Глава 15. Наказание и все-все-все

Утром прибыл Совет магов в полном составе. Я уговорила их позавтракать, и после чего поучаствовать в казни. Казалось бы, что второй пункт должен был напрочь отбить аппетит, но никто не страдал излишней впечатлительностью. Гостей больше заинтересовал оживший замок, и они опять предлагали вступить в их круг. А я, как обычно, отказалась. Почему-то Совет вызывал у меня стойкую неприязнь, хотя практически со всеми состоящими в нем магами я была знакома, и общалась в неформальной обстановке.
Во дворе замка за пару часов соорудили деревянный помост. Первой на него взошла я и поприветствовала собравшихся людей. Следом за мной поднялся весь Совет. Последними на помост ввели моего братца с женой.
— Мои поданные! Я знаю, что сейчас настали не самые лучшие для вас времена. Я знаю, как сильно вы все любили моего отца, и надеюсь, что хоть каплю таких чувств вы испытываете и ко мне, — я сделала паузу, как бы скорбя об отце. Поглощенная своей речью, я и не заметила, как быстро двор заполнялся прибывающими людьми. — Но я собрала вас здесь, чтобы рассказать о нашем враге. Это не человек, а темный бог, что направит на нас всех порождений своей злой силы! — в толпе раздались испуганные вздохи, и я поспешила продолжить. — Не стоит бояться! Самые лучшие маги мира будут сражаться на нашей стороне, — я показала рукой в их сторону, и они слегка поклонились. Раздались приветственные хлопки и свист. — Но, пока я рисковала жизнью, узнавая о грозящей опасности, в замке была попытка переворота! — мой голос зазвенел от гнева, а по толпе пошла волна ропота. — Мой собственный кузен вместо помощи устроил измену. В свое оправдание он говорит, что был заколдован. Прошу же почтенный Совет подтвердить или опровергнуть его слова!
— Он действовал по своей воле, — после минутного совещания вынес вердикт Кристиан (маг, возглавлявший Совет), разрушив мертвую тишину на площади.
— Вы знаете, какое наказание положено за измену? — вновь обратилась я к народу.
— Смерть, — ответило несколько человек, а остальные подхватили.
— Это еще не все. Вчера вечером ко мне пришла его жена. Умоляя меня пощадить ее мужа, она отравила мой напиток. Я могу понять ее мотивы и стремления, но не могу простить такое вероломство.  И теперь я прошу у вас совет: какое наказание ей стоит понести? — я отошла в сторону, терпеливо ожидая решения толпы. Столкнувшись с взглядом графини, я поразилась, сколько же в нем ненависти. Не хотелось бы еще с таким повстречаться...
— Смерть изменникам! — тихо, но отчетливо произнес первый решивший. Было несколько человек, просивших об изгнании, но в общем хоре их голоса были практически не слышны.
— Я исполню ваше решение, — прервав неистовство толпы, до которого уже успели дойти люди, вынесла свой приговор. Взяв свой клинок, я подошла к брату. — Скажи свое последнее слово.
— Ты тоже познаешь поражение, и насладишься его вкусом сполна, — презрительно произнес мужчина, и ехидно улыбнулся. Я ухмыльнулась ему в ответ, занося меч для удара...
— Подожди, дочь, — раздавшийся голос разрушил мою решимость, и меч чуть ли не выпал из ослабевшей руки. Я подняла взгляд, и увидела отца, идущего мимо расступающегося народа. Удивительно, как это еще никто в обморок не упал? Хотя я, кажется, погорячилась со своим суждением: до людей начало доходить запоздалое осознание реальности, и тут начались обмороки и вспоминания богов. Даже графиня Шарли потеряла сознание на мгновение, чего я от нее не ожидала ну никак! К нам на помост отец поднимался, когда все люди стояли на коленях, чествуя своего правителя. Маги тоже выглядели ошеломленными, явно не ожидав такого поворота. Я тоже, думая, что Правитель продержит его у себя еще хотя бы пару деньков. — Женское дело — дарить жизнь, а не забирать ее, — взяв у меня меч, он сам сделал два резких удара, прямо в сердце. Мне стало плохо, и Нюар незаметно увел меня в покои, благо, что все внимание теперь было устремлено на отца, говорившего речь. Не знаю, как бы я сама приводила приговор в исполнение — меня всю трясло.  Очень хотелось выплакаться, используя Нюара, как жилетку, но я мужественно терпела до его ухода. Как оказалось, зря, ибо он вернулся через пять минут, так как уходил лишь за успокаивающим настоем. Выпить настой я согласилась при условии, что маг оставит его под дверью, а сам уйдет. Но, открыв дверь, я увидела Нюара (хотя специально слушала его уходящие шаги). Он зашел в комнату, и закрыл дверь, после чего заставил выпить кружку какой-то гадости.
