Пыль на цветах

«Несправедливость, допущенная в отношении одного человека,
является угрозой всем».
Шарль Луи Монтескье

«Лучше малое со справедливостью, нежели многое с неправдою».
(Книга Товита 12,8)

Занималось обычное утро обычного будничного рабочего дня.

Шуршали шинами троллейбусы и автобусы, постукивали по рельсам и звенели трамваи. Торопились, рыча моторами, такси, изо всех сил стараясь всех обогнать.

Раздался мелодичный перезвон храмовых колоколов.

В начале осени солнце уже не торопится рано вставать над городом.

Его яркие лучи сначала попадают на кресты, стоящие на куполах Храма. Они заставляют кресты золотиться на фоне осеннего неба.

Затем солнечный свет падает на тонкий серый шпиль вокзала, мимо которого в обе стороны торопятся поезда.

После вокзального шпиля солнечный свет переходил на двускатную крышу дворца, над которой поставлен флаг.

*****

Храм в достаточно строгом византийском стиле, с пятью куполами, белоснежными стенами и высокими окнами. С двух сторон храм окружал небольшой сквер. В нём, в предрассветной тишине желтели берёзки и рядом с ними покрылись красным цветом клёны с не облетевшей листвой. Ветер беззвучно шевелил листву и торопился дальше, за ограду, к наполнявшейся машинами улице.

В совсем старые времена его поставили на главной улице города, в конце которой, много позднее Храма, был построен вокзал. Тогда у всех приезжающих в город на поездах путь по городу от вокзала пролегал прежде всего в Храм, а уже далее – кому куда надо. А сейчас приезжие люди с вокзала бегут сразу по своим делам, а в Храм почти никто не заходит. К вечеру снова они торопятся на вокзал, чтобы вернуться домой, бегом мимо храма.

Вокзал громоздился серым трехэтажным коробом над железнодорожными путями.
Его первый этаж выходил на городскую, ставшую привокзальной, площадь, а второй – к перрону. Третий этаж занимало вокзальное начальство. Над начальством возвышался железный шпиль. На его острие - звезда в обрамлении также железных листьев.

Вокзал хоть и был отдалён от дворца Храмом, но всегда через него проходили и те, кто стремился в Храм, и те, кому нужен был лишь дворец. Почти никто из тех, кто бывал во дворце, не заходили в Храм, но все проходили через вокзал.

Дворец строился гораздо позже Храма и вокзала. Его поставили немного в стороне от главной улицы по той причине, чтобы заседавшим в нем начальникам, их помощникам и секретарям не мешали шум и суета, идущие от улицы.
Он стал одним из самых больших домов в городе. Высокий, хотя этажей в нем немного, с колоннами по фасадной части, с портиком, колоннадами, треугольным фронтоном и тяжелыми входными дверями.
Отдаленно с фасада он напоминал греческий храм, его стены разделены пилястрами и карнизами как в древнеримском сооружении.
Внутри него был лишь один большой зал для заседаний, весь остальной объем дворца занимали большие и не очень кабинеты. Для начальников разного уровня.
В тот год, когда на дворце сменили флаг, в нем поменялись все прежние начальники и их секретари. На их место пришли другие, у них были свои секретари и помощники.

Храм стоит на полпути от вокзала до дворца.

*****

К высоким дверям дворца, от самого вокзала, мимо Храма, неспешно шли солидные люди, важно неся в руках кто портфели, кто папки.

Стараясь опередить их, торопились быстрее дойти до дворца, одетые в простоватые курточки, с тряпичными котомками и пластиковыми пакетами, молодые и пожилые, также сошедшие с поезда, утром прибывшего в областной город, приезжие люди.

Среди них была седовласая старушка в старомодном изношенном летнем пальто, скромном тёмном платке, с маленькой котомкой за спиной. Она остановилась у ворот храма, трижды перекрестилась, глядя на золочёный купол, отвесила низкий поклон, после чего снова заспешила к большому серому дворцу.

Отворив его тяжёлую входную дверь, старушка оказалась в длинном коридоре, заполненном пришедшими раньше её, ожидающими прохода мимо трёх стоящих в тёмной форме служивых молодцов.

У неё спросили паспорт, а когда зазвенел сигнал и загорелась лампочка на рамке, через которую она прошла, просили открыть котомку. Там оказались две иконки, хлеб, головной платок, три больших железных ключа, два узелка с сахаром и крупой, и ещё перевязанные бечёвкой бумаги.

 - Проходи, бабушка, - посмотрев её бумаги сказал румяный статный парень, держась рукой за висевшую у него на поясе дубинку. Тебе на второй этаж, зал номер восемь.

