Эржебет - 1. Бернабо

Предисловие http://proza.ru/2020/09/24/1680


                Кто-то считает, что миром правят деньги...
                Это не так. Миром правит любовь.

               
РАЗЛУКА и ВОЗВРАЩЕНИЕ

Более ста лет Скалигеры правят Вероной...

Походы Мастино второго расширили владения семьи, но это стало причиной напряженных отношений с Миланом. А ведь мир важнее всего - мир и покой, ради потомков, ради высоких достижений семьи, ведь на фамильном гербе Скалигеров изображена Лестница - "Scala", ведущая вверх.

И дочь Мастино, и четверо его сыновей должны жить в мирной стране. Во имя их будущего он, правитель Вероны Мастино делла Скала, согласился на помолвку своей дочери Беатрис с Бернабо, племянником архиепископа Милана Джованни Висконти.

Во время помолвки двадцатилетний Бернабо, увидев свою невесту, подумал "хорошенькая", но ничуть не обрадовался этому - свадьбу отложили на четыре года из-за малолетства невесты, ей только исполнилось двенадцать...

Дядя и племянник вернулись в Милан. А юная Беатриче, вспоминая тонкие, приятные черты стройного юноши, весьма смущённая состоявшимся событием, пообещала отцу, что не будет думать ни о чём, кроме учёбы.

А время шло... Доверчивость юности сыграла со старшими братьями Бернабо злую шутку – Маттео и Галеаццо были втянуты в заговор против родного дяди - правителя Милана Лукино, брата архиепископа Джованни Висконти, их опекуна.
 
Гнев Лукино обрушился на головы парней руганью и проклятиями. Но этот гнев был не так тяжек, как молчаливое осуждение дяди Джованни, в глазах которого они стали иудами, малодушными предателями. После смерти отца он стал их опекать и всячески поддерживать, несмотря на свою занятость.

Но сейчас Джованни отвернулся от любимых племянников. Он не ругал их, не обвинял, он просто перестал их замечать. И это его отношение было настолько невыносимым для юношей, что решение Лукино об изгнании их из Милана они восприняли даже с некоторым облегчением.

За связь с заговорщиками молодым людям было предписано пребывание в замках семьи Висконти, находящихся в самых отдалённых от столицы городах Миланского государства. Скитаясь по провинции, братья ощутили всю нелепость и трагизм произошедшего с ними. Чувство неприкаянности угнетало.

В то безрадостное время от приступов уныния Бернабо спасала только добрая книга. Дядя Джованни видимо знал, что к заговорщикам он не имел никакого отношения. Поэтому на пути Бернабо зачастую встречались странствующие монахи, которые угощали его вкусной домашней снедью и оставляли на прощание какую-нибудь замечательную книгу.

Вскоре карета Бернабо стала походить на небольшую библиотеку, самым ценным экземпляром которой была книга потрясающих сонетов Франческо Петрарки. Эти стихи ложились целительным бальзамом на страдающее сердце юного скитальца.


Около трёх лет продолжалось его изгнание, до самой кончины дяди Лукино. Как только полновластным правителем Милана стал архиепископ Джованни Висконти, он тотчас распорядился вернуть домой Бернабо и его братьев.

Тревожась о жизни племянников, Джованни отменил приговор почившего Лукино. Он позволил Галеаццо отправиться в Павию, Маттео уехал к матери в Геную, а Бернабо призвал к себе, в резиденцию правителей Милана. Ему нужен был во дворце свой человек, ответственный помощник, эпидемия бубонной чумы приближалась к границам его государства.

По безлюдным улицам родного города возвращался Бернабо в обитель семьи Висконти. Город опустел. Смертельная опасность загнала горожан в их дома, захлопнула наглухо окна и двери. Бубонная чума, "бич Божий", приближалась.

Архиепископ с утра до ночи занимался вопросами предотвращения распространения эпидемии, а Бернабо вёл некоторые дела в резиденции, стараясь чётко выполнять указания правителя Милана.

