Сценарий

Сценарий

ПРОЛОГ
Киноэкспедиция  выехала на природу. Природа восхитила своей свежестью, красотой русской равнины и каким-то непонятным пленительным ощущением необычности. Будущая сцена должна была показать всю прелесть глубинки, о чём давно забыли горожане. Всё складывалось, казалось бы, прекрасно. Но, подводила погода. Режиссёр Михаил Степанович, признанный мастер кино, второй день маялся, ожидая солнце, которое спряталось за низкие тучи. Многие артисты разбрелись по соседнему лесу в поисках грибных мест. Занудный мелкий дождь всякий раз напоминал о себе.
Вечером, полный тяжёлых дум, отдыхая в большой горнице снятого на время съемок дома, Михаил Степанович,  не думая,  взял с полки книжного стеллажа книгу. Прочёл имя автора – Лев  Марсин,  подумал,  что не знает кто это и хотел тот час вернуть книгу на место. Но! Что-то заинтересовало его, и он начал листать страницы. Большой опыт общения с литературой позволил ему в общем понять о чём повествование. Стало занятно, и, вернувшись к началу, он увлекся историей, читаемой и легко и, главное, какой-то необычной. Интерес нарастал, и  хотелось уже знать, а что там дальше. Хозяин дома, робко войдя к гостю, спросил:
– Михаил Степанович! Что не спишь? Третий час поди. Аль заболел иль думы одолели?
– Нет, Тимофей Ильич! Вот, к удивлению, не могу оторваться от этой книжонки!
–  А что за вещь? – спросил Тимофей Ильич.
–  Да вот, автор Лев Марсин!  Признаться, не слышал о таком. Но пишет занятно.
– Так это нашенский, Лёвка Марсин,  мой дружок закадычный. Ясно, талантлив на разные байки. Только он уж давно в Москве. Мы ведь с ним друзья с юности. Вот,  вместе ходили из нашей  Прилуки за десять вёрст в школу, туда, в областной центр. Отец его был директором животноводческого комплекса. Сам видишь, какие у нас прибрежные луга,  какие пастбище. Марк Борисович был настоящим директором, не то, что нынешние,  прости меня, Господи! Сына послал на учебу в Москву да Лев так и прижился в ней. Когда были живы родители, приезжал каждый год, а вот тепереча редко. Но помнит, помнит нас,  грех не сказать об этом.  А пишет от души,  это вроде его увлекает. Вот так, и печатает сам за свои кровные. Иногда приедет к нам, отдышится, там и гляди, наберётся нашей сельской  красоты да и опять в столицу.
– Скажите, Тимофей Ильич, а вы-то  сами читали его? – спросил Михаил Степанович.
–  Конечно! Пишет складно, пишет об нас, о нашей жизни. Как не читать? Нет, нет! А спросит ежели? Вот стыдоба будет, коли не читал. Да и дружок ведь. Можно и критикнуть, ежели что не так. Он ведь и сам просит поведать как она это всё... Ладно, пойду досыпать, – и Тимофей Ильич удалился.
Михаил Степанович отложил книгу и задумался. Сон уже ушёл. Тема заинтересовала,  рождались мысли, как сделать ту или иную сцену повествования. А что, получалось,  подумал он. И продолжал мысленно «крутить это кино».
 Когда утром Маша Величкина постучалась робко в дверь горницы и отворив её,  она увидела шефа спящим в кресле с книгой на коленях. Опешив, она попятилась к двери,  стараясь не спугнуть сон Михаила Степановича. Но задев стоящего подле двери ведро,  учинила побудку.
–  А,  Маша!  Очень хорошо,  что пришла, – проснулся шеф, – как погода,  солнце?
–  Как вчера, Михаил Степанович, беспросветно, – отчаянно сообщила она.
– Так что, сворачиваемся, да?
– Как решите, но это самое верное. Что время терять! Заснимем другой раз. Вот ещё сколько сцен не сняты.
– Идёт, идёт! – решительно согласился Михаил Степанович, – собирай группу,  уезжаем.
 Всю дорогу домой, Михаил Степанович думал об одной из историй, прочитанной этой ночью.  Она навязчиво возвращалась и возвращалась, рождая  фантастические мысли и желание сделать фильм. Мастер и сам удивлялся этому феномену.

