Игрушка

           Рабочий день заканчивался, и все сотрудники начали обсуждение вопроса самого важного для них на сегодня мероприятия. Они приступили к обсуждению приятного проведения времени на деньги компании, которые получили, как премию за усердный труд на благо компании.

           Они хвалили себя на все лады. Они были рады, что их труд отмечен. Коллектив жил сплочённой, монолитной жизнью под девизом « Успех компании – наш успех». Их никто не вынуждал  работать дополнительное время, но они сидели и коптели, и не было дел ни у кого более важных, чем успех компании.

           Многочасовой труд отнимал силы и большую часть личной жизни, но что это было по сравнению с тем, что компания процветает и соответственно им обеспечены рабочие места. И ради сохранения этих рабочих мест они и повесили плакат со своим девизом « Успех компании – наш успех».   

              За окнами конторы менялись времена года. Более полу года за окнами сверкало солнце, отражаясь в оконных стёклах стоящих напротив домов. В другие несколько месяцев ветер налетал на деревья и срывал листву. Листва кружилась в воздухе и иногда тихо стучала им в окна… 
   - Смотрите… Смотрите… Мы уже отлетаем…

          Иногда к шуму сорванной ветром листвы присоединялся дождь. Он то падал ровными каплями на землю, то стучал им в окна…
   
         Но, они не замечали изменений природы. Они  работали на успех компании, а значит на свой успех.

         Дороги по Тель-Авиву запружены машинами – час пик, в городе, который живёт 24 часа в сутки – вечный час пик. Народ возвращается с работы. Народ выезжает для отдыха. Народ просто катит на колёсах жизни, куда глаза глядят, и внезапно придуманная остановка тормозит движение. В таких условиях парковать машины очень проблематично, так как в городе, который живёт 24 часа в сутки, свободных мест парковки нет. 
 

       Они парковали машины в разных местах и перезваниваясь по телефону собирались у ресторана. Настроение сотрудников компании было на подъёме.   
          Встречаясь у входа в ресторан, они дружественно приветствовали друг друга так, как будь то не вышли только что все из одной конторы, а так, как будь то, они не виделись долгое время и теперь все рады встрече.  Возможно, это и было чистосердечно, ведь там, в стенах конторы не было времени на свободные беседы о всяком и разном, а здесь они свободны от всех мыслей о работе. 

            Вечеринка, проходившая в одном из тихих и уютных ресторанчиков Тель-Авива, была в разгаре. В этот шумный разгар вечеринки к ним присоединился представитель совета директоров компании. Все чувствовали особую ответственность в этом мероприятии, так как отдых в коллективе входил в обязательную программу работы всех сотрудников компании. Их учили быть  сплочёнными не только в работе… И они веселились, выказывая всем своим поведением радушное отношение друг к другу. Они сами для себя создавали атмосферу радости и любви.

            Женя оказывал особое внимание дамам, которые расцветали на глазах у всех. Худые, толстые, сварливые, дёрганные они все сейчас превращались в красавиц, таких, какими они сами хотели видеть себя всегда, ведь они так старались, и быть ими, этими красавицами. Их одежда отличалась изысканностью, и сверкание украшений на всевозможных открытых частях тела привлекало внимание. Они, женщины, казалось, хотели поразить друг друга особенностями своего вкуса. Они смотрят друг на друга и восхищаются разностью этих вкусов. 
             Молодые девушки, одеты согласно сегодняшней моде. И мода разных направлений, стилей, дизайна словно собралась к какому-то показу.
              Женщины среднего возраста даже не пытаются угнаться за современной модой. Многие женщины просто продолжают жить в согласии с модой тех времён, когда они были молоды, и что-то было в моде. Им привычен тот стиль одежды, ведь всё новое воспринимается каждым по-разному и не все готовы кардинально изменить свои многолетние привычки.
               Но, все, и молодые девушки и дамы среднего возраста, все вместе выглядят, как цветущая клумба, где собраны все виды цветов.       
              Мужчин в коллективе конторы было всего двое, это Женя и Габриэль, и они выглядели, как два кактуса в этой клумбе.

             Вечеринка удалась на славу. Представитель директоров компании вновь поздравил коллектив с успехом в работе и народ начал расходиться. Многие сотрудники конторы отправились к машинам, которые компания предоставляет своим сотрудникам в личное пользование, кто-то отправился на автобус, кто-то на такси.
 
                Женя, любимчик всего женского пола конторы отправился к своему мотоциклу. Он уселся верхом на своего коня, включил зажигание и повернул ручку газа. Мотор работает на холостых оборотах. Железный конь урчит, но не движется. Женя потащил своего коня поближе к освещению и занялся поиском причины. Он обнаружил оборванный трос газа. Он сел рядом со своим конём, закурил. Он просто сидел, курил и смотрел вокруг. Он никак не мог принять решение, что же ему делать. Оставить своего коня здесь или вызвать эвакуатор и забрать его домой.

             Ресторан закрывался. Мимо Жени прошли уборщики и официанты. Кто-то возился у двери, закрывая на замок помещение.

             Женя пригвоздил своего коня на железную цепь и пошёл домой. Ему навстречу неслась машина скорой помощи и полиции. Он ни о чём не подумал. Он просто возвращался домой. Вошёл в дом. Настенные часы показывали четыре часа. Он подумал о том, что через час надо вставать и идти на работу. Он сбросил с себя одежду и лёг на кровать. Сон не шёл. Он лежал с закрытыми глазами и лишь сожалел, о том, как напрасно ушёл сегодняшний вечер. Он проснулся от звонка будильника. Принял в душ, побрился и вышел к своему коню. Посмотрел на пустое место и вспомнил, что конь остался стоять у ресторана.
               Рассчитанное, для поездки на работу время на мотоцикле ушло, и он вынужден был взять такси. Утренние пробки на дорогах привели его к плохому настроению. Он не обращал внимания на эти пробки на дорогах. Каждое утро он лавировал между машинами стоящими в этих пробках. Он лишь улыбался из-за пластика шлема, стоящим в пробках автомобилистам.

           На работу Женя опоздал. Он вошёл в контору и быстро прошёл к своему столу. Уселся. Включил компьютер и защёлкал по клавишам.
            В конторе стояла полнейшая тишина, лишь был слышен слабый гул моторов, да иногда постукивала входная дверь в контору. Кто-то выходил и входил. 

              Сегодня Женя не остался работать после работы. Он потерял вчерашний вечер, и теперь он должен наверстать упущенное. Он спешил домой.
             Он щёлкнул клавишей. Экран погас.
   - Всем, пока!
            Он даже не посмотрел на них, своих сотрудников. Он спешил.

 

               
               
       Едва за Женей закрылась дверь, контора ожила.
  - Видели? Он делает вид, что ничего не произошло. – Ора, подруга Шулы, вскочила со стула.- Видели? Нет сомнения, это он!

          Девушки легко вскакивали со своих стульев, женщины поднимались тяжело и все шли к столу Шулы. Они стояли у стола  Шулы и смотрели на фотографии её детей.
    - Ой! И что теперь будет с детьми? – Таня посмотрела на всех.
    - А, может ещё всё обойдётся? Я так надеюсь на её крепкий организм. – Ора вытерла куском туалетной бумаги нос. Отмотала ещё кусок от рулона туалетной бумаги и выпустила струю из носа. – Состояние тяжёлое… Я иду к ней домой… К детям… Пока она в больнице, я буду у неё дома…
    - Ора, а ты своему мужу сказала? Ты же знаешь какие мужчины… им всё подай, при поднеси… У тебя ведь тоже дома дети…  -  Хая говорит и не смотрит на Ору. Её муж устроил бы скандал, если бы вдруг она вздумала пойти к чужим детям оставив своих на его попечение.
    - Девочки, мы все должны помочь Шуле. Мы должны любым способом сохранить детей дома до возвращения Шулы из больницы. – Ора волнуется. Она смотрит на всех красными, просящими глазами.
         
             Женщины отводят взгляды и тихо, тихо расходятся по своим рабочим местам и там на своих рабочих местах они также тихо берут свои сумки и
по одной направляются к выходу.
               Они готовы помочь, но что они могут сделать? У многих из них тоже свои дети дома. Они и так сидят тут, на работе больше времени, чем надо, а их собственные дети болтаются неизвестно где и многие думают не о кампании, в которой проводят около половины жизни, многие думают только о своей семье и своих детях, оставленных без должного присмотра. Женщины сочувствуют положению Шулы и её детей, но заниматься этими делами они не могут. Для этого существует социальная служба. Вот пусть они и решают, как быть с детьми в таком положении.
      