— Плачь, не стесняйся, — он по-отечески (или по-братски?) обнял меня. Вот и как после этого можно было удержаться? Конечно, я пропитала слезами всю его рубашку. — А ты еще сама хотела это сделать, — нежно прошептал маг мне на ухо, тем самым еще усилив потоп.
— Я не хотела, я была должна. Как ты не можешь этого понять, — хлюпнула носом я. Минут через пятнадцать слезоразлив закончился, и я начала клевать носом. Небось он мне еще и снотворного туда накапал, — равнодушно подумала я, и заснула. Сквозь дрему я почувствовала, как Нюар укладывает меня поудобнее и укрывает пледом.
Спала я недолго, проснувшись к обеду. Недолго думая, я пошла в рабочий кабинет отца. Без стука войдя на недоступную многим территорию, я была ошеломлена увиденным. На стуле сидела графиня Шарли, нежно гладя по волосам сидящего рядом отца. Видимо, потрясение очень сильно отразилось на моем лице, что женщина испуганно вскочила и замерла.
— Элия, когда же ты научишься стучать в дверь, перед тем, как зайти? — с легким упреком сказал отец.
— В следующий раз постучу, — пообещала я. В душе боролись обида (почему он ничего не сказал мне?) и сочувствие (наверно, боялся обидеть). — Простите, что помешала, я позже зайду.
— Подожди. Ты все не так поняла.
— Не надо мне ничего объяснять, — перебила я отца. — Я прекрасно все понимаю, и не собираюсь тебя осуждать.
— Сядь, — резким голосом приказал он. — Ничего ты не понимаешь. Наша милая графиня на самом деле моя старшая сводная сестра. Я хотел рассказать тебе об этом в день твоего совершеннолетия, но судьба распорядилась иначе. А Шарли не стала тебе ничего рассказывать, так как боялась, что ты подумаешь, что она хочет приблизиться к трону. Глупость с ее стороны, конечно.
— Как много бы я узнала в свой день рождения, — у меня вырвался нервный смешок. — Не хочу и слышать, с чьей стороны был такой грешок, — я намеренно так пренебрежительно отзывалась об этом событии, но отец все прекрасно понял. Он знал, каково было мое отношение к подобным вещам.
— Да, узнать тебе предстояло бы немало. Так что переставай смотреть взглядом василиска, ведь вина лежит только на твоем деде, — если бы взглядом можно было прожигать, то в отце уже была огромная дыра. Он же специально сказал мне это, а не просто проболтался!
— Ну, что ж. Привет, тетя, — я постаралась придать этой фразе максимум добродушия, чтобы она ни в коем случае не прозвучала издевкой.
— Привет, племяшка, — мгновенно подхватила мою игру она. — Ты преподносишь мне сюрприз за сюрпризом, — сказала она, и шутливо взъерошила мне волосы.
После недолгого обсуждения внутрисемейных отношений (в число которых входило и порицание меня за то, что ничего не сказала о «восстании из мертвых» отца), мы вдвоем отправились к Совету магов, а графиня – наводить порядки в замке. В зале заседаний было неприлично тихо, когда мы вошли. Все тринадцать человек, включая Нюара, поклонились нам, причем, не просто приветствуя, а выражая свое глубокое уважение.
— Элия, может, вы все-таки согласитесь вступить в наши ряды? — после недолгой паузы спросил Кристиан, сейчас выглядевший благообразным старичком с белой пушистой бородой до пояса, такой «добрый волшебник». Но я не раз видела его совершенно в другом облике, и часто задумывалась, как же он выглядит по-настоящему. Хотя, возможно, он и сам уже забыл...
— Нет. Неужели вы думаете, что я так легко буду менять свое решение? — я приподняла бровь, показывая свое удивление.
— Нет, но в сложившейся ситуации ваша помощь будет незаменима, — стойко вынес мой укор маг. И почему я становлюсь такой язвительной, имея дело с Советом?
— Я помогу вам. Я же не говорила, что отказываюсь. Тем более, у нас один враг, и он очень силен, — такое содействие – это максимум, что они могут от меня ждать.
— У вас есть план? — спросил отец, пристальным взглядом обведя всю собравшуюся кампанию.
