Часть 1

Написано в соавторстве с Миланой Пилипеннко

***
- Здорово, старина! Как ты там в своём Питере? Дожди опять, небось? Давай, бросай всё и к нам! У нас уже жара около тридцати. Вот, кстати, как обещал… Слышно, правда, не очень хорошо, но слова разобрать можно.

Пара строк приветствия старого друга, и, наконец, загружаю для просмотра видео, сделанное им по моей просьбе. Чёрт, как же всё медленно… На экране всплывает картинка. Южное кафе, много света. Камера подстраивается под нужный ракурс, изображение немного подрагивает. Светлые столики, люди проходят, садятся, фоном играет приглушённая попсовая музыка. Никогда не любил такую. Я внимательно вслушиваюсь в тихий гул жизни незнакомого мне городка.

Камера резко уходит в сторону и на экране крупным планом всплывает её лицо… Нажимаю на паузу, тянусь за сигаретами, достаю одну и, размяв её задумчиво пальцами, закуриваю. Я сразу её вспомнил. Такое знакомое, красивое, яркое лицо… Только глаза… Словно другие. Выпустив струйку дыма через нос, я снова прикасаюсь к экрану, мне нужно понять причину изменения её взгляда, и надеюсь, просмотр этого видео мне что-то прояснит. Хочу понять, чем она сейчас живёт, чем дышит.

Зачем это мне? Если б я знал… Но я всё время помнил о ней. Та наша встреча… Моя ошибка и осознание. Возможно, раскаяние… Зверь тогда ломал, руководствуясь исключительно желанием утолить свой голод, но Человек был с этим не согласен. Не сразу, позже, намного позже, когда очнулся и пережил себя в тяжёлом дропе. А сейчас…

Тёмные глаза с подрагивающими ресницами, я помню их надменный и холодный взгляд. Сейчас же он другой, словно человек пережил изнуряющую болезнь, пережил, но победил… Девушка заметно нервничает, даже не притронулась к чашке с кофе, который уже вероятно остыл, только беспорядочными движениями водит чашкой по скатерти, так и не решаясь начать разговор. Её собеседник – мужчина напротив, о его внешности я могу судить только по коротко стриженному русому затылку. Наконец, он не выдерживает и заговаривает первый.

- Знаешь, ты чуть не вляпалась в Монстра! И тебе ещё, дорогая, несказанно повезло!
- Чуть?! Нееет… Знал бы ты, как я тогда сильно вляпалась и как долго искала выход… Моё желание стать нижней было настолько сильное, что у меня дыхание порою перехватывало, когда я жадно читала литературу, изучая всё о Теме, впитывая всё, пропуская через себя, живя тогда только этими мыслями…Я даже рисовала некий образ в своей голове, тем самым привлекая Его мысленно… Горячий, красивый брюнет, Он носит рубашки и костюмы, пахнет виски и парфюмом, Он Доминант, и я рядом с Ним, на коленях, покорно жду Его внимания…

Взмах длинных ресниц, опущенные глаза, по выступившему румянцу я чувствую её волнение. Волна жара от неё словно передаётся мне через экран. Я понимаю, насколько тяжело даются ей эти воспоминания. Они только её, глубоко сокрыты там, где до сих пор остались только я и она. Никто не смеет их касаться. Но она всё же решила ими поделиться. Видимо, этот человек действительно настолько ей близок, что она так ему доверяет. Девушка продолжает говорить, снижая голос до приглушённого шёпота, и мне уже приходится изрядно напрягаться, чтобы расслышать ее дальнейшие слова.