            Дверь внезапно раскрылась, и на пороге появился мужчина. Они все уже встречались с ним. Это следователь по уголовным делам.
   - Уходите?
         Женщины кивают головами в знак подтверждения.
   - А, где этот… любитель женского пола?
   - Ушёл…
   - Ушёл.
   - А, почему Вы его не допросили? Почему? – Женщины перекрикивали одна другую.
   - А, Вы все, обо всём молчали, как мы условились?
   
          Все дружно закивали головами.
   - Это хорошо. Помогаете следствию… Хорошо… Свободны!
   Женщины ручейком вытекали из дверей конторы.   

 


         Контора представляла собой громадный зал, в котором стояли столы. На столах стояли лишь компьютер и телефон. В углу конторы размещался стол, на котором находился электрочайник, чай, кофе, сахар. В маленьком холодильнике всегда было молоко для тех, кто пьёт чай или кофе с молоком. Обедать все ходили одновременно в одно и тоже место. Часть стоимости обеда компенсировалась компанией. Некоторые женщины приносили еду с собой в пластиковых баночках или коробочках, так как оставались работать дополнительное время. Эту еду, они клали в холодильник. Все баночки и коробочки были подписаны именами. 

          Следователь окинул взглядом контору и пошёл к столу Оры.
   - Что нового?
   - Ничего.
   - Как он вёл себя в течение дня?- Следователь кивнул в сторону стола Жени.
   - Сидел и работал… как все… - Ора заплакала.- Я
поверить не могу, что это сделал он… он такой… ну, такой…
    - Какой такой?
    - Всегда такой… уважительный…
    - А, ты думаешь, что все преступники злые и со всеми ругаются? Есть такие преступники, что смотришь им в глаза и сам не можешь поверить, что это убийца, но припёртые к стенке, они всегда сознаются. Так, что и этому не отвертеться…
    - А, как состояние Шулы?
    - Плохо. – Следователь похлопал по плечу Ору.- Плохо.


          Следователь внимательно смотрел Оре в глаза и та отвела взгляд. Она не выдержала такой жёсткий взгляд следователя по имени Шауль. Он не стал говорить Оре, что Шула до сих пор без сознания и никакие сведения о случившемся ему получить не возможно. Он не стал ей говорить, что даже её, подругу Шулы он подозревает в нападении на подругу. Он подозревает всех, так как все вышли  из ресторана одновременно, и никто не знает, где находился кто-то другой, ведь они все разошлись в разные стороны.
    
            В контору вошла уборщица и громыхнула ведром и палками от щётки и швабры. Ора и Шауль повернулись одновременно в её сторону.   Посмотрели на уборщицу и затем переглянулись.
  - Она давно у вас работает?
  - Давно… сколько себя помню, в этой конторе… она была всегда…
  - Были у неё конфликты с Шулой?
  - Она уже на пенсии… У неё никогда ни с кем не было конфликтов.
  - Её имя?
  - Имя? Не знаю… Я никогда к ней не обращалась. Она просто приходит и убирает. Молча.
            Шауль что-то чирканул в своей папке.
   - Ты сейчас…
   - Я иду домой к Шуле… там дети… одни…
   - Свободна!
   
         Ора посмотрела на Шауля, и что-то ей сказало, что у них у всех будут проблемы с этим следователем. Она испытывала какое-то необъяснимое чувство страха  перед ним, этим человеком, который смотрел ей в глаза своими рыбьими глазами и не отводил взгляд до того времени, пока она не отведёт свой взгляд. Её пугала необъяснимая слякоть в этих неподвижных глазах.

          Ора вышла из конторы. Она всё ещё находилась под впечатлением глаз следователя. Они словно преследовали её. И эти его слова о том, что припёртые к стенке… сознаются…
         Она не пошла к машине. Она пошла на автобусную остановку. Её никто не преследовал, но в ней возникло ощущение, что он, этот следователь, следит за ней. Она отряхнула с одежды невидимую пыль, оглянулась. Никого.
            Нужный ей автобус она ожидала минут двадцать, но волнение не улеглось. Она вошла в автобус и уселась на самое заднее в автобусе сидение. За ней никого нет, кроме следящих глаз следователя.


          Квартира Шулы располагалась в красивом доме на первом этаже. На всех окнах и балконе решётки. В дом проникнуть невозможно, только через входную дверь.
 
            Ора остановилась у дома, осмотрела состояние окон квартиры. Ничего не нарушено. Всё, как обычно. Она хорошо, даже отлично знает эту квартиру. Она часто бывала там, когда Шула ещё жила там с мужем, ведь они были подругами. Они были не просто подругами, они были подругами с юности. С той самой юности, когда появляются первые мальчики. И тот случай, что Шула не вышла замуж за Роя, это её, Оры рук дело, но то было давно, очень давно. У них, Оры и Шулы всегда была одна проблема, им нравились одни и те же мальчики. И тем более было странно, что они оставались не только подругами, они были очень близкими подругами. Их связывало, что-то такое, что они не могли объяснить даже сами себе.
          Ора поднялась по ступенькам на первый этаж. Позвонила в квартиру. Тишина. Она достала из сумки телефон и набрала номер телефона в квартире. Никто не отвечал. Ора стояла в нерешительности, не зная как ей поступить, открыть своим ключом дверь и войти или уйти.
            Открылась соседняя по площадке дверь квартиры и из неё вышла женщина с полным мешком мусора.
    - Так их никого нет. Не звоните.
    -  А, где дети?
    - Детей забрали…
    - Кто?
    - Мне не известно.

          Женщина начала спускаться вниз по ступенькам. Большой чёрный мешок хлопал по ступенькам, как будь- то тащили мёртвое тело.
          Ора осталась стоять на площадке и слушала эти хлопки мешка  о ступеньки и ей казалось, что каждый хлопок звучит как выстрел в неё.   
          Она очнулась и быстро побежала по ступенькам вниз. Выбежала из подъезда дома и уже на улице пошла спокойным шагом.      
    

               
          Следователь сидит за столом. Он держит руки под столом и всё время, то откидывается на спинку стула, то с размаху падает  грудью на ребро стола. Его рыбьи глаза  неподвижны. Они  устремлены на того, кого он допрашивает. А, сейчас, он допрашивает Таню.
            Таня, весёлая хохотушка, она не так давно работает в конторе компании, но наделённая редкой способностью коммуникации в обществе быстро разобралась, кто с кем, кто против кого и никому не подыгрывая, она умело ладила со всеми. Она знала всяческие секреты женщин конторы и никогда никому ничего не говорила. Таня знала своё место. Таня рвалась в начальники. Начальник должен знать обо всех всё, но никогда не сводить все рассказы в один, собирая всех вокруг себя. Никаких разборок.

               Таня сидит перед следователем и делает серьёзное лицо, хотя ей хочется расхохотаться от того, как раскачивается следователь. Она смотрит ему в глаза и ждёт вопрос. Следователь произносит какие-то звуки напоминающие:
   - Ну…
           Таня смотрит в глаза следователю и ждёт вопрос.
   - Ну…
            Время сыпется песочком в часах на столе у следователя. Таня переводит взгляд на песочные часы.
   - Ну… Что тебе известно по делу?
   - Ничего. Мы вышли все из ресторана и разошлись в разные стороны.
   - Куда и с кем пошла ты?
   - Я пошла к своей машине… рядом была машина Габриэля.
   - А, он сам…
   - Он остался и разговаривал с Роной. Машина Роны была на другой стороне улицы.
   - Где был Женя?
   - Не знаю.
   - Где была Ора?
   - Не знаю. Я их не видела с того момента, как мы все стали расходиться.
   - Где были остальные?
   - Я видела всех вместе только при выходе из ресторана.

         Следователь повторяет свои вопросы в разном порядке, но получает один и тот же ответ и что-то чиркает в своей папке.
    - Свободна!

          Таня выходит и улыбается. Следователь не произвёл на неё никакого впечатления. Она возвращается в контору. Её никто ни о чём не спрашивает. Все работают.

              В конторе напряжённая тишина.
 
