Салон Les Fleurs du mal

1. Modus vivendi

Около бара скандалил какой-то татуированный чудила. Я сидел в углу, за дальним столиком, сюда долетали только маты, произносимые громко и отчётливо, его недовольного бурчания было не разобрать, но, я так понял, человек дошёл до кондиции и ему не хотели больше наливать. На пике возмущения, он демонстративно выпотрошил своё портмоне, по полу зазвенела мелочь, посыпались мятые купюры, визитки, документы. Бармен кому-то махнул, и к скандалисту решительно направился огромный бритый детина, с лицом, напоминавшим кусок свиной буженины. Они о чём-то поговорили пару минут, дебошир присмирел, собрал с пола содержимое портмоне и несколько раз громко повторив: “Всё нормально” покинул заведение. Буженина самодовольно и омерзительно улыбнулась.

“Господи, какая кунсткамера, пожалуй, и мне пора” – подумал я и направился к выходу. Проходя мимо барной стойки, увидел под стулом визитную карточку, незамеченную скандалистом. Быстро наклонился, поднял и сунул в карман. На улице, остановившись в красном свете неоновой вывески, достал визитку и прочёл: “Флоринда, тату-художник, салон “Les Fleurs du mal” телефон: 25 80 69.”

Хе-хе, конечно, было бы странно, если б у этого насквозь зататуированного чучела не нашлась визитка тату-салона.

Зачем я её подобрал? Если говорить пошлыми аллегориями, судьба постоянно поворачивается ко мне задницей, какой-нибудь нытик давно бы расклеился, но я вижу, что попка этой девушки очень даже ничего и предпочитаю ущипнуть её. Никогда не знаешь, что последует за таким щипком. Она может недоумённо обернуться, крикливо возмутиться, покрутить пальцем у виска, залиться краской стыда, влепить оглушительную пощёчину, но иногда судьба делает полуоборот и двусмысленной полуулыбкой намекает на то, что ей нравится такое поведение и она хочет, чтобы я был ещё наглее в своих желаниях.

Правда с годами эта попка стала дрябловата и уже не так привлекательна для щипков, да и лицо моё стало испитым и морщинистым, вызывает всё меньше улыбок, всё больше недоумения и пощёчин, но всё же, удачи ещё случаются, хвала богам.

Щипанье судьбы за задницу осуществляется самым нехитрым способом. Я собираю случайные визитные карточки. Везде, где только можно.

Вечерком в пятницу, когда у большинства людей досуг, я обзваниваю тех, чьи визитки удалось добыть, честно рассказываю им, каким образом номер попал ко мне. Главное в этом деле доброжелательно и остроумно поговорить с собеседником, заставить его поддаться твоему обаянию, поэтому перед разговором я обязательно немного выпиваю, для пущего красноречия.

Естественно, большинство визиток оказываются пустышками. Чаще всего тебе дают понять, что незаинтересованы продолжать беседу, просят не беспокоить или просто бросают трубку. Но, как я и говорил, иногда попадаешь в самую точку, происходит контакт с собеседником и Сезам открывается. Например, я завёл очень удачное знакомство с одним пожилым стоматологом, большим ценителем живописи. Ему не с кем о ней поговорить кроме меня. Мы иногда созваниваемся по вечерам, а мои зубы с тех пор в идеальном порядке, причём за сущие копейки. Одна симпатичная барменша постоянно угощает меня халявным пивком или виски, а у хозяйки гостиницы “Ласточка” я жил целых полгода, катаясь как сыр в масле. Была она средних лет, бездетная, кривоногая, с огромными сиськами, висящими, как два сачка для ловли бабочек, с постоянным глуповато-испуганным выражением на морщинистой обезьяньей мордочке, но зато такая заботливая, ласковая и весьма обеспеченная. Умоляла жениться на ней, говорила, что всегда искала такого как я, носила кофе в постель, регулярно делала шикарный минет, и очень не хотела, чтобы я где-то работал, хоть я и не рвался особо. Расплачиваться за эти блага жизни приходилось долгими слюнявыми лобзаниями, совместным просмотром мыльных опер, чтением вслух романов c названиями вроде “Сладострастная ложь”, и другой розовато сопливой атрибутикой. Первые три месяца я был вполне счастлив, потом дико заскучал, возникали мысли жениться на ней, а после отравить, но я решил не пачкаться. Может быть я и подлец, но в какой-то степени романтик, поэтому, однажды я просто сбежал, написав ей записку в стиле нежно любимых её романов. “Ты прекрасна, но мою душу жжёт старая любовь. Думал, что ты поможешь мне излечиться от этих ран, но от судьбы не уйдёшь. Прости и не ищи меня”.

