Дежурный ангел!

Дежурный   ангел

(В. Исаков)
     Питер   громадным  кораблем  скользил вдоль  Невы  торжественно   медленно  величаво!   Мачтой  кораблю  служил  шпиль  Петропаловки , а    ангел  на шпиле возвещал  о мечте  города:  быть   столицей мира!
 Ангел,  словно  мудрый  штурман,  прокладывал путь  к  заветной  мечте  корабля, выбирая   правильное   направление ветра.  Влажная  непогодь  вуалью  измороси  обрамляла  серый гранит  набережной.   Грустные  тучи  одиноко жались вниз  к  улицам,  ища защиты от   рассердившегося на  их добрые  беспечные  души  ревнивого ветра.  Они  спрашивали себя: « За что?  Почему?!».  Непонятно (хотя,  кто  может понять мужчин  в наше время?!). Они   искали защиты  у города,  а   находили   её   у  чёрного асфальта и  расплывчатых  под  моросью  контуров  резных  фасадов красавцев  дворцов.  Ах,  асфальт!  Экий,  ловелас!  Он  обнимал   плечи  всем  тучам, но ему  нравилась  вон  только та  одна  в форме  сердечек, и он  старался  прижать ее  ближе  к себе,  коснуться    еще  не  остывшими  от дневной  жары   губами ее  пухлых  щек.   Но  тучи к   ухаживаниям  асфальта   были  холодны и не отвечали ему взаимностью:  у  них было плохое настроение (женщины   в своем  настроение и своих  привязанностях  так   переменчивы!).   Мне ничего не стоило попросить батюшку  ветра  разогнать их.  Но не посмел, зная   его крутой  нрав:  тревожить по пустякам!   Тучи  на фоне черного цвета  асфальта  выглядели  белыми  и  пушистыми.  Сфинкс  с мокрой  спиной  от мороси  и брызг волн  реки смотрел  вдоль Невы:  медитировал.  Его взгляд  был направлен далеко  на  восток, на свою жаркую далекую  Родину.  Пустыня   желтыми  раскаленными  песками с  оазисами в  них простиралась  на тысячи километров   в объятиях солнца.  Капельки  пота   выступали на  лбу  от той   почти забытой жары, увы!  Сфинкс вынашивал  план   побега  из этого  ветром гонимого каменного  города  уже не одно столетие, но не решался.  Да еще    эта  река  рядом!   Она  бедная с редким  для женщин  именем   Нева, тайно   ему  сочувствовала: любила!  Заговаривала  шепотом волн  отказаться  от этой  безрассудной  затеи,  ласкала  пьедестал   нежностью водяных  рук  гранитную набережную, но не получая  взаимности,  ладошки -  волны  спадали  вниз   с  пьедестала  и,  губы реки вздыхали  в разочаровании.    Какой  мужчина   может устоять в  тайной  просьбе  женщины, которая так его любит столетиями,  ни разу не предав, не бросив  его за столетия в  ожидании.  Нева, как  мудрая   женщина  знала: вода  камень точит!   Тучи  же  искали защиты,  им было одиноко, как  тому  змею  под копытом  коня  Великого  Петра.  Змей  смотрел мне в глаза  и слезы  дождя скользили из его медных глазниц: ему было больно.   А он  терпел  эту  ноющую боль  от копыта  коня  медного  всадника на потеху  всем  галдящим  по  утрам  и вечерам   смертным, приезжим  со всего мира полюбоваться  им.
 Только вот по договоренности  с создателем   памятника Монферраном  (умел  мастер убеждать!),   дал   ему слово   терпеть всеобщее унижение, а  так бы ещё посмотрели,  кто кого бы  одолел!  Бросок кольца  его лоснящегося  от дождя  тела  левую   ногу коня.   И  в сторону её  на поперечную растяжку  и удар хвоста   по сапогу  всадника,  зубы в  гортань   медногривому  и  ВСЕ!    Всадник, запутавшись в стремени,  упал  и лежал бы придавленный  тяжестью  крупа  коня. И он  ещё бы  подумал   над его жизнью: дарить ему её  или нет! Но   дал слово Монферрану,  а мужчина  сказал,  а значит,  сделал: мужчина   не плачет,  он  огорчается.   Взгляд  Петра  прекратил  его  внутренний диалог со  мной.
