Далекое близкое

Щемит сердце от чувства бесконечной грусти. Куда-то тянутся  мечты о будущем, думы о прошлом..

   ..Мне часто снится почти  один и тот же сон. Поздняя промозглая осень. Вечереет. Свинцовые тучи низкие, тяжелые, в клочья разодранные ветром, обгоняют друг друга . Холодно. Мои  лицо и руки озябли. Я  бегу с небольшого пригорка к старенькому, присевшему к земле бревенчатому дому. В окнах дома  горит свет. Бегу по тропинке, мои ноги скользят на жирной грязи,  я теряю равновесие, падаю, поднимаюсь и опять падаю. Знаю, что надо  сделать усилие над собой: встать и  обязательно  добежать. Меня там ждут.  Я подбегаю к дому, дергаю за веревочку, привязанную к щеколде, толкаю калитку, а  она не открывается. Я стучу, кричу, но меня   не слышат,  из дома никто не выходит. И только старый тополь в палисаднике печально  скрипит на ветру .  Стало совсем холодно. Посыпалась снежная крупа, белые шарики запрыгали по земле, сухими щелчками ударяют меня по лицу. Я сажусь на скамейку и   горько плачу от тоски и одиночества..
 
      Сегодня мне плохо: кашляю, першит в горле, больно глотать. К вечеру поднялась высокая температура. Приходила медсестра тетя Аня ,осмотрела меня и  сказала маме, что это корь. Я проваливаюсь в полусон-полузабытье. Жарко.  Пересохло во рту, потрескались губы. Я хочу пить. Вокруг  всадники: красные, белые, черные, они окружают меня кольцом все плотнее и плотнее. Вижу страшные лошадиные морды. Слышу крики всадников, громкое ржание лошадей. Понимаю, что они меня сейчас затопчут… Я  кричу. На мой лоб ложится прохладная рука и всадники исчезают. Сквозь пелену  вижу встревоженные любимые мамины глаза : «Мама, помоги мне!» Меня начинает рвать прямо на постель. И я  проваливаюсь в темноту. Опять появляются всадники, они наступают на меня,  земля уходит из-под моих ног и я лечу в пустоту.. С трудом разлепляю воспаленные глаза, вижу мою бабу Веру. Она вытирает платком заплаканные глаза, гладит меня по руке и шепчет: « Теперь  полегчает, выступили крапины на лице,  Ангеленочек мой, жалчее всех ты мне, пусть я за тебя всегда  буду болеть, а ты поправляйся и  не болей никогда!»

..Ясное, но уже по-осеннему не жаркое солнце стоит на прозрачном небе. Первые желтые листья старого тополя медленно падают на землю. Тишь, тишь….Старый дом зовет меня..
 
    Зимой темнеет рано.  Я прижалась носом к холодному оконному стеклу. Тусклое солнце скрылось за крышей соседского дома. По дороге замела, закружила поземка, кустарники и деревья стали приобретать причудливые очертания. Стукнула  щеколда на калитке, это дед Иван пошел закрывать ставни. Я отхожу от окна и  забираюсь под круглый стол на красивых резных  ножках, тяну со стола узорчатую скатерть, чтобы она свисала до полу. Теперь я в домике и никто меня не видит. Я очарована тишиной и полутьмой.
-Что ты там притихла? Пойдем чаевничать!- в комнату входит   баба Вера, включает свет.
Я выбираюсь из своего домика и с размаху бросаюсь к бабушке:
-Баба! Ты напугалась? Думала, что я убежала в казенку? А я спряталась. У меня под столом домик.
Бабушка прижимает меня к себе и гладит шершавой рукой по моей щеке:
-Ангеленочек мой! Всех мне вас жалко. А тебя жалчее всех.

