Наследственность

                Весенний вечер прохладен. Двое сидят у реки. Им      не холодно. Они в волнении. Завтра в сельсовете пройдёт регистрация их брака. Они сидят, тесно прижавшись, друг к другу. Они молча смотрят на движение воды. Движение воды медленное, тихое, спокойное. 
     Рассвет известил всех о приходе нового дня.  Петушиный крик во всех дворах села поднял переполох. Собаки принялись лаять громко и свирепо на невиданное до селе. Они словно почуяли добычу, да только не знают, откуда она появится эта добыча. 
   Петухи горланили, собаки рвались с привязей, народ просыпался. Заурчали моторы машин. Детвора высыпала из домов. Старики поднимались с лежанок и, не смотря на весну, всовывали свои старческие ноги в валенки. Молодёжь никуда не выходила. Молодёжь наряжалась в самые красивые одежды. Девчата крутились у зеркал примеряя, то одно, то другое.

       Свадьба! Сегодня свадьба у первой красавицы села.
        Сады цвели нежными цветами. Запах цветения будоражил. В саду, среди всей этой природной красоты уже со вчерашнего дня стоят приготовленные для торжества столы и лавки. А в доме, из красного кирпича, вычурной архитектуры, кипит работа, которая кажется, не прекращалась и ночью.

        Щуплый, не высокого роста хозяин дома смотрит на жену и только ждёт её указаний. Хозяйка дома высокая, статная, пышнотелая возится у чугунков. Она строгим взглядом всё время оглядывает приготовленное для торжества.
     - Ваня! Хватит ли? Сбегай к Свиридовне… что там с тортами?
         Ваня выскочил за дверь и помчался сельскими тропами, которые вились между разбросанными по холмам домами. Он мчался по тропам к дому Свиридовны, спеша скорее выполнить указание своей хозяйки. Он мчался, не замечая всей красоты вокруг.
         Село, Красные холмы, широко раскинулось на холмах вдоль реки. Большие участки дворов отделены друг от друга тропами. Само село разделено проезжими дорогами на какие-то сектора, если смотреть на него сверху, а тут, внизу всё кажется по-другому, просто дороги отделяют одну часть домов от другой.  Центральная, широкая, асфальтированная дорога ведёт к сельсовету.  Она продолжается и упирается в молочный комплекс. Территория молочного комплекса огорожена забором из сетки «Рабица». Везде чистота. Все дороги освещены. Село по всем меркам считается богатым. Кирпичные дома почти у всех сельчан. Председатель сельсовета, отставной военный, заботится не только о плане сдачи молока государству, он заботится о тех, кто выполняет и перевыполняет этот план. Это он, председатель сельсовета выбивает в городе разнарядку на кирпич для личной потребности своих сельчан. И сельчане всегда готовы к выполнению любых указаний. Так они и живут – богатеет колхоз и богатеет труженик села. У каждого колхозника своё личное хозяйство, продукцию которого они продают на рынке в городе.

        Весна. Село заливает зелёный цвет и разноцвет цветения. А у подножия, всей этой красоты течёт река.

         Хозяйка дома, в котором готовится самое значительное для неё торжество, украдкой вытирает глаза. Она в волнении, ведь её  единственная дочь через два дня покинет дом. Мысли о том, как ей будет с кем-то в далёком, другом месте не дают покоя. Хозяин дома вернулся.
    - Валя… всё готово… не волнуйся… - Иван Иванович смотрит на жену любовным взглядом. – Не волнуйся. Всё будет хорошо.
         Валентина Ивановна отворачивается к своим чугункам.
    - Ой, Ваня… Будет ли? Жили бы тут… дома… у нас всё есть. А, что там? Ни кола, ни двора… какое-то общежитие…
    - Валя, а ты вспомни, как мы с тобой начинали жить… Что было у нас? Старый полу разваленный сарай… Один  чугунок да две деревянные ложки… - Иван Иванович подходит к жене, обнимает её, заглядывает в глаза. – А, теперь…
     - Ваня, так я как раз об этом. Ну, кому это всё? Она ведь у нас одна. – Валентина Ивановна умолкает. Она думает не о ложках. Она думает о том, а будет ли тот любить её дочь так, как любит её, Валю её Ваня? Она не думает о том, а любит ли она сама своего Ваню. Она вообще о многом просто не думает. Она работает. Она много работает. – Ваня… Я думаю о другом… Будет ли он любить нашу Тоню? Не обидит ли он её?
    - Ты об этом не думай. Всё будет хорошо.
    - Ну, дай-то Бог.
     Ваня смотрит в глаза своей любимой Вале и ему ничего больше не надо. Только бы она всегда была рядом. И за то, чтобы она всегда была рядом он готов на всё.  Он никогда ей не перечит. Он готов сделать всё, что она пожелает. И он делает  всё.
 
