Сфотографируй меня у фонтана

Она - не красавица, но довольно симпатичная девушка не более двадцати двух лет от роду, он - немногим чуть старше ее, высокий, худой и какой-то нескладный, неказистый.

Железная птица, принадлежащая Уральским авиалиниям, опустилась на полосу международного аэропорта имени великого итальянского кинорежиссера. Они спустились по трапу; сделали счастливые лица и сделали селфи на фоне самолета. Это была уже девятая фотография: первая - в такси, вторая - с чемоданами у входа в аэропорт, на третьей фотографии две чашки капучино с корицей, четвертая - в зале ожидания у окна, чтобы в фоне была взлетная полоса и самолеты, пятая - в салоне у иллюминатора, на шестой крыло самолета над облаками, на седьмой элегантный женский сапог, восьмая фотография подчеркивала изящный силуэт адриатического побережья.

Откладывать деньги на путешествие при такой маленькой зарплате и таких высоких ценах на продукты, на аренду квартиры, было крайне сложно, но они справились, смогли ограничить себя и вот он приз - впереди семь дней. Семь удивительных дней в колыбели эпохи Возрождения, стране с богатейшей историей, и свято хранящей подвиги великих полководцев, наследие государственных деятелей, мыслителей, писателей, художников и архитекторов. Элегантный женский сапог, центр Средиземноморья - Италия.

В аэропорту их встретил представитель туроператора в синей рубашке, таких же синих шортах и белых мокасинах; волосы его, черные как смоль, были зачесаны назад, губы обрамляла аккуратная эспаньолка. Он приветствовал их диковинным: "Buongiorno", слепил белоснежной улыбкой и называл синьорами. Алекс, так было написано на бейдже с логотипом туроператора, поставил галочки напротив их имен и объяснил, как выйти из аэропорта и пройти к автобусу.  Они слегка уставшие, с двумя новыми, купленными специально для этой поездки, чемоданами вышли из здания аэропорта, прошли на парковку и сделали еще одно мобильное фото. На фотографии два улыбающихся лица на фоне международного аэропорта Федерико Феллини - десятая фотография. Одиннадцатая - в автобусе, чем-то похожа на ту, которая была сделана в самолете. По дороге в отель, за те тридцать пять минут пути было сделано еще двенадцать фотографий, пропалывающих мимо пейзажей. Итого, до фотографии на фоне маленького отеля, в котором им предстояло прожить семь дней, было сделано уже двадцать три фотографии - неплохой результат, каждый важный шаг запечатлен. После семь фотографий в номере: на кровати; распаковывая чемоданы; вид из окна; в душе; в полный рост в зеркальной двери шкафа - сначала одна, потом вдвоем. В общей сложности за первый день отдыха было собрано шестьдесят восемь, как им казалось, уникальных фотографий, большая часть которых благополучно была размещена в инстаграм с разными хештегами; получены десятки коротеньких комментариев "любимых" подписчиков.

- Давай спать, завтра интересный, насыщенный день.

- Да, давай. Завтра у нас море и экскурсия по Римини.

Они потратили большую часть взятых с собой денег на экскурсионные туры: купили практически всё, что предлагал туроператор. Впереди обзорная экскурсия по исторической части Римини, которая шла в подарок; впереди Венеция, Флоренция, Рим и Ватикан.

На завтрак два круассана, две чашки капучино и щелчок мобильной фотокамеры. До обеда - мелкий песок и солёная вода Адриатического моря; белое полотенце, небрежно брошенное на пляжный лежак, сверху раскрытая на сто тридцать восьмой странице книга и щелчок фотокамеры; ноги, присыпанные песком на фоне моря, уходящего за горизонт, еще один щелчок и теплый фильтр, хештег, геолокация, инстаграм.

Обедали в летнем кафе на улице Америго Веспучи, где было меню на русском языке. На обед паста и вареные мидии с бульоном, большая чашка - очень новое для них блюдо и ему было посвящено пять фотографий с разными фильтрами. Выбор пал на очень контрастный фильтр, и алюминиевая чашка, полная полураскрытых мидий, в ансамбле с двумя запотевшими бокалами (один с пивом, второй с мохито) улетела в сеть. К концу обеда было собрано двадцать шесть лайков и один комментарий, состоящий из смайликов - незачем заморачивать свой мозг словами.

- Пойдем в номер, отдохнем. Становится очень жарко.

- Пойдем. Сейчас два часа, экскурсия в пять, можно и поспать.

По пути в номер в объектив мобильной фотокамеры попали три собора, улица в перспективе, один высокий стеклянный отель и компания из шесть негров. И конечно же сами - счастливые.

