Николай Николаич

Аннотация. Мимолетная встреча с деловым человеком, неожиданно окрашенная романтизмом пребывания в старинном городе.               

Блаженной памяти «застойные годы»…               
В ту пору несколько лет к ряду один-два раза в год я выезжала из Москвы с лекциями. Города, институции, люди… Главное, пожалуй, вот это – люди, люди, люди…
Лето. Небольшой старинный русский город. То, что современно, привычно утомляет глаз. Но уставшему взору есть где отдохнуть, есть куда устремиться. По ту сторону пруда роскошный старинный правильный парк. Между деревьями мелькает даже сохранившаяся, восемнадцатого века, усадьба, шпиль надвратной церкви. Там, дальше, ветшающая дворцовая церковь Казанской Богоматери. Работа молодого еще тогда, архитектора Старова. Да-да, кто-то вчера сказал, что ему в ту пору было двадцать пять лет.
Стою у окна и смотрю на старый парк, где проступают контуры этих строений, воображение дорисовывает… Ведь почти разрушено, а все равно – «на века»…
В этот момент открывается дверь, и я оборачиваюсь на вошедшего человека. Прихожу в себя. Ах, да. Да-да, я ведь жду его, наверное я жду его… А стою я в комнате-читальне (пусть так!) в доме городской управы. Пусть так, ведь действительно Управа. И еще какая!
-Татьяна Алексеевна?
Мне тридцать два, я кандидат наук. Ему лет сорок. Он директор этого, кажется мебельного, предприятия. Как оказалось, довольно большого. Русоволосый среднего роста. Сдержанность. Обманная сдержанность. Пружина. Во всем его облике – лице, фигуре – я читала: цейтнот, и отчего-то это было приятно. Москвой что ли повеяло?
Не дождавшись ответа, он говорит: «Я за вами. Машина внизу». И больше на меня уже не смотрит. Кажется, намеренно. К чему бы это?
Спускаемся к машине. По-прежнему, не глядя на меня, будто сам с собой, говорит:
- Я так и знал… - пауза, - я так и знал, что вы нам не подойдете.
Как тот актер, я тут же почувствовала партнера. Ба, игра! Судьба явно  обеспокоена тем, чтобы мне не было скучно. И тут же включаюсь в игру. Садясь в машину, я оберачиваюсь на него, изображаю смущение:
- Да вы ведь еще и слова мне не дали сказать…
-А мне не надо вас слушать я вас и так вижу.
Устроившись на переднем сидении, держа себя, чтобы не улыбнуться, наблюдая трогающего с места водителя, недоуменно говорю:
-Д-да…
И вдругорядь меня не удостоили. Внимательно глядя впереди себя на дорогу, он говорит:
- Со вчерашнего дня, с тех пор как стало известно о лекции, меня не покидало чувство, что придет женщина, которая нам не подойдет. Когда я вас увидел, - обернулся он наконец, - я понял, что предчувствие меня не обмануло.
В городе я третий день, он обо мне конечно же слышал. Сам явился, на своей машине. Мог бы и шофера прислать. Ну конечно, не подойду! Главное, не улыбнуться… Усиленно изображаю недоумение, чтобы дать ему возможность выговориться.
-Они не поймут ни одного слова из того, о чем вы будете говорить!
-Ну… а люди-то русские?
-Люди-то русские, да что с того?
-Зэки, что ли?
Отметив про себя «словарь», он обернулся на меня:
-И это имеется…
Я подавила вздох:
-Ну, а в кино-то они ходят? Газеты там, телевизор?...
-Кто их знает! – и, наконец, кажется о том, что болело: «философских наук»!.. Я сам из вузовского курса философии помню только три закона диалектики, а они про это и вообще не знают!
-Э-э! О чем вы! Я сама про это забыла. А хотите… хотите, я расскажу им про труп в чемодане?
-Ну зачем же… - а забеспокоился кажется всерьез, - зачем же про труп?..
Теперь не смотрела на него я. Господи, только бы не улыбнуться!
-Сложный вы человек, Николай Николаич… Про законы диалектики - не хотите. Про труп вот предлагаю – тоже не хотите. Как тут работать? Слово-то Божье чай надо в народ нести?
-Надо-то, надо, но надо, чтоб  -  поняли!
-Ну, я постараюсь. Я буду очень стараться!
-У вас ничего не выйдет, - он обернулся и как-то серьезно посмотрел на меня, - вы… вы и людей-то таких не видели!
Я не убрала взгляд и так же серьезно посмотрела на него:
-В одном отечестве живем, Николай Николаич, всяко видели.
И вдруг… Бес забытой игры всполошился, забытый бес взыграл. Подавляя рвущуюся улыбку, я сказала:
-Вы-то с ними как общаетесь, Николай Николаич? Матом что ли?
Ну уж этого он никак не ожидал. И больше сдерживаться - не мог. Ни спрятать, ни подавить рвущуюся улыбку он был не в силах:
-Скажете тоже… матом!
****
По приезде он проводил меня в свой кабинет. Почти следом вошла девушка. Очевидно, секретарь.
-Чаю, Леночка! Ко мне: «Еще полчаса». Снова к ней: «И организуй там…».
Леночка заняла его пару минут. В глазах у нее была преданность, замешанная на восторге и ожидании. Но чего? Шутки? Было ясно, что она сделает все и более того. И еще было ясно, что его здесь любят. Он проводил ее до двери и уже в дверях что-то сказал. Потом я догадалась, что.
Организация была прекрасной. Все – вовремя. Зал средних размеров был заполнен. Но вот тех, о ком он так беспокоился, было на удивление мало – человек пять на последнем ряду. Вот об этом он наверное и сказал Леночке. В основном был управленческий персонал, ИТР… то есть те, кого, по его мнению, я и раньше могла видеть.
Отзыв он написал длинный. Весь – в изящных комплиментах: и «на уровне», видите ли, и «доступно», опять же, «с учетом аудитории»…
Он хотел отвезти меня сам, поэтому сказал:
-Виктор Иваныч, ты сегодня на машине? Подбрось до города Татьяну Алексевну!
Он проводил меня до машины. Какой партнер… И ни одной психологической ошибки! Конечно, отвезти должен Виктор Иваныч, паровоз он этакий! Еще одна сигарета не закончилась, а он уже вторую прикуривает.
-Будете в наших краях, милости просим, будем рады!
-В зале у вас душно!
-Заказ принят, купим кондиционеры!
-Прощайте!
-Прощайте!
Мы ехали с Виктором Иванычем, о чем-то говорили… Дважды мелькнула полоска пруда, некогда барская усадьба. Как хорошо, думала я, что сохранилась эта усадьба, что отовсюду видна главка надвратной церкви. И как хорошо, что в этом старом городе живет Николай Николаич…
Ноябрь 1987.