Диверсия

               

 Самый младший  сын моего двоюродного деда Юрия, наследник отцовского хозяйства – Курилович Владислав. Снимок сделан в Гродно, в межвоенное время Польши.
   Stary polski kowalier*. При поляках жил с собственного леса, который в наследство достался от отца. Кому на дом, кому на дрова. На жизнь хватало.
   При немцах этот же лес пилил уже сам и возил своей лошадкой на Гожскую лесопилку. Практичные немцы, наверное, поняли, что от него здесь будет больше пользы, чем в Германии. Не вывезли. Когда после Отечественной пришли вторые Советы**, у Владислава остался сарай, хлев, корова, три овцы, курочки, "сотки" около дома, и поросёнок в лесной потайном яме, чтобы налоговые инспекторы с Гожского сельсовета не обложили налогом, столетняя мама и с инвалидностью сестра.
   В тысяча девятьсот сорок восьмом году, как и при немцах, опять пилил свой лес и сам грузил, но уже на государственный советский трофейный газогенераторный  самоход. И всё за единственную награду - чтобы не посадили.
   Весенним днём, когда жизнь закипает в садах, а в лесу кукушка кому-то отсчитывает годы, а может и дни, Владислав с такими же гастарбайтерами пилил и грузил на немецкий трофейный самоход  для коммунальных нужд Гродно свой лес и не догадывался, что это его последний день. То ли немецкий тормоз не откликнулся на ногу вечно пьяного  шофера, то ли нога перепутала педаль газа с тормозом, машину, загруженную брёвнами и с седаками, как на крыше, с горки понесло. Опрокинулась. Владислав не мучился. Все закончилось мгновенно. Остальным повезло - переломы, синяки, вывихи и наука - сотрясение серой субстанции в голове.
    Началось следствие. Следователь из Гродно унюхал сразу диверсию. Начал искать виновного. Антон Пестюк, который в межвоенное время Польши был в Англии фермерам, где ему вдолбили, что жизнь человека высшая ценность, в пылу воскликнул:
 - Человек погиб, а вы про машину говорите.
 - Человек, говоришь, человека я вам найду, а где достать машину, может у тебя есть? - ответил следователь.
  На другой день к Антону вечером после допросов пришёл сосед Козловский:
 - Антон, прячься, мне следователь подсунул бумагу, где было написано, что я видел, как ты лазил под машину и  ковырялся в приводном тормозе.  Пообещал, если не подпишу, то загремлю вместе с тобой. Я не подписал.
  Соседа не посадили, а Антон Пестюк загремел - на 25, но несколько позже. Не знаю за что, да и кто тогда спрашивал: за что? Людей пугало иное - если не посадили, а отпустили, значит – стукач.
*- холостяк до сорока лет.
**- вторые Советы - местное изречение. Официально-освобождение Беларуси от немецких захватчиков .