Случались, конечно, и неприятные ситуации, позвонив какому-то Ашоту, хозяину ресторана Кавказкой кухни, я получил в ответ:

- Ты пэдараз что-ли? Слюшай, я найду тебя и зарэжу.

И действительно, меня нашли два каких-то кавказских братка, мы мило поговорили, я убедил их, что не имею к гомосексуалистам никакого отношения, и они меня не зарезали, даже подарили на память импозантную горбинку на нос.

Один топ-менеджер, слезливый сентиментальный гомик, раздобыл адрес моей съёмной однушки и потом вылавливал целый месяц, почти ежедневно, по нескольку часов, карауля у подъезда в своём мерседесе. Когда я появлялся, он выходил с букетиком фиалок в руках и умолял попробовать, ведь всё когда-то бывает в первый раз, ведь я сам ему позвонил, ведь у нас возник такой духовный контакт… В общем, пришлось съезжать с квартиры.

И вот, Флоринда, Тату-салон “Les Fleurs du mal”. По дороге домой я вспоминал, откуда мне знакомо это название. Отголоски неоконченного литинститута напомнили, что переводится оно как “Цветы Зла”, знаменитый такой сборник стихов Бодлера. Креативненькое название для тату-салона. Ну, что ж, завтра позвоню, хотя, не знаю, какой толк может быть от тату-художницы кроме татуировки? Татуировка мне даром не нужна, всегда смешили малолетки и великовозрастные молодящиеся дебилы, желающие прослыть свободными и дерзкими, размалевав себя картинками и расписав каракулями.

На следующий день я прикупил бутылку сухого красного, выпил пару бокалов, подоткнул под спину подушку, и, полулежа на кровати, позвонил по номеру 25 80 69.

- Да, я вас слушаю – ответил низкий и завораживающий женский голос.

- Здрав...Здравствуйте, это Флоринда? – спросил я, неожиданно волнуясь и запинаясь.

- Да, это Флоринда, хотите сделать татуировку? Если так, то мой салон к вашим услугам.

Её голос производил невероятное воздействие. Перехватило дыхание, язык отказывался слушаться, я не мог больше вымолвить ни слова, чувствовал лишь неизмеримо приятную истому во всём теле, ширинка встопорщилась бугром от мощной эрекции. Казалось, что эта женщина стоит прямо передо мной, абсолютно голая. Загорелая длинноволосая брюнетка, с инфернально светлыми голубыми глазами. Она улыбалась и изгибалась, подходя всё ближе. Дразнясь, сжимала идеальные полукружия своих грудей, водила пальчиком по возбуждённы коричневым соскам, поглаживала живот и бёдра. Мне отчаянно хотелось коснуться её, сплестись языками, вылизать каждый сантиметр её тела, иметь её самыми изощрёнными способами, занимаясь этим бесконечно долго.

- Ну что же вы молчите? - голос донёсся откуда-то издалека, рука разжалась, телефон упал на кровать. Не в силах пошевелится, я чувствовал, что сливаюсь с ней всё сильней и погружаюсь в забытье.

2. Роза

Очнулся я утром, будто с большого похмелья, колотила непонятная дрожь, сердце скакало и щемило, отдавая куда-то под рёбра.

“О, с двух бокалов cухого вина такой расколбас, бред какой-то” – думал я, неуклюже пытаясь принять вертикальное положение. И что это вчера со мной такое произошло? Срубило намертво.

Да, голос у этой Флоринды, конечно, необыкновенный, но как это я так расклеился?

И тут, собираясь почесать небритый подбородок, я заметил на своём запястье татуировку с изображением алой розы.

- Что ещё за хрень?

Всё это мне очень не понравилось. Я уснул у себя на кровати и проснулся там же. Откуда она взялась? Я могу крепко выпить, но ни разу не напивался до беспамятства, а вчера тем более. Желания иметь тату тоже никогда не испытывал. И что за бабский рисунок? Розовая роза Светке Соколовой, твою мать. Тем более, свежая татуировка должна болеть, а эта как будто всегда тут и была, но я-то точно знаю, что ещё вчера её не было. В любом случае, это как-то связано с тату-салоном, и с Флориндой. Хм, тату салон “Цветы Зла”, художница по имени Флоринда, и цветок розы на руке. Цепочка, однако.

