения камер. На КПП верзила ни о чём не спросил. Я прошёл металлодетектор и зашёл в свой кабинет, где нет видеокамер и пытливых коллег. С облегчением выдохнул и опёрся на дверь. Немного постоял, приводя дыхание и пульс в норму и сел за стол. На столе полный бардак. Вся канцелярия хаотично разбросана. Мусорная корзина так заполнена отходами бумажной работы и одноразовыми стаканами, что всё это уже не лезет, а просто валяется вокруг. Сам кабинет небольших размеров, но когда столы и пол усеяны скомканными обрывками бумаги и прочим мусором, он кажется ещё меньше. Я взял на столе одноразовый стакан, наполовину заполненный остывшим кофе, и за несколько глотков опустошил его. Затем смял стакан и швырнул по привычке в мусорную корзину. Стакан отпрыгнул и упал на пол. Надо прибраться, пока выдалась свободная минута. Выкинул всё в мусоропровод в коридоре и вернулся, чтобы собрать оставшийся мусор. Тут меня как молотком по голове ударила мысль:
«Получив эти диски, Десятый использует информацию, а когда узнают, что он получил лазер высокой плотности мощности, то всех сотрудников сразу же начнут подозревать. Как же потом выпутаться? Бля!» — Я мысленно выругался и принялся наполнять корзину.
Собирая всё что, осталось на полу, наткнулся на фотографию родителей, которая упала со стола вместе с другими документами. Я положил документы на стол, но фотография привлекла внимание по-особенному. Так я никогда ещё не смотрел на фотографию своих родителей, как смотрел сейчас. Это не обычный взгляд, а взгляд, наполненный искрой любви и холодными опустошающими эмоциями, каких раньше никогда не ощущал. И так большинство молодых вспоминают и начинают ценить родителей только тогда, когда могут потерять или уже потеряли их. Я замер, рассматривая русые волосы матери и её ослепительную улыбку, которая даже на фотографии выглядела живой и милой. Отец рядом прижал её к себе и улыбается скупой, но доброй улыбкой. В этот момент я всё решил.
 «Пусть меня уволят, отберут всё, посадят, но матери с отцом никому не позволю навредить» — Это не просто какая-то глупая мысль, я действительно готов на все лишения ради родных.
Эта мысль придала уверенности и спокойствия, отсутствие которых целый день до этой минуты мешало даже думать.
Рабочий день приближался к концу. Я опустил диски в утробу портфеля, снял с вешалки кожаную куртку на волчьей подкладке, выключил компьютер, свет и вышел в коридор. Оживление в нём говорило, что ещё один день окончен. Я вышел в холл и слился с привычным потоком сотрудников центра, неторопливо идущих к выходу. Попрощавшись с приятелем, я вышел наружу. Меня встретил прохладный зимний ветер пронизывающий джинсы насквозь. Вдохнул полной грудью и ощутил прилив сил, как будто узник, бежавший из заточения. Быстро пошёл к остановке, чтобы одним из первых занять свободное место в маршрутке, потому что весь поток людей ринулся к остановке с такой же целью. В этом районе это единственная остановка, от которой можно добраться до города на такси, автобусе или маршрутке. Тем, кто имеет личный транспорт удобнее, чем остальным, но я не отношусь к категории этих людям.
Через тридцать минут я доехал и зашёл в продуктовый магазин неподалёку от дома, чтобы купить чего-нибудь на ужин. Купил какие-то полусладкие булки, хлеб, кефир, куриную лапку, сыр и пару бульонных кубиков. За время, когда я стал жить один, приходилось покупать уже готовую еду, либо ту, что быстро готовиться. Повар из меня посредственный. Готовить умею, но только если есть желание, а его почти всегда нет. Сегодня на ужин планировал съесть куриную лапку и выпить чашку бульона с хлебом. Булки, сыр и кефир оставил на завтрак. Пока со мной жила любимая девушка, не было проблем с готовкой. Она даже научила меня кое-что готовить, за что ей большое спасибо. В моём теперешнем положении это очень кстати. Сейчас она где-то в городе с новым мужем, который как она говорила, сможет дать ей всё, а я ничего, наслаждается жизнью в ночных клубах и ресторанах. Она мне не нужна, а те чувства, которые питаю к ней, скорее всего, остаточные и скоро пройдут.
Я зашёл в подъезд. Меня встретили трое молодчиков лет двадцати с копейками. По их виду можно сказать, что это обычные дворовые пацаны. Это те, которые нарушают общественный порядок, за что на них постоянно жалуются жильцы дома. Они заградили проход и один спросил:
— Есть закурить? — Его тон сразу мне показался недоброжелательным, да и лицо тоже.