Время от времени его одолевало уныние, мысли о неудавшейся жизни, о том, что в свои двадцать семь он ничего ещё не достиг. Дядя Джованни в его возрасте был уже избран епископом, хотя решение миланской синьории и отменил папа Иоанн XXII, препятствуя успешности семьи Висконти, поддерживающей оппозицию, но избрание дяди было заслуженным...

Закончив свои дела в городе, Джованни в помещении для охраны, где дымились чаши с  ладаном, разоблачался, осторожно снимая и отправляя в мешок своё одеяние, которое тотчас сжигалось в овраге дальнего угла резиденции.

После тщательного омовения Джованни, надев новое облачение, отправлялся во дворец. Бернабо встречал его у входа, чтобы доложить о выполнении поручений. Кроме работы с документами, он отвечал за тщательность процедур по обеззараживанию резиденции, за окуривание травами и пряностями всего здания, за костры горящие вокруг дворца и днём, и ночью.

Бернабо контролировал и приготовление поварами качественных и полезных блюд.  Врачи Милана в это время рекомендовали горожанам воздерживаться от потребления мяса, питаться преимущественно овощными супами, отказываться от вина, не спать после рассвета, начиная с раннего утра окуривание своих домов. Бернабо сомневается в полезности некоторых советов, но поварам в точности передавал всё предписанное.

ВЕСТЬ О ПЕТРАРКЕ

Дядя остался доволен состоянием резиденции и вовремя поданным ужином. Ужинали супом из сельдерея. Бернабо отметил для себя, что дядя пребывает в хорошем расположении духа. Закончив трапезу, Джованни поделился доброй вестью с племянником:

- Бернабо, сегодня мне стало известно, что поэт Франческо Петрарка жив и здоров. Я намерен отправить ему приглашение. Он давно обещал навестить меня, ещё до эпидемии. Милан сумел оградиться от чумы, и это позволит Петрарке выполнить обещанное.

- Я очень рад этой новости, дорогой дядя! За три года скитаний я немало прочёл его сонетов, поэзия Петрарки отвлекала меня от горестных дум скитальца. Это большая удача – быть знакомым и общаться с великим поэтом. Мы должны приготовиться к его приезду.

- Ничего особенного не требуется, Бернабо, Франческо очень простой человек, ему не нужны изыски. Он священник. Скромность и сдержанность избрал он приоритетами своей жизни.

На следующий день посыльный отправился к Франческо Петрарке с приглашением Висконти, но дома его не застал. А через месяц пришел ответ от поэта. Он обещал прибыть в Милан не раньше чем через год, если  к этому времени ему удастся закончить свой скорбный труд – "Плач по мадонне Лауре".

В следующем письме архиепископ выразил Петрарке своё искреннее соболезнование по поводу кончины прекрасной музы поэта, его несравненной донны Лауры, и со словами дружеской поддержки заверил поэта в том, что в доме Висконти ждут его, чтобы оказать ему самый тёплый, душевный приём.

Бернабо положил письмо дяди в продолговатый серебряный ларец, на дне которого лежали плотно закупоренные стеклянные флаконы с маслом розы. Сонеты Петрарки рождают в его сердце тот же трепет, то же волнение, которое возникает  от наслаждения ароматом роз. Алой лентой он перевязал коробку, в которую поместил ларец, и немедленно отдал её посыльному.


Эта июльская ночь была прохладнее предыдущих, и дым костров почти не ощущался, но Бернабо не спалось. Он вспоминал годы своих скитаний, улицы чужих городов... Тоскуя по родине, он ловил запахи цветов, свисающих с чужих балконов, замечал томные взгляды юных особ, пытаясь увидеть в них что-то близкое сердцу...  И только один раз поразил его взор прекрасных зелёных глаз юной синьорины, взгляд из окна кареты. Эти глаза показались ему очень знакомыми, но где и когда он мог видеть их, так и не вспомнил.

Он думал о скорби Петрарки... Горе, постигшее поэта, ощутит вся Италия – вся его страна, которая два десятилетия парила вместе с ним, в небесах его нежной, высокой любви, воспетой в сонетах, неизменно посвящаемых мадонне Лауре, единственной безмерно любимой.


