Страус на крыше

  Вчера гуляли Семеновым, а утром позвонил Саша Каунов.   
  Личное опущу, а общее отмечу - оба раза поговорили о тайне.

  Таинство, мужчина и женщина -  нет, не про фильм с Трентиньяном, где он гонщик, а она красивая, и не Памфиловское Начало, обошли даже Анатомию любви.
  Десакрализация. Модерн с измами постарался, сорвали покровы, вытащили физиологию и психологию за передок, и теперь тридцать восемь попугаев.
  Гендеры, поди разбери, важно, не мужчина и не женщина - кто-то другой, даж не буду перечислять, настолько ортодоксально скроен мой внутренний азмъ.
  Теперь путь из Москвы в Петушки, из Петербурга в Москву, из Парижа в Даккар или из варяг в греки пролегает через гендерную идентичность, и если скажешь "мужчина", тебя не поймут.
  Мало ли яиц на свете, по рубль пять или диетические, перепелиные или страусиные, ты, падла, правду открой - мой нежный взгляд тебя томил, в душе мой голос раздавался... неужто я тебе не мил, а ну-ка быстро признавайся *
  Так то весело, но с либидами беда.

  Ученые пишут, подсократилось количество актов  в самых репродуктивных группах - по сравнению с девяностыми на порядок, что уж говорить про девятьсот тринадцатый.
  Просто по цифрам, допустим, вместо раз-неделю стало раз-квартал.
  И это несмотря на мегатонны порно, триллионы голых задниц, лобковые стрижки, прикольно-сексуальные татушки или очаровательный пирсинг.
  Эротические интим-салоны, массажно-блудные кабинетики, магазины фривольных игрушек, клиники полового здоровья, виагры, хренагры или пластик-пенисы с моторчиком. Плюнуть некуда.
  Согласен, дело не царское - лучше под пледиком укрыться и гаджетом побаловаться.

  Сначала в быт вползло страшное слово "секс", как символ чисто физиологического действа - без охов или вздохов, блезиру или романтики - привет шестьдесят восьмому, который у нас дожевывали в девяностых. Стакан воды, захотел выпил, не захотел, все равно выпил.
  Потом докультурились до сексапильности, сексуальности и  даже осторожненько приоткрыли дверь в чудесное подземелье сексопатологичности.
  Как, возмущались правильные, разве можно без любви - не только мона, но и нуна, отвечали циники.
  Согласитесь, оба хуже, оба не комильфо - мы ж интеллигентные люди.

  Нужна симпатия - хотя бы симпатия, гласили неформальные правила, и тогда по-человечески понятно, а без нее - дикая пошлость или отвратительная вульгарность.   
 Стакан яблочного за рупь семнадцать, прима, лавочка в кустах или ближайший  подъезд -  не снимая эполет, без прелюдий, подарков или писем на манжетках. Даже без поцелуя на запивку.
  И да, за секунду до сдачи, обязательно буркнуть " люблю" - вот тогда нормально.

  На высоких этажах властвовал другой артикул -  книжно-словесная прогрессивность.
  Устная раскрепощенность, долгие рассуждения о свободе любви и свободе в любви, ортодоксальных путах и обывательском ханжестве, психоанализе, либидах, эдиповых комплексах и богемном тумане.
  Со ссылкой на классиков авангарда и андеграунда, где половой акт не столько физиология, сколько пионерия и первопроходство - слом ненавистного лицемерия и плевок в  замшелую обывательскую харю, что, согласитесь, в двух шагах от обыкновенного геройства.
  Культурное просветительство.
  Брак, в его традиционно-официальном понимании, как долгая дорога в дюнах - от первого взгляда до последнего вздоха, рассматривался наравне с крепостью, тюрьмой или казармой, и лишь в одном случае признавался за истину - когда подступало родительство, в остальных случаях - ханжество.   
  Залет, выгода, карьера, подкаблучность или комплексы, а свободные люди в этом не нуждаются.