           Михаль едет в автобусе в больницу. Она смотрит в окно на  проплывающий за окном город, на людей, которые куда-то спешат и не может поверить в то, что случилось с Шулой. Ей кажется, что ещё недавно они были маленькими детьми… как вон те, за окном, которые тянут маму в магазин. Мама им что-то говорит, но они её не слушают. Они увидели в витрине магазина то, что им хочется, и теперь тянут маму туда, в магазин. Вот за окном автобуса на автобусной остановке стоят две девушки, как они похожи на них самых, Шулу и Михаль. Михаль всматривается в лица девушек,  автобус тронулся с места. За окном автобуса проплывают дома. Между домов раскинулся парк. Какая-то женщина выгуливает большую собаку, а мужчина маленькую собачку. Они идут рядом. Остановились. Маленькая собачка подбежала к большой и что-то вынюхивает у той в морде. Большая собака терпеливо ждёт. Жизнь… Михаль подумала о том, что жизнь такая хрупкая, что сломать её ничего не стоит. Она почувствовала, как глаза наполнились влагой.

           Автобус резко затормозил. Всех пассажиров бросило вперёд. Михаль качнулась. Пассажиры заругались на водителя и закричали на разных языках, но вытягивают головы, пытаясь посмотреть, что же там случилось. Водитель кому-то кричит из окна. Дорогу переходит старик. Он идёт, подняв трость перед собой, и не обращает ни на кого внимание,  машины, задерживая всё движение, стоят и ждут, когда он перейдёт дорогу.
            Михаль подумала о том, что старику видимо
всё равно. А, ей, Михаль, не всё равно.

           Автобус подкатил к остановке « Больница». Она шла быстро, ведь теперь скорость встречи зависела от неё. Она открыла дверь палаты и замерла.  Шула лежала на кровати. Её лицо было  белым. Вся голова была обмотана бинтами, и они выглядели, как шапка. Куча разных проводков тянулась из-под покрывала к  аппаратам.  По мониторам этих всяких аппаратов бегают какие-то линии, которые внезапно прерываются, но вот всё меняется и на Мониторе эти линии скачут вверх, вниз.   
              Михаль ничего не понимает в этом медицинском оборудовании и ей сложно ориентироваться в состоянии сестры. Она лишь слышит от врачей, что состояние тяжёлое, но стабильное. Она пропускает мимо ушей слово тяжёлое и оставляет себе в памяти слово стабильное. Это слово как-то успокаивающе действует на неё, и она верит, что сестра поправится. Внезапно к ней приходит мысль о следователе. Её допрашивал следователь с рыбьими глазами, она не понимала его вопросов. Все его вопросы казались ей какой-то чепухой, которая не имеет отношения ни к ней, ни к её сестре и уж тем более к тому, что произошло.
                Михаль смотрит на Шулу и в её голове путаются все мысли. Мысли скачут, перескакивают с одного на другое и она никак не поймёт, о чём она думает и думает ли она вообще. В голове крутится всё.
   
        Доктор вошёл тихо и пошёл смотреть что-то на мониторах. Михаль наблюдает за ним и вновь спрашивает что-то у доктора. Ей кажется, что доктор смотрит на неё каким-то безразличным взглядом и таким же взглядом он смотрит на Шулу и на показания приборов. Ей хочется закричать на доктора, чтобы он сделал всё, всё, что необходимо. Ей кажется, что доктор не делает ничего для спасения жизни Шулы. Доктор молча проходит мимо неё. Она пытается схватить доктора за руку. Она пытается закричать, но из горла рвётся только хрип.

           Михаль очнулась. Она лежит на кушетке в какой-то комнате и рядом с ней стоит молоденькая девушка.
   - Ну, вот и хорошо. Доктор сделал Вам укол…
   - Мне? А, что случилось?
   - Мне не известно. Меня позвали сюда, чтобы я побыла с Вами…
   - Зачем со мной? Идите к Шуле… не мне, а ей нужна помощь…   
          Девушка уходит. Михаль пытается встать, но не может двинуться с места. Девушка возвращается
с доктором.

            Михаль открыла глаза. Солнце по-прежнему светит в окно. За окном пролетела птичка. Люди говорят где-то рядом. Она слышит их голоса. Она вернулась в этот мир, но что-то случилось с ней, Михаль, она уже по-другому видит этот мир.
             Михаль вышла из больницы и отправилась в дом Шулы. Она не стала тратить время на проезд на автобусе и села в такси.
      
              День уходит, и солнце прячет свои лучи за ветвями деревьев. В комнате темнеет, но никто не включает свет. Тесно прижавшись друг к другу они сидят втроём на диване. Михаль раскинула руки и прижимает к себе детей Шулы. Её мысли сейчас заняты лишь одним. Она выстраивает свою дальнейшую жизнь, которая связана лишь с детьми Шулы.

   - Не надо думать о плохом. Мама жива, и надеемся, что она скоро поправиться и будет дома. А, теперь давайте готовиться к школе. Что у вас завтра?
   - А, можно мы не пойдём в школу? – Девяти летний Ярон смотрит на тётю и старшую сестру.
   - Да, и мне как-то не хочется. - Тринадцатилетняя Вика подала тихий голос.

  Михаль прижимает к себе покрепче детей.
   - Да и мне… не хочется идти на работу… Остаёмся дома все вместе.
       Решение принятое Михаль разрядило гнетущую обстановку.
   - А, сейчас, ужинать и спать… уже поздно.

   
               

          Таня поставила на своё место стоянки у дома машину и, не заходя домой двинулась в супермаркет. Супермаркет гудит, как пчелиный улей. Таня лишь заглянула в дверь и, увидев длинные очереди к кассам, повернула обратно. Она не хотела стоять в такой очереди лишь за тем, чтобы купить себе на ужин пельмени. Но она целый день на работе  думала только о пельменях, так внезапно ей захотелось их. Они качались перед ней  весь этот  рабочий день на тарелочке с маслом и в сметане. 

     Таня брела по улице домой с ощущением, какого то незавершённого дня. Пельмени на тарелочке вновь закачались перед ней, и она повернула в другую от дома сторону, туда, в «Русский магазин». Она вдруг подумала. - А,  не вернуться ли ей к дому, и поехать машиной?  Но приятный вечер, движущийся по тротуарам народ, привели её к иным мыслям, что она мало бывает на воздухе, что она всё время проводит в помещении и эта прогулка по улицам Тель-Авива взбодрит её и возможно будет лучше думаться о том, что происходит в конторе.
 
        Таня подумала об Оре, которая как бы  подруга Шулы. А подруга ли она ей, ведь Шула рассказывала ей о том, как поступала Ора всегда, когда у Шулы появлялся очередной парень. Что-то в этих отношениях подруг было тёмное и это тёмное, она хотела увидеть. 

        Таня подумала о том, что все её попытки пойти в больницу к Шуле были пресечены докторами и этим следователем с рыбьими глазами, который подозревает всех, а их двадцать восемь человек в конторе. Если к Шуле не пускают, значит, дело плохо. Они не могут получить у Шулы никаких сведений. А, если сведений от пострадавшей нет, и место происшествия ничего не дало, то остаётся копать только в конторе. И этот, с рыбьими глазами будет копать. О! Он будет копать и он откопает, то, что ему нужно. А, что собственно ему нужно? Ему нужна галочка о раскрытии преступления и всё.
          Продолжая размышлять обо всём этом деле, она вошла в «Русский магазин», купила пельмени и отправилась в обратный путь. Внезапно она пришла к мысли о том, что очень хорошо думается вот так, просто идя по улице. Это даже лучше, чем сидеть в комнате на мягком удобном диване. Она подумала о том, что вероятно клетки мозга лучше наполняются кислородом и поэтому и работает мозг лучше. Движение. Она вспомнила того, с рыбьими глазами, как он раскачивался от спинки стула к ребру стола, и подумала, что он не дурак, что в нём что-то есть.
              Сваренные пельмени не произвели на Таню никакого впечатления и она подумала о том, что так хотела целый день эти пельмени и вот, неоправданные надежды. Она ковыряла в тарелке пельмени. Расковыряла их все и теперь поддевает эти расковырки вилкой и просто жуёт.  Надоело. Отставила тарелку и пошла к компьютеру.
             Компьютер включен, она нажимает кнопку ввод и погружается в паутину сетей расставленных умнейшими мозгами.