-Какое прекрасное изобретение - фронтальная камера, можно никого не просить фотографировать. Нужно только селфи-палку купить.

- Я видела в торговой палатке, где продают рюкзаки. Мы будем идти мимо, давай зайдем.

- Давай. - Она взяла его под левую руку; пакет с пляжными принадлежностями он переложил в правую.

В старый город Римини они вошли через Триумфальную Арку Августа. Экскурсовод в соломенной шляпе выделил десять минут на фотографии, а сам, для тех немногих, кто решил слушать, рассказывал о истории арки, о достижениях Цезаря Августа. Каждая экскурсия начинается именно с этого места и вокруг памятника полным-полно туристов. Он и она с огромным трудом нашли пространство для фотографии. Вообще во время экскурсии было не так и много народу, дорога Августа - главная улица, разделяющая старый город Римини на две части - широкая и просторная улица: проезжали малолитражки, мопеды, ходили местные жители и группы туристов. Одну из таких групп вел молодой экскурсовод в коричневых шортах и соломенной шляпе; он заводил группу в переулки, нырял с ней в узкие улочки и выныривал на площадях; в красках рассказывал о достопримечательностях, исторических событиях, местных устоях, быте. Он и она часто отставали от группы - группа проходила сквозь уникальные городские пейзажи, на которых нужно было оставить себя; чтобы сделать значимое фото нужно было отстоять в очереди мобильных фотокамер к памятнику Цезарю, где он чем-то похож на Путина; нужно было увековечить себя у колонны Юлия Цезаря, которая увековечила место и на которой сам Юлий Цезарь обращался к солдатам XIII легиона, после перехода через Рубикон. Нужно было посидеть на мраморных прилавках старого рыбного рынка, сыграть роль продавца и покупателя рыбы. Белый телефон с логотипом надкусанного яблока неустанно щелкал, оставляя ее и его в истории города. Хотя, скорее наоборот - город оставался в их истории. Мост Тиберия попал в маленький объектив мобильного телефона восемнадцать раз, на двадцати девяти фотографиях оказались разноцветные двухэтажные домики квартала Сан-Джулиано, на фасадах которых проскакивали рисунки, представляющие персонажей и места из фильмов Федерико Феллини. Их счастливые лица украшали практически все восемьдесят три фотографии, снятые во время экскурсии. На некоторых снимках казалось, что он и она уже не первый раз в Италии и чашка капучино за столиком в летнем кафе – это обычное для них дело.

Когда экскурсовод в соломенной шляпе распустил группу и уехал на взятом в прокат желтом велосипеде, индикатор заряда батареи ее мобильного телефона показывал пять процентов, его чуть больше - тринадцать. По пути в отель количество фотографий увеличилось до сотни, а заряды батарей мобильных телефонов скатились к нулю.
На ужин ели пасту и рыбу. После ужина заряд телефонов подрос до девяноста процентов. В номере телевизор вещал новости на итальянском языке, а ленты их друзей во всех известных миру социальных сетях заполнялись исторической частью Римини. Неудачными были признаны двенадцать фотографий, которые и отправились в виртуальную корзину; все остальное, показавшееся им ценным, проглотило облако iCloud.

Они открыли окно и вечерний морской воздух наполнил маленький номер уютного семейного отеля. Они пили вино лежа в постели, листали фотографии, из которых уже вырисовывалась история, ждали лайков и комментариев, отвечали на каждый и были счастливы.

Листая свой инстаграм, она хвалила его за то, что он купил селфи-палку, а он восхищался ее красотой и умением позировать.

- Ты словно модель. - Говорил он, и она гордо улыбалась в ответ.

- Завтра Венеция, я хочу взять с собой белое платье с красным поясом. Мне кажется, оно подойдет. Особенно когда я буду стоять на фоне дворца Дожей. - В ее голове уже созрел завтрашний фотосюжет.

- А ты в нем и езжай.

- Нет, я хожу ехать в желтом, оно тоже подходит. Я там, где ни будь переоденусь.
И туфли красные возьму. - После этих слов она чмокнула его в щёку, предвкушено вздохнула и повернулась на левый бок.
В ответ на ее слова он улыбнулся, понимая, что ему все это носить, повернулся на правый бок и сказал:

- Конечно бери. Оно тебе очень идет.
Венеция, Флоренция, Рим и Ватикан, пляж - все пролетело на одном дыхании. Каналы, переулки, памятники, соборы и фонтаны, теплый песок и соленое море промелькнули через пять оставшихся дней с быстротой, описной в трудах Эйнштейна. Благо изобретение всесильной корпорации смогло остановить время, сохранить его красочным на бескрайних просторах интернета.