— Нет, — ответил за всех Нюар. — Мы никогда с таким не сталкивались, и не знаем, как бороться.
— Но должен же быть способ! — раздраженно стукнул он по столу.
— Так вот мы сидим и ищем этот способ, — ответил Кристиан. — Поэтому предлагайте свои мысли, даже самые безумные.
— Давайте заточим его обратно, — пожала плечами я. На меня уставилось четырнадцать пар глаз, явно сомневающихся в моем душевном равновесии.
— Дочь, не позорь меня. Чтобы загнать его обратно, нужно хоть на грамм больше Силы, чем у него. И даже если мы объединим усилия всех доступных нам магов, мы получим в лучшем случае две трети.
— Есть еще Сила замка. Он тоже долго ее копил, — вскинула подбородок я.
— Ты пробудила замок? — сказать, что отец был удивлен, значит, не сказать ничего, и его удивление передалось другим. Они думали, что я придумала новое заклинание, но не предполагали, что я воспользуюсь другой возможностью. Неужели никто из них не заметил разницы? Мне казалось, что это было очевидно, бросалось в глаза сразу, как заходишь во двор.
— А разве не видно? — я развела руками, и в ответ на мой жест раздался тот же стон-выдох: «королева...». Маги пошатнулись, а отец посмотрел на меня так, что мне захотелось спрятаться под стол.
— И почему он тебя слушается? — спросил он.
— А это уже наша тайна, — я начала пристально изучать узоры на полу. — Но могу вас уверить, что теперь можно его не погружать в сон, как раньше.
— Семь Матерей! Элия, как? — отец был в растерянности, но сразу взял себя в руки. — Что ж. Обсудим это позже. А пока вернемся к Акринстесу. Возможно, и твой вариант будет использован, если не найдем другого выхода, — зашуршали древние свитки в поисках решения. Я тихонько выскользнула из комнаты, посчитав, что мне там уже делать нечего, и поэтому первой узнала о том, что Бенедикт перешел границу наших земель.
Хорошо, что людей мы успели спрятать. Точнее, об этом позаботился Нюар, я физически бы не успела так много сделать. И чудовища, призванные Акринстесом к жизни, никого не смогут до-стать. Я первой расспросила гонца, а вскоре уже услышала звон защитных заклинаний. Враг приближался...
Весь вечер прошел в напряженном ожидании подходящих к замку войск. Я думала, они будут состоять из людей хотя бы наполовину, но нет, были одни лишь монстры. Летающие, ползающие, бегающие, прыгающие, с огромными когтями и зубами, чешуей, заменяющей броню, - все они были порождениями больной фантазии темного бога. Даже на самый верх башни, откуда мы наблюдали за ними, доносилось тошнотворное зловоние. Смотря вниз на «шедшие» шеренги, я вдруг поняла, что мне не страшно (хотя должно было быть). Волнение перед битвой, нервная дрожь, но – не страх. Я стояла на самом высоком выступе башни, в некотором отдалении от всех остальных магов. Налетевший легкий ветерок поиграл с моими волосами и исчез, оставив в уме стихотворение:
Жизнь так хороша,
Когда не потеряна душа,
Когда можно вернуться домой,
Не став могильной горой,
Когда следуешь велению сердца.
Ведь ты можешь открыть эту дверцу!
Я поняла, что это совет, и улыбнулась своим мыслям. Пока я прислушивалась к ветру, армия пошла на приступ. Горгульи, оживленные замком, яростно сражались с летучими тварями. Лучники были здесь бесполезны – стальную чешую стрелы не пробивали, бессильно уходя в сторону. Водяным духам было куда как проще – создать жабры чудовищам никто не подумал. Но их было слишком много, и ров уже наполовину был заполнен их телами.
Я знала, что нужно делать, и уже не колебалась ни минуты. Эти несчастные создания, получившие плоть и кровь по глупой прихоти, заслуживали лучшей участи. Благодаря замку, щедро вливавшему в меня запасы своей энергии, я могла вытянуть столь сложное и большое заклинание. Для моего взгляда были отчетливо видны нити, опутавшие лесных и земных духов, и вынудившие их подчиняться. Нужно было всего лишь их разрезать, не повредив при этом никому. Чувствуя стягивавшуюся ко мне силу, ужасная армия заволновалась, перестав атаковать стены. Растерянность, воцарившаяся на поле сражения, облегчила мою задачу, и, собрав всю энергию в кулак, я резко выбросила ее наружу. Тысячи мельчайших клинков, которыми обернулось мое заклинание, опускались на землю, разрушая колдовство Бенедикта. Освободившиеся духи мгновенно освобождались от телес-ной оболочки и исчезали, возвращаясь в свои «дома». Со стороны это выглядело, будто бы чудовища вспыхивали и тут же сгорали, оставляя лишь горстку пепла. Люди, видевшие все, разразились радостными победными возгласами, но я знала, что главная битва нам только предстоит.
