Дитя Зоны

- Здоровья вам, братва. Фарту, масти.

Паша поднес к губам полный пластиковый стаканчик и вылил его содержимое в рот. Самогон приятно обжигал. Ощущение было знакомым, как вкус советского пломбира. Жидкость добралась до желудка и жар ударил в лицо.

- Упало! - резюмировал Павел, веселясь.

Народ, окружавший его, засмеялся. Это были мужчины за сорок. Строители и таксисты, тесно связанные с криминалом.

За третьим подъездом тридцать седьмого дома тянулась дурная слава, которую создали его неблагополучные жильцы, и у входа в него по вечерам толпились люди, распивающие горячительное.

Тело Паши украшали тюремные наколки, которых он не только не стеснялся, но и гордился ими. Этим вечером он неизменно сидел на корточках раздетым по пояс. На спине была изображена церковь со множеством куполов. Над церковью летали ангелы.

Июнь - прекрасная пора. Начало лета, сулящее приятное времяпровождение в лучах Солнца, клонящегося в закат только к позднему вечеру.

Мужчины разговаривали о разном: о женах, детях, резине для колес. Сегодняшний вечер был ознаменован торжественным событием, произошедшим на днях. У одного из водил, по имени Коля, женился сын. Самогон "лился рекой".

- Паш, а что главное в жизни? - спрашивал Николай, - вот у меня сын женился - значит, счастье в детях?

Павел загадочно улыбнулся, глаза его стали хитрыми, и ответил:

- Главное в жизни - это мать. Единственная, кто любит...

Мужчины порядочно напились и начали неуверенной походкой разбредаться по домам. Паша держался за край лавки и бормотал:

- Мать, мать... Главное - это мать...

Подняв пьяные глаза от земли он увидел кошку, мирно сидящую на другом конце лавочки. Непонятная самому себе злость проснулась в нем к этому существу. Он встал, подошел к животному и схватил его за шиворот. Кошка не пыталась убежать, потому что привыкла к людям, которые иногда ее кормили.

- Ты понимаешь, что главное в жизни, скотина? - обратился он к ней.

Кошка покорно ожидала продолжения.

- Я тебе покажу! - взорвался бывший арестант, и с размаху бросил ее в деревянную дверь, ведущую в подъезд.

Животное ударилось боком о преграду, упало на лапы и побежало прочь.

Идти предстояло на пятый этаж, где Паша проживал с мамой. Жили они на ее скромную пенсию. Работать для уважаемого в уголовных кругах человека было недопустимым. Павел проделал этот путь на четвереньках. Кое-как встал на ноги у входа в дом и отпер дверь своим ключом.

- Па-а-ша-а... Опять напился! - всплеснула руками старенькая мама.

- Да ты понимаешь, старая корова, что это мои друзья? - мычал сын, - понимаешь, дура?

- Я тебя за такие слова кормить перестану! - возмутилась родительница.

- Кормить? Да я от тебя просто отрекаюсь! Проклинаю тебя!

Дьявол, притаившийся в алкоголе, вышел на свет, показав истинную сущность Павла.

Его мама заплакала и ушла в комнату.

Проснувшись на следующий день, Паша ощущал боль в голове и теле, сухость во рту. Голова была тяжелой. Но было и что-то еще. Словно дыра образовалась в его груди, причин появления которой он еще не понимал.

- Ма-а-ма-а! - позвал он, - налей стопочку...

Никто ему не ответил. "Наверно, в церкви или на даче..." - подумалось ему. Кое-как встав, он доплелся до кухни и попытался найти заветную спасительную бутылку. Тщетно...

Незаметно прошел день, а родительница не появлялась. "Дыра" в груди никуда не пропала, а, казалось, стала шире и поглощала все трясущееся существо уголовника. Зная, что мужики соберутся вечером у подъезда, и делая на это ставку, Павел вышел на улицу.

- Здорово, пацаны... - прокряхтел он.

- И тебе не хворать, - ответили отдельные голоса, - на, похмелись!

Кто-то протянул стаканчик. Паша уловил запах алкоголя и его чуть не вырвало. Он знал - надо выпить, чтобы стало лучше. Поднес его к губам и вспомнил... Вспомнил, как проклинал мать.

Ком подступил к его горлу, навернулись слезы. Он выронил стаканчик и начал всхлипывая вытирать лицо руками.

- Паш, ты чего? - спросил Коля.

- Братва! Я мать проклял! Мать...

Мужчины, о чем-то говорившие, остановились и посмотрели на произнесшего эти слова недоброжелательно.

- Ну, и падла же ты, - прошипел Николай, похмелявший сегодня собрание.

С этими словами он взял бутылку с лавки и начал выливать ее содержимое на голову бывшего арестанта. Павел продолжал плакать не обращая на это никакого внимания.

- Ты чего делаешь, ирод?! - закричала возмущенная мать уголовника, вернувшаяся с дачи, - а ну, прекрати!

- Ма-а-ма! - рыдал Паша и протянул к ней руки, - прости меня, пожалуйста.

- Падла... Падла... - подвели черту мужики.

Несчастная мать обнялась с сыном и они оба поднялись домой. Быстро сообразила ужин. Это была перловая каша с хлебом и неизменный чай с карамельками, так любимый Павлом.

- Кушай, сынок. А с этими алкашами больше не водись, - сказала она.

У Паши стало хорошо внутри, "дыра" пропала. "Мама - единственное святое в этом мире..." - подумал он.