Поминание усопшего

Мансур Суруш

             Человек отражается в своих поступках.
                Фридрих Шиллер
                Поминание усопшего
                (рассказ)
Братьев звали Джамшед и Хуршед. Они приходились мне дальними родственниками и мы, когда выпадало время, навещали друг друга. Оба были очень набожными, молились по пять раз на дню и каждую пятницу непременно ходили в мечеть, а в другие дни занимались бизнесом, благодаря чему жили если хотя и не на широкую ногу, то вполне безбедно.

Джамшед и Хуршед были почти одногодки, но по характеру заметно отличались. Первый с детства был скупым и замкнутым, а второй не в пример ему был благодушным, общительным и щедрым, по возможности помогал другим, не проходил мимо нищих, не подав милостыню, почтительно относился к старикам.

Потом я слышал, что между братьями пробежала кошка, они разругались и перестали разговаривать друг с другом. Что же произошло, ломал я голову и ничего не мог взять в толк.

Все прояснилось, когда однажды, а было это в разгар весны, ко мне заглянул Джамшед. Как бы, между прочим, я спросил его о причине разлада с братишкой, на что он мне ответил, нахмурив брови:

- Сейчас у меня полоса невезения. Товарищи по бизнесу, будь они неладны, сильно подвели меня, и дела мои пошли на спад. Поэтому, чтобы хоть, если и не схватить жар-птицу за хвост, как-то выйти из критического положения, я пошел к Хуршеду и попросил денег взаймы. А он отказал, сославшись на то, что сейчас у него большие расходы и пока не может мне помочь.

- Может так оно и есть, - вставил я, потому что мне было ведомо, что скупость и стяжательство Хуршеду были чужды.

- Да какие у него расходы?! – запальчиво возразил Джамшед, - Дом у него новый, дети сыты и обуты, жена чуть ли не каждый день меняет наряды, а сам катается на «Джип»-е, а сына своего он собирается женить только через год-два. И без зазрения совести говорит о каких-то расходах. Врака… И разводить сантименты не стоит.

Я промолчал. Так прошло более полугода, и неизвестно как бы сложились отношения братьев в дальнейшем, хотя до меня доходили слухи, что Хуршед не раз делал попытки для примирения с Джамшедом, но безуспешно. Уж больно обидчивым оказался старший брат. Хотя Хуршед заверял, что обязательно поддержит при первой же возможности, наверное потому что понимал, что начинать примирение с оказания услуги, как правило, оборачивается благодарностью другой стороны. А тот ни в какую. При встречах с Хуршедом, отвернувшись, он проходил мимо с феерической быстротой.

Но неожиданно случилось несчастье, потрясшее всех, кто знал Хуршеда. Он не по своей вине попал в тяжелую аварию и погиб на месте происшествия, так и не успев женить своего единственного сына.

Похоронные обряды пришлись на выходной день, и когда я пришел в мечеть, где над телом усопшего мусульманина читают заупокойную молитву, то увидел, что там море народу. Когда имам-хатиб, пожилой человек с окладистой бородой сотворил молитву и все дружно сказали «Аминь», обратился к прихожанам, пришедшим проститься и проводить в последний путь Хуршеда, со следующими словами:

- Братья-мусульмане! Весной прошлого года мы начали капитальный ремонт нашей мечети, сильно обветшавшую за многие годы существования. Но денег катастрофически не хватало. К счастью нашлись добрые люди, которые стали помогать. Среди них был и постоянный прихожанин Хуршед, Царствие ему небесное. Он не раз и не два вносил суммы, причем довольно внушительные в нашу казну и всячески способствовал проведению ремонта. После этого у нас работа заспорилась. Но при этом всегда наказывал никого не оповещать и никому не проговориться об этом. По утверждению Хуршеда благое дело совершается во имя Бога, а не для прославления своего имени. Чего доброго, говорил он, меня могут заподозрить в тщеславии и кичливости.

Однажды, когда он пришел ко мне, чтобы внести очередную сумму, явился еще один молодой человек с теми же добрыми намерениями, но увидев, как мала его доля по сравнению с Хуршедом, засмущался и отвернулся. Заприметив это, Хуршед сказал: «Не тушуйся, брат. Дело не в объеме, а в искренности желания сделать какое-либо богоугодное дело. Таджикская пословица гласит: «И хлеб хлеб, и крошка хлеба тоже хлеб». Резонно сказал, не правда ли? Я слово сдержал и никому не говорил о вкладе Хуршеда в благоустройство мечети, но сегодня, когда мы прощаемся с ним и встреча будет в лучшем из миров, считаю своим долгом сказать об этом во всеуслышание, дабы все знали, каким скромным, непритязательным, щедрой души человеком был покойный. Он жил праведником и поступал как истинный мусульманин. Место таких людей в раю.

- Воистину! Воистину! Воистину! – раздалось вокруг.

«Стало быть, ремонт мечети начался весной прошлого года, когда ко мне пришел Джамшед и рассказал о причине размолвки с братом. Но выходит Хуршед не врал, когда говорил, что у него в то время были большие затраты, а на что он тратит свои сбережения, он не сказал даже родному брату. Скромность и религиозные убеждения не позволяли ему афишировать себя ни перед кем».

Я посмотрел на Джамшеда. Он сидел, виновато опустив очи и низко склонив голову.

Да, правильно сказано, что прозрение и мудрость приходят через страдания, горечь потери и слезы прощения.