Глава 1
 По приезду группа  распалась.  Обычное дело,  мастер взял паузу,  додумает и,  конечно,  снова позовёт артистов,  решили многие из них. Среди обычных дел, что сопровождает серьезное производство фильма, Михаил Степанович нет да нет вспоминал об этой необычной истории, что прочитал той ночью. Наконец, не выдержав неизвестности об авторе, позвал Машу Величкину:
– Машутка! Прошу тебя найди мне одного человека. Знаю только его имя и фамилию. И  отчество, – добавил он.
– И всё? – отреагировала Маша величкина.
– Нет! Ещё он писатель знаю, – и, помолчав, добавил, – хороший писатель!
– Ну, тогда это просто, – улыбнулась Маша Величкина. – Найду, говорите.
– Лев Маркович Марсин, – выпалил шеф.
– Уже ищу, – рассмеялась она и пошла исполнять просьбу. Что-то задумал шеф,  сказала сама себе. Это явно начало нового фильма. 
Маша Величкина хорошо знала своего шефа. Надо найти этого писателя, что так заинтересовал режиссера и, главное, чем это, – подумала она.
Но на этот раз задача не решалась. Ни в Союзе писателей, ни в Союзе литераторов не знали о нём.  Маша с удивлением поведала о своей неудаче Михаилу Степановичу.
– Да? – удивился он. Вот тебе и на! А, впрочем,  постой, постой. Знаю, кто найдёт.
–  Кто? – спросила с удивлением Маша Величкина.
– Мой друг, генерал! Позвоню Глебу Ивановичу, тот знает всё и всех!
– Верное решение, – заключила Маша Величкина.
 На просьбу режиссера, генерал откликнулся, обещал позвонить, просил дня два.
– Глеб, очень нужно, – оправдывался Михаил Степанович.
– Лады, Миша! Будет сделано. Жди.
 Где-то в субботу, когда Михаил Степанович отдыхал в своём новом имении с молодой львицей, зазвонил телефон.
– Привет, Михаил! Пиши, – услышал он веселый голос Глеба.
– Глеб? Вот спасибо, беру ручку, пишу, – заторопился Михаил Степанович.
Далее прозвучали полные данные о месте проживания писатели.
– Спасибо, Глеб! Я твой должник!
– Да,  да!  Но только новым фильмом, Миша, – весело отвечал Глеб.
Виолетта,  новая пассия режиссера и соискательница главной роли,  поинтересовалась:
– Новый  интерес, Миша? Кто она?
– Это деловой адрес, милая, не вибрируй. Может родиться новая, свежая история.
– Ох! Знаю я про свежесть и про историю, – вздохнула Виолетта.
 Михаил Степанович уже не слышал реплику пассии, он звонил Маше Величкиной.
– Машутка! Беги по этому адресу и проверь, верно ли, что там обитает мой писатель, – далее он продиктовал адрес.
– Бегу, бегу! – отреагировала верная слуга мастера.
 Найдя по полученному адресу дом и поднявшись на пятый этаж, Маша Величкина позвонила в указанную квартиру. Всё безуспешно. Никакой реакции. Она снова посмотрела на записанный ею адрес. Всё было верно. И здесь по нулям,  подумала она, топтаясь в нерешительности. В это время отворила соседская дверь,  и молодая женщина спросила:
– Вам нужен Марсин?
– Да, да! – обрадовалась Маше Величкина.
– А они все на даче, – ответила соседка.
– А как же? А что же  делать? – растерялась Маша Величкин.
– Не знаю, – посочувствовала соседка Марсиных. А, впрочем, соседи над ними этажом выше знают больше.
– Спасибо, спасибо, - заторопилась Маша Величкина и стала подниматься выше.
 И о, удача! Соседка знала многое. Но главное, что на соседней улице живет сын Марсиных.
– По-моему в двенадцатом номере,  квартира восемьдесят, – уточнила она.
Маша Величкиной была счастлива!
 Поведав по телефону о своих бдениях шефу, Маша Величкина радостно сообщила,  что знает где живет сын Марсина. А сам Марсин на даче.
– Это меня дело! Не торопись, завтра подойдём к сыну вместе. Хорошо?
– Да шеф. До завтра! – и Маша Величкина отключил мобильник.

