Мастерица

Она жила на вершине самой высокой горы. Так ей нравилось считать. На самом же деле, гора была не сильно высокой, не сильно недоступной и очень красивой. "Ты лучше всех," говорила она горе дважды в год. Первый раз, когда спускалась и оборачивалась, чтобы ахнуть от восхищения и сказать: "До скорого свидания", а второй, когда возвращалась и плакала от одного вида этой суровой и родной красоты.
Она смутно помнила, как же она попала на вершину в первый раз. Поначалу она гнала от себя воспоминания о своей прошлой жизни, они причиняли ей боль настолько сильную, так рвали ее нутро, что она однажды плеснула себе на ноги крутым кипятком, только чтобы завыть от иной боли, чтобы наказать себя за то, что выжила, за то, что дошла. Только те шрамы сейчас и напоминали ей о былом. Редко, очень редко она вспоминала красивого и сильного мужчину - своего мужа. Скорее всего, он был моряком или купцом, иначе почему именно он, вернувшись из дальних стран, первый в их деревне заболел той страшной болезнью - уродливой, зловонной, забирающей жизни быстро и безжалостно. Муж стал первой жертвой, потом угасли трое их сыновей (она много лет упорно старалась забыть их имена и лица, их запах и улыбки, их голоса и руки с обкусанными ногтями), а потом и она слегла. Ей не позволили спокойно отправиться вслед за семьей. Соседи сожгли ее дом, тот самый, в котором их семье так хорошо жилось, а ее саму выгнали в лес. Деревенские надеялись, болезнь уйдет вместе с ней, они решили принести жертву.
"Иди выше в горы, Ведьма поможет," шепнула ей старая, одноглазая бабка, не боявшаяся в этой жизни ничего. Почти ничего, поэтому она и ограничилась лишь добрым советом.
Она послушалась и, шатаясь и падая, пошла вверх по горной тропинке. К Ведьме - грозной и могущественной, к Ведьме, которой раз в месяц относили два больших мешка мяса, овощей, сыра, масла и хлеба. Никто и никогда почему-то не задумывался, что же Ведьма дает им взамен? Так было заведено и люди не смели ослушаться давнего порядка.
Тропинка была пологой и словно прирученной человеком, зато по обеим ее сторонам лес стоял мрачный и суровый, настолько темный и зловещий, что и мысли не возникало свернуть с дороги и поискать грибы иль ягоды. Она подумала, когда совсем ослабнет, сделает один лишь шаг в сторону, вправо или влево, куда ее качнет и сгинет в лесу. Она шла и шла, медленно, собирая силы для решающего шага в чащу, почему-то не решаясь сделать его сразу, пока еще ноги шли. Силы она не рассчитала и потеряла сознание прямо около большого валуна, за которым и начинались владения Ведьмы.
Она очнулась ночью, ей сильно хотелось пить, было неожиданно жарко. Она пошевелилась и кто-то большой, теплый и тяжелый неторопливо слез с ее груди, она вздохнула так глубоко, как смогла и прошептала: "Пить!" Никто не отозвался. Она попыталась понять, где же она, пыталась пошевелить руками и ногами и на эти жалкие попытки ушли ее последние силы. Почти последние.
Утром ее разбудил луч солнца - наглый и веселый, он промчался по комнате, мазнул вспышкой по ее векам, ослепил на мгновение и подарил неожиданную радость жизни. "Еще жива?" - удивилась она.
- Долго же я ждала тебя! - сказал кто-то, заслонив собой солнце, - время мое на исходе, боялась придется еще оставаться, а мне уж надоело.
К кровати подошла высокая, крепкая старуха. "Ведьма!" обожгла ее мысль и она зажмурилась от ужаса, потом немедленно застыдилась своего страха. Она лежала в доме Ведьмы, на ее кровати (вроде бы), это значит, старуха ее притащила сюда и...
