Уникальная династия

«Царю-труженику» Россия обязана появлением совершенно нового типа аристократии – промышленной. Ее представители не могли похвастаться древностью рода или громкими заслугами на полях сражений, но от этого не становились менее значительными для державы. Они создавали новую Россию, воплощая в жизнь фантастические задумки своего правителя.
Самый яркий пример, пожалуй, это род Демидовых - прославленных меценатов и основоположников металлургической промышленности в России. Основатель династии, прославившейся на Урале, был кузнец Никита Демидович, который жил в селе Новое Павшино недалеко от Тулы.
В далеком 1696 году Петр I велел ему починить сломавшийся немецкий пистолет. Никита сделал работу отлично, да еще и отечественную копию немецкого оружия показал, которая была не хуже. И награжден был по-царски.

История начала династии богатейших промышленников России выглядит как волшебная сказка.  Но правдив здесь только факт самой встречи. Весной 1696 г. Пётр I действительно оста¬навливался в Туле по пути из Москвы в Воронеж. Но…
Но к  этому моменту царь и кузнец были знакомы как минимум лет 10. И первые контакты Демидов устанавливал не со всемогущим самодержцем, а с 14-летним подростком Петрушей, который только-только завёл свои Потешные полки. О чём и была оставлена запись в расходной книге:
 «Поставлено для царёвой потехи 256 штук тульского Никиткина ружья Демидова».
 Спустя пять лет «Никишко Демидов» упоминается в приказной грамоте как депутат от всех тульских оружейников — он прибыл в Москву защищать интересы своих выборщиков в земельном споре.
Иными словами, вместо  «простого мужика-мастерового» мы видим  солидного дельца по производству и сбыту оружия. Который уже владел крупным железным заводом, «что поставлен без царёвой казны и без иноземных мастеров».
Это обстоятельство особенно восхитило Петра, который в тот самый тульский визит удостоил давнего знакомца Демидова «премногих похвал за предприимчивость и ум».
Впрочем, в некотором смысле Никиту Демидова и впрямь можно назвать простым. Вот свидетельство биографа рода Демидовых Константина Головщикова:
«Это был человек весёлого нрава, любивший забавлять своих собеседников остроумными шутками». Рост под 2 метра, физическая сила такова, что, судя по рассказам, мог заставить лошадь сесть по-собачьи, чего те никогда не делают. Даже его недоброжелатели (а таковых было много) отмечали, что в пище и одежде Никита крайне неприхотлив, образ жизни ведёт простой, почти мужицкий. Живёт в большой и ладно устроенной, но всё-таки избе. К тому же очень по-крестьянски набожен — не берётся ни за одно дело без церковного благословения».
Одно из таких благословений было ему дано будущим святым Димитрием Ростовским, в то время митрополитом Тобольским. Димитрий был неплохим поэтом и рассказчиком, ценил умных собеседников и неоднократно принимал у себя Никиту. Перед тем как тот отправился на Урал, Димитрий подарил ему икону Богородицы, сопроводив её следующими строками:
«Архиерей Тобольский
м¬олит тя усердно:
Даруй ему здравие цело
и н¬евредно.
Храни благополучно
в п¬ремногие лета,
Избавляй и покрывай от злого
навета».
Надо сказать, что почти всё сбылось по слову Димитрия. Во всяком случае, с благополучием у Демидова был полный порядок.
А вот то, что царь отдал ему «весь Урал», — просто красивая байка. К тому времени там было выстроено пять казённых заводов. Демидову был передан лишь один из них — Невьянский. И вовсе не за то, что он выковал какой-то особенный пистолет, просто предложил царю поставки оружия по цене почти в 10 раз ниже обычной.
В 1700 году началась Северная война со Швецией. Оружейные заводы повысили цены на ружья. Никита Демидов — наоборот, снизил цену до 1,8 рубля за штуку. Царский престол начал закупать оружие и металл для артиллерии только на его заводе. Когда после поражения под Нарвой царь задумался об усилении армии и развитии металлургии для военных нужд, у Демидова уже было полностью развернуто и оружейное, и металлургическое производство.
