По тропинкам Солоухина

Прочитав повесть Владимира Алексеевича Солоухина "Владимирские просёлки", вышедшую в 1957 году, мы с Володей Данилычевым в 1964 году решили частично повторить маршрут великого писателя, обнаружив ряд несоответствий между его и нашими наблюдениями за экономическими процессами в стране.

Нас удивили его слова:
– В жизни страны около 1953–1954 годов произошло что-то такое, от чего коровы (по всей стране) начали давать больше молока.... Мы нарочно не пропустили ни одной деревни и везде спрашивали, так ли это? Да, это было так.
И ещё:
– Напрашивался и еще один вывод. Вовремя, очень вовремя были приняты меры по подъему сельского хозяйства!

Нам захотелось убедиться в справедливости этой оптимистической оценки. Продолжается ли этот рост или это было временное явление? Мы решили повторить не только маршрут, но и способ путешествия. Для нас не было проблемой заночевать в лесу, но мы сориентировались на ночёвки в избах для разговоров с местными жителями.

Своё решение ночевать в избах Солоухин объяснял так:
– Пойти по первой попавшейся тропинке. Наверно, тропинка приведет к деревне. К какой? Не все ли равно. От деревни будет дорога до другой деревни, а там до третьей… Ночь настала – ночуй. Стучись в крайнюю хату и ночуй. Утро пришло – иди дальше. Ведь если в день проходить даже по десяти километров, что совсем не тяжело и что будет прогулкой, и то куда уйдешь за полтора месяца!.. Нет, ночевать удобнее в избах крестьян и питаться у них же. Так что ничего такого не потребуется. Ни куска хлеба не будет взято в запас, ни кусочка сахара. И непонятно, зачем для ночлега от людей бежать, когда тут-то и удобно поговорить с ними, узнать, чем живут, что думают.

Мы спланировали наш поход всего на неделю, поэтому спрямили маршрут так, чтобы он только в некоторых деревнях пересекался с солоухинским. Но, не веря в деревенские магазины, взяли шесть бутылок водки (по одной на ночёвку) и шесть пачек сахара.
Чтобы не вызывать отторжения в деревнях, мы нарядились в старую военную форму, считая, что в деревнях часто встречаются демобилизованные парни.

В первой же деревне у нас повторилась солоухинская проблема с поиском избы для ночлега. Он писал:
– В Головине мы пошли вдоль села. Выбрав дом поопрятней, мы постучались в окно.
– Не пустите ли ночевать?
– А вы кто такие?
– Страннички, с чужбины на родну сторонушку пробираемся.
– Ступайте с богом!
Бог надоумил нас прийти в правление колхоза... На ночлег нас определили в просторный дом, где пахло вымытыми стенами, чистотой.

Мы не могли козырнуть членским билетом Союза писателей, поэтому прошли сквозь всю деревню, встречая отказы. Наконец, нам сказали:
– Идите в последний дом, там пустят.

Не веря своей удаче, мы подошли к лавочке около последнего дома, на которой сидели две женщины. На наше удивление, они согласились нас пустить без лишних расспросов. Мы спросили, где их мужчины, и услышали, что на уборке урожая.

Внутри избы было неопрятно: старые обои имели дыры метровой величины, сквозь которые были видны круглые брёвна стен дома. Видя наше удивление, хозяйка объяснила, что они переехали сюда из Рязанской области совсем недавно и не начали ремонт из-за уборочной кампании. На наш вопрос, в чём причина переезда, она ответила:
– На старом месте была проблема с дровами на зиму, а здесь с этим проще.

К часу ночи пришёл её муж, комбайнёр, держа за уши зайца, попавшего под хедер комбайна. Было поздно жарить зайца, хозяйка выставила на стол ранее заготовленную еду, а мы бутылку водки и пачку сахара. Мы сказали, как мы благодарны хозяевам за гостеприимство и что вся деревня отказалась нас пустить. Хозяева подтвердили, что местные никого не пускают, но причин не объяснили.

Возможно, причина в том, что местные мужчины предпочитают уходить на заработки в города, а женщины боятся чужих людей. По вопросу об уходе от земли на заработки один старый собеседник Солоухина сказал:
– Нельзя землю бросать. ... Нельзя золото бросать. Ведь это золото, золото! ... Придет время, спохватятся… Поймут… Все вернутся к земле.

В одной деревне, недалеко от города Кольчугина мы увидели, как много молодёжи выехало на заработки или учёбу в города. В деревне был престольный праздник, и на улицах было много нарядной молодёжи. Мы подошли к одной из групп с вопросом, нельзя ли остановиться на ночлег. Молодые люди отвечали, что они нездешние, а пожилой мужчина, из Кольчугино, заинтересовался тем, что мы идём по следам Солоухина. Он единственный из встреченных хорошо знал эту книгу и спрашивал нас:
– А помните, там был начальник милиции, так его сняли за то, что он объявил пруд своей собственностью.

Он перечислял много других персонажей и сообщал их судьбы. Ему хотелось, чтобы мы остановились в избе его родственника, и он приложил немало усилий по уговору хозяина. Нас поселили на сеновале. Утром произошла метаморфоза: хозяйка щедро угостила нас и провела к святому колодчику, говоря, может и мои дети так же где-то скитаются.

В одной деревне нас пустила ночевать в обшарпанную комнату в старом, дореволюционной постройки, каменном доме пожилая женщина, показавшаяся нам торговкой самогоном. Такая мысль возникла из-за того, что к ней неоднократно приходил молодой парень и что-то безнадёжно выпрашивал.

По поводу старых сооружений мы нашли у Солоухина:
"Молодая женщина рассказала, что были здесь пруды с водопадами, беседками и лебедями. Достались селу после барина, и был еще до войны некий председатель сельсовета, который принял «мудрейшее» решение разрушить плотину и спустить воду. Имел ли он далекую мысль реконструировать данный объект на новый лад, история умалчивает, так или иначе, ничего, кроме болота, не получилось".

Беседуя с населением, мы часто слышали, как ненадолго задерживались в их деревнях назначенные сверху председатели колхозов или сельсоветов. Какой хозяин мог получиться из назначенца, обладающего одним достоинством - преданностью назначившему его районному чиновнику?

И главный вопрос об удойности коров, поставленный в начале рассказа, разрешился просто. Коров вообще не было: их ликвидировали из-за сельхозреформ Хрущёва.
Из-за обязательных поставок мясопродуктов государству по фиксированным ценам владельцы свой скот стали забивать, а из-за ограничения личных подсобных хозяйств сократилось производство картофеля и овощей.

Так что Солоухин застал кратковременный этап возрождения деревни, который к моменту нашего похода успел закончиться.