- И подлечила немного, - закончила ее мысль Ведьма. - Если бы не твоя болячка, пришлось бы мне красть будущую Мастерицу или враньем приманивать, а я не люблю этого. Обрадовалась я тебе, не буду скрывать. Вот поправишься и начнем учиться. Времени у меня мало осталось, лет десять, не больше. Успеть бы!
Она хотела было спросить, что же такого важного им надо было успеть и почему Ведьма говорит о какой-то Мастерице, но сил у нее хватило только на то, чтобы просто услышать и запомнить. Она тихонько попросила попить, жадно выпила чашку сладкого чая, потом пару ложек горького отвара (и почему целебные травы всегда горькие?) и заснула тем самым спокойным и глубоким сном, когда тело деловито и уверенно лечит само себя.
Если бы не жуткая, звериная тоска по мужу и сыновьям, она лучше бы запоминала науку Ведьмы, ее мастерство. Но она горевала. Что за короткое и пустое слово для чувства человека, потерявшего абсолютно все? Любовь, нежность, будущее. За ней неотступно следила Рысь, чтобы она не сотворила с собой дурного. В горах свести счеты с жизнью - легче легкого. Скалы, реки, дикие звери...
Рысь, да большой черный Кот - вот и вся семья Ведьмы. Позавидовать можно, терять некого. Так она и сказала Ведьме в тот день, когда плеснула кипящим варевом себе на ноги, проклиная их за то, что не сделали шаг в чащу, не дали сгинуть.
- Они для тебя - "никто"? - переспросила ее Ведьма, не обращая внимания на ее крики, - да, что б тебя...
Ведьма спохватилась, замолчала и медленно пошла в свою избушку за мазями и чистой тряпицей.
Рысь и Кот тогда сильно на нее обиделись и отказывались есть, если она накладывала еду в их миски. Она и сама потом поняла, какие ужасные слова вырвались тогда на волю.
- Они могут предать, но не за золото и не за власть, не за тщеславие и не за страх. Случайно могут предать, редко, не то, что люди. Вспомни, как ты сюда попала, - учила ее Ведьма. И задумывалась, сама пытаясь что-то вспомнить. Их гора и впрямь была особенной, там быстро забывалась вся прошлая жизнь. Да и зачем нужны были эти тоскливые воспоминания, когда вот оно - дело всей жизни - сложное, ответственное и завораживающее.
В первые годы она училась выбирать облака. Каждое утро, на рассвете десятки облаков приплывали к дому Мастериц (давайте уж называть Ведьму правильно, ибо кроме того, что она ведала травы, заговоры и немножко язык зверей и птиц, она прежде всего обладала Мастерством редким, приносящим свет и благо) и наперебой хвастались изяществом и размером водяной пыли, расхваливали себя самым наглым и бессовестным способом и рвались в кладовую, где самые лучшие их них обращались в тонкие нити, намотанные на большие еловые шишки. Прялка Мастерицы никогда не пустовала, на ней всегда горделиво восседало облако, готовое стать нитью для знаменитой шали.
Грозовые тучи опытная Мастерица (вы еще не запутались? Мы сейчас о Ведьме - Мастерице говорим) гнала прочь. Они гневались, швырялись молниями в сосны и ели, вспарывали себе брюхо и выливали ледяные водопады прямо на Рысь и Кота. Крайне редко Мастерица аккуратно, маленькими ножницами вырезала из туч молнии и вплетала эту электрическую ярость, силу и безумство в тихие облачные нити.
- Почему мы не сматываем нити в клубок? - как-то спросила Ученица, - так было бы намного удобнее. Нити бы не рвались и мои руки не были бы липкими от смолы.
- Но тогда бы шаль пахла только небом и дождем, она же должна благоухать еще и лесом и солнцем и лунным светом. Поэтому готовая шаль и будет висеть на веревке целых двенадцать дней и впитывать все запахи, запоминать все послания.
- И все же я не понимаю, как шаль, сотканная из водяного пара, не высыхает на солнце!
- Тебе и не надо этого понимать. Ты должна сделать все, как надо, не задумываясь. Слушай и запоминай!