- Я влюбилась в Него по переписке, стремительно и быстро, и, как мне тогда казалось, навсегда… Если бы ты знал, сколько тогда было слёз и истерик, радости и счастья, страсти и желания… Требований стать Его нижней, да, да, не смейся, я требовательно настаивала на своих «хочу». Я тогда вела себя как капризная кукла, не имеющая ни малейшего представления, куда хотела войти, мечтая обрести свободу. Я тогда не знала, чем бы это могло закончиться. Что я бы попала в зависимость от съедающего изнутри сильнейшего Голода... Он знал, куда я шла, знал, что будет дальше, знал, что сломает, вывернет душу, и заберёт её себе. Знал, что моя жизнь никогда уже не станет прежней, знал, как Ему было бы вкусно ужинать моими эмоциями, знал, как искусно подать их, ведь Он эстет! Он знал, что я стану Его шлюхой, Его вещью, без которой он не смог бы обходиться, ведь я могла быть для Него любимой игрушкой. Он знал, как я буду лежать у Его ног истерзанная и растоптанная Им, без масок и прикрас, без лжи, грязная, но такая чистая в своей любви и преданности Ему, жестокому, но такому любимому моему Зверю…... Я не знала, а Он знал… Но уберёг…

Дорожки слёз давно бегут по щекам, она их словно не замечает, только смахивает, растирая пальцами, и говорит, говорит... Ей нужно этим поделиться. Она устала одной владеть этим грузом воспоминаний, ей необходимо разделить это с другим человеком … Это жило в ней, болело изнутри, но боль нельзя носить так долго, это не талисман и не украшение, ею обязательно нужно делиться. Чтобы хоть и на момент, но отпустило. Поэтому, она сегодня здесь, выбрала этого человека, доверилась и вскрыла на душе болезненный нарыв. Но спутник раздражённо прерывает на басах:

- Что ты сейчас мне тут несёшь?! Ты помнишь, что он с тобой сделал?! Как мы спасали тебя, как хотели искать его, чтобы морду набить, как следует, но ты тогда нам запретила?! И вдруг ещё оказывается, что это он тебя уберёг? Любила его?!! Да он псих, маньяк, ему место…

Способный виртуозно излечить хирург в одночасье превратился в неумелого коновала, душа была раскрыта не тому человеку и вместо желаемого облегчения новый удар в больное место заставляет девушку сорваться с места и, подхватив на лету свою сумочку, не попрощавшись, почти бегом уйти прочь. Она снова так и не нашла ни утешения, ни понимания. Мда..
Очередная струя дыма окутывает потемневший монитор, короткое видео подошло к концу, но я всё, что хотел, уже узнал… Я вспоминаю этот день, её беспомощность, унижение, когда стояла на коленях на грязном полу при гогочущих мужиках, которые так ничего и не поняли…Девочка – пепельница… Вспоминаю её глаза, вернее мольбу, - "Пожалуйста, не так… Не нужно"… Я действительно хотел показать зарвавшейся сучке, что здесь ей не место, но тогда и сам с собой не справился. И за это заплатил тяжёлым дропом.

Получается, что она меня простила?! А это уже укол в самое сердце. Смотрю в окно – небо, покрытое серыми тучами, опять собирается пролиться прохладным питерским дождиком. Жара, говоришь… Шальная мысль, внезапно пришедшая на порыве, приятно щекочет желанием. Хватаю резко телефон, быстрый набор цифр, и вот, друг, обрадованный моему приезду, кричит из динамика практически в голос:

- Вау, старина, ну наконец-то! На море съездим, отдохнём, я тебе такие места покажу! Шашлыки, солнце, девочки! Отдохнёшь, как надо, отвечаю!

Южанину, живущему на севере, всегда не хватает солнца. В то время, когда жители серого Питера зябко кутаются в тёплые вещи, проводя уютные вечера с чашкой чего-то горячего или горячительного, люди в южных городах продолжают наслаждаться летом. Несколько часов перелёта, и я попадаю в другой мир, тепла, солнца и праздника. На моё смс « Я в городе, Мне срочно нужно тебя увидеть», ответа я так и не получил, но чувствую, сколько я вызвал им эмоций.

Встреча назначена в парке, и что-то мне подсказывает, что она обязательно придёт, и даже не опоздает. Она помнит моё к этому отношение. Я не какой-нибудь ванильный мужчина, с кем можно, свободно виляя хвостом, опоздать на свидание, или вовсе не прийти, здесь она должна быть просто по щелчку моих пальцев. Я хочу её видеть.