Глава 2
Сын Льва Марковича был слегка ошарашен и удивлён, когда на звонок в дверь, отварив её, увидел на пороге, в живую, знаменитого режиссера.
– Вы ко мне? Вы не ошиблись адресом? – спросил он.
– О, если вы Марсин, то к вам, молодой человек, – улыбаясь, произнёс пришедший.
– Да… Я, Григорий Марсин, – удивленно произнёс Гриша. – А что случилось?
– Именно случилось! – воскликнул Михаил Степанович, – счастливый случай! Так впустите ли нас? Или вот так, через порог?
– Да, да, – засуетился Гриша. Конечно, входите!
Жена Гришы и двое его детей с удивлением наблюдали за всем. Когда обстановка разрядилась, когда пропавший дар речи вернулся, сидя за обеденным столом, за традиционным чаем, обитатели квартиры наперебой засыпали Михаила Степановича вопросами, порой не дожидаясь ответов. Ведь не всякий раз знаменитость посещает их. А сейчас это было так. Да и сам Михаил Степанович вошёл в роль и верховодил за столом. Ну, только инее хватало его реплики: «Матор!»
– А мои родители на своём садовом участке, то бишь на даче, – уточнил Гриша.
– А как к ним добраться? – спросил режиссер.
– О, это элементарно! Жаворонки, десятая Советская улица, сорок восьмой номер. Хотите, я довезу вас? – спросил Гриша.
– Нет, нет! Вы и так уделили нам столько времени, – отвечал Михаил Степанович. И обратившись к Маше Величкиной, спросил:
– Машутка, а нам пора?
– Да! – показала глазами на дверь она.
Тепло расставшись с гостеприимной семьёй шеф со своими преданным слугой договорились не форсировать встречу, дать улечься мыслям и реакции их от посещения Гриши Марсина и его семьи. Ведь он уже пылко сообщает родителям об их посещении.
– Понимаю, – отвечала Маша Величкина, – и здесь ваш метод, шеф! Интрига и ещё раз интрига!
– Без интриги всё пресно, Машутка, – задумчиво ответил шеф.

Глава 3
Михаил Степанович, прихватив бутылку шампанского и коробку конфет, мчит в своём «фордике» в Жаворонки. Договорились по телефону о встрече. Лев Маркович не удивился, но был рад звонку режиссёра. Встретились тепло как давние друзья, хотя и виделись впервые.
– У меня есть некоторое преимущество, Михаил Степанович, – лукаво заметил Лев Маркович.
– Не понял! Это же какое? – с удивлением и некоторым интересом спросил режиссёр.
– А я ведь знаю вас давненько по вашим фильмам, – ответил Лев Маркович, – а вот сейчас и лично. Не скрою, мне приятно ваше внимание ко мне. Подозреваю, что причина мои опусы?
  -Да! Именно. Каюсь, не знал о вашем творчестве, Лев Маркович, – режиссёр сделал паузу и продолжил, – счастливый случай! Именно он.
На веранду, где были мужчины, вышла жена Льва Марковича, тот поспешил познакомить её с гостем.
  -Ида, милая моя! Вот представь, знаменитый режиссёр Михаил Степанович! И у нас в гостях!
Ида Семёновна протянула руку к которой припал Михаил Семёнович повторяя, – очень приятно, очень приятно!
Далее затеялось застолье. Говорили обо всём, кроме главного. И тот и другой ожидали кто же первый начнёт. Но, начала своим бархатным голосом Ида Семёновна:
– Как я понимаю, Михаил Степанович, ваш интерес дальше и глубже, нежели гостевые посиделки? – режиссёр сразу же оценил прямую иносказательность вопроса. Серьёзная дама, подумал он и ответил:
– Разумеется причина моего присутствия у вас это знакомство с писателем и с вами, уважаемая Ида Семёновна.
– А конкретнее, – бросила фразу жена писателя. Сам Лев Маркович молчал и только смотрел влюблёнными глазами на жену.
– Хочу сделать фильм по новелле «Тополиная аллея», – сходу сбил натиск Иды Семёновны режиссёр. Наступила пауза в которой Лев Маркович и Ида Семёновна посмотрели молча друг на друга, затем на Михаила Степановича, потом ещё раз друг на друга. Пауза продолжалась. Нарушил её писатель:
– Душа моя, позволь нам уединиться в мой кабинет для беседы. Она будет скучна для тебя.