               
 


        Женя, уже два часа шарит по этим сетям. Его поймали в эти сети. Он впутался в их тонкую паутину, и выбраться обратно нет никакой возможности. И чем дальше он проникает в глубинное, бездонное пространство, тем больше его опутывает сеть.  Сеть стягивает так, что даже воспалённые глаза, которые уже плохо видят, из-за долгого смотрения на экран компьютера,  не даёт возможности нажать кнопку выхода.  Он пропадает, в этих сетях. 
              У Жени своя страничка на Сайте. К нему заходят все кому не лень, но он поджидает только одного. Общение с этим невидимым человеком потрясает своей лёгкостью суждений. Они оба находятся в этих самых сетях. Они говорят. И Женя почти уверен, что он знает этого человека. Манера говорить, порядок слов в предложении. Как бы он хотел с ним встретиться, но он боится разочарований и они просто общаются через сеть. Они говорят о разном, но никогда о работе. Они даже никогда не затрагивают место своего жительства.
            Они, словно две планеты, которые перебросили мосты из одного мира в другой. И по этим мостам движется мысль, мысль, которая никогда не запутается ни в каких сетях.  Это свободная мысль.
 

             Женя много лет в сетях Интернета. Он уже подбирается к сорока годам своей жизни. Он знаком со многими, кто так же запутался в этих сетях. Но, через много лет своей запутанной в паутине Интернета жизни, он сделал для себя важное открытие, что жизнь мысли и реальность жизни это разное.
             Сеть Интернета, он назвал игрушкой.

         И он играл. Он играл, как биржевой клерк, как игрок на скачках, как самый азартный игрок в рулетку. Сеть Интернета была его страстью, его второй, никому ни видимой жизнью.
          Он отключался от реального мира и там, в сетях он мог быть, кем угодно и делать, что угодно. Он сам себе выбирал друзей для бесед. Там в сетях, он был свободен в полном смысле этого слова, но это понимание всегда исходило от земного понимания, что такое свобода. Его мозг чётко понимал всегда что можно, а что нет, под любым видом.
      
          Его невидимый собеседник тоже понимал это, и этот союз мыслей укреплялся с каждым днём.   

           Вот уже два часа, Женя сидит и ждёт своего собеседника. Он боится пропустить сигнал его ввода. Он напряжён. Есть!

  - Привет! Я ждал тебя… 
    

               
 


            Лучи солнца скользили по стене, добрались до висящих на стене громадного размера часов, заиграли на стекле часов своим золотым светом, и Михаль показалось, что солнце вошло к ней в дом. Она вскочила и первая её мысль была о том, что Шула пришла в себя. Она бросилась к телефону. Долго ждала ответ. Ответ был отрицательный, и Михаль поникла. Она посмотрела на висящие на стене часы, они были как обычно, никакого солнца на них не было.
            Услышав голос тёти, которая говорит с кем-то по телефону о маме, дети вскочили с кроватей и бросились к ней.
           Она не сказала детям, что состояние их мамы остаётся без изменений. Она лишь сказала им, что у мамы остаётся состояние стабильное.
           Они завтракали в кухне за маленьким столиком. Все ели как-то вяло, словно выполняли какую-то обязанность.    
           Звонок в дверь прогремел настойчиво и тревожно. Михаль открыла дверь. За порогом стояли две женщины.
   - Мы из социальной службы.
           Михаль распахнула глаза.
   - Шула жива… Я детей не отдам!
           Социальные работники отстранили Михаль и вошли в дом. Дети сидели в кухне за столом и дожёвывали завтрак. Женщины из социальной службы, искажёнными мягкими голосами обратились к ним.
    - Вас никто не обижает?  Здесь…
           Ярон вытер губы салфеткой, встал со стула и вышел к незнакомым тётям.
   - Это наша тётя. Нас никогда она не обижает. Она наша тётя. 
           Социальные работницы переглянулись.
    - Дети, пойдём в большую комнату. Нам надо поговорить с вами.
    Михаль стояла на пороге кухни, закрывая собой выход.
     - Я детей не отдам! Шула жива…
      - Во-первых, по закону государства Израиль ты не имеешь права удерживать детей у себя. Дедушки, бабушки, сёстры, братья не входят в круг даже временной опеки. Эти вопросы решает комиссия…
     - Знаю, я ваши комиссии… Меня не запугаете! Без решения этой комиссии сюда не появляйтесь! Не стыдно? Работу себе нашли распоряжаться чужими жизнями…
           Работница социальной службы, на вид такая тихая и спокойная заговорила быстро и уверенно.
- Ты с нами не спорь. Ты с нами сотрудничай…
    - Сотрудничать? С вами? Это своими руками отдать детей в эти ваши специальные интернаты? Я знаю. Слышала много рассказов о ваших делишках. Об этих ваших интернатах известно всем!
    - Молчи! Не делай себе хуже…
    - А, что может быть хуже, чем дети при живых родственниках в вашем интернате?
          Перепалка пошла на высоких тонах и обе стороны уже не могли остановиться.
          Социальные работницы ретировались, но дойдя до входной двери, эта маленькая, с виду тихая закричала:
    - Подожди! Ты ещё увидишь, что мы можем сделать!
         Михаль закрыла за ними дверь. Её всю трясло. Дети стояли взявшись за руки. Маленький Ярон взял Михаль за руку.
    - Мы не пойдём ни в какой интернат. У нас есть дом. Наша мама жива. Мы будем ждать маму.

            Посещение социальной службы взорвало покой в доме. Михаль негодовала:
    - Мало того, что у детей мать… в больнице, так ещё добить их в этих интернатах… - Внезапно она как-то успокоилась. – И никто нам не поможет… Никто!

            Они втроём сидят на диване. Михаль раскинула руки и обнимает детей. Они сидят и смотрят на часы на стене, словно в какое-то время к ним придёт помощь и они только должны выдержать это время.
             Михаль с ужасом думает о том, что будет с детьми в интернате.  Она слышала столько рассказов об этих ужасах, которые там происходят, что сейчас она не в состоянии даже думать о чём-то другом.
          Стрелки часов прокрутились по циферблату раз, два, три, четыре…

           Михаль, как ошпаренная вскочила с дивана.
   - Звонить! Звонить! Кому? Кто может помочь? Я не знаю ничего, что делать в таких случаях. – Она замерла.- Я оказывается не знаю ничего. А, кто знает? Кто? Я никогда не думала об этом… это как ураган… Кому звонить?

          Михаль метнулась к телефону, сняла с рычага трубку и остановилась.
           Раздался требовательный звонок. Михаль закричала в трубку:
  - Да! Говорите!
          Трубка молчала. Звонок продолжал звонить.
  - Михаль… это в дверь… - Вика поднялась с дивана и пошла к Михаль. – Это звонят в дверь…

           Михаль очнулась и пошла к двери, открыла. За порогом стояли два полицейских.
   - Михаль…
   - Да…
   - Вы задержаны… Вот бумага о задержании…

            Михаль смотрит на бумагу и ничего не видит на ней… туман…      
            Михаль оглянулась. Дети стояли, взявшись за руки.



          
           Кабинет следователя уголовной полиции был пуст. Стол и два стула стояли, как сироты на поли-
гоне.
   - Садись и жди. – Полицейский подтолкнул её к стулу, а сам вышел за дверь.

              Михаль опустилась на стул. Она сидит на стуле и водит глазами по пустым стенам кабинета. Эта пустота кабинета её пугает. Она уже видит себя в камере одиночке. Она одна. Она совершенно одна. У неё нет часов. У неё нет ничего. Она не может ориентироваться во времени. Сколько прошло времени с момента её задержания? Для чего она здесь в этой пустой комнате? Кто? Кто, затащил её сюда? Что они хотят с ней делать? Почему никто не приходит? Это социалы упрятали сюда, устранили, что б не мешала…
              Михаль почувствовала, как занемела спина. Она встала и  принялась ходить от стола к двери. Она двигала руками, сгибала и разгибала спину. Ничего не помогало. Спина стояла колом.

               За дверью кабинета послышался разговор. Дверь открылась. В кабинет вошёл следователь с рыбьими глазами. Он прошёл мимо Михаль, как мимо пустого места и направился к столу. Сел на стул. Спрятал руки под стол и только теперь уста- вился на  Михаль.
    - Садись.
          Михаль покорно села.
    - Ну… Будешь говорить или…
    - О чём? Я ничего не понимаю… о чём говорить?
    - Рассказывай всё!
    - Что? О чём?
    - Рассказывай всё!
 
        Михаль готова заплакать. Она не понимает, чего хочет от неё следователь.  Она только смотрит в его рыбьи глаза и ждёт вопроса. Вопроса нет. Следователь говорит только одно – Рассказывай! А, что она должна ему рассказывать? Что? 