          Тоня проснулась. Предчувствие какой-то другой жизни внезапно забилось тревогой.  Она не понимает значения этого состояния. Она просто волнуется. Она не думает о том, что теперь она будет жить с кем-то, что теперь ей самой придётся принимать решения и кто-то другой будет управлять ею, что каждое утро кто-то другой, а не мама и папа будут рядом с ней. Она даже не знает, а хочется ли ей этого.

         Белое свадебное платье висело на видном месте, и она смотрела на него как-то отчуждённо, словно это не для неё, словно это случайно кто-то принёс это красивое платье.
        Валентина Ивановна постучала в дверь.
 - Тонечка… пора одеваться… Стёпа приехал…
         Тоня ничего не ответила, но встала и пошла умываться. Она мылась как-то долго, не спеша. Она словно пыталась оттянуть время от встречи со Степаном.
         Валентина Ивановна вновь напомнила ей, что время идёт и пора ехать в сельсовет.

        Степан был одет в костюм чёрного цвета и серебристый галстук. Белая рубашка сверкала белизной воротничка. Он расхаживал по комнате в волнении, и всё время говорил Валентине Ивановне.
     - Ну, что она так долго собирается?

       Степан поглядывал на часы и на дверь, откуда должна появиться Тоня.
     Дверь открылась тихо, даже не скрипнув. Первая красавица села оправдывала все слова о своей красоте. Тоня стояла в проёме открытой двери в свадебном платье и излучала свет. Длинные, пепельного цвета, совершенно ровные волосы были стянуты в тугой пучок под короткой фатой. Глаза, полуоткрытого ореха миндаля, лишь излучали голубизну и смотрели спокойно. Плотно обтянувшее тело короткое до колен платье подчёркивало её стройную фигуру. Красивые, длинные ноги были обуты в белые туфельки. Совершенно, белый цвет тела сливался с цветом платья. Она выглядела мраморной статуэткой.   
       Степан не мог оторвать взгляд.
   - Тоня… Красавица моя…
       Валентина Ивановна отвернулась и вышла из комнаты.
    - Тоня… Красавица моя…
       Степан забыл о времени. Он думал только об одном, что эта красавица его. Его навсегда, и он никогда, никому её не отдаст.

       За окнами дома из красного кирпича сигналили машины и гудели приглашённые гости. Валентина Ивановна постучала в дверь.
    - Пора…
       Степан и Тоня двинулись к выходу. Они вышли на крыльцо дома. Загремела музыка. Молодёжь начала бросать в них пригоршни пшеницы.
     Фотограф щёлкал кнопкой фотоаппарата.   
    В стороне от всего шума стояли Валентина Ивановна и Иван Иванович. Иван Иванович держал свою любимую Валю за руку и плакал. Он не видел никого вокруг. Он видел только Тоню.
      Валентина Ивановна повернулась к нему.
    - Ваня… Она точная копия твоей прабабки…
       Иван Иванович опустил голову.
    - Прабабка плохо кончила… 

      Сельсовет был битком забит народом. Всё село Красные холмы  пришло посмотреть на первую красавицу села. Старики смотрели на Тоню и перешёптывались. Старухи украдкой крестились.
    - Евдокия… Евдокия…
   
      Что-то было правдой, что-то вымыслом, но легенда о Евдокии, прабабке Ивана Ивановича жила и передавалась из поколения в поколение.

         Дом из красного кирпича опустел. Отцвели сады. Пришла осень. Осень поселилась в доме из красного кирпича и осталась жить в нём.