4 марта 1702 года Петр I издал указ о пожаловании оружейнику казенных Верхотурских железоделательных заводов на реке Нейве, за Уральским хребтом. Промышленнику предписывалось поставлять «воинские припасы, пушки, мортиры, бомбы, фанаты и что писано выше сего». Платить казне за эти заводы он должен был железом в течение пяти лет.
Дела пошли более чем успешно. Если в 1702 году у промышленника было всего 2 завода, то к 1736 году – уже порядка 35. Ибо 4 июня 1705 года, Петр I издал указ, разрешающий Никите Демидову строить новые металлургические заводы на Урале, чем тот в полной мере и воспользовался.
Хотя первоначально тульский оружейник ехать на Урал вовсе не хотел и послал было вместо себя приказчика. Но за это ему пригрозили опалой и «разорением прожитков без всякой пощады». Петр был скор и на награды и на наказания, скор и одинаково щедр.
Государство поставило перед Демидовым задачу: расширить заводское дело на Урале «во умножение всякого железа, крупного и мелкого оружия, чтоб всегда в довольстве было». И Никита Демидов справился. С 1702 по 1706 год на его заводах было изготовлено 114 пушек. При этом Никита выставлял цену вдвое меньшую, чем другие. Тем и заработал фактически статус сподвижника Петра I.
По сути, перед нами первая в отечественной истории приватизация промышленности. Но Невьянский завод обрёл настоящего хозяина, нацеленного не на воровство, а на серьёзную работу. Да и воровать там было особо нечего. К моменту передачи, в 1702 г., штат предприятия составлял 27 человек. Заводскую плотину дважды прорывало, из-за нехватки угля постоянно вставала единственная доменная печь. А царь постоянно требовал невероятного.
 Однако Демидов работал с умом, без рывков и авралов, без истощения ресурсов и сил. В числе прочего думал об экологической перспективе — лес на уголь вокруг завода вырубался не сплошняком, как это было принято, а по секторам:
«Чтоб то место, запустя, опять заросло, и мочно было б снова рубить годов через 30».
Думал и о кадровой перспективе. Первым ввёл нечто вроде пенсионного обеспечения — правда, только для заслуженных мастеров. Организовал и обучение, причём предполагалось что-то вроде стипендии:
«Ученикам, которые убогие и отцы их работают подёнщиной, давать хлеб, как солдату, сермяжный мундир да шубу, а по прошествии года рубль на платье».
В 1720-е годы Демидов владел уже восемью из двадцати металлургических заводов России. Пять из них были построены в течение одного десятилетия — с 1716 по 1725 год. Историки назвали это «покорением Урала».
Утверждение России как империи, Северная война, предпринимательский напор Демидовых — все это сделало Урал «опорным краем державы» на столетия. А сами Демидовы стали «брендом» региона.
Но далеко не все шло гладко. Завистников и соперников хватало, а жалобы «наверх» шли практически непрерывным потоком.
Демидовская модель управления — это сверхэксплуатация человека. На его заводах работали крепостные крестьяне — «приписные». Из-за нехватки рабочих рук принимались на работу беглые каторжники и дезертиры. Брали даже идейных врагов государства — раскольников-старообрядцев, бежавших на Урал от преследований. Они почти не получали денег, но получали защиту от государственных гонений.
Впрочем, и здесь гонений хватало — не государственных.
В 1704 году в Санкт-Петербург пришла челобитная с Урала с жалобой на Демидова. Крестьяне просили найти управу на промышленника. Они ужаснулись, как тот расправился с работником Максимом Симбирцем и его отпрысками.
«Детей его стегал на плотине насмерть и держал их в железах шесть недель и морил голодною смертию», — говорилось в челобитной, которая осталась без движения.
Ибо для царя гораздо важнее были поставки оружия для армии. Демидовы эти поставки обеспечивали. Петр ласково называл Никиту «Демидычем». Судьба «работных людишек» его интересовала в последнюю очередь.
С 1702 по 1706 годы на демидовских заводах было изготовлено 114 артиллерийских орудий, с 1702 по 1718—908,7 тысяч штук артиллерийских снарядов. С 1718 года он стал единственным поставщиком железа, якорей и пушек для русского флота, в результате чего обрёл в лице главы Адмиралтейства Фёдора Апраксина влиятельного покровителя.