      Внезапно перед Михаль появился туман. Сквозь этот туман она видит рыбьи глаза, которые надвигаются на неё. Они надвигаются очень быстро, раздаётся чей-то крик, всё погрузилось во тьму.

         Она вновь сидит на стуле. Перед ней следователь с рыбьими глазами.
    - Не надо притворяться. Здесь такие штуки не проходят. Эти стены видели разных притворщиков.
 
          Михаль молчит. Она слаба. Она совсем слаба. Она не слышит, о чём говорит эта голова с рыбьими глазами. Она сейчас рухнет от напряжения.
   
        Кто-то вошёл в кабинет и стоит за её спиной. Рыбьи глаза направлены на вошедшего. Хлопнула дверь. Тишина.
          Следователь кашлянул.
   - Ты меня слышишь?
           Михаль кивает головой.
   -  Почему ты мне не сказала на первом допросе, что у тебя спор с сестрой за наследственный дом?
   - Так меня никто ничего об этом не спрашивал…
   - Так я сейчас тебя спрашиваю.
   - Так нет никакого спора. Мы обе подали документы на принятие наследства…
   - Так значит, есть о чём спорить…
   - Так мы не спорим… - Михаль вспомнила Шулу, голова, которой вся в бинтах и заплакала.
   - А, вот… Юдин, из шестой квартиры говорит, что слышал, как вы спорили у тебя дома…
   - У меня дома… Спорили… О чём?
   - Так вот, Юдин говорит, что слышал ваш спор, все знают, что вы получили в наследство дом.
   - В наследство дом… все знают... Когда?
   - Да ты что? – Рыбьи глаза налились кровью. – Ты что? Решила издеваться надо мной?
            Михаль плохо соображает, о чём он говорит.
    - Отвечай!
    - Отвечаю.
              Рыбьи глаза из красных стали белыми.
     - Рассказывай о споре с сестрой… у тебя дома…
     - Когда это было?
     - Это было за два дня до нападения на Шулу у тебя дома…
     - За два дня. У меня дома.  - Что-то крутится в памяти Михаль. – За два дня до… Мы стояли на балконе и спорили об одежде, которую хотела одеть Шула на вечеринку… Я предложила одеть строгий костюм… ведь это же вечеринка от компании, а она… она не соглашалась и хотела одеть моё платье. У меня есть очень дорогое,  модное платье. Я ей не дала, это платье. - Михаль захлебнулась слезами. – Не дала… это платье…
           Следователь пишет что-то в папке.
   - Сиди…
           Следователь вышел из кабинета. Михаль почувствовала, что она устала и ужасно хочется спать. Глаза слипаются. Голова валится. Она подвинула стул поближе к столу, положила голову на стол и исчезла…

          Она вздрогнула от хлопка двери. Поднялась со стула. Следователь сунул ей в руки какую-то бумажку.
   - Свободна… Из страны не выезжать!

       Михаль вернулась домой. Входная дверь квартиры открыта. В квартире никого нет.   
             
               
 



              Эяль меряет шагами комнату. Он ходит и считает шаги. Он не считает их туда и обратно, он продолжает счёт. Он доводит этот счёт до одной тысячи семьсот и останавливается. Он каждый день проделывает эту процедуру, увеличивая счёт на один шаг. Таким образом, он отсчитывает дни после развода с Шулой.  Он ни с кем не говорит на эту тему. Он всё держит в себе. Он скапливает, копит ощущение неотвратимого события. Он думает об этом всё время.
          С виду, добрый и мягкий парень Эяль, внутри кипит злобой и раздражением. Это состояние не может быть постоянным. Этому состоянию нужен выход. Но, он работает посыльным на мотороллере и его работа помогает ему ещё удерживать внутренний разлад в каком-то балансе. Он всё время в движении. Вскочил на мотороллер, крутанул ручку газа, рванул с места, мчится по дороге, лавирует среди движущихся машин и это всё отвлекает его от мыслей о Шуле.
             Эяль ведёт замкнутый образ жизни, и никто о нём не может ничего сказать, кроме того, что он исполнителен в работе, тих, спокоен и вообще ни рыба, ни мясо.
             Эяль исправно платит алименты на своих детей, но после развода он ни разу не пожелал видеть их. Сегодня, это не входит в его планы. У него есть план и он окончателен и не подлежит изменению – он так хочет и он этого добьётся.
              Он остановился у окна и улыбнулся.
  - Всё идёт по плану.
          Он оглядел двор. Коты гоняются за кошкой, и несчастная забралась на самую верхушку дерева. Кошка сидит на самой верхушке, которую раскачивает ветер. Коты сидят под деревом. Ждут.
          Эяль улыбается и мысль о том, что каждый выждет желаемое, укрепила в нём его план.




        Рита пришла к нему после одиннадцати вечера. Уже второй год, она приходит к нему, но никогда она не остаётся у него до утра. Он просит её подождать с объявлением для всех этой связи. Он просит её это сделать ради них самих. 
       Он мягок, добр, он обтекаем и Рита в его власти. Она послушная, она ручная. Она смотрит ему в глаза с бесконечной любовью. Она рада, что наконец-то у неё есть мужчина, который её любит. Она верит ему. Она предана ему.
       Эяль встречает Риту у двери нежным поцелуем. Они входят в комнату.
   - Милая, как дела? Что нового? Как прошёл день на работе?
   - Новостей нет. На работе… на работе разговоры о Шуле…
   - О Шуле… и как она?
   - Никто не знает… Мы звонили и спрашивали о её здоровье, но всегда один ответ, что она ещё…
   - Она не может говорить?
   - Мы ничего не знаем. Мы только в обед говорим на эту тему.
   - Вам не о чём беспокоиться… компания поможет ей…
   - Сомневаюсь… - Рита смотрит на Эяля  вопросительно.- Почему тебя так интересует эта тема?
   - Но, ведь это же твой коллектив. Но, это ведь твой коллектив…
   - Ты так внимателен…
        Эяль меняет тему разговора. Включает музыку. Время подбирается к обязательной процедуре её прихода, а он никак не может настроить себя на интимные отношения.


          Рита уходит. Она идёт по улице заглядывает в витрины магазинов, словно там, за этими витринами она может увидеть что-то другое. Она идёт, а в голове крутится мысль – Что-то другое. Что-то другое… Она пытается думать о чём-то другом.  Но, она не знает к чему прилепить эту мысль и что означает это что-то другое. Она никак не может понять, как и когда возникло это ощущение чего-то другого.

               
   

           Женя в сетях. Он на связи с ним, с тем, кого он поджидает каждый вечер. Он вновь в который раз ловит себя на мысли, что знает этого человека. Он где-то слышал эту манеру говорить именно так и именно так ставить слова в предложениях. Он пытается удержать того, кого он поджидает каждый вечер, но тот уходит. Женя впустую шарит по паутине сети, пытаясь отыскать вход к нему.
       Глаза слипаются, мысли крутятся только вокруг этого особого порядка слов в предложении. Крутятся слова. Женя нажимает кнопку выхода из сети…


            Он проснулся от резкого звонка. Автоматически хлопнул по будильнику, но звонок продолжался. Он ещё не проснулся окончательно, но сообразил, что звонят в дверь. Поднялся и пошёл посмотреть, кто же это там звонит с раннего утра.
          Он посмотрел в глазок. Перед его дверью стояли два полицейских. Женя замер. Впервые в его жизни к нему звонит полиция. Страх потянул по спине холодом, ноги отказывались двигаться. Полицейский протянул вновь руку к звонку, но второй опередил его и загрохотал в дверь.
           По спине Жени уже не полз холод, по спине прокатилась огненная волна, но он нашёл в себе силы и открыл дверь.
   - Полиция. Ты задержан… Вот ордер на задержание…
          Женя смотрит на бумагу и от волнения ничего не видит на ней.
   - В чём дело?   
   - Собирайся.
          Женя оделся. Положил бумажник в карман брюк.   
            Щёлкнули наручники.



           Допрос длится уже двенадцатый час. Двенадцатый час следователь спрашивает его одно и тоже, но разными словами. Женя отвечает одними и теми же словами на все разные слова следователя.  И это единственный вопрос:
   - Что ты делал после выхода из ресторана?   
         Женя повторяет одно и тоже, как робот, но ему не дают передышки. Едва он заканчивает говорить, вновь появляется вопрос, который крутится двенадцать часов в воздухе комнаты со спёртым воздухом, но каждый раз между вопросами появляется рассказ следователя о том, как всё произошло. Каждый раз следователь описывает какую-то деталь места происшествия в мельчайших подробностях. Он описывает эти мельчайшие подробности так, как будь то, он там присутствовал, и всё видел своими собственными глазами.