— Не курю. — Бросил я в ответ.
Тогда второй подался вперёд и сказал:
— Тогда давай портфель. Чё ты там прячешь?
Третий схватил портфель, но я крепко сжал руку, и у него не получилось выхватить его. Я знал, что если отдам портфель, то потеряю диски, а может быть и родителей. Тогда я решил любым способом не отдать портфель этим сукам. Скорее всего, они рассчитывают найти в нём деньги, а когда не найдут, то просто выбросят портфель.
— В портфеле документы. Денег там нет. — Отчётливо и громко сказал я. — Если вам нужны деньги, я дам. Только руку убери.
По-видимому, мои слова обидели или обозлили их. Ещё бы! Неужели три быка не смогут одолеть какого-то ботаника с портфелем! Всё это так, но одного они не учли. В портфеле лежат диски стоимостью двадцать пять тысяч, за которые родители этого ботаника могут отдать жизни. Когда подобное промелькнуло в голове, то в следующую секунду носок моего ботинка обрушился промеж ног того, кто держал портфель. Он как жалкое животное заскулил и медленно опустился на колени. А я уже выбежал из подъезда и так сильно толкнул дверь, что она сбила с ног второго. Из дверного окошка с пронзительным звоном посыпались стёкла. Я приготовился и ждал, что третий откроет дверь и бросится на меня. Но дверь оставалась закрытой, а за ней стон и ругань в мою сторону от парня, который получил между ног. Немного постояв, я приоткрыл дверь и увидел довольно таки прескверную картину. Первый, перекатываясь с бока на бок, зажал руки между ног. Другие двое лежали бездыханно, на полу лужа крови и у одного всё лицо, грудь и ладони в крови. Я перешагнул их и забежал на пять ступеней, но потом вернулся и опустился на колено возле того, который лежал в крови. Первые догадки привели в ужас и руки задрожали. Я набрался храбрости и скинул руку с его лица на пол. Вот тогда я совсем обомлел. В его левом глазу торчал осколок стекла.
— Не может быть! — Я попятился и беглым взглядом посмотрел на других.
Другой лежал без сознания с большой шишкой красно-синего оттенка на лбу.
— Ты чё сделал псих? — Закричал пришедший в себя парень, поднимаясь на ноги.
— Не ори на меня! Вызывай скорую. — Крикнул я.
Тот пулей выбежал из подъезда. Я стал медленно пятиться назад к ступеням, чтобы уйти с этого места.  Когда эти двое исчезли из виду я побежал вверх по ступеням, раздражительно покусывая нижнюю губу. Вдруг на лестничной площадке я встал столбом и посмотрел вниз, а затем снова вверх. В моей голове закипела такая каша, что казалось, вот-вот сойду с ума. Всё вокруг как наваждение, как страшный сон и почему-то очень хочется, чтобы всё происходило не со мной или не в реальности. Я подумал, что если тот парень внизу мёртв, то у себя дома я буду в ловушке. Кенты этого парня выдадут меня сразу. Меня найдут и тогда все мои старания окажутся напрасными и для меня, и для родителей, и для Десятого.
Бежать.
Несколькими минутами позже я шёл быстрым шагом  подальше от своего дома и разминулся со скорой, повернувшей к подъезду. Наверное, когда я ударил второго дверью, осколок стекла вонзился третьему в глаз. Чертовщина какая-то. Захочешь такое сделать, в жизни не получится, а случайно, пожалуйста. Со мной произошло то, что я не мог себе и представить. В панике и замешательстве я шёл по улице и несколько раз толкнул идущих на встречу людей. Они что-то говорили, кричали вслед, но я ничего не слышал, а продолжал идти дальше. Дошёл до следующей остановки, присел на скамейку и огляделся. Теперь нужно дождаться ночи и вернуться. Встреча с Десятым в моей квартире, поэтому я должен там быть. Ужин пришлось съесть на остановке. Странно, как это я не потерял пакет с продуктами? Ровно в полночь я пошагал в свою квартиру. Возле подъезда никого. Вошёл внутрь. На полу очертания тела. Такие линии обычно рисуют вокруг мертвецов. Если до этого у меня была хоть какая-то надежда, то теперь все надежды разбиты в пух и прах.
Я убил этого парня.
Начал сильно пульсировать правый висок и разболелась голова. А когда я подошёл к двери квартиры, то почувствовал слабость в ногах и во всём теле. Нервы сдавали, я устал, нужно отдохнуть. Кое-как дошёл до кровати и вместе с портфелем, в одежде и обуви свалился и почти сразу уснул.