Старушка, поджав губы, уложила бумаги в котомку и пошла по коридору.

Войдя в большой и светлый зал, она остановилась, увидев у противоположной стены огромную белую статую молодой женщины. Старушка стала её рассматривать. Голова этого изваяния была так высоко над полом, что смотрела эта женщина словно свысока на всех входящих.

Но видеть кого-либо статуя не могла – ей мешала повязка на глазах. Ноги её были босы, но в руках был очень большой, почти до её ступней, клинок, и еще подобие аптечных весов. У ног статуи стояли корзины с пёстрыми цветами.

Старушка трижды перекрестилась, вздохнули и произнесла: «Упокойся с миром, царствие тебе небесное».

Остановившийся рядом с ней крупный мужчина в строгом костюме, услышав слова старушки, гневно обратился к ней:
 - Что это ты себе позволяешь, старуха? Здесь тебе не кладбище, а областной суд!

 - Милок, так ведь ей принесли цветы могильные, не живые они, а из бумаги. Ведь похоронили же её. Давно, видимо. Видишь – пыль уже на ней и на цветах.

 - Да ты что несешь, старуха, - воскликнул крупный мужчина. Юстиция, то бишь, правосудие, бессмертно, никто его похоронить не сможет. Ты заблуждаешься в невежестве своём.

Старушка молча поднялась по лестнице и остановилась возле дверей с номером восемь.

Когда ее вызвали в зал суда, она тихо вошла, не прикрыв за собой дверь…

Выходила она с еще больше сгорбившись, неся в опущенных руках свою маленькую котомку.

Ей снова надо было пройти через холл с также стоявшей там белой статуей.

Посмотрев на нее влажными глазами, старушка промолвила: - Ты ведь только идол, люди тебе не поклонялись, схоронили они тебя. Им до тебя дела нет.

*****

Понуро выйдя из дворца, старушка дошла до Храма, вошла в него и подошла к приделу, где тихо дважды поклонилась образам, прошептала молитву. У подсвечника снова дважды поклонилась и перекрестилась, поставив свечки за упокой.

Когда в храме закончилась служба, старушка подошла к священнику.
 - Скажи, батюшка, - тихо спросила она. Люди, которые судят других людей, поступают несправедливо, почему о Боге они не думают?

 - Что за беда такая с тобой произошла и чем тебе помочь нужно, - обратился к ней священник.

Да, батюшка, беда не беда, но прямо горе такое. Домишко-то мой, в нашем селе, захотели развалить. Дорогу, говорят, вести через меня надобно. Просила ведь я – перенесите хатёнку мою к реке поближе, да и дело с концом. Нет, говорят, мы тебя свезём в посёлок и в квартере будешь доживать. Дом на свалку давно пора свезти. Но не нужна мне их квартера, ведь я всю жизнь на селе жила, и наши все там же. Куды ж я от них всех-то.

Так я полагаю, ты в суд ходила, - догадался батюшка.

Туда, батюшка, туда, - чуть не всплакнула старушка. Так они меня и слушать не хотят, всё своё мне талдычат. И слыш - ка, истуканом там у них, скажу я тебе, поставлена, одним словом, баба, женщина такая в рубище, голова не покрытая, с безменом в руке да с клинком до земли.
Доколе ж будет несправедливость творится на земле, - снова вопрошала она священника.

 - Любое дело на земле должно решаться по-христиански, справедливо, - отвечал ей священник. Молиться надо и о своей душе, и о душах тех, кто земную нашу жизнь определяют. Милость божия до всех дойдёт, надо всем каяться в согрешениях своих, если они неправедны.

 - В Евангелие сказано: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе, продолжил священник.

 - Господь наш Саваоф наставлял: «Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость. Производите суд справедливый и оказывайте милость и сострадание каждый брату своему.
Вдовы и сироты, пришельца и бедного не притесняйте и зла друг против друга не мыслите в сердце вашем», - произнёс он на память библейские слова.

 - Ох, батюшка, скор суд земной, да ведь когда ещё будет суд небесный, - грустно произнесла она.

 - Ступай, сестра, с Богом, молись за праведных и грешных. Господь тебе в помощь.

Так же понуро, как и раньше, старушка пошла по темнеющей улице к вокзалу.

*****

Кресты на Храме стояли обращенными на восток. Поэтому солнце в городе первым их освещает.

Звезда на шпиле вокзала безучастно смотрела вдоль уходящих за горизонт путей.

Флаг на дворце равнодушно смотрел на город, на шпиль, на Храм с крестами и на снующих по улице людей.