– Не буду вам мешать творить доброе и вечное, – улыбнувшись, согласилась Ида Семёновна.
Беседа длилась. Льву Марковичу становилось понятным интерес режиссёра, автора грандиозных картин, к теме его новеллы. Однако, не зная специфики кинопроизводства, он не представлял, как изобразительным рядом выразить эту ауру слов, ассоциаций, чувств, заложенных в тексте. Режиссёр понятно объяснял, что можно и что нельзя.
– Придётся писать авторский киносценарий, – вдруг уточнил он.
– Это как? Я этого никогда не делал, уважаемый Михаил Степанович, – воскликнул писатель. Ведь моя специальность архитектора, а пишу по зову души.
– Попробуйте! Очень прошу. – Режиссёр ждал. Лев Маркович задумался.
– Не будем спешить, – помог ему Михаил Степанович.
– О, да! – облегченно произнёс автор.
Вернулись на веранду, к столу, который был уже обновлён Идой Семёновной. Но не только случилось это. Визит известного режиссёра к мужу должен стать достоянием и друзей, решила Ида Семёновна. На веранде были гости, соседи по даче.
– Лёша, Петя, как хорошо, что вы пришли, – воскликнул Лев Маркович. – Познакомьтесь с Михаилом Степановичем!
– Это брат лишнее, он хорошо известен! – воскликнул Петр Львович.
– Да, да, – вторил Алексей Данилович.
– Но лично, большая часть! – добавил Пётр Львович.

Глава 4
Застолье вновь покатилось. Михаил Степанович понимал, что надо будет возвращаться в Москву, от выпивки воздерживался. Вопросы, смех весёлые взгляды, реплики, всё выдавало встречу добрых друзей. Когда было пригублено немало и отмечены восторгом кулинарные изыски Иды Семёновны, все несколько обмякли. Лев Маркович подал знак, и невесть откуда появилась гитара в руках Петра Львовича. Михаил Степанович, скрывая неожиданность интереса к действу, не дал продолжения эффекта. Мягкий голос Иды Семёновны в русском романсе, покорил и его слух. Однако, подумал он! Какова семья! Браво! Затем беседа снова стала общей.
Профессор физик Петр Львович рассказывала, что сегодня важна специализация знаний, что более эффективно дает положительную динамику роста. Да, утверждал он, каждый нашёл свою нишу.
– А ты ещё черпаешь ответы из своей? – вдруг спросил Лев Маркович.
– Моя высоко и далеко, но уверяю вас, космические дела весьма важны. Поэтому надо знать о космосе всё, или почти всё. Мой скромный труд, таблицы расчётов, необходимы в космических полётах.
– А мне кажется, что и на Земле масса дел ещё особенно в медицине, – заметил Пётр Львович. -В моей клинике есть новые решения, которые помогают при лечении острых заболеваний. Трудимся, трудимся над бренным телом. Это сейчас очень важно.
Михаил Степанович слушал новых друзей и думал, что это и есть сама жизнь. Вот они какие российские интеллигенты, простые, незаметные, не кичащиеся своей эрудицией. Это они делают каждодневные нужные дела. И без помпы.
Прощаясь, все вышли на крыльцо. Михаил Степанович дружески обнимая друзей, целовал руку Иды Семёновны и, крепко пожимая руку Льву Марковичу сказал:
– Теперь мы в одной упряжке. Жду вашего согласия на моё предложение. «Фордик» помчал его в сторону Москвы.

Глава 5
Согласия Лев Маркович не дал…
– Поймите, любезный Михаил Степанович, не силён я в этой литературной сфере. Её специфика мне не ведома. Нет! Простите за откровенность.
– Прощаю, прощаю, – Лев Маркович, – с досадой в голосе отвечал режиссёр, – буду думать.
– А что тут думать! Возьмите в соавторы моего сына Гришу. Он прослушал курс по сценарному делу у самого Волубеева. Правда, сейчас он загружён в телесериалы и давно в большом кино не участвовал, но всё же, – писатель ждал реакции.
– У Володьки  Волубеева? – воскликнул Михаил Степанович, – вот здорово! Да это же мой постоянный соавтор. Ну, надо же!
– Вот, как я понимаю, задача решаемая! – обрадовался Лев Маркович.