         Переезд в город, в общежитие не внёс в жизнь Тони изменений. Она оставалась такой же тихой, спокойной. А Степан для своей красавицы жены поднимался по ступеням материального благополучия всё выше и выше.  Степан окончил институт, и скакал по служебной лестнице, не дотрагиваясь многих ступенек. Но, Тоня, воспринимает это всё как должное, без эмоций. Тоня тоже работает. Она просто работает.

          Вечер. Дождь окончился, но дождевые капли  цокают об алюминиевый подоконник. Они цокают монотонно, капая откуда-то сверху.  Тоня сидит на диване, поджав под себя ноги, и читает книгу. Степан наполнен намерением поговорить с женой о важном для него, но боится нарушить её занятие, чтение книги. Решился.
     - Красавица моя… Я хочу поговорить с тобой…
 Тоня покорно откладывает книгу и смотрит на мужа.
     - Красавица моя.  Мы с тобой уже не первой молодости. У нас есть всё, что может пожелать душа, но наш дом пуст. В нашем доме нет шума В нашем доме нет…

         Тоня вновь взяла в руки книгу и продолжила чтение. Степан замолчал. Он всё время думал только об одном, что никогда, никому её не отдаст.

         Слухи о том, что евреи теперь могут уезжать в Израиль ширились и множились. Народ рассказывал друг другу о какой-то чудесной стране, где всё течёт молоком и мёдом. Рассказывали, что в эту сказочную страну могут въехать все члены семьи еврея и даже те, у кого дедушка еврей. Народ принялся лопатить и шерстить всю подноготную своих родственников. И откапывали и доказывали своё родство и еврейские корни. Народ толпами стоял у Голландского посольства в Москве и питался слухами, которые кто-то распространял. Слухи влетали в уши и делали своё дело. Народ паковал чемоданы.  Народ рвался на выезд, но большинство не хотело ехать в Израиль. Все почему-то рвались в Америку, и чья-то невидимая рука перекрыла всем въезд. Теперь ручеёк отъезжающих потянулся не к поездам, а прямо к самолётам в саму эту страну, которая течёт молоком, и мёдом и только туда был путь.

          Мысль о том, что другая страна пробудит его красавицу, влетела в голову Степана. Степан принялся лопатить свою родословную. Он не был уверен. Он ничего не знал, но верил, что кто-то должен быть у него в роду евреем. И он откопал.
   
         Едва сдерживая волнение, Степан открыл дверь квартиры.
    - Красавица моя… Мы уезжаем в…
   
         Он не договорил. Тоня встрепенулась. Она почувствовала какую-то дрожь в теле. Дрожь прошла волной и исчезла. Тоня вошла в своё обычное состояние. Но это изменение в жене Степан отметил и принял за хороший знак. Он принялся форсировать события и, ковёр-самолёт перенёс их из одной страны в другую, но в этой стране молоко продавали в пакетах, а мёд в баночках и никто, ничего не раздавал.  Здесь за всё надо было платить. Привезённые Степаном доллары быстро исчезали. Работа без знания языка была мало оплачиваемой. Степан смотрел на свою красавицу жену и… действовал. Он хватался за любую работу и, работая в разных местах, присматривался к жизни в стране. Он не понимал, о чём говорят люди, но он смотрел им в глаза, следил за их движением и их действиями. Он как собака ловил звуки произнесённых слов, и ему казалось, что он их понимает.  Чутьё вело его правильным путём. Возвращение  после работы в конуру, которая называлась квартирой и стоила больше половины его заработка, приводило его в смятение. Он не мог допустить, чтобы его красавица жила в таких условиях, и он загружал себя работой всё больше и больше. Теперь, Степан появлялся дома всё позже и позже, усталый, но лишь видя, свою красавицу к нему возвращались силы. 
   
