Глава 52 Юрий видит сон

         Рань-прирань. Ночь постелила рогожку, насыпала горошку, и лишь каравайчик хлеба на небо забыла, видимо, кинуть. Тёмная ночь. Новолуние. Сырой, холодный воздух обвевает его. Ещё звёзды не погашены ни одна, со стороны аллеи, где совершилось убийство, валит клубом взъерошенный ветром туман, а он к той дачи, где нашёл накануне тренчик. В туманном мареве заволоклись дачные постройки, чуть виднеются яблони, а звёзды, как ни странно, все видны чётко, семафорят-подмигивают разными цветами, Млечный путь широко разлился по небу, мириады звёзд слились в одну белесоватую, разбросанную в стороны полосу. Ребята не спят, обсуждают прошедший день, строят планы на завтра. Но иссякла охота фантазировать.      
         На Андрея нашло лирическое настроение
         - Что будет завтра – узнает завтра, а сейчас послушайте стихи:
                День сгоревший хороня,
                Ходит Ночь в немой тревоге
                От огня и до огня
                По дороге, без дороги.

                Потеряв от скорби разум,
                Смотрит Ночь печальным глазом
                Во дворцы и окна хат –
                Всюду, где огни горят.

                Встанет тихо под оконцем:
                “О, зачем горят огни?
                Умер день, рождённый солнцем,
                Не зажечь другие дни!”

                Вот – глядит в моё окно:
                “Слушай, – спать пора давно.
                Боль – бессонницей не лечат!
                Погаси же свои свечи!”
И так далее.
            - Не слышал. Кто автор стихов? – спросил Юрий.
            - Максим Горький. – ответил Андрей.
            -Горький? – удивился Птахин. – Вот уж не думал, что Горький писал стихи.
            - А его белые стихи помнишь? – включился в разговор, сидевший до этого в задумчивости Илья. – “Буревестника” помнишь? Буря, скоро грянет буря!
            - Помню! – ответил Юрий. – Такие стихи не забываются.
            - А вот ещё одно, тоже Максима Горького.
                Ветер в окно стучится,
                В сердце – холодная дрожь.
                Нет, никогда не случится
                То, чего жадно ждёшь!

                Ткут свои липкие нитки
                Чёрные сомненья – пауки.
                Скоро ли конец этой пытке?
                Скоро ли конец тоски?

                Взять бы сердце в руки,
                Взять бы и до смерти сжать.
                Нет страшнее муки –
                Ждать, ждать, ждать.

- Послушайте теперь стихи Фёдора Кузьмича Сологуба

                О сердце, сердце! позабыть
                Пора надменные мечты
                И в безнадежной доле жить
                Без торжества, без красоты,

                Молчаньем верным отвечать
                На каждый звук, на каждый зов,
                И ничего не ожидать
                Ни от друзей, ни от врагов.

                Суров завет, но хочет бог,
                Чтобы такою жизнь была
                Среди медлительных тревог,
                Среди томительного зла.




                Ночь настанет, и опять
                Ты придешь ко мне тайком,
                Чтоб со мною помечтать
                О нездешнем, о святом.

                И опять я буду знать,
                Что со мной ты, потому,
                Что ты станешь колыхать
                Предо мною свет и тьму.

                Буду спать или не спать,
                Буду помнить или нет,—
                Станет радостно сиять
                Для меня нездешний свет.

А вот стихи Фёдора Ивановича Тютчева:
                Смотри, как роща зеленеет,
                Палящим солнцем облита —
                А в ней какою негой веет
                От каждой ветки и листа!

                Войдем и сядем над корнями
                Дерев, поимых родником, —
                Там, где, обвеянный их мглами,
                Он шепчет в сумраке немом.

                Над нами бредят их вершины,
                В полдневный зной погружены —
                И лишь порою крик орлиный
                До нас доходит с вышины…
- Ну, если начался вечер поэзии, то я прочитаю стихи Афанасия Афанасьевича Фета:

                Заря прощается с землею,
                Ложится пар на дне долин,
                Смотрю на лес, покрытый мглою,
                И на огни его вершин.

                Как незаметно потухают
                Лучи и гаснут под конец!
                С какою негой в них купают
                Деревья пышный свой венец!

                И все таинственней, безмерней
                Их тень растет, растет, как сон;
                Как тонко по заре вечерней
                Их легкий очерк вознесен!