             Следователь отбросил корпус тела на спину стула. Сидит и смотрит на Женю. Глаза следователя
мутные. Глаза ничего не выражают. Следователь молчит. В комнате, со спёртым воздухом, тишина.

         
          Зависшая тишина вернула мысли Жени в сеть Интернета. Он явственно услышал слова своего собеседника по сети. Это были слова о свободе мысли. О том, что мысль свободна. Мысль свободна!
         Женя остановил движение всех мыслей и подумал, что эта свободная мысль может вращаться в голове и выстраивать любое действие. Свободная мысль может, приводит человека в любое состояние. И это состояние будет зависеть от направленности этой мысли. Значит… поведение человека зависит от направленности мысли… Но, кто и как направляет мысль и с чем это связано?  Вот, он, тот, с рыбьими глазами пытается направить его мысль туда, куда нужно ему и говорит о том, что произошло  там, в мельчайших подробностях. А он, Женя, не может мыслить в том направлении, потому что у него нет личных сведений о произошедшем там.
           Яркий свет больно режет глаза Жени. Он пытается закрыть глаза и тут же следователь начинает вновь свои вопросы, и все мысли Жени катятся в какой-то провал и возникают мысли из слов, сказанных следователем о произошедшем. Все мысли путаются. Женя устал. Он не подготовлен ни к каким вопросам. Он не знает, как выбивают признание. Он вообще ничего не знает о методах ведения допроса. И очередной вопрос ставит его в тупик – О чём говорить?

               
 


             Михаль бродит по квартире. Её мысли расползаются в разные стороны. Она думает о Шуле, о детях и главное для неё, она думает о словах следователя. Она думает о том, что над ней висит подозрение в нападении на Шулу. И слова следователя о том, что ей запрещён выезд из страны, привели её в ужас. Она и не собирается никуда ехать. Она работает. Её мысль, изменила направление, она подумала о своей работе и ощутила полное отсутствие желания идти на работу. Ей не хочется ничего. Совсем ничего. Внезапно она почувствовала полное безразличие ко всему происходящему.   
         
       Кто-то тихо вошёл в комнату. Михаль повернулась.
   - У тебя не заперта дверь…
   - Ора… 
          Ора удивлённо смотрит на Михаль. Она знает младшую сестру Шулы много лет, но никогда не видела её в таком состоянии.
   - Ты была у Шулы?
   - Нет. Я была у… следователя… мне запрещён выезд из страны… Мне запрещён…
          Ора отводит глаза.
    - Мы все под подозрением…
    - Но… вам не запрещён выезд из страны…
   - Это… лишь процедура в расследовании… не стоит волноваться.
   - Я не волнуюсь. Мне запрещён…
   - Но, ведь ты никуда и не собиралась ехать…
   - Мне запрещено… ехать… Запрещено!
   - Пойдём в кухню. Я, сварю кофе, и мы посидим, подумаем.
   - О чём думать? Мне запрещено!
   - Пойдём, пойдём, я вычитала какой- то новый способ варки кофе… - Ора берёт за руку Михаль и чуть не силком тащит её в кухню.

           Запах кофе заполняет кухню. Ора разливает кофе по чашкам. Михаль сидит с отсутствующим видом.
   - Поедем к Шуле. – Ора говорит внезапно о Шуле, хотя знает, что им, всем сотрудникам запрещено посещение больной.       
    - К Шуле? А, зачем? Там врачи… Что я могу сделать для неё?
   - А, дети, где?
   - Дети?  Их нет. Они никогда не будут со мной, их забрали… эти… из социальной службы. Я, осталась одна, совершенно одна…
   - Ты не одна. Шула поправится, и вы все будете вместе.
   - Шула никогда не поправится…
   - Что ты такое говоришь? Я верю…
   - Шула никогда не поправится… Ты не видела, в каком она состоянии… тяжёлое… но, стабильное… - Странная улыбка промелькнула на губах Михаль.


        Ора смотрит на Михаль и думает, о том, что с Михаль что-то произошло. Она лихорадочно соображает, как бы ей помочь, ведь Михаль осталась совсем одна… сейчас одна. Но, никакие мысли, как помочь Михаль не приходят в голову Оре.


               
 



                Эяль мчится на мотороллере на доставку заказа. Теперь, не смотря на то, куда он везёт заказ, он обязательно заезжает после доставки заказа туда, на то место где произошло нападение на Шулу. Он не останавливается там, не ходит и ничего не высматривает, он просто проезжает мимо. Ему достаточно увидеть это место и напряжение жизни последних лет уходит куда-то. Он приближается к своей цели. Он тоже, как все подозреваемые побывал на допросах у этого следователя с рыбьими глаза-ми. У него твёрдое алиби – он был на заказе. Никто не стоял с секундомером и не проводил никакие эксперименты его движения на заказ и с заказа. Его допрос длился около часа, и он был отпущен безо всяких условий.
 
        Тихий, спокойный Эяль, ни рыба, ни мясо продолжал работать и жить своей обычной жизнью. Он постепенно стал добирать дополнительные часы работы и всё чаще говорить Рите, что он готовится к новой жизни и теперь ему нужно работать ещё больше. Рита смотрела на него влюблёнными глазами, предполагая, что Эяль готовится к их совместной жизни. Она старалась не мешать ему. Она старалась изо всех сил. Она ждала, что он вот-вот ей сам скажет об этом. Но, Эяль всё больше загружал себя работой и их встречи становились всё реже и реже.
 

               
 

             Каждый жил своей личной жизнью. Своей жизнью жила и контора. Страсти по поводу задержания Жени не утихали. На  допросах у следователя, большинство женщин конторы сказали, что Женя бабник и он просто сексуальный маньяк.  Что он всегда приставал ко всем женщинам. Они подробно
говорили, каким способом он к ним приставал.
    - Он приносил цветы в контору и таинственно посматривал…
    - Долго стоял возле… и смотрел похотливым взглядом…
    - Расточал комплименты…
    - Был всегда услужлив…
    - Он…
    - Он…
    - Он…

           Следователя удовлетворяли все ответы по поводу приставания Жени к женщинам, и следователь всё чиркал и чиркал что-то в своей папке. 

          
               
      


           Время вертелось белкой в колесе, но Ора никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то следит. Она стала слишком часто оглядываться и разглядывать людей, которые стояли рядом. Рыбьи глаза следователя продолжали её преследовать. Она стала вздрагивать от внезапных прикосновений мужа, но она молчала. Она боялась сказать кому-либо о том, что она не может избавиться от этого ощущения, ощущения преследования. Она понимала, что за ней никто не следит, но избавиться от этого ощущения она не могла.
            Ора не любит парковать машину. Она делает это очень плохо. При парковке, у неё всегда возникает ощущение, что она обязательно влепится в уже припаркованные машины.  Сейчас она паркует машину. Она осторожно крутит руль, осторожно жмёт на педаль газа и удерживает сцепление, она никого не видит вокруг себя во время парковки машины. Припарковалась. Вздохнула свободно.
            Она приехала в больницу узнать о состоянии Шулы. Прошло слишком много времени, но никто не знает о состоянии Шулы ничего. Она почувствовала взгляд рыбьих глаз за спиной и оглянулась.  Он шёл за ней. Этот следователь с рыбьими глазами, шёл за ней. Ора едва не потеряла сознание.
    - Приехала…
    - Приехала. – Ора взяла себя в руки. – Вот, приехала, спросить, как состояние Шулы. По телефону не могу получить никакой вразумительный ответ. Хочу спросить у доктора…
    - Ты же знаешь, что вам запрещено… в целях расследования… делать это…
    - Она мне подруга… Она у меня единственная подруга… Мы с ней вместе…
    - Это не имеет значения. Поворачивай домой.