После отбора облаков, в ясные осенние дни, наступала пора прялки и ниток. Этому она училась еще пару лет. У нее оказались ловкие, проворные руки и чувствительные пальцы, ощущавшие каждую неровность, каждый узелок и шероховатость. Она медленно и аккуратно наматывала нить на большую шишку, рассказывая ей, что она сегодня видела в лесу, какого огромного зайца поймала Рысь и как Кот, словно котенок, играл с заячьим хвостом. Она рассказывала, как скучает по мужу и детям, но уже не горюет, просто знает, они ее где-то ждут, но пока ее время не пришло, она еще нужна здесь. Так она говорила целыми днями, а ее наставница, горделиво улыбаясь, словно она сама выбрала такую толковую Ученицу, готовила спицы и рассматривала узоры снежинок, зарисованные еще прошлой зимой.
- Спицы должны щелкать особым образом, иначе беда, - учила Ведьма, - их надо промыть родниковой водой, вытереть насухо, а потом дать им поговорить с Солнцем и Луной. Они должны вспомнить, все вспомнить. Здесь место забывчивое, все всё забывают, - немного печально продолжала старая Мастерица.
Осень пролетала над горой быстро, торопливо, сдирала листья с деревьев, подгоняла сонных медведей, ерошила уже зимнюю шерстку зайцев и белок и всем говорила, она ненадолго, она здесь не чувствует себя, как дома, ей хорошо внизу, где солнце еще светит, где она может немного полениться и побыть подольше. тут же ей на пятки наступает зима. Так и было. Зима вступала на трон быстро, в одну ночь или снежным днем, охватывала мягкими лапами всю гору, заставляла подбросить дров в печку и начинала петь унылые песни. Рысь и Кот сначала радовались снегу, но он быстро им надоедал и тогда они целыми сутками дремали в теплой избушке и лишь иногда ради приличия и привычки игрались с облачными нитками.
- Какой будешь плести узор - это уже твое дело, - говорила Ведьма, - здесь правил нет. Руки сами подскажут.
- Как же так? - волновалась Ученица, - я столько лет училась выбирать облака, прясть тонкие нити, готовить спицы, а Вы самое важное мне и не рассказываете?
Она готова была уйти в зимнюю пургу, в холод и ночь от обиды, ей казалось, ее страшно обманули.
- Не обижайся! Ты уже все знаешь, просто пока не догадываешься об этом, - утешала ее наставница, а Рысь и Кот ложились рядом с ее креслом начинали мурлыкать так громко, что все ее страхи, недоверия и обиды растворялись в воздухе.
Мастерица вязала тонкую шаль, воздушную, почти невидимую глазу, нежную и сильную, мерцающую редкими молниями и всплесками света.
- Кому ее нужно отдать?
- Пока не знаю. Ноги приведут, руки отдадут, слова сами появятся.
- Что эта шаль дает?
- Все! Абсолютно все, что ни попроси.
- Даже дурное?
- Да.
- Как же так?
- Иногда человеку надо сделать что-нибудь дурное.
- Но зачем?
- Чтобы потом понять, измениться... Ты слишком много хочешь знать. Ты будешь Мастерицей, а остальное - не твоего ума дела.
Жаркое солнце выгнало зиму. Также внезапно. Зима пыталась отстоять права, бурчала и шумела, но слабела с каждым днем и сама понимала: пришло ее время, ей пора. Пора уходить и набираться сил, холода, ярости, чтобы потом...
Мастерица вынесла готовую шаль и повесила ее на веревку около своего дома. Весенний ветер, пахнущий свежей травой, первыми цветами, немного морозный, немного теплый, освежающий и молодой, немедленно подхватил шаль и попытался унести ее выше, туда, к облакам. Ветер удивился, когда у него ничего не вышло. Он был молод, глуп и наивен и еще не знал, что на этой горе он не хозяин, всего лишь гость. Шаль осталась на веревке, лишь появились в ней изумрудные отблески первой зелени и желтизна первых цветов.