   Бабушка большая теплая. Мне спокойно и уютно  с ней. Я знаю, что со мной ничего плохого не случится. Мы вместе идем на кухню. Дед Иван   уже управился  по хозяйству, снял с себя рабочую фуфайку и катанки, помыл руки и мы все садимся чаевничать.
   Я очень люблю пить чай. Так весело. На столе к чаю  баба ставит вкусные сливки, печенье, баранки. Я кладу в кружку шесть чайных  ложек сахара, добавляю сливки. От жирных сливок  в кружке образуются разные маслянистые звездочки и круги. Я шумно размешиваю сахар  так, что образуется воронка ,звездочки и круги в ней исчезают, тогда я беру печенье и размачиваю его в кружке, потом быстро запихиваю в рот, чтобы оно не размокло и не развалилось в моих руках, Дед смотрит на меня и посмеивается:
-Ну, Галинка, проказница!
Деда у нас «молчун»,- так  баба его называет, говорит он мало, больше отмалчивается. Дед любит пить чай «крутой» с темной, почти черной заваркой , без сахара с баранками. Баба пьет чай со сливками и тоже без сахара: «От сахара зубы ломить»
  После чая, я иду играть. В доме два помещения: кухня и горница. Большую часть кухни занимает русская печь, наверху печи за ситцевой занавеской лежанка, там баба сушит травы, грибы, а когда мы с младшей двоюродной сестренкой Надюшкой кашляем, нас деда садит на лежанку и там мы «сугреваемся». А чтобы мы  были заняты и  не шумели, баба нам дает сшитые ею    тряпичные куклы. Печь топит в основном деда. Иногда мне удается присутствовать при этом волшебстве. Он хозяйственным ножом строгает щепу, потом укладывает ее аккуратным домиком в печь, рядом на подтопочном листе полешки дров, в ведре уголь. Дед поджигает одну щепку, она начинает гореть и исчезает в печи. На короткое время дверца закрывается, в печке раздается треск. Дед надевает на руку хозяйственную рукавицу, открывает дверцу и укладывает поленья. Опять закрывает дверцу, в печке начинает гудеть. Я приношу скамеечку и устраиваюсь рядом . Когда печку  дед открывает снова, все уже внутри ее  пылалает и бушует. И… возникает счастье…Потом начинает  баба колдовать над печью.   В  печи у нее всегда что-то жарится, парится, томится и все это такое вкусное: щи, пшенная каша, картошка. Баба Вера ухватом достает из горнила чугунок с похлебкой . ставит его на шесток и закрывает заслонку.  За печью в специально отведенных местах  хранятся деревянные лопаты для посадки в печь калачей, булочек, ухваты, гусиные крылышки, кочерга. Там же висит рукомойник, стоят хозяйственные ведра. Раз в неделю баба печь белит. У окна на кухне стоит стол ,с внешней стороны стола лавка, покрытая вязаным половичком и табуретки, за столом часто собирается вся большая семья, у противоположной стены высокая кровать, а рядом деревянный резной ручной работы буфет, его мастерил мой прадед, Семен Петрович. В верхней части буфета дверцы застеклены, на полках стоит гостевая посуда: граненые стопки и красивые кружки с тарелками, в нижней части шкафа за деревянными дверцами посуда на каждый день. На окнах ситцевые занавески- «задергушки», на подоконниках стоят горшки с белой, красной и розовой геранью В простенке между окнами висят часы- ходики,   в застекленной рамке  старые, местами пожелтевшие фотографии.
