Рассказы майора Базленко. Как мы увольнялись

- Дима, что ты планируешь дальше делать? – спросил Базленко Горбачева.
 Беседа проходила в комнате отдыха офицеров. Помимо Горбачева и Базленко был еще замполит.
- В смысле дальше? – удивленно спросил Горбачев оторвав взгляд от телевизора, где очередной депутат Верховного совета дорвавшись до микрофона нес околесицу, совсем не по повестке дня.
- Как - то далеко не заглядывал, деньги на машину собираю.
- Я вот что скажу, Дима, - к разговору подключился замполит, - ты видишь, что происходит в мире, в стране, у нас на испытательном полигоне наконец. «Варшавский договор» разлетелся, как гнилой арбуз, прибалты отделились. Наш Лубнин уже подумывает как стать Лубинс, уехать в отпуск, да там и остаться.
     У нас с Базленко выхода нет, нужно терпеть до пенсии изо всех сил, а тебе до пенсии, как до Пекина гусиным шагом.
     Сейчас идет очередное сокращение и уходят самые молодые, перспективные.
      КРАЗА ты сделал, все измерительные станции отремонтировал, карточный клуб закрыл, пиши рапорт на увольнение. Я в своих кругах постараюсь помочь.
- А кто же останется? –  с печалью в голосе спросил Дима.
- Старики    предпенсионного возраста и придурки типа Рогового и Леонтьева, которым деваться некуда.
- Почему? – возразил Базленко, - в милицию с руками оторвут, будут ходить с рацией по ночному Горькому или Ярославлю, да бабок трясти на рынке. Не переживай, Николай, на завод не пойдут.
- Дима, замполит прав, с твоим умом, образованием, ты на гражданке себя найдешь быстро. Уходи пока есть такая возможность
      В мое время офицеру уволится из армии было равносильно что в колхозе рабочего коня списать. А если и увольняли,то по статье «Дискредитация высокого звания советского офицера». И с этой статьей даже в дворники было проблематично устроиться. В основном все спивались. Уйти можно было из армии в основном по пьянке, или через «дурдом».
  Геру Еселева ждала в Киеве красавица Рива Гербер, так он что бедолага придумал.
   Полоскал рот спиртом, обливал мундир  и к семи часам бежал к штабу полигона. Обычно в это время шел генерал-лейтенант Боровиков. И видел каждое утро такую картину. На скамейке в форме с погонами лейтенанта, без фуражки и без обуви, в рваных носках безмятежным сном спал Гера Еселев.
    Хотя пить он вообще не мог. У него была аллергия даже на пиво.
      Генерал бушевал, отправлял Еселева на гауптвахту, Заярный на суд чести младших офицеров, непедагогично показывал Гере кукиш со словами:
- Вот тебе, а не Киев. Он видите ли будет под платанами ходить, а мы здесь на солнцепеке жариться.
       Геру исключили из комсомола, разжаловали до младшего лейтенанта, и после тридцатой пьянки и сна под штабом полигона наконец,  уволили. Но Рива Гербер, выплакав все слезы не дождалась Геру, вышла замуж за Беню Ройзмана и укатила с ним в Израиль.
- Поучительная история, - пробормотал Дима
    - А вот Эрик Разумовский, полное имя Эрнест, его маме очень нравился Хемингуэй, поступил по – другому.
     Сослуживцы стали подмечать, что Эрик стал заниматься очень интересным делом. Пытался правой рукой схватить большой палец на левой. И это занятие могло продолжаться часами. Командир отправил Эрика в тринадцатый кабинет, к психиатру, тот положил его в госпиталь под неусыпное наблюдение медперсонала. Затем окружной госпиталь, потом Москва.
     Оттуда Эрнеста комиссовали с диагнозом шизофрения.
      Прошло два года Эрнест в Одессе открыл фотоателье, недалеко от пляжа, купил квартиру, машину, женился, родился ребенок.
     Начальник политотдела Заярный получил фотографию. На фоне ателье, машины и жены с малышом, Эрнест, загорелый, в шортах, крепко держит правым кулаком большой палец на левой. Поймал!


Рецензии