Ко мне подошел Нюар. В его взгляде, обычно спокойном, читалось неприкрытое восхищение, польстившее мне лучше всяких слов. Остальные маги, не сговариваясь, повернулись ко мне. От них тоже исходило восхищение и, пожалуй, даже страх. Не думала, что буду когда-либо в центре их внимания...
— Король и королева! Попрошу вас выйти ко мне, дабы не разрушать столь прекрасный замок. Можете и своего верховного мага захватить. Все остальные пусть не двигаются, — отчетливо раздался голос Бенедикта. Я вздохнула. Кажется, весь продуманный отцом план разрушился – держать оборону за стенами. Впрочем, я с самого начала была уверена, что это плохая затея. Жаль, что выйдя за ворота, я буду лишена поддержки замка, но тут ничего не поделаешь.
Мы втроем шли по усыпанной пеплом дороге, оставляя за собой след взвивавшейся серой пыли, тянувшийся за нами, как шлейф платья. Я даже пожалела, что не вижу себя со стороны. Уже видны были силуэты наших противников: Бенедикт был не один, рядом с ним стояли еще двое. Нюар опознал в них магов, изгнанных несколько лет назад из Совета. Мы встали друг напротив друга, такие разные, и все же – одинаковые.
— Последний раз предлагаю вам сдаться, — первым нарушил молчание Бенедикт.
— Только после тебя, — ухмыльнулась я. Наши враги встали в боевые стойки. Непонятно, почему они не атаковали сразу, дав нам время подготовиться. Я встала напротив Бенедикта, опередив и отца, и Нюара. Нетерпение моего меча, его желание вступить в битву, передавалось и мне. Но я не поддавалась чужому чувству и не спешила обнажить клинок. Передо мной стояла важная задача: постараться победить, не нанеся при этом опасных ран, ведь была еще надежда, что Акринстес не полностью покорил себе душу Бенедикта.
Наши клинки скрестились в первый раз, как бы пробуя друг друга на прочность. Тихий звон услышала только я, и это было знаком. Я начала атаковать с максимальной самоотдачей, полностью доверившись мечу, и он не подвел меня. Через несколько минут парирования клинок Бенедикта еле слышно хрустнул и развалился на части. Я приставила острие меча к шее побежденного, сохраняя разумную дистанцию.
— Остановитесь! — если мы сражались на мечах, то отец и Нюар вели магические поединки. Их противники отодвинулись назад, стараясь равноценно распределить свое внимание. — Сдавайтесь, или он умрет! — и тут произошло нечто, чему я не смогла найти объяснение.
— Сдавайтесь, или она умрет, — я не успела даже понять, что он сделал, как мы поменялись ролями. Теперь мой же меч упирался мне в горло, а я была крепко прижата к Бенедикту его левой рукой. Как же так? Как он может держать мой меч? Я думала, стараясь не дать вырваться обуревавшей меня ярости и обиде.
— Элия, — выдохнул Нюар. Они опустили руки, и я возненавидела их за это. Моя жизнь ничего не стоила в сравнении с хаосом, который мог наступить.
— Что вы творите! — успела прошипеть я, прежде чем мое сознание померкло. Я чувствовала противные щупальца чужой воли, вползавшие мне в душу, и желавшие подстроить ее под себя. Нет, я не дамся ему просто так! Отчаянное сопротивление лишь немного замедлило их продвижение, но не остановило. Когда я поняла, что скоро стану очередной марионеткой Акринстеса, то, пожалуй, впервые в жизни искренне взмолилась Семи Матерям. Это был всплеск отчаяния с каплей надежды на избавление от кошмара. И в самый последний миг, как в сказке, меня вдруг выдернуло из этой пелены. Открыв глаза, я поняла, что лежу на траве, в объятиях бесчувственного Бенедикта. Два его соратника также решили отдохнуть, раскинувшись на земле в явно неудобных позах.
— Элия! — первым подбежал ко мне Нюар. Я небрежно оттолкнула его заботливо протянутые руки, и встала сама. Оглянувшись, я остолбенела, пораженная открывшимся зрелищем.