  Либо низко, под портвешок и Аллу Борисовну, либо высоко, под знаменем дадаизма - за вашу и нашу свободу.
  Умные поступали  в зависимости от обстоятельств - если салонная мадам, бьешь сюром и муром, а если парикмахерша - портвейном и лямуром.

  И хотя формы, стиль, одежда и треп видоизменялись, ось оставалась неизменной - двухполюсность, вечный магнит - мужчина и женщина, а секс -  вершина пирамиды, итог, премия, вишенка на торте, тогда как внизу, хотите, знаменателе, тягота и томление, неуверенность и страх, неудовлетворенность и фантазия, танцы, песни, стихи и нежные, срывающимся от волнения горлом, слова, показная удаль и подростковая неловкость, неуемный восторг победителя или тихое отчаянье отвергнутого.
  Не знаю как, кто и что, но вместе работало - субъект и объект, мужчина и женщина - получалось, более того, всякий раз выходило по-новой, будто впервые.  Столетиями, тысячелетиями, и вдруг приплыли.
  Кто сказал "еп твою мать".

  Великая актриса Анджелина, фамилию не помню, таит от детей их пол, разумеется, по идейно-прогрессивным соображениям -  вырастут, выберут сами. Как президента Обаму. Выберут пол, язык, национальность и религию.
  Или не выберут, заявят об отсутствии таковых, скажут - интер, национал и/или сексуал, скажут смайликом или новоязом, пластикой, а может, просто упадут в истерику или травму.
  Не это, по мнению звезды, определяет человека, а его уникальность.

  Что, спросите недоуменно, что определяет - родинки и трещинки, ответят вам зрячие, травмы и страхи, психология-сейчас или великая обида на род людской, а более всего, выгода - материальная, эмоциональная, профессиональная...
  Человек, скажут допущенные к новому богу, это не пол, вера, раса, язык  или национальность, человек - это среда, собор вещей и вещного, эмоций и эмоционального, самовоспроизводящееся, самоткущееся во все стороны полотно.
  И нет ни эллина, ни иудея, возопят просветленные, нет отца и бога, брата или мужа, нет  ни загадки, ни тайны - ибо, подняв палец вверх выдохнут очаровательно милые, все люди сестры.

  Окультуренная, растиражированная и фетишизированная физиологическая кухня, где все наружу - подкладки, прокладки, анатомия и гормоны, трубы, головастики и эмбрионы.
  Куски плоти изнутри и снаружи, которые соединяются и взаимодействуют в бесконечном танце, где нет места бывшему человеку с его стыдом и неловкостью, нетерпеливостью или ортодоксальностью.
  Анатомический вальс, исполняемый под мега оркестр - триумф очевидности, правда, с соблюдением некоторых юридических формальностей - чтоб без уголовки или административки.

  И все бы хорошо, одна проблема - не хотят. Ни те, ни другие, ни третьи с десятыми, нет желаний.
  Не светит, не греет либидо, не торчат уши вожделения, не колыхает больше ни страсть, ни похоть, не сводит скулы и не мучает ревность.

  Оставьте нас в покое, беззвучно шепчут из-под экрана уныло-усталые детки всех возрастов, сословий и окрасов - не в этом счастье, брат.
  Риск и суета, выпадение образа, но главное,  не знают зачем.
  Зачем все вот это все таким сложным путем, когда можно проще - включил льющий семенем экран, достал модно вибрирующий гаджет и комфортно снял напряжение, в прямом и переносном, а потом им же похвастался в соцсетях.

  Что больше она уж у нас не жилица,
  И мыслимо это? Так, значит, и впрямь
  Всю жизнь удаляется, а не длится
  Любовь, удивленья мгновенная дань?**

*  Строки, как утверждает портал "Стихи.ру", принадлежат перу Алексия Демидова.
** Борис Леонидович Пастернак "Я тоже любил, и дыханье..."