Производительность уральских заводов оказалась очень высокой, а их продукция вскоре существенно превзошла общий объём производства всех заводов Европейской России. Уже в 1720 году Урал (преимущественно «демидовский») давал, по меньшей мере, две трети металла России.
К концу царствования Петра I внутренний рынок получил достаточно металла, и с 1716 г. страна стала экспортировать железо. Между заводами были проложены дороги для транспортировки заводской продукции, расчищен судоходный путь по р. Чусовой, построены сплавные суда, пристани, склады.
Управляющий уральскими казёнными заводами инженер Вильгельм де Геннин, посетивший демидовские заводы в 1722 г., нашёл их «весьма в добром состоянии» и отметил, что заводов «таковых великих и прибыточных во всей России и в Швеции едва найдутся ли».
Благодаря заслугам перед государством был издан указ от 21 сентября 1720 года о пожаловании промышленника в дворяне. Родовой дворянский герб Демидовых включал изображения, символически отражавшие их занятия: серебряный молот и три зеленые рудоискательные лозы.
Думал ли Демидов о развитии культуры, неизвестно. Но вышло так, что объективно он способствовал становлению отечественной истории и археологии. Вот как об этом сообщает биограф Петра Великого Иван Голиков:
«Демидов поднёс Ея Величеству в честь рождения наследника богатые сибирские золотые бугровые вещи».
То есть находки из курганов — «бугров».
Реакция Петра была незамедлительной:
«По именному Его Царского Величества указу древние золотые и серебряные вещи, которые находятся в земле древних поклаж, брать в казну великого государя».
И, надо полагать, Демидов совсем не думал, каким он останется в памяти поколений. Впрочем, за него это решил сам народ. Мало кому из исторических деятелей повезло попасть в былины и предания, в одну компанию с Ильёй Муромцем и князем Владимиром. А вот Демидову это удалось.
На Урале учёные-фольклористы выделили целый пласт сказаний о Никите. Там он соревнуется силой с самим царём, покоряет Сибирь вместе с Ермаком Тимофеевичем и видит сквозь толщу земли все рудные богатства.
Грамотен был Демидов или нет, учёные спорят до сих пор. Но совершенно бесспорно то, что Никита Демидов обладал огромным авторитетом, пользовался благосклонностью царя и имел влиятельных покровителей. Его заводы на Урале образовали фактическую монополию. Используя своё влияние, Демидов успешно отстаивал свои интересы перед губернаторами и коллегиями.
Однако восхваляющих себя записок он не оставил. Что вполне согласуется с девизом его рода: «Acta non Verba» («Не словом, а делом»).
В личной жизни Никита Демидов был религиозен, отличался строгой, даже аскетичной простотой, жил в обыкновенной избе, хмельного не брал в рот и пьяных не терпел.
Он не согласился с указанием В.Н. Татищева о распространении кабаков в горнозаводских поселках, ибо это хотя и приносило деньги казне, но мешало хорошей работе (этот спор между ними решали в суде). Никита Демидов сам неутомимо работал и другим не прощал слабостей.
Об отношении Петра I к Демидову свидетельствует письмо, посланное им из Кизляра во время военного похода в Дагестан:
«Демидыч! Я заехал зело в горячую сторону: велит ли бог видеться? Чего для посылаю к тебе мою персону (портрет): лей больше пушкарских снарядов и отыскивай по обещанию серебряную руду. Петр».
Петр был настолько доволен деятельностью Демидова, что намеревался даже соорудить его медную статую и поставить ее в Петербурге «в ознаменование оказанных им услуг», как отмечает историк В.Ф. Шишонко, но «...это не случилось по скромности Демидова».
Генерал-адмирал Апраксин сказал однажды Петру I:
- Хорошо, если бы у тебя было человек десятка два таких, каков Демидов.
- Я счастливым бы себя почел, - отвечал Петр, - если б имел таких пять-шесть или меньше.
В народе его искренне считали колдуном. Предания и легенды русской традиционной культуры могли отражать и частные подробности своего времени, и дух исторической эпохи. Говорить о колдовстве невольно заставляла сама стремительность взлета Никиты Демидова. В колдунов на Руси верили повсеместно.