В тот момент, когда я потеряла сознание, внезапно появился золотой вихрь, закружил вокруг нашей группы, вытесняя странные черные крупинки из наших врагов. И я обернулась как раз в то самое мгновение, когда эти крупинки собрались в одно целое, и приняли человеческий облик. Перед нами стоял мужчина средних лет, ничем не примечательной внешности. Единственное, что выделяло его, - это взгляд. Пронзительный, пробирающий, и еще – немного безумный. Я содрогнулась, впервые полностью ощутив эту чудовищную силу. Мы все были пылинками для него, и как же хорошо, что он не мог сам расправиться с нами! Золотой вихрь же постепенно замедлялся, и превратился в белокурую девушку. Она выглядела немногим старше меня, но я знала, что нам помогла Доанна, младшая из Семи Матерей, услышавшая мое искреннее воззвание.
Увидев ее, Акринстес замер. Будь он человеком, задохнулся бы, ибо было видно, что он забыл, как дышать, забыл про всех и вся. Они были здесь лишь вдвоем, а мы значили не больше, чем деревья или камни под ногами, и я тут же все поняла...
— Почему ты до сих пор не можешь оставить свою затею? — укоряюще прозвенел голос До-анны.
— Это ты? — все еще не веря, чуть слышно спросил Акринстес.
— Я, — кивнула богиня. Мне показалось, что она хотела подойти и просто обнять своего бывшего возлюбленного, но не могла себе позволить такой поступок. — Я осталась, чтобы присматривать за тобой, ведь ты не принял посмертия. Пойдем со мной сейчас, — Доанна протянула ему руку, но бог не принял ее.
— Зачем ты убила меня?
— Потому, что это был не ты. И сейчас я говорю не с тем, кого когда-то полюбила. И ты это знаешь, — она грустно вздохнула.
— Я верил тебе, единственной. И ты предала меня, — он отступил на шаг. — Поэтому уходи. А они мне нужны, — небрежно махнул рукой в нашу сторону.
— Ты сам предал себя! — вспыхнула богиня. — А их и пальцем трогать не смей!
— Ты – никто, — презрительно выплюнул Акринстес. Даже меня задели его слова, не представляю, как тяжело было слышать их Доанне. Он двинулся на нас, и закипела схватка. Мы стояли, ослепшие и оглохшие, прямо в центре магической бури. Вокруг сталкивались, завивались и рассыпались потоки энергии, ужасавшие своими размерами. На свою голову, я стояла чуть дальше остальных, и черный вихрь, пробив защиту богини, метнулся ко мне...
— Остановись! Слепец! Неужели ты не видишь? — после оглушительных двух первых фраз прошептала последнюю Доанна.
— Не вижу что? — взревел Акринстес, сжимая меня, как куклу. Я сдавленно зашипела, чув-ствуя, как стягивается воздушное кольцо вокруг ребер, затрудняя дыхание.
— Не видишь свою кровь, — подавленно ответила она. Меня тут же отпустило.
— Это правда? — он оказался рядом с ней, пристально вглядываясь в ее лицо. — Почему ты ничего не сказала?
— А мне было кому говорить? — горько усмехнулась богиня. — Да и сейчас ты ничего не почувствовал.
— Это не так. Я просто не мог понять, почему они так важны для меня. Иначе бы они уже бы-ли мертвы, и ты это знаешь. Я виноват перед тобой, — он встал на колени перед Доанной, опустив голову. Я, откашливаясь и отплевываясь после его объятий, в полном недоумении наблюдала за столь неожиданным развитием событий. Куда только подевалась эта сумасшедшая Сила, готовая разорвать всех и вся, вставших на ее пути? Она смиренно распростерлась у ног женщины, столь крепкой духом.
— Теперь ты оставишь свою идею? — все еще не веря в свою победу, спросила Доанна.
— Да, любовь моя, — ответил Акринстес. Я не заметила, как произошло его изменение – вроде бы на глазах, но при этом внезапно исчезла вся злость, вся тьма, и перед нами стоял обычный человек. Из богини тоже ушла вся ее сила, теперь она была простой девушкой. Они улыбнулись друг другу так искренно, как могут только по-настоящему влюбленные друг в друга люди, и в тот же миг растворились в воздухе. Я подбежала к тому месту, где они только что стояли, но там не было ничего. Никаких следов пребывания высших сил, произошедшей битвы, ни-че-го!
— Но как? — я растерянно подняла взгляд на отца.
— Есть вещи, дочка, о которых нам лучше не знать, — ответил он, и задумчиво посмотрел на небо...