                Как будто, чуя жизнь двойную
                И ей овеяны вдвойне, —
                И землю чувствуют родную,
                И в небо просятся оне.

- Ежели начали рассказывать стихи, то я прочту Валерия Яковлевича Брюсова

                Облака опять поставили
                Паруса свои.
                В зыбь небес свой бег направили,
                Белые ладьи.

                Тихо, плавно, без усилия,
                В даль без берегов
                Вышла дружная флотилия
                Сказочных пловцов.

                И, пленяясь теми сферами,
                Смотрим мы с полей,
                Как скользят рядами серыми
                Кили кораблей.

                Hо и нас ведь должен с палубы
                Видить кто-нибудь,
                Чье желанье сознавало бы
                Этот вольный путь!

А вот Иван Алексеевич Бунин
                Они глумятся над тобою,
                Они, о родина, корят
                Тебя твоею простотою,
                Убогим видом черных хат…

                Так сын, спокойный и нахальный,
                Стыдится матери своей —
                Усталой, робкой и печальной
                Средь городских его друзей,

                Глядит с улыбкой состраданья
                На ту, кто сотни верст брела
                И для него, ко дню свиданья,
                Последний грошик берегла.


          Поднявшийся ветер шаркает по стенам дома, гудит в трубе. Слова друзей кипят, хотят выплеснуться наружу, запутаться в листьях плодовых дерев, хотят, чтоб их слышали звёзды, дружно высыпавшие на небесную чернь.
         Деревья приобрели причудливые формы, вот дерево в форме медведя, движется, тень фиглярит.
         А вот динозавр встал над Юрием, и ему хочется отойти от ящера, а не может, а вот ветер переменился, туман заклубился и дерево приняло натиформу, красивая женская грудь то прикрывается туманом, то откровенно показывается во всей красе, а вот в тумане смутно нарисовался неведомый зверь, но быстро растаял, и уже дерева нет, скрылось в молочно-белом мареве.  Он, Юрий, выходит из тумана, а на изгородь лезет задолицый человек. Лицо убийцы отталкивающее, лоб низкий, узкий, обут в туфли, шнурок одной туфли зацепился за гвозди, преступник рванул, эглет оторвался и отлетел от калитки, шнурок освободился и туфля свободно скользнула вниз.
         Убийца! – пронеслось у сыщика. Вот преступник уже спускается с забора, Юрий подскакивает, летит по воздуху, но чувствует, уйдёт преступник; ногами гребёт, как пловец руками, убыстряет полёт. Вот-вот догонит правонарушителя, который уже спрыгнул с забора и побежал вдоль аллеи. Но нет, он не даст убежать убийце, возьмёт его в оборот. Он летит над преступником, ветер свистит в ушах, летит быстро как ястреб, кидается сверху, берёт убийцу за шкварник, заламывает руку. Убийца саженного роста, с хорошо развитой мускулатурой, и с ним надо справиться! Нарушитель дачной идиллии поворачивает голову, тонкие как нить губы у него отторбучились, в глазах страх, но, видя, что его взял в оборот неказистый паренёк, убийца камнем, которым уже двоих убил, старается убить и Юрия, но не тут-то было! Юрий одной рукой перехватывает руку, занесённую над ним, а другой рукой нафискатурил в несколько быстрых и точных ударов лицо лиходея. Раскета на руке преступника резко выделилась, стала твёрдая, как железо, кулумбелла покрылась испариной, появилась подозрительно зелёная капля, а не красная, к изумлению Юрия; сам преступник стоит весь искособочившись. Но Юрий понимает, что одному ему не справиться с этаким амбалом, неожиданно подоспели Илья и Андрей. Втроём они скрутили преступника, сняли с него ремень и связали им руки, а на ремене-то как-раз тренчика нет, ремень процарапан чем-то острым. 
            - Где тренчик твоего ремня? –крикнул Юрий. – Ага! И эглет потерял! – воскликнул, кинув взгляд на туфли задержанного.
            - Н-не знаю. – заикаясь произнёс задержанный.
            - А вот он, тренчик! И эглет у меня! Теперь не уйдёшь. – воскликнул он.
            И вот уже он звонит Ведерникову. Но следователь оказался каким-то образом рядом с друзьями. Он пожимает им руки, благодарит за бесценный вклад в деле поимки опасного рецидивиста… И вдруг где-то рядом громко ухнул филин, встревоженно отозвались малые птахи; всё что видел сыщик исчезло!


Продолжение следует