«Русские пришли на Урал, начали пахать, сеять, строить заводы, строить шахты, и сразу же появились, словно воскресли, предания и легенды с мифологическим истолкованием событий, с ясно различимыми следами язычества...»
Умер «колдун» в 1725 году, практически одновременно со своим августейшим покровителем и был похоронен вместе с женой Евдокией, скончавшейся пять лет спустя, в Туле  под папертью Демидовской церкви.
Известно, что находящаяся в Оружейной (или Кузнецкой) слободе тульского Заречья Николо-Зарецкая (Демидовская) церковь была построена по инициативе и на средства сына Никиты Демидова - Акинфия Никитича Демидова (1678 - 1745).
Стоящая и поныне около Демидовской улицы, эта церковь заменила собой два деревянных храма-предшественника с посвящением основных их престолов Николаю Чудотворцу и Рождеству Христову, самое раннее известное упоминание о которых относится к 1625 г.
Возможно, что сам Никита Демидов, который как в начале, так и в конце жизни жил в Кузнецкой слободе, построил (или перестроил) один (или оба) деревянных храма.
Его сын Акинфий Никитич Демидов сумел на Урале и Алтае построить 25 заводов, главным из которых стал Нижнетагильский, своим оборудованием отвечавший последнему слову техники. А о заводе в Невьянске в указе Берг-коллегии сказано:
«Таких заводов не токмо в Швеции, но и во всей Европе не обретается».
На заводах Демидовых в то время трудилось 38 тысяч человек.
Семейные владения занимали 638 тысяч десятин, включали десятки железных и медных рудников, золотые и платиновые прииски, деревни и поселки.
Акинфий Демидов стал статским советником, имел дворец в Петербурге. Был благотворителем, подарившим Московскому университету минералогические коллекции.
Его называли «металлургическим императором», и он не только в 10 раз приумножил состояние отца, но и помог России оставить с носом шведов и британцев, в то время производивших лучшее в мире оружие.
Но у этой великолепной картины была и обратная сторона. Наследник Никиты Демидова ввел на заводах каторжный режим. Любая оплошность, попытка спорить с начальством наказывались телесными истязаниями. И в последующие два столетия эта модель практически не изменилась. Уральский писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк в конце XIX века писал:
«По сие время на многих уральских заводах сохранились предания о том, как рабочих бросали в жерла каменных печей или топили их в прудах».
Шокирован увиденным на уральских металлургических заводах был Василий Немирович-Данченко, брат знаменитого театрального режиссера. В очерке «Кама и Урал» он писал:
«Каждый день свист шпицрутенов, розог, крики жертв, вой их жен и детей раздавались в заводах. Это было какое-то царство не прекращавшихся ужасов. Не было спины, не исполосованной прутьями; не было человека, которого не искалечили бы руки начальства».
Акинфий Демидов был главным управителем всех уральских заводов Демидовых, до тонкостей овладевшим секретами тульских мастеров, искусным кузнецом и литейщиком.
При нем были построены: в 1716 году Шуралинский завод, в 1718 - Быньговский и Верхне-Тагильский, в 1722 - Выйский, в 1725 - Нижне-Тагильский, в 1726 - Черноисточинский. Он также построил Ревдинский, Уткинский, Фетковский, Суксунский и другие заводы. На них было задействовано 15 доменных печей, 42 плющильных молота, приводимых в движении водой, 9 медеплавильных печей, множество плотин.
Владелец 25 заводов, 3-х пристаней, 36 сел со множеством деревень, действительный статский советник Акинфий Демидов получил в 1744 году беспрецедентное право находиться лишь под высочайшей «протекцией» самой императрицы Елизаветы Петровны.
В 1744 году Акинфий получил алтайское серебро. Он тут же отправился в Москву, где в то время временно находился двор Елизаветы Петровны. На аудиенции промышленник преподнес императрице слиток алтайского серебра.
Дар оказался вовремя. Казна как раз испытывала недостаток драгоценного металла. Продемонстрировав свое счастливое открытие, предприниматель тут же добился права построить на Алтае заводы. Кроме того, он уговорил государыню подчинить свои предприятия напрямую Императорскому кабинету (то есть главе государства), а не многочисленным коллегиям и чиновникам.