          Ора едва вывернула машину из стоящих в ряд припаркованных машин. Она ехала по дороге, не обращая внимания на знаки, на сигналы каких-то машин. Рыбьи глаза следователя прочно прижились за её спиной.
             Она ехала и бормотала:
    - Шула, я никогда и никому не рассказывала, как ты меня едва не убила из-за парня… Я всем… тогда сказала, что подвернула ногу и упала с лестницы… А, ты… ты ударила меня тогда по голове куском железного прута… А, я… Я, никому ни слова… А, теперь… теперь меня подозревают в нападении на тебя… Меня? Подозревают в нападении на тебя… Шула! Этот следователь всё время следит за мной! Следит за мной! Шула! Я его боюсь! Мне страшно… Мне всё время кажется, что он тогда… присутствовал при этом. Он всё видел. Он всё знает, и он думает, что это я отомстила тебе. Шула!  Ты знаешь, я никогда даже не вспомнила о том, что произошло тогда… Шула! Мне никогда такое даже в голову не пришло бы. Я боюсь его… он говорил о том, что все припёртые к стенке… сознаются… Мне не в чем сознаваться, но я боюсь его… этого с рабьими глазами… Шула! Приди в себя, расскажи всем о том, что произошло! То, что произошло с тобой, повлияло на жизни многих. Если бы ты могла знать, что происходит с нами, что с нами происходит…
              Ора подрулила к своему месту парковки у дома, но не стала парковать машину. Она бросила её прямо на обочине и пошла быстрым шагом домой.  Это был её дом, где она могла укрыться ото всех. Она могла укрыться ото всех, только не от рыбьих глаз следователя.
          

               
      

           Михаль взяла отпуск на работе и просидела в доме всё время. Отпуск окончен. Михаль не вышла на работу.  Она уволилась. Она сидит дома. У неё нет никаких мыслей. Следователь с рыбьими глазами вызвал её к себе повесткой. Она оделась и отправилась к назначенному в бумажке времени. Ей совершенно всё равно, что скажет этот… с рыбьими глазами. Ей совершенно всё равно, что с ней будут делать. Ей всё, совершенно всё равно.
            Она предъявила повестку дежурному и направилась в кабинет следователя. Открыла дверь. Следователь занят в кабинете с кем-то, и она уселась на стул под кабинетом.
            На стульях под разными другими кабинетами сидят какие-то люди. Кто-то чрезмерно возбуждён и постоянно вскакивает со стула и что-то всё время говорит кому-то, кто видимо с ним пришёл по делу. Кто-то сидит молча. Кто-то постоянно перебирает какие-то бумажки разложенные на коленях.
            Мимо них всех проходят и пробегают полицейские.



       Следователь освободился и позвал её в кабинет. Он задаёт Михаль какие-то вопросы. Она отвечает. Она даже не вникает в суть вопросов и своих ответов. Она просто говорит.
         Следователь смотрит удивлённо на Михаль.
  - Ты понимаешь, о чём мы говорим?
  - А, о чём мы говорим?

           Следователь вызывает кого-то по телефону. Этот кто-то заходит в кабинет и садится в углу. Следователь продолжает задавать свои вопросы. Михаль продолжает отвечать. Тут, в углу продолжает сидеть.
 
         Следователь отпускает Михаль. Михаль выходит из кабинета и идёт на выход.
              А, в кабинете…
    - Ты на неё посмотрел?
    - Посмотрел…
    - И, что думаешь?
    - Да, она, по всей видимости… того… поехала…
    - Уверен?
    - Можешь проверить…
    - Так может её… ей всё равно светит только…
    - Смотри сам. Это не моё дело…
   

        Михаль вернулась домой в пространство ограниченное стенами. Она легла на диван и посмотрела на огромные часы, которые висят на стене. Ей показалось, что часы остановились. Какая-то мысль появилась и тут же начала  исчезать. Она даже не пыталась поймать исчезающую мысль. Ей не хочется даже думать. Она в состоянии невесомости. Она ни там, ни здесь и ей в этом состоянии удобно…


               
 

           Контора притихла. Ора рассказывает о том, что она была у Михаль и в каком состоянии она её увидела. Коллектив конторы молчит. Каждый думает о своём.
           Молодые девушки предлагают вытащить Михаль на какие-то вечеринки и там… возможно она… возможно она…  Они не договаривают потому, что им не понятно то, что происходит с Михаль.
           Женщины среднего возраста молчат. У каждой крутятся свои мысли обо всём происходящем с Михаль. Кто-то вспоминает свои проблемы и вновь проходит тот путь… путь, уже пережитого времени. То, всё что происходило у кого-то осталось где-то там, в каком-то потаённом месте.  У кого-то это болезненная тема, которую они никогда никому не скажут, и будут делать вид, что всё в полном порядке. 
           Но и те и другие знают, что в таких случаях не поможет никто, только они сами должны понять, пережитое и с этим, уже свершившимся, но ушедшим, продолжать жить дальше.   
          Каждый по-разному воспринимает любые события в жизни.

             Ора смотрит на всех вопросительно.
   - Девочки… Что делать? Ей нужна помощь…
       Все молчат. Никто не хочет взять на себя ответственность за последствия этой помощи. Они понимают, о какой помощи говорит Ора.
         Крупная, всегда сварливая Одая, посмотрела Оре прямо в глаза.
   - Я считаю, что она со всем должна справиться сама. Никакие психотропные препараты ещё ни одного человека не излечили от его мыслей. Это всё выдумки психиатров, только для того, чтобы заполучить клиента…
    - Одая, не говори так… Я думаю, что ей можно помочь… - Ора не согласна с тем, что говорит Одая. – Мои дети принимают «Ритолин» и я вижу, как они изменились… стали спокойнее…
     - Вот! Вот, ты уже детей поставила в зависимость от этих психотропных препаратов. И что с ними будет дальше тебе не нужно знать… зачем? То, что будет, будет потом… Тебе главное сегодня! Сейчас!
          Одая открыла больной для многих вопрос и женщины, впервые, забыв о работе, принялись обсуждать тему, которая оказалась важной для всех.

          Тихая, покладистая, всегда приветливая Лера заговорила на тему, которая её не покидает даже сегодня, но сегодня она думает о том, что было с лёгкостью и всегда помнит, как она переживала из-за какого-то парня.
   - Вот… меня бросил парень… Я так переживала, так переживала, что… что… Я не могла думать ни о чём другом… Меня словно перекосило на этой теме… Я даже на работу не хотела идти… Но… как-то случайно я познакомилась с парнем… Я вовсе не хотела этого знакомства… Я всё ещё думала о том… о том, который меня бросил… А, с этим я начала встречаться просто так… ну думала на зло тому… А, этот парень, оказался таким, таким… мне даже стыдно сегодня, как я с ним обращалась тогда… Девочки, он мне муж… Какой у меня муж! Он лучше всех.
             Одая улыбнулась.
  - Вот, вам всем! Девочка сама… Сама решила все свои проблемы, а если бы кто-то влез в её жизнь и отправил бы её к психологу, то неизвестно, чем бы всё закончилось. Ишь ты, маленькая молчунья. – Одая с восторгом посмотрела на Леру.- А с виду такая тихая, покорная… и столько силы…         
           Все посмотрели на Леру, и каждая вспомнила
что-то своё. Женщины улыбнулись. У каждой что-то осталось в прошлом.
   - Девочки, а ведь, правда! У нас у каждой что-то было в жизни.  Но, в наши времена не было никаких психологов и все проблемы мы решали сами, и никаких психиатров в нашей жизни не было, а сейчас… чуть, что, сразу отправляют к психиатру…
    - А, я бегала к гадалке… Вот дура была. Она мне такое нагадала, что и вспоминать не хочется… В жизни всё вышло по другому…
          Женщины принялись рассказывать случаи из своей жизни. Одни весело, другие грустно.
          Женщины  не работают, только Габриэль щёлкает по клавишам.


        Ора опомнилась первая. Она увидела громадный плакат на стене « Успех компании – наш успех».
   - Девочки! Хватит болтать! Все за работу!
           Женщины загудели.
   - Так ты сама, первая и начала этот балаган…
   - Я виновата, но я не думала, что эта тема касается всех так близко.   
   - Не думала. – Одая сердито посмотрела на Ору. – Она не думала. Мы ведь все живые люди и кроме работы у нас у каждой есть своя жизнь, и она намного важнее, чем успех какой-то компании.
         Одая подошла к плакату и рванула его за угол
листа. Плакат перекосился и повис как-то боком. Лера подошла и дёрнула за уже висевший угол плаката. Плакат упал.
   - Вот, тебе! Моя жизнь важнее их успеха. Была бы шея, а ярмо найдётся. А, постоянное место…  только в гробу.
           Последние фразы Лера произнесла по-русски. Её не все  поняли, но она не стала переводить, так как половина работников в компании были русские. 