Я взял телефон и снова набрал вчерашний номер. Никаких гудков, полная тишина. Тогда я полез в интернет, вбил в поисковик Тату-салон “Les Fleurs du mal”. Ага. Вот он. Тату салон “Les Fleurs du mal” будет рад видеть вас у себя… так, телефоны… нужно позвонить… хотя, может быть, лучше сразу на месте всё выяснить? Да, пожалуй, так будет лучше. Я ещё ничего не понимал, но чувствовал, что на этот раз судьба ответила на мой щипок очень необычно.

Быстренько почистив зубы, побрившись, надев рубашку с длинными рукавами, чтобы не светить своей розой, я отправился в тату-салон. Ехали долго, таксист, пожилой говорливый гастарбайтер, плохо знал этот район, а я ещё хуже. По дороге он рассказал мне историю распродажи военными квартир в Таджикистане, очень сожалел, что сам не купил роскошную хату у одного генерала, мне стало скучно, и я решил показать ему татуировку.

- Смотри отец, какая у меня штука теперь есть – сказал я, сдвигая рукав.

-Ой, хе-хе, это как, цветок, дженщин, дженщин лучше. Для дженщина. Ещё знаешь, так делают, над жопа, баба короткий кофта одевают и над жопа рисунок. Моей дощка запретил так делать. Эх, мода, мода. Зачем над жопа? – он досадливо махнул рукой и тут же выпалил скороговоркой - А вот, уже приехиль. Вот тут адрес, приехиль.

Я рассчитался, вышел из машины, а таксист продолжил что-то рассказывать самому себе.

Фактически, это была уже окраина города, пройдя по небольшой кленовой аллее, я очутился возле белого здания с вывеской, красными буквами на чёрном фоне: “Les Fleurs du mal”.

Войдя, я увидел просторное помещение с красными стенами, на них висели многочисленные образцы тату. Посреди зала, в кресле, сидел пузатый байкер, чей мотоцикл стоял у входа, и мастер, молодой парень, набивал ему на ногу гору черепов.

-Вот дебилы – пробурчал я себе под нос, а громко сказал – Здравствуйте, могу я видеть Флоринду?

Парень отложил инструмент, повернулся ко мне и ответил:

- Флоринды сейчас нет, она хозяйка и бывает только поздно вечером, когда я уже ухожу. Днём мы тут с напарником работаем. Вы её знакомый, или хотите татуировку сделать? Если хотите татуировку, то можете ко мне обратиться. Флоринда этим не занимается, она только рисунки разрабатывает. Все рисунки у нас уникальные, образцы можете смотреть, если хотите что-то своё, то давайте обговорим индивидуальный заказ, разработаем специально для вас.

- Да как вам сказать, в общем, мне нужно увидеть Флоринду.

- Тогда приходите поздно вечером, после десяти, даже лучше после одиннадцати, чтобы наверняка застать.

- А позвонить ей можно?

- Днём она обычно не отвечает, только вечером.

- А скажите, вы меня не помните? Не мог я вчера сделать эту татуировку у вас – сказал я, сдвинув рукав и показав розу.

Он хохотнул, удивлённо посмотрел на меня и ответил:

- Да вы что, ваша татуировка уже полностью зажившая, вы никак не могли сделать её вчера.

В кресле заржал молчавший до этого байкер.

- От ты мужик, ха-ха-ха, приколол, не помнишь где и когда татуху набивал. Бухаешь или что посущественней употребляешь?

- Извини, друг, но тебя это не касается.

- Да ладно, не напрягайся, мне пофигу – ответил байкер, продолжая ржать.

- А вообще, у вас такой образец есть? – обратился я к татуировщику.

- Ммм, вообще у нас разные розы есть, но в точности такой не припомню, возможно, у Флоринды. У неё много чего есть.

- Да, лучше мне всё же поговорить с ней, извините за беспокойство.

Взглянул на часы, было всего два часа дня, поэтому поехал домой, решив вернуться вечером.