 Во время пребывания в Фрайберге, он приобрел там «минералогическую коллекцию» Генкеля (на которой в свое время М.В. Ломоносов обучался минералогии и основам горного дела). Эта коллекция постоянно дополнялась в Тагиле уральскими и сибирскими минералами.
После смерти Акинфия эта коллекция (более 6000 образцов) была передана в 1755 году его сыновьями Прокопием, Григорием и Никитой московскому университету (ныне - Геологический музей Российской Академии наук им. В.И. Вернадского).
Промышленник дважды играл свадьбу (в первый раз женился на Евдокии Коробковой, во второй раз в 1723 году – на Ефьмьи Пальцевой). Жены Акинфия Демидова родили ему по два ребенка. От брака с Евдокией остались сыновья Прокопий и Григорий, от брака с Ефимьей – сын Никита и дочь Евфимия.
Как и его отец, Акинфий Демидов являлся единоличным хозяином семейного дела. Стремясь сохранить активы в целостности, незадолго до смерти он составил завещание, по которому почти все имущество должно было перейти к младшему сыну Никите. Двум другим наследникам - Прокофию и Григорию - достались скромные владения и копи в европейских губерниях. Это завещание было составлено Акинфием под влиянием его второй супруги Ефимьи.
Прокофий и Григорий, недовольные собственной долей, после смерти отца подали прошение на имя Елизаветы Петровны. Императрица удовлетворила справедливую жалобу. Власть провела переоценку имущества и поделила его на три равные части. Прокофий получил невьянские и нижегородские заводы, Григорий – предприятия Тулы и Приуралья, Никита – нижнетагильскую промышленность.
Так дети Акинфия Демидова поделили прежде единый комплекс, принадлежавший их деду и отцу. Кроме того, часть имущества перешла к государству. Казенными стали алтайские рудники. Тем не менее наследники Акинфия сохранили и преумножили то, что осталось в их руках. Демидовская династия оставалась одной из богатейших в России еще на протяжении многих лет.
Кстати, Прокофий Акинфеевич совсем не интересовался фамильным делом, зато был щедрым благотворителем. Демидовы много жертвовали для блага МГУ, поддерживали одаренных студентов и молодых профессоров, выделяли деньги на новые здания и дарили редкие коллекции. Одним из сохранившихся даров для библиотеки МГУ является французская Библия XIII века.
Прокофий же основал первое Коммерческое училище в России. Он создал прекрасный ботанический сад в Москве («Нескучный сад»), там была флора 4-х континентов. Московскому университету он подарил гербарий, который содержал около 4500 листов.
По его инициативе был составлен и издан замечательный памятник русской словесности XVIII века - Сборник Кирши Данилова. Прокофий основал московский воспитательный дом, выплатив на него 1 миллион 107 тысяч рублей.
Когда Екатерина II приказала архитектору Казакову строить новое здание Московского университета, Демидов выбрал место на Воробьевых горах и давал на его полное строительство 1,5 миллиона рублей, но Екатерине это место не понравилось и проект этот не был реализован до середины XX века.
Никита Акинфиевич Демидов также содействовал открытию Московского университета, состоял в переписке с Вольтером. Минералог и искусствовед, он отличался любовью к наукам, был членом Вольного экономического общества, жертвовал на строительство московского университета, а при академии художеств учредил медаль «За успехи в механике».
Н.А. Демидов собрал довольно солидную для того времени библиотеку, часть которой передал в Нижний Тагил. Знаток и ценитель искусства, он заложил основы фамильного художественного собрания, которое будучи приумножено его сыном Николаем и внуком Анатолием, расценивалось как одно из крупнейших частных собраний в мире.
В 1770 г. по свидетельству ученого П. Палласа, Нижне-Тагильский завод находился в цветущем состоянии и «меж частными сибирскими заводами совершеннее, важнее и прибыльнее железом».
Один из внуков Акинфия Демидова - Николай Никитич (1773 - 1828) был русским посланником во Флоренции. В 1812 на свои средства он сформировал Демидовский полк и содержал его до конца войны с Францией. Он сам возглавил этот егерский полк и участвовал во многих сражениях  вместе со своим сыном Павлом.
