А. Саврасов. Зимняя дорога. Степь да степь

    Нет радости.  Я смотрю, смотрю на это живописное изображение и в душе моей нарастает чувство потерянности и тоски. Я ведь не просто смотрю, а как бы пытаюсь войти в это изображение. А для этого надо, сделав усилие, замереть, остановить хотя бы мысленно всё движение жизни вокруг себя, чтобы войти в это  забирающее  в себя  холодное пространство.  Почувствовать на себе промозглый, пронизывающий  холод, исходящий  от увиденного. 

   Можно сравнить это изображение с другой картиной того же художника. Известной всем картины «Грачи прилетели». Никакого холода и никакой тоски. Она вся наполнена шумом пробуждающейся природы. Хлопаньем крыльев черных птиц, вернувшихся из дальних странствий. Вернувшихся домой, чтобы продлить свой птичий род. Здесь все движение и жизнь. Вот поэтому это уже хрестоматийное изображение   и стала той самой картинкой из твоего букваря, с которой начинается Родина.

   На картине «Грачи прилетели» среди берёз мы видим и вербу. Вот это совсем не случайно. Верба вот-вот опушится серёжками. Зачем она здесь?  А для того, чтобы напомнить про Вербное воскресение. Этот праздник называют еще Вход Господень в Иерусалим. С него начинается Страстная неделя, которая заканчивается, светлым праздником Воскресения. А церковь с колокольней за дощатым забором  тоже называется Воскресение. И речь в этой картине тоже идее о воскресении. О воскресении природы, которая как бы умерла, замерла на несколько месяцев. И вот она воскресает вновь под радостную весеннюю капель и птичий шум.

      А вот картина «Зимняя дорога» проникнута совсем другими чувствами. Но и  здесь тоже присутствует душа.  Только на этой картине душа наполнена совсем другим чувством, другим настроением. Потому как в жизни, к счастью или не к несчастью, присутствует не только радость. В жизни есть и боль, несчастье, горе. Вот и художник Саврасов, когда творил это полотно, переживал как раз время безысходной тоски. Потому в пейзаже нет радостных ощущений.

Художник писал картину в не самые лучшие времена его душевного состояния. Саврасов крайне тяжело переживал семейный раскол. Единственное утешенье он находил в выпивке. Теперь крайне редко свет имел удовольствие видеть его новые шедевры.

                *****
   Что же случилось с художником?  Очень грустная история. И все началось до создания «Грачей». Но картины, особенно у пейзажистов, не рождаются просто так  в голове. У некоторых могут, но не у настоящих художников. Вот и Саврасову для воплощения его замыслов  потребовалось приблизиться к природе как можно ближе. Он почувствовал потребность напитать душу новыми впечатлениями. Для этого он хотел поехать на Волгу. Как делали и будут делать и другие художники. А к тому времени он преподает в Училище живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой. Он просит предоставить ему время для творческого отпуска.

   В 1870 году он уже был на Волге. И находился под большим впечатлением от увиденного. И, воспользовавшись случаем, он едет туда ещё раз. Он пишет: «Имея частное поручение исполнить рисунки и картины зимних  пейзажей на Волге, покорнейше прошу Совет Училища уволить меня со службы на 5 месяцев».

       Его отпустили и он поехал. А жена была против. У них дети.  Но он поехал, несмотря на протесты и плач жены. А ей так не хотелось никуда ехать. Да ещё и со всей семьёй.

    Поехали на Волгу  в Ярославль. Сняли квартиру. А потом вскоре у них умерла дочь, только что родившаяся. Вы понимаете, как это напрягло отношения между супругами. А они уже потеряли двух детей. А если бы они не поехали? Возможно, дочь была бы и жива. А у нас не было бы «Грачей». Грустно об этом думать и писать. Высокую цену заплатил художник за этот всеми любимый пейзаж.
 
   Смерть дочки. Причём не первая детская смерть в этой семье. А художник был человеком чувствительным и ранимым. И слабым. Не устоял. Запил. А дальше одни несчастья. И всё одно к одному. Ну не могли держать пьющего профессора в знаменитом училище. И по решению его Совета Саврасова увольняют со службы. И лишают казенной квартиры. От него уходит жена с детьми. И её тоже можно понять.