3. Хозяйка салона “Les Fleurs du mal”

Весь день провалялся на диване, в неясных предчувствиях встречи с Флориндой, постоянно вглядываясь в розу на руке. Ничего необычного не обнаружил, тату как тату, странных ощущений в руке тоже не чувствовал.

Когда завечерело, заглянул в бар, кстати, тот самый, где я и подобрал злополучную визитку. Опасаясь опять неожиданно выпасть в осадок, заказал только кока-колу, но потом, чувствуя растущую нервозность, рискнул-таки выпить сто пятьдесят виски, для расслабления. Никакого дискомфорта от спиртного не испытал, настроение улучшилось, я вышел из бара, поймал такси и поехал к Флоринде.

На этот раз доехали быстрее, и таксист был неразговорчив. На улице поднялся сильный ветер, клёновая аллея тревожно гудела, и между колышущихся ветвей, кровавым неоном горела вывеска: “Les Fleurs du mal”

Больше всего меня поразило, что здание, днём бывшее белым, сейчас стало чёрным.

Я настойчиво постучал в запертую дверь.

- Сейчас, одну минуточку – раздался голос из-за двери. Тот самый, низкий, завораживающий. Я почувствовал, что снова впадаю в ступор. Стал трясти головой и судорожно махать руками, чтобы не потерять координацию и не упасть.

Дверь отворилась, и да, это была она. Та самая женщина, образ которой явился мне вчера во время звонка по телефону. Длинная чёрная юбка, блузка в красных маках, блестящие чёрные волосы, и пронзающие насквозь светло-голубые глаза. Я остолбенел и не мог сдвинуться с места.

- Привет, милый, я знала, что ты придёшь. Ну-ну, не нервничай так, всё хорошо, я не кусаюсь – разразилась она красивым, но жутковатым смехом и погладила меня по голове.

Своими пальцами она будто сняла весь ступор, я смог нормально говорить и двигаться.

- Кто ты такая, и откуда ты меня знаешь?

- Я Флоринда, а знаю я тебя, потому что ты звонил мне вчера, а потом был здесь, и нам было очень хорошо. Ты помнишь?

- Нет, я не помню, вернее, знаешь, я видел тебя, когда говорил по телефону, именно такой, какая ты есть в реальности.

- Разумеется, случайные люди ко мне не звонят.

- Но я был дома, откуда эта роза у меня на руке. Это ты сделала мне татуировку?

- Как тебе объяснить, я не занимаюсь непосредственно татуированием, только разрабатываю эскизы, и это мой эскиз, да. А роза на руке, хм… Откуда вообще берутся цветы? На поверхности мы видим лишь прекрасный бутон, на прекрасном стебле, а все главные процессы происходят под землёй, среди уродливых корней. Любые корни уродливы, любые цветы прекрасны. Понимаешь меня?

- Нет.

- Роза просто проросла у тебя изнутри, а её корни в тебе.

- Я не понимаю, объясни мне толком.

- Хорошо, только давай не будем стоять в дверях, пойдём, присядем, выпьем вина.

Мы прошли на второй этаж, везде царил жуткий беспорядок, кипы листов с рисунками были навалены на столе, стульях, креслах, висели на стенах, и на всех этих рисунках - цветы, цветы и только цветы. Казалось, что все цветы известные миру представлены здесь в самых различных видах и диковинных цветовых вариациях.

- Садись, рисунки просто сбрось на пол, ничего с ними не случится – сказала она, смахивая со своего стула несколько эскизов и садясь напротив меня.

- Да, ты пока не совсем понимаешь, и я должна тебе многое объяснить. Если кратко, то я выращиваю цветы, вернее, помогаю им лучше расти. Цветы, как ты понимаешь, это просто поэтический образ того чем я занимаюсь. Ты одно из моих творений. Когда работа закончена, творение помечается небольшим рисунком цветка. Просто, чтобы я знала, что оно принадлежит мне.

- О чём это ты говоришь? Что за бред?

- О том, что ты всегда знал, но в чём всегда боялся себе признаваться. Так происходит почти со всеми, ты далеко не уникален в этом плане – говорила она, разливая вино по бокалам.

- Я всё равно не понимаю.

- Ты помнишь номер, по которому звонил мне?

- Да, помню, 25 08 69.

- А что это за число такое? – спросила она, всё шире улыбаясь.

- Понятия не имею.