Настроение режиссёра поднялось. На следующее ранее утро он звонил Волубееву:
– Вовка! Ты слышишь меня?
– Миша! Что случилось? Ты посмотри на часы, ведь рань. Что тебе приспичило, а?
– Проснись, проснись, друг, жду тебя у себя, очень нужен. Есть разговор, – будил режиссёр сценариста.
– Что за спешка, Михаил? – оборонялся тот.
– Подробности при встрече, – закончил разговор Михаил Степанович и отключил мобильник.
Владимир Волубеев удивленно смотрел на режиссёра, не понимая что же всё-таки произошло. Фильм по его сценарию в производстве, уже сняты основные сцены, и вот мастер останавливает процесс. А план, производство, люди, деньги, да всё, всё прочее, что и составляет суть кинопроцесса?
– Да, пойми! Сделаем, не раз так бывало, паузы нужны для осмысления, сам знаешь – твердил режиссёр.
– Миша, не темни! Знаю тебя не один год, – парировал сценарист.
– Да! Верно! Хочу снять дивную вещь. Не похожую, чистую, душевную, – твердил режиссёр.
– Это где ты раскопал этот бриллиант, Михаил?
– Да, ты прав, Вовка, редкая вещь, – согласился режиссёр.
– Так у тебя только редкие вещи, Миша, все это знают, – сопротивлялся сценарист.
– Вот! И ты это понимаешь, Владимир. Но здесь нужен твой почерк, – внезапно уточнил режиссёр.
– Что? Править чужие сценарии? Ну, нет, уволь! – возмутился сценарист.
– Нет, Владимир, нет! А вот мастерски вести молодое дарование, это ближе к истине.
Часа через два сценарист сдался.
– Ну, только ради нашей дружбы, Михаил! Зови, зови эту молодую поросль, – сценарист с интересом ждал реакции режиссёра.
– Прости, не могу. Ещё не беседовал с ним. Дай дня два, – скромно отвечал режиссёр.
– Как! Ну, ты и интриган, Михаил. Меня уболтал, а его согласия пока нет! О! Это мне начинает нравиться! – улыбнулся сценарист.
– Спасибо, Володя! Я знал, что ты настоящий друг. Всё будет хорошо! Обещаю. – Режиссёр дружески обнимает сценариста. Не плохое начало, подумал он.

Глава 6
Гриша Марсин слушал Михаила Степановича и тихо обалдевал. Такого он представить не мог. Знаменитый режиссёр вместе с известным сценаристом предлагает ему, Грише Марсину совместную работу да ещё по новелле его отца. С трудом верилось, но всё было серьёзно. И работа началась. Постепенно рождался сценарий. Да! Было масса переделок, включений диалогов, реплик, что требовала сценическая форма. Отец давал ценные советы, мастер уточнял мизансцены, сценарий авторитет правил шероховатости. Через три месяца дописок, переделок, включений и муторной черновой глубинной работы сценарий родился.
Режиссёр, проделав значительный объём технического обеспечения производства, произнёс священное – Мотор! -при съёмке первой сцены из своей раскадровки. И всё покатилось, покатилось…
Волновались все! Особенно Лев Маркович, чью тему впервые выводили на большой экран.
Прошло два месяца. Мастер решил сделать промежуточный просмотр снятого материала. Как всегда, узкий круг специалистов, друзей собрался в просмотровом зале студии. Приглашён был даже критик Горчин, так любивший находить «белые пятна» на полотнах мастера. Но, главное, приглашён был и Лев Маркович. Как-то он примет сделанное, думал мастер. Правда, материал рабочий, но?
То что увидел Лев Маркович поразило его. Сколько раз он мысленно видел своих героев, но сейчас это было совершенно захватывающе. Неужели это я родил их, думал он. Живых, со своими характерами, привычками, весёлых и грустных настоящих, как в жизни. Участники просмотра приняли материал, понимая, что если и весь фильм будет в такой манере, то это явно новая победа Мастера. Правда, критик Горчин и тут не преминул заметить, что, как он выразился, «ничего», что для него было уже похвалой.
Вернувшись домой, Лев Маркович, будучи под впечатлением просмотра не мог толком ответить Иде Семёновне:
– Лёва, ну как? Ты доволен?