Золотые  купала   Исаакия,  утопали в  серых тучах  дождя.   Как было  жаль  Храм  при  большевиках,  когда  разрешили  ходить по его   смотровым  площадкам неверующим: праздно шатающейся  толпе безбожников. Раньше  только  истинные  православные  могли себе  допустить совершить  такой  подвиг: чем ближе к небу, тем ближе  к БОГУ и каждая  ступень это  молитва с поклоном ВСЕВЫШНЕМУ и,  добравшись  встать   рядом с   ангелами   в молитве за город: за  РОССИЮ!   А  большевикам  было все равно,  они  стали  вытравливать  веру из народа:  жить без веры для них привычно, поэтому  они и устроили из храма  музей.   Питерцы   возводили  его 40 лет на  свои деньги. Они  жертвовали иной  раз   самое   дорогое,  лишь  бы   храм встал  и был  уроком   потомкам.     Вот, чью  - то пакостную  душонку сейчас  жарят  на  огне черти  за  попрание  памяти людской,  за   растерзание вандалами дома  ГОСПОДНЯ!
Я понял выражение, что всякая  власть от БОГА, спустя  годы.   Сам себе  я не мог ответить  на вопрос,  почему   варвары – большевики пришли  к власти во главе  с картавым?
Лишь недавно  осознал:  БОГ показал,  что бывает со страной и  её людьми,  отринувшие  БОГА  в  своей душе.  Вот  откуда  дети при живых  родителях стали сиротами и жители  страны стали забывать свои корни.  Все  начинается с  сожжения  икон.  Воистину,  неисповедимы пути ГОСПОДНИ!
 Фонари  ажурного литья  возле  памятника  Николаю  старались своим   утопающим  в  тишине  светом разгонять   тучи  и просили их  миганием в белых круглых  плафонах  не садиться  на эполеты   мундира  конногвардейца.  Как -  то   Николай I  опоздал  на  офицерское  собрание, а командир полка  сделал  замечание  ему   Императору: « Вы  опоздали на  3.5 минуты,  господин полковник!». Это дисциплина и уважение к офицерскому собранию!   
 Много  перевидал  на  своем веку   конь императора  и холерный   бунт на Сенной  площади,  где  в самом углу площади до сих пор стоит   гауптвахта,  и  вызов  разрушению  основанию империи:   бунт декабристов.   Император  гладил коня  по  медной  шее  и,   что -  то  говорил ему, видимо успокаивая: стоять на двух  ногах  почти  150  лет  тяжело, но  надо,   на нем же  сам  Император Всея  Руси.
Они иногда   ведут  беседы  с конем   Великого Петра, благо они на одной географической  оси  и на одной оси памяти. Будучи живым,   коню  не понравилось  восстание декабристов, они же ломали  строй  и нарушили святое: присягу на верность царю батюшке.
 Только   прошел по  красному мосту:   самому  короткому по длине, но самому  широкому   в мире, как услышал  нарастающий гул  своры  на канале Грибоедова.
  Кошки - грифоны с золотыми крыльями на  банковском  мосту  спорили, какой паре  надо отдохнуть с одной  или  с другой стороны канала, мост очень  тяжелый.    Я  их примирил  и уговорил     отдыхать    попарно:  крест на, крест.  Отдыхающие могли  расправить крылья  и встряхнуть гладкую  шерсть, вылизать   шерсть подруги,  и  даже   распустив  крылья   потянуться  и сильно,  сильно вверх  расправить  крылья и взмахнуть  ими.   Правда ранним   утром придет  тетя  Глаша - дворник  со своей  березовой  метлой  и пробубнит: « Что это вы  неугомонные? Ишь,  размахалися  крылами! Опять  красить надо! Где я  на Вас  краски  напасусь?! Чай  дорогая  на свои  кровные   покупаю, начальник – то не раскошелится!».
 Я  пошел  мимо  железнодорожных касс  и поклонился   Казанскому  собору,  перекрестившись   лику нашей БОГОРОДИЦЫ и  сердцу  Кутузова  в  свинцовом  сосуде, оно  так  любило свой город -  столицу!
В эту раннюю  пору  пока   прохожих   на улице  нет, надо   
снять  плащ  и  распустить   крылья  за плечами во всю  ширь  белых перьев и  размять  их  подушечками  пальцев,  хлопнуть   один  раз крыло  о крыло! Ах,   хорошо:  плащ  так  давит   их!  Я  повелел батюшке ветру  разогнать тучи  и пригласить   батюшку солнце заступить на свою  дневную  вахту.  Пусть  люди  улыбаются  в каменном  городе   восходящему  дню, да и мне бы не мешало просушить  крылья.  Проведя  по крыльям   щеточкой для перьев, а потом  бархатной   тканью,   потянулся, закинув  руки  за голову и  сквозь губы   на выдохе:  « АААУММ!»   Так хорошо жить  на белом  свете  и как  трудно быть  дежурным  ангелом  по городу.
 Крылья  под плащ  и  в такси:  отдыхать  на съёмную квартиру! Устал!
Спокойного дня  люди!


© Copyright: Владимир Исаков, 2012
Свидетельство о публикации №212081701418