Николай Никитович был женат на Елизавете Александровне Строгановой – одной из самых богатых наследниц России. Он посылал изобретателей первого российского паровоза - отца и сына Черепановых в Англию и Швецию. Был адъютантом князя Потемкина.
После отставки занялся вплотную совершенствованием производства на своих заводах, резко поднял их экономическую эффективность, можно сказать, совершил промышленный переворот всего производства. Получил всеобщее признание как «столп технико-экономической мудрости».
Он основал в Москве свой театр, в котором играл отец знаменитого трагика Павла Мочалова - Степан Мочалов, отпущенный позднее на волю.
Николай Никитович отдал свой дом в пользу Гатчинского сиротского приюта и много жертвовал на нужды инвалидов. Восполняя «...потерю, которая наука потеряла в бытность неприятеля в Москве», подарил Московскому университету богатое «...собрание вещей довольно редких по натуральной истории».
Его сын Павел Николаевич (1798 - 1840) учредил в 1831 Демидовскую премию - 20 тыс. руб. «на награды за лучшие по разным частям сочинения в России» и 5 тыс. руб. «на издание увенчанных академиею рукописных творений».
Эти премии были столь же престижны, как позднее Нобелевские.
Премии присуждались без специальных выдвижений, а на советах ведущих специалистов и ученых тайным голосованием. Для награжденных они были всегда неожиданными.
За 34 года существования Демидовских премий ими было отмечено 275 сочинений, преимущественно относящихся к гуманитарным наукам. Для сегодняшних дней это просто фантастика.
Вдумаемся в цифры: больше всего премий по истории - 53, по филологии - 46, географии - 28, по математике и механике - 20, геологии - 20, биологии - 20, химии и физике - 13.
Среди лауреатов - выдающиеся ученые России: врач Николай Иванович Пирогов, историки Борис Николаевич Чичерин и Николай Иванович Костомаров, химик Дмитрий Иванович Менделеев, металлург Павел Петрович Аносов, филолог Александр Христофорович Востоков, физиолог Иван Михайлович Сеченов, математик Пафнутий Львович Чебышев, электротехник Борис Семенович Якоби и многие другие.
Премия, учрежденная Павлом Николаевичем Демидовым, уникальна. Она поощряла развитие именно отечественной науки. Иностранные сочинения рассматривались лишь тогда, когда «рассуждали о предмете, имеющем прямое отношение к России».
Демидовская комиссия использовала свыше 250 тысяч рублей, не считая стоимость более ста золотых медалей, на награды отечественным ученым за их лучшие работы, за величайшие творения человеческого ума. Для ученых эти премии стали значительной материальной поддержкой и моральными вознаграждением нелегкого труда.
Такое щедрое пожертвование частного лица на нужды науки как Демидовская премия стало событием огромной важности в культурной жизни России. Этот факт получил высокую оценку современников. Павел Демидов приобрел почет и уважение научной общественности. Он был избран почетным членом Петербургской Императорской Академии наук и Академии Российской, а также Московского и Харьковского университетов.
Высоко оценил научный вклад П.Н. Демидова великий ученый А. Гумбольдт, посетивший Нижний Тагил в 1829 г. Он дал отличную оценку паровой машине мастеровых Черепановых, опускался в Мурзинские самоцветные копи и предсказал наличие на Урале изумрудов, которые позднее и были найдены.
В 1831 г. будучи Курским генерал-губернатором построил в Курске и Курской губернии на свои деньги 4 больницы и детскую лечебницу в Санкт-Петербурге.
П.Н. Демидов был женат на Авроре Карловне Шернваль-Демидовой (1808-1902 г.). Писатель Мамин-Сибиряк свидетельствовал:
«Аврора Карловна умела общаться с народом, была необыкновенно ласкова со всеми и входила во всевозможные мелочи заводского быта: крестила детей у рабочих, была посаженной матерью на свадьбах, дарила приданое бедным невестам, и т.д.» .
После кончины мужа она, будучи опекуном сына, управляла Нижне-Тагильскими заводами. Основала несколько школ, приютов, больниц в Н. Тагиле, Петербурге и других городах. Позже она вышла замуж за Андрея Карамзина (сына историка Карамзина).