Она была в желтом платье, переодевалась в уборной кафе в белое, меняла кеды на туфли и наоборот, джинсы на шорты, шорты на юбки; она красилась в экскурсионных автобусах и в придорожных кафе во время остановок. Память телефона пестрила нарядами и достопримечательностями, отснятыми за это, еще не закончившееся, лето, миллиарды раз. Дворец Дожей с его кружевным фасадом идеально дополнял белое платье с красным поясом. Кеды, джинсы и зеленая футболка прекрасно сочетались с тенистыми итальянскими улочками.

- Как жаль, что телефон не сможет передать сырость венецианских улочек. - Сказала она, отпивая холодную воду из маленькой бутылочки, купленной в кафе в районе Санта-Кроче.

- Да, запах здесь особенный. - Ответил он, взял у нее бутылку и сделал несколько глотков. На площади было очень жарко.
Экскурсовод, женщина средних лет, указала на кафе, где когда-то за столиком сидел Антон Павлович Чехов и оно сразу же было запечатлено ею для истории. А через пятнадцать минут в инстаграм появилась очередная фотография с подписью - "Мы там, где был Чехов".

В экране мобильного телефона их катал гондольер, встречал стихами Данте Алигьери и провожали уличные музыканты. Даже Сикстинская капелла оказалась в экране мобильного телефона, хотя это строжайше запрещено. Санта-Мария-дель-Фьоре никак не хотел умещаться в маленькую камеру мобильного телефона. Поражающий своим величием флорентийский кафедральный собор просто невозможно запихнуть в маленькую коробочку. Экскурсовод с вожделением рассказывал об архитекторах, чьими талантами и знаниями возведен собор, об облицовке стен, о куполе, а он и она пытались вместить этот купол в фотографию. Сорок минут беготни вокруг собора принесли свои плоды - серия фотографий появилась в социальной сети.

Счастливые лица двух юных путешественников остались на сотнях цифровых фотографий: на фоне Колизея, Базилика Святого Петра, Римского форума, Арки Константина, Колокольни Джотто, которая так и не вместилась в фотографию целиком, моста Понте-Веккьо с дорогими ювелирными бутиками. Они кидали евромонетки в фонтан Треви и пили из него чистую, холодную воду. Они целовались на площади Святого Петра, когда их фотографировал случайный прохожий; просили, чтобы в кадр обязательно попал собор Святого Петра. Они пересекали границу самого маленького государства в мире, после чего в камеру мобильного телефона попал каждый доступный туристам уголок резиденции Папы Римского. Черный мобильник щелкал, когда она прикидывала на себя сувенирную футболку, белый, когда он примерял соломенную шляпу и расплачивался за покупки. Она пародировала каждую скульптуру на площади Синьории, а он фотографировал. Все это фототворчество летело в социальные сети со скоростью спортивного болида. Под нагрузкой цифровых фотографий и геометок рвалась всемирная сеть; лента полнилась лайками и комментариями и от этого путешествие становилось еще увлекательней.

Она заказывала салат капризе и холодный мохито: сочетание зеленого, красного и белого проглатывала фотокамера. Перед тем как, что-то съесть, это, что-то обязательно фотографировалось и летело туда, куда и все путешествие в целом.
Немного подпортила путешествие историческая часть Римини после заката солнца. Нет, эта часть города в свете ночных фонарей прекрасна, но вся ее прелесть не укладывалась в матрицу мобильного телефона. Фотографии получались либо смазанными, либо через-чур тусклыми, либо слишком зернистыми: зрачок мобильника не мог разглядеть то, что видел человеческий глаз. Она расстраивалась и не понимала почему так.

Он объяснял, что здесь без зеркалки с хорошей оптикой и штатива не обойтись, что слишком мало света.

- Давай купим хороший фотоаппарат, и в следующий раз фотки будут лучше. – Предложил он, когда поймал ее разочарованный взгляд.

- Нет, не хочу. Это нужно сохранять в компьютер, обрабатывать. Слишком сложно. Лучше купить последнюю модель, которую сейчас рекламируют.

- Давай попробуем какие-нибудь фильтры. – Мягко произнес он и взял ее телефон.
Десять минут на лавочке под фонарем, и в лентах друзей появились черно-белые фотокарточки ночного города в стиле ретро: с царапинами, потертостями, бликами – как настоящие, только цифровые. Появились сердечки и смайлики; вернулось тяга к путешествиям, любовь к жизни.  Она и он улыбались; он и она шли под светом старых фонарей в лабиринтах кирпичных переулков. Он держал ее за руку, она держала в руке палку, к которой был прикреплён белый телефон с логотипом надкусанного яблока.

- Это последний вечер, пойдем сфотографируемся на фоне моста. Он наверняка красиво подсвечен.