СОН ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Только под утро уснул Бернабо. И приснился ему удивительный сон – тёмная туча неслась над землёй. Её гнал ветер с востока. Из тучи вылетали чёрные птицы, стремительно опускаясь на  согбенные спины людей. Спины чернели, превращались в прах и исчезали… Когда туча рассеялась, чистое, синее небо воссияло невыразимой, Божьей благодатью… Великую радость ощутил Бернабо и каждый, стоявший с ним рядом. А на небе вдруг появилось белое облако, которое приближалось к людям. Из облака вдруг вылетела сияющая белая птица, в клюве которой был алый цветок. Она
покружила над Бернабо, затем опустилась и положила алую розу у его ног.

Колокол пробил семь раз. Запах дымящегося ладана разбудил Бернабо. Камердинер Ласло приступил к утреннему окуриванию дворца. Бернабо удалось поспать всего лишь два часа, но, уснув перед рассветом, он проснулся совершенно бодрым.

Ощутив силу и бодрость своего отдохнувшего тела, он легко вскочил с постели и подошел к зеркалу. Его сияющие глаза лучились то ли надеждой, то ли предчувствием счастья – его давно не улыбавшиеся каре-зелёные глаза...

Бернабо вспомнил сон этой ночи и понял, что  причина его парящего настроения - алая роза, ниспосланная небесами. Он ещё раз посмотрел на своё отражение и сказал себе:

- Бернабо, опускайся на землю. Тебе ли мечтать о счастье? Твои мысли должны быть заняты обретением достоинств рода Висконти, стремлением к чистоте помыслов, к терпению, усердию, смирению и другим добродетелям.

Настроиться на дела не получалось… Он  увяз в своих воспоминаниях.  После трёх лет изгнания, вернувшись в Милан, он усердно трудится под руководством дяди Джованни и правителю Милана не в чем упрекнуть своего племянника - он ответственно относится к выполнению своих обязанностей.

Но каков он, Бернабо Висконти, в отношениях с людьми, достаточно ли он гуманен? Семь лет он помолвлен с Беатрис делла Скала. На протяжении всего этого времени  юная девушка была связана данным ему словом, а он до сих пор не удосужился выяснить жива ли она.


Запрещая себе мыслить о счастье, он не думал о том, что этот  запрет ложится и на жизнь Беатрис. Осознание своей никчемности сделало невыносимым дальнейшее неведение его. А вдруг она умерла от чумы, как умерла возлюбленная Франческо Петрарки?

Он должен сегодня же выяснить у дяди, есть ли какие-то известия о Скалигерах. Семь лет назад дядя захотел устроить его брак с Беатрис, а сейчас почему-то  молчит об этом. Известно ли ему хоть что-либо о семье его невесты?
 
Целый день, словно сам не свой, блуждал Бернабо по замку. Мысли о предстоящем с дядей разговоре не давали ему покоя. Чтобы хоть как-то  успокоиться, он достал из книжного шкафа сборник сонетов Петрарки...

ОЖИДАНИЕ СЧАСТЬЯ

Ужинать не хотелось. Джованни заметил состояние племянника и предложил ему выйти в дворцовый парк. Там, в тенистой прохладе зелени, Бернабо решился задать дяде свой вопрос.

- Дядя, почти два года я живу и тружусь рядом с тобой. Каждый день приносит нам
какие-то горькие вести, чума уносит жизни людей, наших знакомых, близких и дальних, но за всё это время ты ни разу не обмолвился о Скалигерах. Известно ли тебе о них что-либо? Как поживает моя невеста? Жива ли она вообще?   

- Бернабо, я ждал этого вопроса.

- Ты что-то знаешь о них? Прошу, расскажи мне сейчас же всё, что тебе известно об этой семье!

- Бернабо, все Скалигеры живы и здоровы. Пройдём со мной, племянник.

Архиепископ направился в свой кабинет, Бернабо последовал за ним. Джованни открыл секретер и достал из ящика небольшой  портрет. Подержав немного в руках, он протянул его племяннику.