         Тоня не изменилась. Она была такой же молчаливой и покорной. Изменение условий жизни казалось, не отражались на её настроении. Оно было всегда одинаковым. Она ходила в магазины за продуктами и приносила газеты на русском языке. Тоня садилась и просматривала листок за листком.  Она не раздумывала о том, что там написано она просто просматривала. И однажды её взгляд наткнулся на объявление о том, что требуется работница по уборке дома. Она отложила газету, и казалось, совсем забыла об этом объявлении, но через какое-то время рука сама потянулась к телефону. Ей ответили на иврите. Она испугалась того, что ничего не понимает, и бросила трубку, но рука вновь потянулась к трубке телефона. Тоня заговорила на английском языке. Она получила полную информацию, и приглашение прийти на встречу. Она ни о чём не думала и, переодевшись, отправилась на поиски нужного места. Она не поехала на автобусе, а взяла такси для полной убеждённости, что приедет к нужному времени, а не будет плутать по неизвестным ей улицам.

           Нужный дом не отличался ни чем от других трёх этажных домов стоящих вдоль улицы. Снаружи дом выглядел каким-то староватым, но внутри дома была чистота и на окнах лестничных площадок везде стояли цветы. Тоня позвонила в нужную ей квартиру. Дверь открылась. Она вошла во внутрь квартиры.
 
      Хозяйка дома как-то подозрительно посмотрела на Тоню, но ничего не сказала и они принялись обсуждать условия работы и оплату. Договорились. С завтрашнего утра Тоня приступает к работе на пять часов в день, всю неделю, включая пятницу.
    Поздним вечером Степан вернулся с работы. Тоня сидела на диване и читала книгу. Степан привычно подскочил к ней с вечерним поцелуем.
    - Что, моя красавица читает сегодня?
 
      Тоня молча повернула обложку книги в сторону Степана.
    - У…
       Степан пошёл в душ, а Тоня принялась накрывать на стол. Ужин проходил как обычно в полном молчании. Степан привычно лишь прожёвывал и проглатывал еду, а глазами он пожирал свою красавицу. У него даже в мыслях не было отправить жену работать.
     - Я завтра выхожу на работу.
     Степан едва не подавился.
     - На работу? Куда?
     - На уборку…
     - На уборку? Моя красавица…  на уборку…
     - Да. Работа пять часов в день.
     - Пять часов? Работа…
     Они смотрели друг другу в глаза и оба молчали.

       Тоня привезла с собой два громадных чемодана личных вещей. Лишь малая часть привезённых вещей была вынута из этих чемоданов и разложена в шкафу. Она стоит перед открытыми дверцами шкафа и рассматривает свои вещи. Она никогда не занималась уборкой чужих квартир и не знает, что одеть. Наконец-то она выбрала себе брюки от спортивного костюма и футболку. Упаковала это в пакет, оделась, как обычно и отправилась на автобусе на работу.

       Хозяйка квартиры всю неделю ходила за Тоней следом и указывала, что именно надо сделать, так как она это хочет. Тоня спокойно воспринимала все указания хозяйки и выполняла их. К концу второй недели Тониной работы в этом доме хозяйка предложила ей уборку в квартирах своих подруг. Тоня ответила согласием и взвалила на себя работу в десяти квартирах, по пять часов в день. Пять утром и пять после обеда. Она не валилась от усталости. Она не стонала и не охала. Она молча выполняла свою работу.

       Тоня и Степан продолжали жить в той же конуре, которая называлась квартирой, но теперь она уже не казалась Степану такой дорогой за съём. Они встречались лишь поздно вечером в этой конуре, ужинали и отправлялись спать. Их жизнь теперь укладывалась в определённом режиме. Работа, сон и суббота. Просто суббота, как выходной день. Их положение было устойчивым, и жизнь казалась куском гранита, который разбить не возможно. 

          Степан вышел из автобуса и пошёл в сторону
своей конуры. Он шёл, а какие-то мысли кружили и
кружили. Он прошёл мимо калитки в свою конуру.
   
        Он просто шёл вперёд. В маленьком сквере он сел на лавочку придавленный этими самыми какими-то мыслями. Он никого не видел возле себя. Он был придавлен мыслями, мыслями, которые просто кружили и никак не хотели обрести суть того, что хотели сказать ему. Внезапно он услышал смех. Огляделся. В сквере на лавочке сидела молодая женщина и говорила с кем-то по телефону. Он безо всякой цели просто так стал наблюдать за этой женщиной. А женщина заливалась смехом, перемежёвывая смех с восклицаниями. Она видимо слушала чей-то рассказ.