- 25,0869, Двадцать пять целых, 0869 десятитысячных, Может быть так будет понятней.

- Нет.

- Это корень, милый, это корень, понял теперь?

- Нет.

- Ох, какой же ты непонятливый. Это квадратный корень из числа 666. Видишь, какой он уродливый, зато как прекрасен сам цветок.

- Хочешь сказать, что ты дьявол?

- Ха-ха-ха, поджилки затряслись? Я бы не стала говорить громких слов. Это всё человеческие понятия. В какой-то мере дьявол, в какой-то мере его противоположность.

- Бог?

- Ну а почему бы и нет, разве соблазнительная брюнетка со светло голубыми глазами, которую ты всегда вожделел, не становилась для тебя, в определённые минуты, богом, за которым можно было последовать куда угодно? Ты всё слишком буквально понимаешь, но это ничего, впоследствии сознание расширится, и ты будешь мыслить масштабней. Пока буду объяснять тебе упрощённо, чтобы лучше дошло. Ты наполнился злом до предела. Ты совершенный и прекрасный цветок зла. И дело тут не в том, что ты какой-то уникальный, просто любой цветок совершенен, даже увядающий, даже хилый и невзрачный на обывательский взгляд. Не замечал? Я как художник восхищаюсь любым цветком, и тобой тоже.

- Но я не понимаю, почему я цветок зла? Я жил довольно обычной жизнью, и никаких больших злодеяний не совершал.

- А почему нужно обязательно быть огромным дубом? Считаешь ли ты розу менее прекрасной и совершенной чем дуб, только потому, что она меньше размером?

- И много ты вырастила таких цветов как я?

- О, я не веду счёта, это не важно, но очень много.

- И у всех у них есть такие татуировки?

- Да, мой знак, это просто внешнее проявление, когда корни зла настолько мощны в тебе, что для них уже не существует преград, они проявляются у человека на коже, в виде цветка, но не у всех они на запястье, у каждого цветы прорастают в своём месте, и не я его выбираю. Чаще всего они скрыты под одеждой. Если мой цветок зла вырос на видном месте, значит, у человека есть склонность к бравированию своим злом, или, наоборот, к полному его отрицанию. Ну, природа шутит. Например, под носом у Гитлера проявилась маленькая незабудка, поэтому он и носил эти дурацкие усики, а Горбачёв, ха-ха, ну… этот рисунок я запорола, как сам понимаешь.

- Слушай, ты серьёзно говоришь, или это какой-то адский розыгрыш моих друзей?

- Ну, какой розыгрыш? Если хочешь доказательств, то есть вещи, которые могу знать о тебе только я. Например, как ты хотел отравить свою глупенькую сожительницу ради денег и свободы, или как много раз, в молодости, по ночам, ты обещал продать душу дьяволу, чтобы стать великим писателем.

- Но… да…было такое… Но я ведь не отравил её, я одумался.

- А почему ты одумался? Потому что было её жаль или из страха быть разоблачённым? Ты подумал, дружок, а значит, уже сделал это, и только страх за своё будущее запретил тебе вырастить из уродливых корней своих мыслей прекрасный цветок зла. Ну а великим писателем почему не стал?

- Не знаю, я пытался, поначалу, а потом как-то…не знаю

- А душу всё равно продал – расхохоталась она – Обожаю так прикалываться, тщеславный человечишка жаждет успеха, начинает просить о помощи, отдаёт мне самое дорогое, а я ему хрена лысого. Таких типов у меня на памяти больше чем обманутых дольщиков – она засмеялась и пригубила вина.

- Я просил того же самого и у бога, но он не помогал, тогда я начал просить у его конкурента.

- Те, кто просит у бога, обещая ему жирную свечку взамен, не кушает колбаску в определённые дни, и подаёт деградировавшим тварям на водку, ещё более смешны и омерзительны. Ведь в противном случае человек жертвует ради своей цели самым святым, зная, что нет пути назад и надежды на прощение, а эти отрывают от себя лишь жалкие крохи, да ещё и непомерно кичатся сим фактом. В целом же, разницы нет, я тебе уже говорила? Два полюса – добро и зло, бог и дьявол, это просто условность. Это для красоты. Чистое искусство, без него было бы скучно. Если смотреть условно, ты произведение искусства зла. Ты мой новый проклюнувшийся цветочек, я долго удобряла и поливала тебя, чтобы тоненькие корешки стали мощнее, прочнее, уродливее, явив наружу чудо. Я радуюсь каждому новому цветку, как мамаша радуется своему новорождённому. Вы дарите мне радость, и утешаете своей красотой.