Жаркий день, вокруг люди, неторопливо гуляющие по дорожкам городского парка, аттракционы со взлетающими качелями и всевозможные карусели словно соревнуются между собой в музыкальном поединке. Я верен себе, и встреча назначена в безлюдной части парка, в уединённом месте, да и время уже достаточно позднее. Чёрная южная ночь, множество кафе, подсвеченные красивыми лампочками, расположены вдоль центральной аллеи, а здесь, кроме небольшого тира и возвышающегося позади меня колеса обозрения, ничего и нет. Такой интересный аттракцион и так нелепо расположен…

Несколько человек шумной компанией сошли только что с подмостков и устремились к оживлённой аллее, колесо замерло, желающих на нём кататься больше нет. Глядя на него, я задумался и неожиданно вспомнив наш с ней давнишний разговор. Она была тогда такая открытая мне, и как родному, рассказала о случае из глубокого детства – вот они с отцом на прогулке. Подвыпивший родитель решил покатать на качелях маленькую дочь. Качели – лодки, всё больше азарта, взмах телом – и взята новая высота! Маленькая девочка, правда, плачет, просит: "Папа, останови!" Но когда такой кураж, слёзы ребёнка - это же такая мелочь, ей надо привыкать быть сильной. Девочку стошнило прямо на незадачливого отца, дома мать ещё долго его отчитывала, он, протрезвев, смущался, но страх высоты остался с повзрослевшей девушкой навсегда.

Я вспоминаю этот разговор, смотрю на подсвеченные разноцветными огоньками кабинки и до боли знакомое чувство тянет сладко изнутри. Чем чёрт не шутит? Скучающий работник за определённую плату согласился прокатить только двоих посетителей, задержав кабинку, когда та будет на самом верху.

- Здравствуй!, - стройная фигурка в светлом платье, она старается держаться гордо и независимо, но я-то знаю, чего стоила ей эта наша встреча…
- Привет, малышка! Как ты?, - ласкаю её, как ни в чём не бывало, прижимаю к себе, запустив руки под длинные тёмные волосы, словно между нами и не было той страшной ночи. Она сбита с толку и обескуражена. Бинго! Это как раз то, что мне сейчас нужно. Пользуясь паузой, беру её за руку, и ненавязчиво увлекаю в сторону аттракциона.
- Я сейчас тебе кое-что покажу, - открыв кабинку, быстро завожу девушку, еле стоящую на предательски негнущихся ногах. Слабое «нет» на выдохе, она сильно нервничает, но я уже не отступлюсь. Меня снова привычно лихорадит перед охотой на её эмоции.
- Детка, проходи! Ну, живо, давай!, - небольшой толчок, и девушка уже внутри. Вот он, самый сильный страх, так глубоко сидящий в ней с самого детства. Я хорошо ощущаю его адреналиновый вкус. Не отрываясь, пристально смотрю на неё, чтобы ничего не упустить – расширенные пульсирующие зрачки, лёгкая испарина над верхней губой, заметное подрагивание ресниц. Механизмы сработали, кабинка дрогнула, и медленно начала своё движение вверх. Не удержавшись, девушка падает на сидение. Хватаю её за руку, рывок на себя.

- Детка, разве я разрешал тебе садиться?! Или ты уже забыла, где твоё место? На колени.

Она медлит, но подсечка под колено заставляет её опуститься. Колесо всё выше, город лежит внизу, как на ладони. Завораживающая картина, действительно красиво, но её трясёт, словно в ознобе. Она боится смотреть по сторонам, ощущение высоты вызывает панику. Беру её за лицо и заставляю посмотреть вниз. Глаза, расширенные в ужасе, хлынувшие слёзы, ну вот сейчас как раз нельзя дать ей опомниться. Поворачиваю её к себе, долгий глубокий поцелуй в губы, она оттаивает, учащённо дышит, я уже как зверь чувствую её возбуждение. Резкая пощёчина выдёргивает её в реальность, а щелчок застёгнутых наручников повергает в ступор. Теперь, пристёгнутая одной рукой к поручню, она точно никуда не денется. Слёзы, новый всхлип.