     Смех молодой женщины вызвал у Степана улыбку, и он стал издавать звуки похожие на смех. Он уже не смотрел на молодую  женщину просто так, он смотрел на неё, как на женщину, от которой исходит энергия, вот только он ещё не понимал, что это? Перед ним возник образ его красавицы и рядом живая, смеющаяся женщина. На какое-то мгновенье ему вдруг показалось, что она смеётся над ним. Степан замер. В свете уличных фонарей он пытался рассмотреть эту женщину, которая сидела и уже хохотала над чьим-то рассказом по телефону. Внутри Степана что-то заколотилось. Кружившие в голове мысли остановились. Степан широко раскрыл глаза и посмотрел вокруг, а вокруг шумела жизнь, жизнь, которую он раньше не замечал. Он не видел ничего кроме своей красавицы. Образ красавицы сдвинулся в сторону, и теперь он пожирал глазами всё вокруг.

            Шуршали шинами машины, мимо скверика проходили молодые влюблённые пары и старички, державшиеся за руки. Куда-то спешили одинокие парни и девушки, и только он, Степан,  никуда не спешил. Он сидел и впитывал в себя жизнь, которая проходила мимо него… в стороне.    

        Молодая женщина перестала смеяться. Она сидела на лавочке и продолжала держать пелефон в руках. Телефон зазвонил мелодией песни, которая Степану нравилась. Молодая женщина нажала кнопку, и её голос отозвался в Степане каким-то волнением. Голос молодой женщины набирал силу. Она пыталась кому-то  что-то сказать, но тот, который звонил молодой женщине не желал слушать. Он хотел только говорить. Он хотел быть только услышанным. Молодая женщина замолчала. Теперь, она держала телефон перед собой и оттуда потоком неслась речь. Мужской голос к чему-то призывал молодую женщину, о чём-то просил, на чём-то настаивал. Молодая женщина молчала.
   
   Образ красавицы вновь возник перед Степаном и вновь какие-то мысли закружили. Степан не мог отделаться от образа своей красавицы. Образ, то приближался, то отдалялся, но никуда не уходил. Образ красавицы был намертво вклеен в мозги Степана.
          Но, слова молодой женщины, обращённые к кому-то, невидимому в телефон: - Я не хочу быть с тобой! - прозвучали для Степана сигналом тревоги. Ощущение тревоги заполнило собой в Степане всё, и он ощутил смятение чувств.  Он никогда не слышал от своей красавицы ласковых слов. Он никогда не слышал от неё слов о любви. Она никогда не шла ему навстречу. Она была молчаливой и покорной. И теперь мысли в голове Степана не кружили, они бурлили. Они проникали во все клетки мозга. Он внезапно закричал: - Я, хочу быть с тобой!

   Молодая женщина повернула голову к Степану и посмотрела на него долгим взглядом. Степан затих. Он обратился к ней тихим голосом:
  - Извините… это у меня вырвалось от собственных мыслей…
  - Это не страшно. Мне иногда тоже хочется закричать на весь мир. Бывает…

         Они как-то одновременно поднялись и, не сговариваясь, пошли из сквера. Они брели по улице ничего, не рассказывая друг другу о себе. Они просто шли рядом. Молодой мужчина и молодая женщина.
        До этой встречи у них была разная жизнь, но что-то было в этих жизнях такое, что не выпускало их из прошлого.

       Степан вернулся домой поздно. Тоня уже спала. Он тихо прокрался в постель и лёг. Сон не шёл. Он лежал с открытыми глазами, и теперь мысли не кружили в его голове. Он думал о прошлом. Он думал о том, как он прожил столько лет с образом своей красавицы. Он думал о том, что он жил не с человеком, а с образом, который сидел в его мозгах. Он не заметил, как сон смежил очи.

         Степан проснулся. Он открыл глаза и увидел, что уже день. Солнце во всю свою силу жарит в окно. Жара. Он осмотрел вокруг себя. Пустота и бедность конуры не смутили его. Но, здесь, в этой конуре не хватало чего-то. Степан вскочил с кровати, засуетился. Перед ним возник образ красавицы, и он внезапно услышал смех Поли, той молодой женщины, с которой он познакомился вчера поздно вечером в сквере. Образ красавицы и живой смех Поли слились в единое ощущение. Два совершенно разных человека. Два совершенно разных мира. Две совершенно разные женщины.  Степан встрепенулся.