- Я понимаю, что всё это правда, но до сих пор не могу поверить.

- Конечно, ещё есть страх, дух захватывает от этого чудного вновь открывшегося мира, ведь хоть тебе уже почти сорок, твой цветок расцвёл только сейчас. Любоё дитя боится совсем безобидных вещей, над которыми потом будет смеяться. Так и ты, совсем скоро посмеёшься над своей наивностью и трогательностью. Слушай, пошли, прогуляемся, а то что-то тут душновато. Ведь ты всегда любил бродить по ночным улицам с красивыми девушками.

4. Цветок зла

- Да, пошли Флорка, погуляем – ответил я и захохотал, напряжение спало, на смену пришло чувство лёгкости.

- Ух ты, начинаешь фамильярничать, мне это нравится, веди себя ещё наглее, возбуждай и весели меня, а я сделаю всё, что ты пожелаешь.

Мы вышли на улицу, ветер утих, Флоринда шла чуть впереди, накинув легкую курточку на плечи. Догнав, я прикоснулся к её локтю, она резко обернулась, хлестнув меня по щеке волной чёрных волос, и впилась в мои губы страстным поцелуем. Таких ощущений я не испытывал ещё никогда, и мгновенно кончил.

- Что, уже запачкал штанишки? Ну, ничего, зато почувствуй, как твой член вновь наливается силой. Со мной ты сможешь делать это бесконечно.

Я действительно чувствовал, что член не размяк, и был готов кончать ещё и ещё.

- Пошли, с этим успеем – сказала Флоринда - у нас с тобой теперь будет много времени. Давай просто позабавимся. Смотри, вон оттуда едет машина, ты скоро увидишь свет её фар, а вон из-за того дома сейчас вывернет девчонка, допоздна засидевшаяся у подружки. Она должна перейти дорогу раньше, чем проедет машина, но я сейчас захотела, чтобы у неё развязался шнурок. Девочка немножко задержится, и этот придурок снесёт её.

Через минуту вся эта ужасная сцена, в реальности разыгралась перед моими глазами.

-Ееееааа, в кашу! – закричала Флоринда, подпрыгнув на месте – Так круто не всегда получается, я тоже не всесильна. Пойдём отсюда, скоро тут будет полиция.

-Но зачем ты убила эту девчонку?

- Просто так – захохотала она – ты теперь свободен, забудь все ханжеские моральные установки. Это весело и красиво. Это искусство, пойми. А эта девчонка, между прочим, втайне от родителей задушила двух своих хомячков, и просила у них купить третьего, прекрасный цветочек зла мог вырасти, но иногда некоторые бутончики приходится подрезать, для баланса. Мои творения также уязвимы, как и все остальные люди. А этот, сбивший её дурак, свалил, как видишь, даже из машины не вышел. Но у него не прорастёт на коже цветок зла, это не каждому дано, он обычная тупая тварь, удобрение, гумус.

- Я просто не могу представить…

- Понимание придёт с опытом, говорю же. Попробуй сам, вон видишь, старичок спешит домой, был в гостях у сына, в сумке несёт копчёный свиной окорок, тоже тупая мерзкая тварь, возьми тот кирпич и долбани его по башке, он уже старенький, ему хватит, поверь.

- Но зачем, я не хочу, он мне ничего не сделал.

- Просто так, кстати, он в подростковом возрасте издевался над своим одноклассником, вместе с кучкой других дебилов, тот мальчик покончил из-за них с собой, а в нём были зачатки моего прекрасного цветка, поэтому я недовольна этим вонючим старым козлом. Прикончи его, ради меня, будет весело, а потом мы вернёмся ко мне, и я буду тебя долго целовать, и не только, мы проведём незабываемую ночь, а потом и утро, и день, сколько захочешь.

Я не мог не повиноваться, эта женщина окрыляла и возбуждала, я чувствовал, как от одних её слов, мой член дёргается в нервном экстазе.

Подняв лежащий на дороге кирпич, я легко догнал старика и со всей дури вломил ему по голове.