   В горнице четыре окна, на окнах тюлевые занавески с красивым узором, рядом на полу кадка с фикусом. В центре комнаты стоят круглый стол на резных ножках, покрытый красивой узорчатой скатертью и несколько стульев с гнутыми спинками, около стены кровать с периной и пуховыми подушками, покрывалом из цветного полотна, рядом с кроватью-  сундук, который закрыт всегда на замок, иногда баба достает из него «на проветривание»: плюшевый жакет, мужские рубашки, юбки, льняные полотенца, старинные бумажные деньги и облигации. «В сундуке душа семейная!»,- говорит баба. У противоположной стены стоит диван с высокой спинкой и подлокотниками в виде валика, между диваном и окном – комод.  Мне разрешается открывать  нижний ящик.  Там много разного интересного: в коробке на мягкой ситцевой тряпке лежат елочные игрушки: разноцветные шары, бусы, звезды, шишки, сосульки. Они   стеклянные, ватные, картонные склеенные из двух выпуклых половинок, отдельной стопкой -  красивые почтовые открытки с новым годом, майскими праздниками, с днем Октябрьской революции,  отрывной календарь, учебники дяди Коли, несколько книг, в том числе моя любимая про военных летчиц Марину Раскову, Полину Осипенко, Валентину Гризодубову . Мама говорила, что читать я начала рано.
    Когда вечером    приходят  поиграть в «подкидного дурака» «суседи»- бабка Стюра и дед Егор, то меня просят почитать книжку или газету. Я сажусь  на табуретку и громко с выражением читаю. Баба смотрит на меня с умилением и гордостью, а «сусед» дед Егор качает головой:
-Вот  же, Иван, какая маленькая ваша внучка, а ловко у нее получается!
Деда улыбается.
- И не говори, Егор. Грамотная у нас Галинка,- отвечает баба.
     Почти одновременно с чтением, в длинные ,зимние вечера у бабы с  дедой,   я  научилась играть в карты в «подкидного дурака» и «Акулину», у меня открылся темперамент азартного игрока. Я любила тасовать колоду и раздавать карты, а еще больше любила выигрывать в игре. Сегодня «суседи» не пришли. Дед закрыл калитку.
    Я пододвигаю к комоду стул, залажу на него, включаю радиолу и ставлю пластинку:
-Гармонь моя, да гармоночики
золоченые, да уголочики,
эх, играй, играй, играй, подголосок подбирай,- запела Мария Мордасова.
После Мордасовой я включаю любимую мамину песню :
-Сказку Венского леса
Я услышал в кино.
Это было не давно, это было давно..
Потом я решила попрыгать-потанцевать, а прыгалось лучше всего под «Последнюю электричку»:
-Опять от меня сбежала, последняя электричка.
И я по шпалам, опять по шпалам,
Пойду домой по привычке…
Бегу в кухню, попить водички.
-Ишь, мокрая вся, как наскакалась, - пытается быть строгой баба, а глаза у нее смешливые, -дай-ка я тебя утру полотенцем да и спать  пора собираться.
Тут я начинаю канючить:
- А   сказка-а-а?!
-Ладно, так и быть расскажу, ведь не отстанешь!
   Кровать мне  пододвигают к печке, баба застилает   постель, взбивает подушки, деда приносит  овчинный полушубок и стелет его на пол, на случай, если с кровати упаду. Потом баба  рассказывает сказку про хитрого Ивашечку и злую Бабу- Ягу. Я ее  сказки знаю  наизусть. Начало  было всегда одинаковым: «Жили-были дед да баба…», но потом сюжет постоянно менялся. В сказках все кружилось, вертелось, изменялось и удивляло. Иногда баба засыпала среди повествования и тогда я ее теребила : «Баба, не спи, рассказывай! Говори, что Ивашечка сел на лопату, руки- ноги расставил в разные строны и Баба- Яга не смогла его в печь посадить..!» Сегодня все в сказке сложилось ровно и удачно. Я счастливо смеюсь. Баба подтыкает мое одеяло, целует меня. Я сворачиваюсь калачиком. Мне тепло, уютно, хорошо. Вкусно пахнет варевом для поросят: прелым зерном и картошкой, в печке потрескивают дрова. На стене мирно тикают ходики. Глаза мои слипаются. Какие сладкие сны в детстве. А завтра будет новый день.