      Поля возвращалась домой. У двери её квартиры стоял Виктор. Виктор начал свой крик, ещё только завидев, как Поля поднимается по ступенькам к квартире. Поля рванула назад по ступенькам. Он догнал её и схватил за одежду. Кофта разорвалась.
   - Отстань! Я тебе всё сказала! Уйди!

         Виктор и не собирался уходить. Его дом без Поли пуст. Он не может жить без неё. Он её уговорит. Она вернётся. Он изменится. Он не будет таким, каким был до сего дня. Он никогда не позволит себе кричать на Полю. Он вообще ничего не позволит себе в отношении к ней. Она увидит. Он совсем другой.
     - Поля… Вернись… Я тебе обещаю, что никогда не дам тебе повода для огорчений. Я прошу тебя…

    Поля смотрит на Виктора, и в ней происходит борьба ощущений  той прошлой жизни, которая была с Виктором, и того нового ощущения, которое уже поселилось в ней после встречи со Степаном. Поля замерла.
     - Поля… Прошу тебя…
         Виктор обнял Полю. Прижал к себе. Он хотел показать ей, как она ему дорога. Виктор заглядывает Поле в глаза и тихо, тихо ведёт вниз по ступенькам.
 
       Всё вернулось на свои места, но Степан и Поля начали встречаться тайно. Они не говорили о любви. Они не говорили о своих чувствах друг к другу. Они не понимали сами причины их встреч. Им просто чего-то не хватало в тех местах, где они жили, и они просто добирали то, чего им не хватало в другом месте.      

        Так называемую зиму Израиля сменяет жаркое лето. Это лето длится девять месяцев. Жара изнуряет. Работа вытягивает все силы. Жизнь кажется бесконечной тянучкой, которая имеет разный вкус, так как эта тянучка состоит из разных компонентов.
   
       Тоня впервые почувствовала усталость.  Она не обсуждает с мужем свои проблемы. Она решает их сама. У них уже собралось достаточно денег, и они могут купить себе квартиру за наличные деньги. Но, что-то удерживает их от этой покупки. Они так и продолжают жить в конуре. У них нет цели накопления денег, просто они всё время работают, и деньги тратить нет времени. Уже пошёл второй десяток лет их жизни в Израиле, а Тоня ещё не сносила и одного своего громадного чемодана вещей.

       Решение Тони оставить половину своей работы назрело. Она сказала своим хозяевам, что оставляет их. Никакие просьбы и повышение оплаты не удержали Тоню. Она была непреклонна. Теперь она была свободна с обеда. Она впервые в жизни почувствовала лёгкость от собственного решения. Первые месяцы она приходила с работы и только отсыпалась за все годы каторжного труда. Отоспалась и стала оглядываться вокруг.

        Тоня по-прежнему оставалась красивой и словно выглядела ещё моложе, казалось время обошло её стороной, не смотря на появившиеся морщинки. Её пепельные волосы оставались такими же, как были в молодости. Благодаря постоянному физическому труду её фигура не утратила пластичности, не смотря на возраст. Она оставалась такой же молчаливой и покорной, но… что-то изменилось в ней самой. Она впервые почувствовала, что ей чего-то не хватает.

        Свободное время, которое раньше было занято работой, а теперь стало её тяготить. Она впервые, после своей работы стала заходить в кафе и пить кофе, наблюдая за окружающими.
   
           Он появился в её жизни с шумом и грохотом. Она впервые в жизни открыла полностью свои всегда полу открытые глаза косточки миндаля, и их голубой свет теперь не был каким-то таинственным, который лился из глубины, теперь голубой свет излучал всю свою силу. Тоня впервые почувствовала в себе страсть. Эта страсть разгоралась всё сильней и сильней. Он был для неё всем, и она готова была пойти на всё, только он был рядом, но у него была жена. Она уже не помнила, что у неё есть муж. Она о нём забыла совсем. Да и кто он ей? Да и что их связывало все эти годы?