Позднее она жила в своем поместье Трясканда в Финляндии. По ее прошению Александром II была дарована Конституция Финляндии.
Нам традиционно твердили: только первые Демидовы внесли огромный вклад в развитие промышленного Урала, а значит и России. Но давайте вспомним, что именно при Павле Демидове были созданы в России талантливыми механиками Черепановыми первые паровозы, развивалось бронзолитейное дело под руководством Ф.Ф. Звездина, в 1833 году открылась высшая заводская школа, готовившая кадры местной технической крепостной интеллигенции; на заводах и рудниках внедрялись передовые технологии, нередко - впервые в отечественной промышленности; строились величественные здания.
Даже это немногое можно поставить в заслугу Павлу Николаевичу Демидову.
Сейчас мало помнят акты жертвенности и человеческого участия Павла Демидова, его помощь жителям Курска, где он был гражданским губернатором во время эпидемии холеры. И совсем уже не типична его забота о нуждах сибирских ссыльнопоселенцев, среди которых находились декабристы.
В 1829 году он учредил специальный капитал для вдов и сирот воинов русско-турецкой войны (1828-1829 гг.), который выплачивался долгие годы и после его смерти. Сумма капитала составила 625 тысяч рублей.
Его младший брат - Анатолий Николаевич (1812 - 1870), родившийся во Флоренции и умерший в Париже, - был женат на племяннице Наполеона Матильде де Монфор. Около Флоренции он приобрел княжество, став князем Сан-Донато, и завел личную гвардию. По его заказу Карл Брюллов написал картину «Последний день Помпеи», которую после приобретения подарил Николаю I.
Анатолий Демидов широко покровительствовал наукам и искусствам, но уже почти не говорил по-русски.
А.Н. Демидов составил богатую коллекцию картин, в том числе европейских художников, многие из которых хранятся в Нижнетагильском музее, в том числе «Мадонна с младенцем» Рафаэля («Тагильская мадонна»). В музее сохраняется коллекция скульптурных портретов Демидовых.
Он создал богатейший музей реликвий Наполеона в бывшей резиденции французского императора на острове Эльба.
Более 20 лет А.Н. Демидов издавал в Париже "Труды Нижне-Тагильской обсерватории метеорологических и магнитных наблюдений". По его приглашению Нижний Тагил в 1841 г. посетил известный английский геолог Мурчисон.
В 1837-1839 гг. А.Н. Демидов организовал 1-ю российско-французскую геологическую экспедицию во главе со знаменитым ученым Ле-Пле по исследованию Крыма, юга России и Донецкого бассейна, а затем опубликовал 4-томный труд экспедиции с геологическими картами и таблицами 225-ти месторождений каменного угля.
Он также построил «Демидовский дом призрения для трудящихся» в Петербурге.

Гремело имя Демидовых на всю Россию и на всю Европу. И отношение к ним было не всегда однозначным. Поистине, этот род - своеобразный символ российской предприимчивости, российского богатства.
В различных архивах сохранилось немало документов и писем, связанных с жизнью и деятельностью его представителей, сыгравших "делами - не словами" (девиз дворянского рода Демидовых) значительную роль в истории нашей державы.
В одном из своих писем автор уральских сказов П.П. Бажов высказался о Демидовых как о деятелях, прогрессивных для своего времени.
«Немаловажным положительным фактом приходится, по-моему, считать и то, - писал он, - что Демидовы ставили металлургию без иноземной помощи. Эта сторона дела у нас как-то вовсе забывается, а она ведь очень интересная и одна может поставить вопрос о Демидовых совершенно по-новому... Благодаря энергии Демидовых наша страна в короткий срок освободилась от импорта железа и сама стала экспортировать железо».
Так и хочется процитировать Грибоедова в обращении к современным предпринимателям:
«Вы, нынешние, нут- ко!»
Но династия олигархов Демидовых по-прежнему остается уникальной и неповторимой. Хотя об их благотворительности уже почти не помнят.
А вот об «ужасах Невьянской башни» - не забывали никогда.
Кажется, это называется «выборочной памятью». Или – беспамятством, как вам больше нравится.
Поправьте меня, если я ошибаюсь.