А у вас есть что-то другое?..

            Ей 74 года, у неё белоснежная причёска божьего
одуванчика, пальцы уверенно набивает патронами барабан
револьвера. На номере её машины написано по-английски:
AK-47 KGB.

            Это происходит в ЮАР в наши дни 2020-го года.
И на это смотрит человек, который живёт в Конуре, несостоявшейся
пока Келье, в которой решил отбыть послушание вместо ухода в
монастырь после всего произошедшего. Иногда называет своё
пристанище бочкой Диогена, иногда - пещерой Робинзона.
Развлекается... отвлекается...

           Бодрая улыбающаяся пожилушка с револьвером на поясе
внушает ему оптимизм. Он понимает, что не только он один в загоне
в этом мегаполисе. Правда, в вынужденной изоляции он живёт не
несколько месяцев, как все сейчас, а уже два года, как тот
Робинзон на необитаемом острове, хотя за стенами человейника
полно людей. И теперь видит на экране своего раздолбанного,
без крышек компьютера, что и в ЮАР белые люди стали ныне
изгоями, оказались в трущобах, вынуждены вооружаться для
самозащиты против чернокожих аборигенов.

         А когда-то профессор ботаники Бажир говорил на
поэтических вечерах в Булгаковском доме о всеобщей любви
на земле, о Боге, который скоро нашлёт на всех людей, белых
и чёрных, благоденствие, читал стихи об этом и в «Аорте-арт»,
подвале искусств...

Как же я не люблю кирпичные стены, ещё со времён загса, в
котором стены были оклеены этими самыми модными кирпичными
обоями.  Нет-нет, жизнь семейная потом была долгой и счастливой,
со многими интересными событиями, грех жаловаться, но вот обои
аля-кирпич не люблю почему-то. Жена старшего брата спросила: это
в каком гараже вы расписывались? Но нет, это был московский загс...



Я, как и тот профессор ботаники, ушёл вглубь времени, экран
воспоминаний покрылся цветными мельтешащими точками и шумом,
будто за стеной вскипает мощный чайник.

        И тут экран стал резким, на нём появился вьетнамский
парень с сухой, как у Брюс Ли, мускулатурой. Взгляд его был
бесстрастным, как у всех азиатов, в том числе у девушек, даже
во время сексуального соития, если посмотреть специальные фильмы,
как у Алейфы, она ведь тоже внутренняя японка как бы, совсем недавно,
когда её лицо и волосы нависали над Робинзоном в лунном свете, она
плавно двигалась, сохраняя беспристрастное выражение лица. В этом
взгляде было нечто глубоко гипнотическое, как у загадочной змеи
из влажных джунглей с незнакомым запахом, чуть дурманящим. Этот
взгляд затягивал в свою чёрную масляную глубину, будто чёрная
пропасть манит сумасшедшего горного стрелка, пьянеющего от
головокружительной возможности броситься в такую неизведанность,
прикончить накопившееся страшное напряжение вечного ожидания.

       Но здесь магию этого вьетнамского взгляда разрушает прямолинейный
и привыкший к победам размашистый воин-Воркул, смотрящий сейчас с экрана.
Он всегда с большим самодовольством смотрел на результат своих действий,
когда противник покрывался кровавыми брызгами под градом его ударов. И
он при этом ощущал великую гордость за свою страну, которая обязательно
должна быть всех сильней.

      И вдруг… Воркул ощутил нахлынувший на него беспричинный, вроде
бы, страх. Никогда в жизни с ним такого не было, а тут он будто
изнутри получил мощный удар в солнечное сплетение. Воркул мысленно
грязно ругнулся, но это не помогло. Ближайшие от него предметы
стали переворачиваться, будто он попал в автокатастрофу, всё
закувыркалось…

      Робинзон в своей Конуре тоже резко отшатнулся от экрана – все
его внутренности, казалось, были пронизаны ощущением кувыркающегося
в пропасть Воркула…
Робин огляделся. Начал одеваться. Шнурки на высоких экспедиционных
ботинках удалось завязать не с первого раза. Накинул на себя куртку,
амуницию, вышел.

      Косматые волосы развевались над ступеньками, и когда рванул
подъездную дверь, от него шарахнулась в сторону высокая тоненькая
девчушка, он мысленно отметил, что не знает, как её можно успокоить,
не гнаться же за ней, хотя просто уходить вдаль без сатисфакции для
девушки тоже как-то неудобно…

           У следующего подъезда на скамейке сидела женщина со следами
возраста на лице. Но стройная, не расползающаяся по швам, как многие
ныне разжиревшие гусыни, бегающие с авоськами, кормящие своих пузатых
бездельников на диванах, хающих правительство, что народ доведён до
отчаяния, еле выживает, распуская ремень ещё на одну дырочку…


      Женщина как-то странно поглядывала. Потом кивнула Робину
головой – подойди, мол, ко мне. Робин подошёл, посмотрел
вопросительно.

Женщина усмехнулась:
      - Ну, и что вы смотрите?
      - Извините, не понял…
      
      - Так это я должна понимать? И говорить… и всё остальное…
      - А… а что вы хотите от меня?
      
      - Я от тебя хочу? Во даёт! Да вы все, мужики, только одного
хотите от женщины…
      - А… у вас есть что-то другое?