- Это Беатрис, твоя невеста…  Я молчал до сих пор, потому что многое изменилось в нашем мире. Ваша помолвка была обусловлена интересами государств. Но эпидемия всё изменила. Эта договоренность уже не важна, главное – победить чуму. Поэтому можешь поступать так, как сам пожелаешь. Скалигеры примут любое твоё решение.

- Дядя, я не намерен отказываться от Беатриче. И в изгнании я не забывал, что у меня есть невеста. Это обязательство закрыло моё сердце для других.

- Я очень рад, дорогой племянник. Беатрис прекрасная девушка, она будет достойной женой будущего правителя Милана. Я искренне рад твоему намерению.

Это был небольшой профильный портрет... Красивый, изящный профиль светловолосой синьорины. Взор её прекрасных зелёных глаз обращён к алой розе, розе из его сна... Он прикоснулся безымянным пальцем к её губам и тёплая волна прокатилась по телу его.

Архиепископ смотрел в окно, отвернувшись от своего взволнованного племянника, хорошо понимая его состояние. Джованни ощутил насколько потрясён Бернабо портретом Беатрис. Спустя некоторое время он тихо произнёс:
 
- Её отец ждёт нашего приезда в Верону, если ты намерен сдержать слово, нужно определиться с датой свадьбы.

Взволнованный красотой своей повзрослевшей невесты, Бернабо озадачил Джованни следующей репликой:

- Дядя, я должен точно знать не занято ли  сердце Беатрис кем-то другим. Она передала портрет, потому что отец повелел ей, а что велит ей её сердце?
 
- Бернабо, этот портрет она передала для тебя в мае этого года. В начале весны, как только эпидемия пошла на убыль, я написал  Скалигерам, чтобы справиться о их здоровьи. В этом письме я сообщил им, что ты проживаешь сейчас со мной.

- Дядя, Беатрис достигла совершеннолетия и теперь вправе распорядиться своей судьбой самостоятельно. Я ещё раз повторяю, мне нужно точно знать, не занято ли её сердце.

Джованни, понимая переживания племянника, не мог не согласиться с ним, будущий супруг должен быть уверен в том, что только он пребывает в сердце своей избранницы.

- Ты прав, Бернабо, этот вопрос требует прояснения. Я сегодня же напишу письмо Мастино и спрошу у него свободно ли сейчас сердце Беатрис, не изменилось ли её желание  оставаться твоей невестой.

На следующее утро архиепископ дал племяннику письмо для отправки Скалигерам. Бернабо достал из шкафа серебряный ларец, подобный тому, который он отправил Петрарке. На дне ларца находились такие же флаконы с розовым маслом. Бернабо укрыл флаконы синим шелковым платком, на платок положил письмо и красивую алую розу из плотного атласа. Эту розу оставил ему странствующий монах, предупредив, что любящему сердцу она приносит счастье…

Бернабо обернул ларец серебристой парчой, перевязал его атласной лентой цвета кармина и отдал камердинеру Ласло, который уже приготовился ехать в  Верону.   

Бернабо и предположить не мог, что ожидание может так измучить. Настроиться на дела не получалось. Он слонялся по дворцу, пытаясь давать слугам какие-то поручения, зачастую абсурдные. С досадой наблюдая их недоумение, он отправлялся в свою спальню, там на небольшом столике у камина стоял её портрет. Десятый раз за день он брал его в руки. Снова и снова  всматривался в юный, прекрасный лик… Помнит ли она его?

Эти влекущие, зелёные глаза... Их долгий, смущенный взгляд удивил его там, в чужом городе, во время скитаний. Ведь это был её взгляд. Она смотрела на него из окна проезжающей мимо кареты.  В тот раз он не узнал её, а она его узнала! Узнала, несомненно, поэтому так пристально смотрела.

Чтобы хоть как-то прийти в себя, Бернабо взял сборник сонетов Петрарки, и первое попавшееся стихотворение прозвучало в унисон его настроению…

   Твой ясный взор сменяет ужас ночи,
   Душа потрясена - слепит мой глаз...
   Вздыхаю я: "Благословен тот час,
   Когда мне путь открыли эти очи!"





Продолжение http://proza.ru/2020/10/29/671