..Тяжело, медленно неотвратимо надвигаются тучи. Вот- вот хлынет ливень…Мне негде спрятаться. Я пытаюсь бежать к дому, но не могу двинуться с места Как же я теперь?!…

    Лето. Мы с Надюшкой играем во дворе в магазин. Ставим два ящика днищем кверху.  Потом устанавливаем   на « ребро»- кирпич, на него  дощечку-это весы. Камушки- гирьки. На втором ящике раскладываем «продукты»:
Щепочки- селедка, песок- сахар и мука, чурочки-хлеб, мелкий гравий- конфеты «морские камушки», листики- деньги. Я – продавец, Надющка- покупатель:
-Здрасте!
-Здрасте!
-Что вам продать?
-Ничего!
-Ты говори: продай мне сахару!
-Я говорю: продай мне сахару!
-А много вам надо?
-Много, двести…
-Чего двести?
-Килограммов
- А деньги у вас есть?
-Не знаю…
Я сержусь, а Надюшка смеется. Она младше меня на два года и никак не соответствует моим правилам в игре.
  По дороге затарахтел мотоцикл и остановился около калитки. Калитка с шумом открывается, это приехал Иван, дедов племянник. Ивана в родне зовут Тузом. Баба рассказывала, что мой прадед,  Семен Петрович любил давать всем прозвища: мою маму Галю звал Катеринка, тетю Шуру- Стряпка, дядьку Михаила- Мельник, другого Ивана- Карандаш. Этот Иван- Туз.
-Ешки-матрешки, кого я вижу?! Неужели это Галинка с Надюшкой!? Какие вы большие стали!!!
-Туз, ты че приперся?- я  дядьку Ивана недолюбливаю и пытаюсь от него увернуться. Но он меня уже сграбастал своими руками, больно подхватил подмышки и подкидывает кверху. Я извиваюсь, дергаю ногами, пытаюсь вырваться из его рук, но руки у Туза цепкие и огромные, как кувалды. Тогда я кричу, царапаюсь и даже пытаюсь бить его руками, но Туз не отпускает меня, а только гогочет:
- А волосы то тебе кто так накрасил, Галинка? Рыжая совсем. И в кого ты такая!  Ой, обожгусь!
Из дома выходит баба и приходит мне на помощь:
-Ванька, супостат ты эдакий! Отпусти Галинку! Не умеешь с детями играть!
Туз наконец отстает от меня.
- Здорово, тетка Вера! А Николай с Полиной уже приехали? Вот поздоровкаться  с ними решил!
- Должно быть стало  не сподручно им   приехать . В  четверег следующий обещают,- отвечает  баба.
Туз наконец- то уезжает.
  А у нас занятие- качаться на качелях. Двор у бабы с дедой небольшой, «выметеный под метелку». Справа от калитки и напротив крыльца за плетеными заборами садики, в которых растет черемуха и цветы: космея и ноготки. В дальней стороне  двора- стайки, а за домом навес около него калитка в огород. Навес крыт толью по доскам.  В углу ласточки свили гнездо и там уже пищат птенцы. Под навесом есть дверца, которая ведет в землянку, в землянке зимой  живут куры, зато  летом они  свободно ходят по двору. Я там недавно нашла петушье перо очень красивое.  Оно переливалось всеми цветами. Я его прибрала в свою коробочку с  «драгоценностями». Со стороны огорода над землянкой высокий земляной бугор и если на него залезть, то виден луг за речкой. На перекладине под навесом дед повесил нам качели из веревок , на веревки дощечку положил, по краям дощечки выемки прорезал, чтобы она плотно  лежала , как раскачаемся-дух захватывает. Потом потише качаемся и песни громко поем:
-Самолет летит, мотор работает, в полете поп сидит, картошку лопает. Картошка вкусная да рассыпается,  в полете  поп сидит да улыбается!
   В полдень деревня и наш двор словно вымирают. Тишина летнего зноя очаровывает. Бабушка, накормив нас и  переделав домашние дела, прилегла отдохнуть, накрыв голову платком. В доме пахнет полынью, свежевымытыми полами. Во дворе изредка кукарекает петух, нагоняя тихую полуденную дрему. С луга из-за речки пахнет свежестью, цветущими травами, медовым донником…Мы с Надюшкой устраиваемся на завалинке, достаем  коробки со стеклышками и раскладываем рядом с собой, сортируем. Самую большую ценность представляют стеклышки от тарелок или кружек с красивыми витыми узорами на синем фоне и с позолотой. А  я  еще люблю прозрачное оранжевое стеклышко: так интересно через него смотреть, все вокруг становится ярким- ярким.
  По земляным ступеням из огорода поднимается дед  с плетеной корзинкой в руке. Мы бросаемся ему навстречу, обнимаем.
-Деда, а что там у тебя в корзинке?
Дед садится на крыльцо, ставит на ступеньку корзину, снимает ситцевую тряпку. А там сочная спелая ароматная клубника!   Мы устраиваемся рядом с дедом и едим клубнику прямо из корзинки. Дед смотрит на нас и улыбается. Тут я замечаю небольшой узелочек:
-А, что деда у тебя в узелочке?
-Ох, старый совсем стал, забыл. Это вам подарок от зайчика.
 Сколько радости и визгу! В узелочке- горбушка черного хлеба и две стряпушки, подозрительно похожие на бабины. Но мы верим, верим про подарок, допрашиваем деда: « Что же зайчик сказал?»
- Ну так и сказал: «Отнеси мол, дед, подарочек от меня Галинке и Надюшке.».
Загремела горшками на кухне баба. Скоро ужин. Деда пошел управляться.
Откуда ни возьмись набежала тучка. Первые горошины дождя поскакали по земле и через несколько минут, припустил теплый летний дождь. Мы с Надюшкой  сбежали с крыльца и стали притопывать босыми ногами по мокрой земле:
-Дождик, дождик припусти! Дай маленько подрасти!
Дождик быстро кончился. На небе появилась яркая радуга.
  С огорода потянуло дымком, Дед достал с чердака веники. Скоро придут папа и мама, дядя Миша и тетя Таня. Сегодня вечером будет баня.