– Ты знаешь, душа моя! Необычно, смело, разумеется, киноматографично. Он таки большой мастер.
– Так да? Или что?
– Современно, но ушёл куда-то шарм наших молодых лет. Понимаешь, много витринного.
– Успокойся! Как я поняла, дуракам полдела не показывают, – заметила Ида Семёновна.
– Дуракам да! – подытожил писатель.
Окрылённый одобрением работы, мастер спешит снова в Жаворонки.
– Лев Маркович! Ваше, ваше мнение мне сейчас очень важно выслушать, – обращается он к писателю.
– Михаил Степанович! Я в восторге! Такая подача материала мне и не снилась. А актёры какие! Боже, живая жизнь. И обстановка, и костюмы, всё, всё продумано. Вы, Михаил Степанович, кудесник. Право, кудесник! – Лев Маркович умолк и мечтательно посмотрел на собеседника.
– Ох! Что-то, я вижу, вы не договариваете. Скажите правду. Не унижайте меня недосказанностью и ненужной похвалой. Мне очень важно всё, всё, даже негативное, – буквально взмолился Мастер.
– Ладно, Михаил Степанович! Но это только мои ощущения, не более. Ожидал много, а не этот блеск. Помните, вы сделали прекрасную кинематографическую работу. В вашем ремесленном цехе, видимо, так и надо. Понимаю. Но мне ожидалось более камерное, душевное виденье проблемы. Это же почти не реально, необъяснимая тополиная вьюга в середине жаркого лета. Это сказочная пелена, волшебное состояние души. А эта молодая девочка, дитё с её познанием мира, порой запретного и необъяснимого ей сейчас. Её большие глаза детского испуга увидевшие запретное, о котором она ещё не знает, но генетически догадывается. Вся эта обстановка свободы духа и плоти среди незаурядных людей с их порой животными инстинктами… Да, да и в этом торжество жизни и морали. Святые чувства неразделенной любви передавались открыто, с вызовом и надеждой на понимание, – писатель замолчал, мастер безропотно ждал продолжения.
– Поймите, мой друг! Эта тонкая материя счастья и любви живёт лишь в восторженных душах, пусть и прозаичных людей с их привычками, ошибками и неверием в возможное. Это ваш фильм! Он будет хорош! Я в этом уверен. Поймите меня правильно, Михаил Степанович. А меня в нём нет. И в титрах прошу не упоминать. Не обижайтесь, право, – закончил писатель.
Режиссёр сидел совершенно подавленный.

Глава 7
Случилось то, что случалось и раньше. Съёмки прекратились. Режиссёр укатил в своё имение и не хотел никого не видеть. Группа не понимала, что происходит. Маша Величкина металась между студией и имением Мастера, но ничего не говорила утешительного. Через неделю к Мастеру поехали Волубеев и Гриша Марсин. Месяц о них не было никаких новостей, и что там они колдовали было загадкой.
Только телефон Гриши и телефон Льва Марковича порой работали в тяжёлом режиме.
Возвращение к работе над фильмом было таким же неожиданным, что благоприятно повлияло на киногруппу.
Всё начали сначала. Всё, всё!
Михаил Степанович чутко следил за общением Гриши и Льва Марковича, не вмешиваясь в процесс. Однако, настроение писателя было ему известно и радовало его. На этот раз, думал он, в титрах всё-таки будет имя писателя.
Премьерный показ фильма собрал всю профессиональную публику. Все ждали необычного. Мастер давно не баловал своими работами. Семья Марсиных в первых рядах полного зала. Показ прошёл, как сказал один из критиков, «на одном дыхании». Зал долго приветствовал Мастера, который скромно улыбался со сцены. Ида Семёновна, наклонившись к Льву Марковичу тихо произнесла: – Таки да. Он гений!

Эпилог
Фильм вышел на широкий экран. Публика приняла его весьма тепло и с интересом. Критика в основном хвалила новое детище Мастера. Конечно, были и весьма противоречивые статьи, но они тонули в звонком хоре доброжелателей. В общем, всё как всегда. Такова жизнь, а кинематографическая и подавно.
Прошло несколько месяцев. Михаил Степанович, вспомнив все перепитии фильма, и необычные условия работы над ним, захотел вот так, без предупреждения встретится с Львом Марковичем. Он подумал, вот будет сюрприз, а, главное, и для меня. Так оно и получилось!