                *****

   Вот такие обстоятельства. На полотне «Зимняя дорога» художник изобразил русскую зиму. Заснеженный пейзаж, Дорога убегает вдаль и не достигая горизонта, где-то исчезает. Вдалеке можно рассмотреть реку, покрытую льдом. И на этой картине мы видим берёзы, как и на картине «Грачи прилетели». Но это совсем другие берёзы. Возрождение ещё не состоялось.  И может и вовсе не состояться, если безжалостный холод их не убьёт.

Повторяю,  глядишь на картину и сердце проникается тоской и тревогой. А это художник передаёт нам свои мысли и состояние души. Художник делится с нами частью своей жизни. И я тут следую чувству и мысли художника. И при этом из глубины сознания восходит один мотив, который уж как хорошо накладывается на это изображение. И всем этот мотив хорошо знаком.  Это песня «Степь, да степь…»
                *****
 В этом месте я не могу, отвлекаясь от темы,  не сказать несколько слов  об авторе песни. Поскольку история про замерзающего ямщика и видимый пейзаж в моих глазах сливаются в одно, дополняя одно другим. Многие считают, что песня «Степь» народная. Это неправильно. У песни были авторы. Композитор и поэт.

     Композитора песни звали Сергей Садовский. Но кроме этого имени ничего о нем неизвестно. Музыка к этой песне – это единственное его известное произведение.

Когда именно композитор  положил стихи И. Сурикова на музыку, неизвестно. Но песня, созданная им, вошла прямиком в народную душу.

     А вот про поэта можно сказать много больше.  Поэта звали Иван Суриков. Он сегодня почти и неизвестен. Поэтому и думают, что песня народная. А по-моему она и есть народная. И выскажу, может быть,  и спорную мысль. Пусть она  так бы и осталась  народной без авторства. Есть автор – и мы обязательно соотнесём его с его произведением. Это его песня, не народная. А если нет автора, то и выходит, что её сочинил сам народ. А это уже совсем другое дело. Потому как тогда она и будет принадлежать всему народу.

      Это всё равно как могила неизвестного солдаты, к которой каждый может подойти и положить цветочек и с полным правом думать., что цветочек положен на могилу его родственника. Он один на всех,  этот неизвестный солдат. Вот также и эта песня - она одна на всех.

                *****

       Хотя, по сути, так оно и есть. Потому как поэт и был плоть от плоти народа. 

     Суриков родился 25 марта в 1841 г. в деревне Новосёлово Углического уезда Ярославской губернии  в семье Захара Андреевича Сурикова оброчного крепостного графа Шереметева.

        Ребёнком он  переехал в Москву, где его отец работал приказчиком в мелочной лавке. Мальчик помогал отцу в работе  и учился. А учился читать, разбирая по складам жития святых. Много читал. Очень рано начал писать стихи, но его первые поэтические опыты не дошли до нас — автор уничтожил их.

   Ивана Сурикова называют поэтом-самоучкой. И тут у меня вопрос. Что значит поэт-самоучка? Разве Пушкина, Лермонтова и прочих поэтов и писателей самых знаменитых в 19 веке кто-то учил писать и сочинять? Не было у нас ещё тогда литературного института. Почему же поэтов, к примеру, Кольцова, Никитина и Сурикова называют самоучками? Только потому, что они по-французски не говорили?

                *****

        И пусть мы не знаем имени Сурикова, а вот некоторые его произведения знаем  очень хорошо. Да и как не знать! Вот давайте вспомним. 

     Вот моя деревня.
     Вот мой дом родной.
     Вот качусь я в санках
    По горе крутой.
 
Правда далее этих строк память наша ничего не подсказывает. А дальше идет чудный стих. И мне трудно удержаться от того, чтобы его не процитировать. Прочтите, не поленитесь, чтобы убедиться в справедливости моих слов.

Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки,
И я на бок - хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
И друзья-мальчишки,
Стоя надо мной,
Весело хохочут
Над моей бедой.
Всё лицо и руки
Залепил мне снег...
Мне в сугробе горе,
А ребятам смех!
Но меж тем уж село
Солнышко давно;
Поднялася вьюга,
На небе темно.
Весь ты перезябнешь, -
Руки не согнёшь, -
И домой тихонько,
Нехотя бредёшь.
Ветхую шубёнку
Скинешь с плеч долой;
Заберёшься на печь
К бабушке седой.
И сидишь, ни слова...
Тихо всё кругом;
Только слышишь: воет
Вьюга за окном.
В уголке, согнувшись,
Лапти дед плетёт;
Матушка за прялкой
Молча лён прядёт.
Избу освещает
Огонёк светца;
Зимний вечер длится,
Длится без конца...
И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнёт мне бабка
Сказку говорить:
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.
Слушаю я сказку -
Сердце так и мрёт;
А в трубе сердито
Ветер злой поёт.
Я прижмусь к старушке...
Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич -
Это будто я.
Вот передо мною
Чудный сад цветёт;
В том саду большое
Дерево растёт.
Золотая клетка
На сучке висит;
В этой клетке птица
Точно жар горит;
Прыгает в той клетке,
Весело поёт,
Ярким, чудным светом
Сад весь обдаёт.
Вот я к ней подкрался
И за клетку - хвать!
И хотел из сада
С птицею бежать.
Но не тут-то было!
Поднялся шум-звон;
Набежала стража
В сад со всех сторон.
Руки мне скрутили
И ведут меня...
И, дрожа от страха,
Просыпаюсь я.
Уж в избу, в окошко,
Солнышко глядит;
Пред иконой бабка
Молится, стоит.
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.
 
                *****
    А есть и ещё один чудный стих-песня, который мы хорошо знаем и который мы тоже считаем народным. Вспомним.
   

«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?»

— «С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.

Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.

Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.

                *****

Песню  «Степь, да степь» Суриков переделывал дважды. Первый раз он написал ее в 28 лет, а в 36 - ее отредактировал. Кто знает, может быть, он говорил и о своей смерти, последовавшей всего через три года.

   Но оригинальный текст был другой. Другой поэт сделал, так сказать, глубокую авторскую переработку. И именно этот переработанный текст мы и знаем. А авторский текст был совсем другим. Тема та же, и настроение то же, но почти все слова другие. А теперь прочтём, какими были авторские слова.

Кони мчат-несут.
Степь всё вдаль бежит;
Вьюга снежная
На степи гудит.

Снег да снег кругом;
Сердце грусть берёт;
Про моздокскую
Степь ямщик поёт…

Как простор степной
Широко-велик;
Как в степи глухой
Умирал ямщик;

Как в последний свой
Передсмертный час
Он товарищу
Отдавал приказ:

«Вижу, смерть меня
Здесь, в степи, сразит, -
Не попомни, друг,
Злых моих обид.

Злых моих обид
Да и глупостей,
Неразумных слов,
Прежней грубости.

Схорони меня
Здесь, в степи глухой;
Вороных коней
Отведи домой.

Отведи домой,
Сдай их батюшке;
Отнеси поклон
Старой матушке.

Молодой жене
Ты скажи, друг мой,
Чтоб меня она
Не ждала домой…

Кстати, ей ещё
Не забудь сказать:
Тяжело вдовой
Мне её кидать!

Передай словцо
Ей прощальное
И отдай кольцо
Обручальное.

Пусть о мне она
Не печалится;
С тем, кто по сердцу,
Обвенчается!»

Замолчал ямщик,
Слеза катится…
Да в степи глухой
Вьюга плачется.

Голосит она,
В степи стон стоит,
Та же песня в ней
Ямщика звучит:

«Как простор степной
Широко-велик;
Как в степи глухой
Умирал ямщик».

    Годы житейских мытарств, полуголодного существования и крайне неблагоприятные условия работы подорвали здоровье поэта и привели его к туберкулезу. Ему не помогло пребывание в лечебных заведениях на востоке России в 1878-79 годах, болезнь прогрессировала.

 Жизнь его счастливой не назовёшь: бедность, смерть матери, разлад с отцом, тяжелая работа, запои, попытка самоубийства, болезнь... Поэзия была единственной отрадой и отдушиной талантливого русского самородка Ивана Сурикова, скончавшегося в 39 лет от чахотки.

     Он умер в мае 1880 году в Москве в бедности, был похоронен на Пятницом кладбище.

     А для меня картина «Зимняя дорога» и песня «Степь, да степь» уже давно слились в одно неразрывное целое.