      Ради него, Офера, она ещё сократила время своей работы. Она готова была бросить работу совсем, но что-то удерживало её.
       Оферу нравилась эта русская молодая женщина по имени Тоня. Ему нравилась её красота, её свободная манера поведения, её образованность. Но, Офер не был влюблён до полного желания быть рядом всегда. Он лишь отвечал на страстные порывы Тони. Беспросветный бабник, он не был готов на серьёзные отношения. Ему не нужны серьёзные отношения. Эти серьёзные отношения отягощают его жизнь.

    Одержимая страстью, Тоня строила планы захвата Офера. Она не могла жить без него. Она надевала шкуру овцы и втиралась в окружение Офера. Она выслеживала, вынюхивала всё, что могло ей пригодиться для её плана. Тоня втёрлась к Оферу в дом под видом знакомой его приятеля. Она изучила обстановку дома и распорядок дня. Кто когда приходит и кто когда уходит. Кто, в какие часы, может, находится дома. Она уже стала здесь настолько своя, что её воспринимали как родню. Вход в дом для неё был открыт всегда.

    Степан заметил резкую перемену в своей краса-
вице. За долгие годы совместной жизни Степан впервые увидел полностью открытые глаза Тони. Степан вспомнил рассказы о прабабке Ивана Ивановича, Евдокие, которая плохо кончила…  И изменения в Тоне могли означать только одно…  Он начал следить за женой. Результаты слежки привели его в отчаяние, но он никогда, никому не отдаст свою красавицу.

            Тоня долго собирается. Она выбирает себе одежду так, словно идёт на собственные похороны. Оделась. Стоит у окна и смотрит на улицу. Она ничего не видит вокруг себя. Она одержима мыслью о свободе Офера. Там, за его свободой её желание исполнимо. Она не думает о нём. Она думает о себе, ведь это её желание.
          Тоня вышла из дома. Жара в мгновенья оку-тала тело. Тоня почувствовала, как заструился по спине пот. Она не волнуется, это просто жара.

         Такси катят одно за другим. Она садится в то, которое останавливается возле неё. Она спокойна. Она называет улицу не ту на которой живёт Офер, а ту, которая идёт параллельно. Она усаживается на заднее сидение. Водитель такси внимательно смотрит на неё в зеркальце. Водитель наблюдает за ней. Тоня чувствует его напряжённый взгляд и отворачивает лицо в сторону окна. Они едут молча. Они попали в полосу красного света светофоров. Дорога удлинилась. Тоня знает, куда и зачем она едет. Она не знает, что будет потом, но то, что будет сейчас, она знает. Она готова к свершению. И только одна единственная мысль в голове. Она машинально ощупывает сумку. Выражение её лица не меняется. Она просто проверяет…

         Тоня вышла из такси, оставив на чаевые водителю всю сдачу. Она перешла дорогу и двинулась в направлении дома Офера. Путь занял пол часа. Она ни о чём не думает. Решение принято.
   
       Тоня вошла в подъезд. Она не стала подниматься на лифте. Она пошла по лестнице. Подошла к двери квартиры. Она вставила ключ, и в это мгновенье кто-то крепко схватил её за запястье. Она не успела повернуть голову, как кто-то вывернул ей руку и поволок по лестнице вниз. Этот кто-то вывернул ей руку так, что казалось, что просто парочка идёт в обнимку. Они вышли из дома и этот кто-то впихнул её в машину.

    Тоня пришла в себя.
     - Стёпа…
 
        Ковёр-самолёт перенёс их обратно из Израиля в Красные холмы.
           Валентина Ивановна и Иван Иванович поджидали их у калитки своего дома из красного кирпича. Они стояли тесно прижавшись друг к другу и держались за руки.
       - Слава Богу, дети возвращаются…
 
       Степан и Тоня прибыли катером и теперь поднимались по тропинкам села к дому из красного кирпича. Они ещё с пристани увидели две одинокие фигуры возле калитки дома. Им издали казалось, что два старика подпирают друг друга.

    Степан сжал Тонину руку и посмотрел ей в лицо. Он впервые в жизни видел у своей красавицы слёзы в глазах.