- Оййййй, что ж это, ойййййй, – жалобно закричал старик, схватившись за раскроенный череп, и упал на землю.

- Ха-ха-ха, заверещал как та свинья, чей окорок он нёс в своей сумке – хохотала за спиной Флоринда.

Старик ещё что-то хрипел, не понимая, что с ним случилось, протягивая ко мне руку. Наклонившись, я спросил:

- Что ты говоришь?

- Помо… помогите…что-то стукнуло… ой больно…спасибо вам… внучка Верочка… - и испустил дух.

Я сел на землю. Кротость голоса этого старика, благодарность, и упоминание внучки, в последнее мгновение жизни, потрясли меня. Из глаз сами собой потекли слёзы.

- Ну что ты тут расселся, слабак – крикнула подошедшая Флоринда - привыкай видеть суть вещей. Все эти твари становятся кроткими и трогательными как ягнята, стоит только причинить им сильную боль, но это не отменяет того, что они просто удобрения для прекрасных цветов зла.

- Я не верю.

- Вставай, пошли любить друг друга.

- Я не могу.

- Глупый слабак, ладно, ещё возмужаешь. Мне надоело гулять, успокаивайся и приходи, буду ждать тебя в салоне – сказала Флоринда, и недовольно сверкнув во тьме своими будто подсвеченными глазами, удалилась прочь.

А я ещё долго сидел на земле, потом понял, что дико промёрз, ночи уже были холодными, медленно встал и поплёлся к салону. Дойдя до него, я не знал, что делать. В груди боролись жуткий страх перед Флориндой и не менее жуткая страсть к ней.

Я был абсолютно без сил, почувствовав, что не могу стоять, опять хлопнулся наземь. Рядом валялась какая-то ржавая острая железка. Подобрав её, я начал ковырять розу на своей руке.

- Не хочу, не хочу быть никаким цветком зла, я не хочу, не хочу никаких цветов у себя на коже, я не хочу… - повторял я, расковыривая рану глубже и глубже – Я доберусь до твоих корней, я вырву цветок зла вместе с ними.

- Придурок, что ты делаешь? Роза всё равно проявится снова, до корней не доберёшься, корень это сам ты – кричала из окна Флоринда, но её слова не доходили до меня, боль в раскорябанной до мяса руке завладела сознанием.

По пустынной улице медленно двигался полицейский автомобиль, поравнявшись со мной, он остановился.

- Ого, а это ещё что за фрукт? – сказал полицейский, выходя из машины.

- Похоже, двинутый какой-то, осторожней – ответил его напарник, вытаскивая из кобуры пистолет.

- Ты кто такой, друг?

- Я цветок зла.

- Ясно, ****утый, смотри как руку себе раcковырял.

- Я хочу содрать с неё розу.

- Какую ещё розу?

- Татуировку, уже почти содрал, вот, стебелёк ещё немножко видно…

- Нет тут никакого стебелька, ты чего расселся на земле, мудак? – сказал полицейский и несильно пнул по спине - Давай, вставай, полезай в машину, в участке разберёмся.

- Нет, я никуда не пойду, я был в салоне, меня знает Флоринда, хозяйка салона, она вас в порошок сотрёт, жалкие гондоны. Вы гумус, удобрения, а я цветок зла. Вы только лишь удобрение для меня. Понятно?

- Каком нахер салоне?

- Вот в этом тату-салоне, Ле флёс дю маль – указал я пальцем на здание.

- Тут пустырь, идиот – ответил мне полицейский, и, обращаясь к напарнику, сказал - Шизик, картина ясная, давай его поднимем.

Они подхватили меня под руки, и запихали в машину, сопротивляться не было сил, я повис у них на руках, похожий на грязную половую тряпку.

- А вы знаете, что у Гитлера под усами была спрятана незабудка? – спросил я у полицейских, когда они заводили мотор.

- Сиди тихо, идиот, а то морду наквашу – ответил один из них, а другой заржал.

Машина тронулась, я обернулся на салон и увидел в окне Флоринду, она хохотала и разводила руками.

“Не беспокойся, всё будет хорошо, мы ещё встретимся, милый” - услышал я её голос у себя в голове, и улыбнулся, понимая, что лежащие в земле удобрения не могут видеть Флоринду. Только мы, цветы зла, возвысившиеся над земной грязью, созерцаем её и тянемся к ней как к солнцу.