Девять лет ученичества, Старая Мастерица одна спускалась вниз, взяв с собой лишь узелок с шалью. Возвращалась через несколько дней, уставшая, довольная, помолодевшая, на вопросы никогда не отвечала, отмахивалась, словно говоря: "Придет твое время, сама все поймешь!" А на десятый год...
- Вот теперь пора собираться! - сказала Старая Мастерица, но почему-то не стала складывать свои вещи в узелок, вместо этого она вымыла окошки в домике, вскопала несколько грядок, бросила в них семена (но сначала она подержала их в ладонях и что-то нашептала им), причесала Рысь и Кота, повязала им на гладкие шеи по небесно-голубой нитке, прошептала "на память" и впервые увидела, что ее нитка - не первая, а пятая и что до нее были: красная, зеленая, желтая и фиолетовая. Она внезапно вспомнила абсолютно все и поняла: она свободна! Свободна прожить новую жизнь, как она пожелает! Ведьма заторопилась, ей невероятно захотелось вниз, к людям, она вдруг затосковала по веселому застолью и по горю поминок, по дружеской беседе и по яростной сваре, она затосковала по жизни. Простой, человеческой, без чудес и облаков. Но она понимала, торопиться нельзя и для верности выждала еще целых два дня после того, как шаль напиталась ветром, солнцем, луной и звездами и была готова к встрече со своим владельцем, вернее, владелицей.
Они спустились с горы в первый день лета. Молодой Мастерице показалось знакомой деревня, лежавшая на их пути. Вроде бы она здесь бывала или нет? Деревенские жители старались не замечать двух женщин в черном - одна постарше и повеселее, вторая же им напомнила кого-то, но они предпочли не вспоминать, кого именно. Женщины прошли по деревне, не здороваясь и не обращая внимания на робкие приветствия детей, которым было все равно, кто эти незнакомки, взрослые совершенно ясно и строго учили здороваться со всеми. Мастерицы шли целых три дня и остановились передохнуть в небольшом городке.
- Здесь! - уверенно сказала Ведьма, молодевшая с каждым часом путешествия.
- Как ты узнала? - Молодая Мастерица, сама не зная почему, обратилась к строгой учительнице, как к подруге.
- Мне здесь нравится, вот как, и пришла пора получить плату за мою работу!
- Какую? За это платят?
- Конечно! За все всегда платят!
Бывшая Мастерица - юная и красивая девушка развязала узелок и накинула на плечи почти невесомую шаль.
- Вот моя награда! - она рассмеялась звонко и счастливо, - теперь я проживу еще одну жизнь, какую захочу, главное, она будет обычной!
- А я?
- Возвращайся на гору, помни все, чему я тебя учила и когда-нибудь к тебе придет та, кому ты сможешь передать наши знания!
- А потом?
- Потом ты научишь ее всему и заберешь себе последнюю связанную шаль!
- Я смогу вернуться в свою прежнюю жизнь? Я немного ее вспомнила, я была там так счастлива!
- Не знаю, попробуешь! А теперь, прощай!
- Что ты будешь делать?
- Жить! Я буду жить! Иди и не оглядывайся!
Мастерица послушалась. Она вернулась на гору и ее радостно встретили Рысь и Кот. Ее семья на долгие годы. Она было испугалась, что заскучает, не справится, заболеет и никто не сможет ей помочь и тут же в порыве ветра ей послышался чей-то смех и слова: "Как может скучать или болеть Мастерица! Да еще живущая, на такой высокой горе!" Это ее успокоило, она тут же забыла и о своих страхах и о том, что же случилось с прежней Мастерицей. Она увидела, что в доме скопилась пыль, что у Кота в шерсти колтуны, что облака ждут так давно, что уже промочили своими слезами все вокруг и что на грядках пробивается свежая зелень. Мастерица наскоро умылась и перекусила черствым хлебом с засохшим сыром, подумала, надо бы объяснить деревенским, что негоже злить ведьму и принялась за работу. Ее скопилось много, но у Мастерицы было все время мира, она не боялась опоздать.