..Я стою на пригорке, смотрю на родной  дом. Там тепло, уютно, там хорошо. Просто нужно добежать… Я смогу. Обязательно добегу..

    В кухне вчера понималось и вздыхало многоглазое от изюма тесто для куличей, теперь красивые куличи большие и маленькие красовались на блюдах, на отдельной тарелке  лежали крашеные в луковой шелухе яйца. Сегодня праздник и  придут гости. Чтобы  не мешалась под ногами, баба отправила меня поиграть на улицу. Я вышла во двор и зажмурилась от мартовского солнца. По-весеннему звенит капель. На дворе появились первые проталины. Весело чирикают воробьи. А воздух такой, что не надышишься: не то весной пахнет, не то навозом с баз. А все хорошо! Я отломила сосульку, погрызла ее и побежала к подруге Вальке. На крыльце я старательно обмела веником свои бурки и шумно ввалилась в дом. Ко мне вышла Валька и сказала шепотом, что играть сегодня не будет, потому, что к ним приехала бабушка. А еще показала мне на угол. Там висела нарисованная картинка на деревянной дощечке. На картинке был изображен странный человек.
-Что это за картинка? -тоже шепотом спросила я Вальку
-Это не картинка, а иконка. Бабка с собой привезла и повесила сюда. Сказала, что это Боженька.
-А кто такая эта Боженька? И почему тогда дяденька нарисован?
-Не знаю. Бабка сказала, что Боженьку слушаться надо и молиться.
-Валька, а зачем?
-Как зачем? Не будешь молиться, Боженька разгневается и накажет тебя, а может даже и убьет!
-Как убьет?-я вытаращила глаза,-это же картинка!
-Какая тебе картинка?! Я же сказала, что иконка!
-А как молиться то?
-Я тебе сейчас покажу.
Валька бухается на колени, потом собирает пальцы правой руки щепоткой, подносит их ко лбу,  к правому плечу, затем к левому, на живот и стукается лбом об пол.
Я смотрю на Вальку и ничего не понимаю. У нас дома на стене висят любимые мои картины:  «Березовая роща» и «Московский дворик». У бабы с дедой в рамочке за стеклом висят старые фотографии. А тут непонятный строгий Боженька с большими и печальными глазами. Из комнаты вышла Валькина бабка, глянула на меня, поджала губы и на мое: «Здрасте!», недовольно проворчала: « Ишь какая горластая!» Я растерялась, быстренько напялила на себя шапку, шубейку и бурки, махнула Вальке рукой «Пока, пока» и побежала к бабе с дедой.
Баба!-кричу я с порога,- скажи мне кто такой Боженька и почему  у вас с дедой нет в углу иконки?!
Баба тяжело вздохнула. Деда кашлянул.
-Шлындает тута,- прикрикнула баба на некстати повернувшуюся под ноги кошку и загремела посудой.
-Не приставай к бабушке,- тихо сказал деда,-видишь она осерчала.  И я перестала спрашивать.
В это время приходят гости, «песельники»  коренастый степенный дед Ганя и   смешливая добрая баба Маруся:
-Здоровья Вам в дом,- громко говорит дед Ганя.
-И вам не хворать,- отвечает деда.
-Христос Воскресе,- звонким голосом произносит баба Маруся.
-Воистину Воскресе,- отвечает баба.
Бабушки обнимаются и целуются.
На столе уже стоит угощение: картошка с мясом, квашеная капуста, груздочки соленые со сметаной, огурцы с помидорами, винегрет, в центре стола- кулич и крашеные яйца.
Я шумно  суечусь, гремлю стульями, принимаю участие в рассаживании гостей за столом. Деда достает граненые стопки, наливает красное вино.
Мы по очереди стукаемся крашеными  яйцами, баба Маруся шумно смеется. Потом взрослые поднимают стопки:
- Со свиданьицем,-говорит дед Ганя чокаясь со всеми.
- Будем здоровы,-отвечает деда.
  Взрослые начинают вести разговоры, а я так люблю слушать, хотя мало, что понимаю:
-Расейские мы, из под Орла приехали в Сибирь,- рассказывает баба,- папаша наш родом был с Украины, а как подрос  маленько, переехала семья в Орловскую губернию, там и с мамой поженились,  и мы там  народились, а младший брат Наум, тот  уже в Сибири появился на свет. Я  помню так только, что в Сибирь  долго ехали по железной дороге до Ачинска, а , потом опять долго на подводах. Как приехали, родители наши с  братом Захаром  вместе с  другими попутчиками пошли к старосте, а мы с Манькой, ей годков шесть, а мне значит пять, с братовьями   Миколаем и Иваном на телеге сидим. Подошли бабы деревенские, смотрят на нас и говорят: « Откель такие красивые девочки к нам пожаловали?!». А мы сидим на телеге , ногами болтаем в красных красивых ботиночках с пуговками и улыбаемся бабам, стесняемся говорить…Папаша наш «в крыльцах широкий» мастеровым был, столярному делу обучен: сундук, стол, буфет- сам все поделал, а еще через всю Рассею перевез две швейные машинки «Зингер» ручную и ножную, вот всех в семье обшивал и на заказ работу выполнял. А так- то хватили лиха! Подъемные  дали, земли надел тоже, а ведь на земле работать толком  и не умели, и зимы в Сибири были холоднее Рассейских. Хорошо, что братовья уже подрастали, помогали папаше управляться. Потом Советская власть пришла, агитаторы приезжали, говорили, что Совет надо избрать да новую жизнь строить. А летом  колчаковцы нагрянули, тоже агитировать за своих стали, доносчиков стали искать среди деревенских. Брат Захар бежал тогда из деревни. Колчаковцы собрали жителей на площади возле церкви, Батюшка там был и пороть стали парней и мужиков по доносам. И Ивана, брата пороли при папаше и маме. Так мама без чувств тогда упала. А Иван в беспамятстве  был сколько времени, соседская бабка Степанида травами да примочками выхаживала….Вот время было- брат на брата войной шел….Жизнь была чижолая. А теперь то, как хорошо. Живи да радуйся! Дети, внуки рядом!
-Правда истинная,- соглашается бабушка Маруся.
После угощения и разговоров «песельники» важно усаживались на стулья спиной к печке. Бабушка Маруся вытирала платком лицо, вроде бы стесняясь немного отворачивалась.
-Ну, что «нашенскую» споем?- спрашивает баба.
-Можно и «нашенскую»,- соглашается дед Ганя. И выждав еще немного для порядка, начинает:
-Не ве-ейтися  чайки над мо-о-о-рем, им некуда бедняжечкам сесть..
-Слетите в Сибирь,ой, край дале-о-о-кий, снесите печаль-ную весть,- вступает бабушка  Маруся.
-А там у горах, ой, за Байкало-о-ом, наш полк окружен был врагом,-присоединяется к поющим баба.
Как красиво они поют, душевно. Я знаю слова песни наизусть, и в который раз  переживаю за партизан:
-Нам помощи ждать, ой, неотку-у-уда, погибнуть нам здесь су-уждено.
Почти без перехода «песельники» заводят новую песню:
-Отец мой был природный пахарь…
-А я работал вместе с ним..
   Тут уже помимо моей воли  нижняя губа у меня  оттопыривается, глаза наполняются слезами и я громко реву, уронив голову на стол. Дед  успокаивает меня. Потом берет на руки и уносит в комнату на кровать, укрывает теплым одеялом, гладит по голове. Руки у деда узловатые, жилистые и такие родные… Где- то совсем  вдалеке я слышу приглушенные разговоры, вижу, как летят на всем скаку  всадники с шашками наголо, Батюшка осеняет крестом молодого деда Ивана, печальные пронзительные глаза Боженьки смотрят на меня..

..Медленно угасает зимний день. Снежинки неторопливо кружась, падают в тихом воздухе. Старый тополь спит, укутанный серебряным инеем..
   Я  толкаю калитку, бегу по дорожке к дому, поднимаюсь на крыльцо, рывком открываю дверь  и жмурюсь от яркого света. Приятно потрескивают в печи дрова . У окна на скамейке сидит деда, плетет корзинку, у печи занимается стряпней баба. Я молча опускаюсь на табуретку около двери. Меня охватывает тихая радость и внутреннее умиротворение. Увидев меня, деда внимательно смотрит на меня.  Баба, разрумянившаяся от печи, красивая в нарядной юбке и кофте поворачивается ко мне, улыбается, мелкие морщинки собираются во круг ее  глаз:
- Ангеленочек наша пришла! А мы уж и заждались тебя!!