Однако, вы большой проказник, Мастер, – встретила репликой его приезд на дачу Ида Семёновна, – подозреваю, что вы давно уже придумали этот экспромт и эту мизансцену.
– Каюсь, матушка Ида Семёновна! – дурачился Михаил Степанович, целуя в поклоне руку хозяйке.
Лев Маркович напротив был несказанно рад внезапному появлению режиссёра.
– Мужчины! Пока вы будете вести свои беседы, я – к станку! Стол за мной, разбегаемся! – заявила решительно Хозяйка.
– Подчиняемся, матушка! – снова воскликнул Михаил Степанович, и мужчины уединились в кабинете.
– Вы знаете, Михаил Степанович, – в задумчивости начал беседу Лев Маркович, – всё ещё переживаю эти события и ваш фильм, и работу над ним.
– Да, мой друг, пришлось, пришлось вложиться, но получилось ведь! – воскликнул Михаил Степанович.
– О, да! И, как я понимаю, прекрасно! – откликнулся Лев Михайлович.
– Скажите мне на милость, дорогой Лев Маркович, – вдруг совершенно серьёзно спросил режиссёр, почему это вас нет ни в одном литературном творческом союзе? А?
Лев Маркович улыбнулся.
– Понимаю, понимаю! Вот было удивление, как я узнал у Маши Величкиной, когда получился подобный конфуз с моими поисками. Не скрою, бывал в рядах Союза Литераторов. Но, через пару лет понял, что это тупиковая линия. И забыл о нём давно. Моя профессия архитектура. Вот в этом Союзе я уже давным - давно. А литература – это, если хотите, моё хобби.
– Ничего себе хобби! – воскликнул режиссер.
– Да, да. Когда-то по наивности, – продолжил Лев Маркович, – я послал в ряд издательств несколько своих работ в надежде… Наивно и глупо. Никто не откликнулся. Помню, послал неплохую вещь в одно солидное издательство руководимое родственницей одного олигарха. Любезно приняли, обещали рассмотреть. Прошло два месяца, звоню. Да, да отвечают. Помним, всё в работе. Ещё два месяца прошло. Звоню. Снова любезно отвечают, что моя работа на столе у главного редактора. Боже, подумал я! Так это же не стол, а русская степь с её необозримостью и широтой. В ней затеряться весьма просто! Так и получилось…
– А что же дальше? – с интересом спросил Михаил Степанович.
– А стал я сам заниматься изданием, – продолжил Лев Маркович. Тиражи мизерные, для подарков друзьям. Затем вошёл в интернет: Проза.ру, Фейсбук. И должен вам сказать, что моих тридцать тысяч читателей мне вполне хватает! А какие лайки! И комментарии все от души, и с радостью. Да! И, правда, есть махровые критики, которых я люблю за их, порой, злость. Поймите, если вещь нравиться всем, то здесь что-то не так. Ведь люди все разные. Одна моя знакомая дама, отличный писатель, когда-то сказала мне: любите своих критиков! О, как она права. Правда, когда она узнала, что я сам издаю свои книги, потеряла ко мне интерес. Право странно! А ведь умная женщина. Лев Маркович умолк.
– А была ли вторая попытка? – поинтересовался Михаил Степанович.
– Нет, нет! Зачем? Мои три романа и более ста рассказов, повестей, новелл, эссе, портретов – всё, всё доступно в интернете. О двенадцати сборников стихов другой разговор!
Михаил Степанович был совершенно удивлён и поражён! Он хотел что-то сказать об услышанном, но в этот момент бархатный голос Иды Семёновны пропел:
– Мужчины! За стол!
– Идём, идём, дорогая, – тотчас откликнулся Лев Маркович.
И снова прекрасный стол с яствами сделанный душой и руками Иды Семёновны ожидал гостей. Михаил Степанович решительно потянулся к запотевшему графину с беленькой, решительно налил рюмки Льву Марковичу и себе, испросил разрешения налить вина Иде Семёновне и слегка смущаясь произнёс:
– Давай на брудершафт, Лёва!
– Идёт Миша! – услышал он в ответ.
– О! Таки давно надо было это сделать, мужчины! – не без иронии заметила Ида Семёновна, – ваше здоровье!
                14.7.2020