  Одая положила свою мощную руку на плечо Леры.
   - Девочка… ты мне друг.




        В конторе о Жене никто не вспоминает. О нём напоминает отсутствие цветов в вазе на общем столе с электрочайником, чаем, кофе, сахаром.
       В этом не было ничего странного, так как женщины до сих пор не могут понять, как они обвинили Женю в приставании к ним. Женщины иногда переглядываются, словно знают, о чём они думают и в их глазах стоит один вопрос – Кто же натолкнул их на мысль, что Женя бабник?
        Женщины всё чаще поглядывают в сторону стола Оры.  Им кажется очень уж подозрительным, как Ора печётся о всей семье Шулы. Это она подкинула им вопрос о здоровье Михаль.
    
         Ора всё чаще достаёт рулон туалетной бумаги, отматывает метровый кусок и предварительно вытерев глаза, выпускает в этот ком струю из носа.
         Ора пихает остаток  рулона туалетной бумаги себе в сумку и оттуда выпадает фотография. Рита лишь скашивает глаза и видит на фотографии Эяля и Шулу с детьми.

        Рита не говорит никому ни слова. Она выходит из конторы. Она не оставит ему шанса.      

               
 


           Таня шарит по сети Интернета и никак не может найти своего собеседника. Она вновь и вновь  пытается вспомнить все подробности их бесед. Она пытается уловить какую-то связь с чем-то, чего она не понимает сама, но она всё выстраивает, и выстраивает версии. Мысль о Жене, у неё даже не возникала. Она никогда не беседовала с ним один на один. Она даже не знает его оборотов речи. Но, однажды, во время очередного похода в сеть, ей пришла о нём мысль. Это была мысль о том, что все считали его бабником и все думали, что он шляется по бабам и поэтому у него по утрам всегда красные глаза.  Но, ведь красные глаза бывали и у неё, а она никуда не шляется. 
         И мысль, что они оба зависали в сетях Интернета, была единственно верной. Она не приняла эту версию за то, что она вычислила своего собеседника, но она приняла это, как оправдание его постоянно красных глаз, а значит и его место провождение.
            Решение, попросить следователя о встрече с Женей возникло в ней спонтанно.

 


       Изначально, Таня хотела поехать на машине, но внезапно ей  вспомнилась приятная пешая прогулка по улицам Тель-Авива  и она отправилась пешком.
   Она шла и удивлялась тому, как изменился Тель-Авив. Роскошные магазины зазывали к себе витринами, в которых можно увидеть всё. Появилось множество фирменных и маленьких кафе с рядами столиков на улице. Столики заполнены посетителями, не смотря на ещё ранний час. Пространство города наполнено жизнью. И она, Таня, из далёкого российского, провинциального городка в этом пространстве. Она тоже его часть. Она его составная, та песчинка, из которой и складывается народ страны. Она внезапно, впервые почувствовала в себе какой-то душевный подъём. Она шла с гордо поднятой головой.
          Менялись улицы, менялось пространство го-рода, и она обратила внимание, что в каждом ином пространстве, она чувствует себя по-другому. Она несколько раз возвращалась обратно, чтобы испытать то ощущение, которое было там и…. испытывала его. Она рассмеялась. Она вспомнила, что когда она что-то забывала, то бабушка всегда ей говорила: - Вернись на то место, где ты думала и всё вспомнишь. Она возвращалась и всегда вспоминала.
           Поток мыслей утащил Таню в водоворот размышлений, и она не заметила, как пришла в нужное место.   
    
        Встреча со следователем ничего ей не дала, но она попросила следователя записать её показания, что Женя не бабник, что ему женщины не нужны вообще – он, маньяк Интернета.
 

               
   

           Рита вошла в кабинет тихо и закрыла дверь. Она села на стул и уставилась в рыбьи глаза следователя.
         Она излагает свою мысль последовательно с момента как бы случайной встречи с Эялем.
         Следователь молча слушает рассказ. Он ничего не записывает. Он внимателен, и без записи, он понимает то, о чём она говорит, потому, что это…
   Рита уходит.




          Следователь подошёл к окну, открыл его и зачем-то выглянул. Он ничего не высматривал, но сделал это как-то автоматически, по привычке. У него совсем испортилось настроение. Весь рассказ Риты означал, что теперь надо проводить всё расследование заново, а ему так не хочется, он собрался в отпуск с женой. Но мысль, о том, что пострадала женщина от руки мужчины, была ему не допустима. Он вспомнил свою девочку, о которой не знает жена. Он подумал, что если она его бросит, он никогда не сможет причинить ей вред.  Он любит её и главное, чтобы она была счастлива. От мысли о том, что она его бросит, ему стало совсем плохо. Но, он не причинит ей вред. Он останется ей другом. И кто знает, как сложится в жизни, и может она вернётся. У неё будет путь к возвращению потому что он будет рядом всегда.
           Он много лет работает следователем, но сталкиваясь с делами злобной мести, он доводит дело до справедливого конца. Он просто не может по-другому. Ему не нравится месть, тем более, физическая расправа, которая продумана, выждана, сработана.      
   




        Эяль вновь впал в состояние внутреннего разлада. Время отвернулось от него. Время не его союзник. Время просто уходит в никуда, а он никак не может приблизиться к завершению своего плана.
             Он отдалил Риту, на сколько это возможно, от себя, и теперь, вновь оставшись в полном одиночестве, едва удерживает рвущуюся из него злобу. Но, ни видом, ни словом он не показывает своё состояние. Он занял выжидательную позицию, и он выждет своё. Но, чем дальше уходит время, тем мельче становится его позиция и какой-то необъяснимый страх вкрадывается в его жизнь.
   
               Эяль получил повестку от следователя и вчерашний, необъяснимый страх стал реальностью.  Он засуетился и чем больше он суетился, тем больше не мог собраться с мыслями. Он уже не мог в подробностях вспомнить, как он провёл время в тот день, он помнил только дорогу и её.
 
           Он её поджидал. Он знал о вечеринке от Риты. Он был там. Он всё время мотался по развозке заказов и возвращался только по этой дороге. Он даже не мог себе представить, что всё сложится именно так, что она будет одна идти к своей машине и именно в то время, когда он там. Темнота скрывала его.

          Следователь сидел за столом. Его рыбьи глаза ничего не выражали. Эяль заметно успокоился.
   - Ну… Рассказывай…
   - О чём?
   - Обо всём!
   - О чём?
   - Обо всём!
   - Я не знаю о чём говорить…
   - Не знаешь? – Следователь вышел из-за стола и, обойдя стол подошёл к Эялю.
            Он начал свой осмотр с его головы. Рыбьи глаза следователя прожигали насквозь Эяля, они скользили по его телу и дойдя до ботинок замерли.
    - Размер!
    - 40…
    - Встань!
           Эяль встал.          

           Следователь долго и внимательно смотрел на его ботинки. Эяля охватила паника. Он только сейчас подумал о том, что до сих пор не сменил обувь. А, ведь он хотел сделать это сразу.
    - Снимай!
           Эяль молча снял обувь.
 
          Следователь позвонил кому-то. Кто-то пришёл и взял ботинки Эяля. Затем вошёл какой-то полицейский. Щёлкнули наручники.

   


            Женя проснулся. Тишина. Он открыл глаза. Это не сон, он у себя в квартире. 
                Женя встал и подошёл к окну. За окном ничего не изменилось за время его длительного отсутствия. Разве только на деревьях появились розовые цветы.  Он так любит эти розовые цветы, как он любит эти розовые цветы. Он смотрит в окно, но то место, где он побывал внезапно, врывается в его мысли. Женя вздрогнул. Он смотрит на цветы на деревьях и гонит мысли о произошедшем прочь.

               Женя вошёл в контору. Он сразу обратил внимание на то, что плаката «Успех компании – наш успех» нет. На столике с электрочайником, чаем, кофе и сахаром, в вазе стоят цветы.
               Женщины в конторе сидят за своими столами с опущенными головами. Таня поднялась из-за стола, и идёт ему навстречу.
   - Привет… Я ждала тебя…

    
      В комнате приглушенный свет. В кресле сидит Шула. Она уже почти поправилась, но врачи не рекомендуют ей чрезмерное напряжение. На диване Михаль. У Михаль отсутствующий взгляд. Ей всё равно, что происходит в комнате.   Дети в своих комнатах готовятся к школе.
         Ора взяла отпуск и ухаживает за всеми.  Временами Ора оглядывается и внимательно рассматривает что-то за спиной.