- Пожалуйста, не надо!, - вызывает новую пощёчину.
- Тшшш… тихо… Я говорить не разрешал… Ты меня ещё, сука, собой не накормила, докажи мне сейчас, что ты никакая не пустышка.

Кабинка как раз дошла до самого верха и колесо со скрипом замирает. Уговор, стоящий денег. Не понимая, в чём дело, девушка озирается, пытаясь слабо биться в кольце наручников. Видимо, врезаясь в руку, они причиняют ей боль. Тёмные дорожки слёз, капли с ресниц, такие красивые грустные глаза, вот такой я её тогда и запомнил…
Провожу пальцем по мокрым щекам, глажу чувственные губы, скольжу вниз, чуть сжав тонкую шею, опускаюсь к груди, с силой лапаю, стараюсь выкрутить соски, и снова нежно целую. Поворачиваю её к себе спиной, и, надавив рукой, заставляю прогнуться. Беру за лицо, силой вынуждаю повернуть голову и посмотреть вниз. Она пытается зажмуриться, за что получает ещё одну пощёчину.

И опять нежность, оглаживаю спину, крепкие ягодицы, забираюсь под платье, и стягиваю трусики. Она, конечно, догадалась, и новый всхлип скорее больше похож на безысходность, чем на требование: «Ну пожалуйста… Не надо… Умоляю, делайте, что хотите…Только не здесь…»

- Здесь, детка, здесь. Для тебя сейчас ничего больше не существует, даже страха. Есть только Я и Высота. Смотреть вниз!!

Вхожу в неё жёстко и резко, я уже сильно возбуждён, и, не сдерживая себя, сильно бью вглубь, я сейчас просто беру своё. Раскачивающаяся на высоте кабинка, плач и всхлипы, сменяющиеся стонами. Страх, преследовавший девушку всю жизнь, сливается сейчас со спазмом удовольствия, плывущий перед глазами город, где-то там внизу, теряется в горячих волнах. Ей страшно, стыдно, не понятно, но как же хорошо… Вскрикнув, она кончает, следом я, рыча в тёмный затылок и сжав её до хруста. Отдышавшись, отстёгиваю её, прижимаю к себе. Она как безвольная кукла, только дрожит, словно от холода, и снова плачет.

- Ну что ты! Умница, девочка! Маленькая, ну не плачь, я горжусь тобой, ну что ты, тшшш…

Я так хочу её согреть, отдать ей навсегда часть своего тепла в благодарность за то, что произошло здесь между нами. Наконец-то у нас всё вышло хорошо и правильно, словно и не было никогда того страшного для нас обоих дня. Ведь, оказывается, может быть всё честно и взаимно, так, когда звериную жестокость хочется компенсировать душевной нежностью, согреть своим телом, словно она и есть часть меня самого.

Я прижимаю её к себе, плачущую, укрыв своим пиджаком, баюкаю, словно маленькую. Она обвивает меня руками, и, уткнувшись мне в рубашку на груди, плачет навзрыд. Такая трогательная, обезумевшая от страха, растрёпанная, но для меня сейчас такая особенная, моя девочка. Чистая и искренняя…Уже земля, и я, придерживая её, помогаю выйти из кабинки, мужик в аттракционной будке сначала смотрит с интересом, но обжегшись о мой взгляд, предпочитает деликатно отвернуться. Вот и правильно…

Как можно объяснить словами то, что мы сейчас чувствуем? Когда столько недопустимых на первый взгляд граней слились в одной точке взаимного наслаждения, когда боль может принести счастье, а страхи и жестокость венчает нежность и любовь…

Как это объяснить? Да, видимо, и не нужно. У каждого из нас свои дороги в этом мире. Никто и никогда не нуждается ни в объяснениях, ни в оправданиях. Ибо, критерий здесь только один – твои желания, её взаимность, и ощущение одного на двоих большого счастья от крышесносного полёта.