- Пойдем.

                ***

Она – невысокого роста старушка с кудрявыми волосами и добрыми глазами, не менее шестидесяти пяти лет от роду, когда-то лечила детей и знает латынь; он – немногим чуть старше ее, слегка сутулый, седой, с глубокими морщинами, когда-то работал инженером в одном из столичных конструкторских бюро.

Рейс Римини – Москва задерживался из-за позднего прибытия самолета. В ожидании железной птицы, принадлежащей Уральским авиалиниям, они коротали время в кафе аэропорта за чаем с лимоном и мятой; он любил с мятой, она всегда пила с лимоном. На круглом столике, помимо двух чашек с чаем, лежал старенький фотоаппарат Зенит, бережно спрятанный в потертый кожаный чехол коричневого цвета.

- Сколько ты отснял кадров. – Спросила она, взглянув на фотоаппарат.

- Еще остались два кадра, значит тридцать четыре. Я сфотографировал все важные места.

- Это хорошо. Нужно будет распечатать все.

- Да, и выбрать, что ни будь для альбома. В нем еще осталось место.

Она еще раз взглянула на фотоаппарат, потом на своего дедульку, как она любила его называть:

- Жаль мало снимков, где мы с тобой вдвоем.

- Еще есть два кадра. Давай попросим ребят сфотографировать.

За соседним столиком пили кофе и коротали время в мобильных телефонах парень с девушкой. Ей чуть за двадцать, он немногим чуть старше ее.

- Попроси. – Сказала старушка и сама того не замечая поправила прическу.
Дедулька снял чехол, взвел затвор, оценил свет и расстояние от места съемки до объекта, отрегулировал диафрагму и выдержку и подошел к соседнему столику.

- Молодой человек, простите. Вы нас с бабулей не сфотографируете?

Он выбрался из всемирной паутины первый и поднял взгляд на старика, она выкарабкалась следом и удивленно глядела на диковинную штуку, которую старик держал в руках.

- Да, конечно. Только вы покажите куда нажимать.

Старик показал кнопку спуска, вкратце рассказал, как работает фокусировочное кольцо, объяснил куда нужно встать, куда смотреть и как прицелиться. Кадров оставалось всего два и было очень важно, чтобы парень все сделал правильно.
Старик сел обратно за столик на свое место, накрыл своей морщинистой рукой бабулькину; парень отошел туда, куда указал ему дед. Они улыбались в объектив фотокамеры; парень долго крутил фокусное кольцо, попал, замер и нажал на кнопку. Щелкнул затвор – настоящий механический звук – и старые терапевт и инженер вместе с потоком света отпечатались на пленке, на предпоследнем кадре.

Старый пленочный фотоаппарат стал поводом для знакомства и последние сорок минут в Италии они сидели вчетвером за одним столиком, пили вино. Дед был немногословен, а кудрявая старушка восхищалась Италией. Она ярко описывала кафедральные соборы, церкви, площади, фонтаны, средневековые кварталы, каналы и мосты. Она рассказывала о картинах, украшающих коридоры Ватикана, о том, как Микеланджело расписывал Сикстинскую капеллу, в каком году она была освещена и когда там стали проходить Конклавы; она рассказывала о том, как Католическая церковь стала терять власть и территории. Говорила о войнах, которые вели венецианцы и флорентийцы; о первых банках и о том, для кого писал Николо Макиавелли трактат Государь. Она рассказывала о Доме Медичи, то, что два дня назад говорил экскурсовод; она рассказывала о рождении Рима, о Колизее, Сенате и Римском форуме то, что в экскурсионном автобусе рассказывал Алекс. Старушка так занимательно рассказывала о гондольерах и венецианских каналах, о римских походах и войне с галлами, о Рубиконе и том, что жребий брошен; о Марке Аврелии, о римских дорогах, Цезаре Октавиане и Арке Августа, у которой он и она так долго искали свободное пространство для фотографии. Иногда, когда старушка ошибалась в датах или последовательности событий, инженер поправлял ее – старик любил точность.

Два мобильных телефона и пленочный фотоаппарат Зенит лежали рядом с, практически допитой, бутылкой вина; он и она жадно глотали рассказ и думали, как они могли упустить все это.

Объявили посадку на рейс.

Он и она поднимались на борт самолета с сотнями фотографий и видеороликов себя, спрятанными в маленьких коробочках – черной и белой.

Кудрявая старушка и слегка сутулый седой старик поднимались на борт самолета с тридцатью пятью кадрами в старом фотоаппарате и с двумя огромными багажами: один с познаниями, второй, еще тяжелей – с впечатлениями от прикосновения к колыбели мировой истории.