Солнечно... На море Тетис... Душа моя...

               

Ансамбль промзон, жилых кварталов, парков,—   
После грозы дождём умытый город,         
И блеск небесной семицветной арки,      
И мутная река течёт сквозь горы.

Подъёмы, спуски, плавные проспекты         
С асфальта мокрого прозрачный пар струится,    
Приходит праздник  благодатным летом,—    
Олимпиада открывается в столице.

Стоит зелёным облаком живым,         
В ветвистой кроне тополь у балкона,      
Мы с одноклассником о диско говорим,       
Поёт Лиз Митчелл из магнитофона.

Вращаются катушки равномерно,—      
«Спокойно, папа», «Распутин», и «Санни»,—      
Ритм заводной, и чётко характерный,      
Мы умолкаем, затаив дыханье.

Звенит свирелью голос серебристый,      
День солнечными бликами играет,       
В глазах у мамы отражается лучистых,       
А ветер странствий географию листает.

Природа, люди, песня и стихия,—         
Так вшестером мы вместе оказались...      
...Давно те годы счастья дорогие,       
В минувшем безвозвратно потерялись.               
          
НА МОРЕ ТЕТИС в архаичную эпоху,   
Покорные Творцу гряды валов,   
Вдохнув особую, замедленную жизнь,      
Окаменели, коснувшись облаков.

Что всё другое к движенью неспособно,   
В свой черед молния, наверное, считает,   
Когда от туч, в тревожной атмосфере,   
Разряд к земле стрелой огня слетает.

И снова в поисках божественной идеи, 
Поставил русский просветлённый разум,   
На самой главной, на святой вершине, 
Стремленья к небу человека символ связи.

На трёх опорах телебашня - спица, 
Передавала только правду прежде, 
Теперь распространяет злую ложь,   
Сознанье отравив, убив надежду.

Родной мой город я не узнаю.       
Как тяжелобольной, с лица опавший, 
Высокого достоинства Союз,         
На участь бантустана променявший.

Но против них предательство бессильно,—
Ущелья, скалы, древние отроги,         
Меня признав, как своего встречают, 
Опорой твёрдой обеспечив ноги.

Иначе бы, откуда в них взялись,      
Тепло, и ощущенье дома, стен,         
Где можно от действительности скрыться, 
Забыв на время горечь перемен.

Колышется в расселинах дремотно,
Туманов свежесть утренних; отрада,   
Лесов тенистых, и полян цветочных,   
Озёр, ручьёв хрустальная прохлада.

Тысячелетия назад сказал мудрец,—      
«Нельзя войти в одну и ту же реку дважды»,   
Но импульс жизни людям позволяет,   
На горы вечные подняться не однажды.                .
.
ДУША МОЯ,— бескрайний океан,       
С тобой лишь в малой степени сравнится,   
В твоих глубинах вулкан — левиафан,—    
Реактор памяти, где прошлое хранится.

Покоя много лет уже не знает,         
Заполненный тоской неутолимой,       
Сомненья и терзанья застилают,       
Свет солнца веры, труднопредставимой.

Порой готов установиться штиль,       
Слабеют волны с потерей крутизны,      
Но импульс боли мозг разносит в пыль,—   
Воспоминанья горше атомной войны.

Всю толщу бездны всколыхнув собой,      
Давая волю штормовым ветрам,       
Погнав цунами с Эльбрус высотой,       
К недостижимым больше берегам.