Покаяние

Все чаще Ефимыча стали во сне посещать   друзья. Те, что давно уже в сырой земельке.
 Вот и сегодня, приснился Егор. В той самой   рубахе…Одной единственной. От того на душе у Ефимыча муторно. Вспомнил он,что где то в шкафчике у него водка стоит, решил выпить, настроение исправить. Куда там! Еще хуже стало! Так и гложет, так и свербит !  Ах, чтоб те!.. выругался старик непонятно на кого-или на себя и свое настроение, или на Егора…Посидев недолго, поразмышляв, полез в Настасьин сундук фотографии искать. Молодец жена, каждую бумажку, фотокарточку сохранила.Царство ей небесное. Вот они, в большой обувной коробке, зеленой ленточкой перевязаны, как подарок. Старческими негнущимися руками,(восемьдесят пятый уж, как –никак),развязал ленточку и высыпал фотографии на диван. Сверху-нарядные , цветные фотографии. Их он  сразу отложил в сторону. Собрал еще одну стопочку фотографий родственников. И они сегодня ему не нужны. Разложив веером оставшиеся, нашел то, что искал. На пожелтевшей фотографии большая группа людей. Прямо над головами людей, перьевой ручкой  написано «Колхоз «Маяк» 1943 год».
Ефимыч  помнил, как к ним в колхоз приехал фотограф. Как все колхозники хотели сфотографироваться, чтобы отправить своим на фронт фотокарточку. И он, Ефимыч, председатель колхоза, заплатил фотографу из колхозных запасов большой туесок соленых огурцов и ведро картошки. Вот они, труженики колхоза «Маяк».
Вот Егор. Стоит в белой рубашке-косоворотке. Нарядный будто. А это его единственная рубаха. Побелела от солнца и от пота. С боку дыра большая. Чтобы на фотографии не видно было ее , прижался боком к Нине Игнатовой.
 Не взяли Егора на фронт. Туберкулез у него. Как горевал он, что на фронт не попал! Как рвал жилы на колхозной работе! Больной, а не одного дня не прогулял. В сорок четвертом умер прямо на работе, в зерносушилке. А вот Нина, маленькая, словно синичка. Муж на фронте без  вести пропал, а дома трое детей. Никогда до новины картошки у них не хватало. Каждую весну, все овраги ребятишки обходили в поисках сныти да крапивы. Сорочьи яйца добывали..
Как то перед Крещением, Ефимыч отправил баб в лес  за дровами для зерносушилки. Нина отказалась ехать. Осерчал на нее Ефимыч. Вызвал в контору, разнос устроить. Пришла она, встала у порога. Ждет своей судьбы. А  он, как глянул, так и вся ругань в глотке застряла.  Стоит бабенка в фуфаечке, ремешком подвязанной, а та, на ней, как на веретешке, болтается. На голове какие-то тряпки намотаны. На ногах чирики, с портянками из старого мешка. Разве в такой одежде можно в лес! Сама заболеет, и детей, не дай бог, сиротами оставит. Но поругать то все равно надо. Не порядок,  председателя ослушиваться. Закричал, штрафом грозить стал. А она тихо так заплакала, да говорит:
-По малой нужде за избу  пошла, так снег уж подо мной не тает. Не знаю, до весны доживу ли…
Снял с нее два трудодня, да отправил на ферму, сено метать.
Вот Домна. Только чаще ее Мокридой звали. Болезнь непонятная с ней приключилась, когда она через реку телят перегоняла. Октябрь месяц. Ледяные забереги, а она босиком и с голой задницей полдня в воде была. Моча перестала держаться. Бабе и стыд, и неловкость. И к людям близко подойти невозможно, и в избе вонища. Умерла через год. Пришла   тогда ее дочка в контору, просить,  лошадь, мать на кладбище увезти, а Ефимыч  не дал, да еще и заворчал, мол, нашла времечко умереть-посевная в самом разгаре, все лошади заняты. Вот стоит во втором ряду его Настасья. Беременная уже, хоть и не видно. А ей, бедной доставалось за него. И ругали, и упрекали. Вот все думают-председатель, так как сыр в масле катался! Куда там! Сколько раз Христом Богом молил, освободить от председательства! Ушёл бы на фронт, или в колхозе рядовым…Ведь не днем ни ночью покою не знаешь. Заботы-одна другой беспокойнее. Как бы людей голодными не оставить,.. да самому  как бы в немилость начальству не попасть. Все так строго! Чуть что-и суши сухари…
Вот веют бабы зерно. Ефимыч будто не видит, что не чисто провеивают. Много зерна в мякину попадает. А как сдадут государству хлеб, отправляет баб снова мякину перевеивать. Глядишь, еще пшенички сколь нибудь  навеют. Людям   на трудодень раздадут. Капустные листья   возле каждой избы свалят. А их, на корм колхозному скоту полагается отдать. Ох, и вкусно солили их бабы   в бочки!  Никогда вкуснее капусты не едал!
Вот шорник Иван. Мастер, сапожных дел. Все бабы в сыромятных чириках ходили.  Иванова работа. Сам на одной ноге, а обувал весь колхоз. Да всю лошадиную сбрую в порядке содержал. Так и жил в конюховке. Вот  на фотокарточке, сидит впереди всех, на чурбачке. Свою  ногу вытянул вперед. Ох и ревновала его жена! В деревне мужиков то-раз два, и  обчелся! А он-мужик видный, и при деле. Говорили, вроде от него Лизка родила. Вот она, Лизавета.
Ефимыч улыбнулся воспоминаниям и погладил снимок. Молодая девчонка тоненькая, как тростиночка, проводила на фронт Степана. Он был трактористом в колхозе. Как проводила его, сама на трактор села. Ох, как она выручала Ефимыча! Трактор «Сталинец», один  за десять лошадей мог вспахать и засеять. Вот сейчас посмотришь-не трактор, а корабль с каютой. А тогда, Лизка на железное сиденье мешок с сеном привяжет, чтобы не примерзнуть, и  едет за сеном в самый лютый мороз. К вечеру так измолотит сено, что труха да пыль только! А весной-под дождем, под солнцем-все поля вспашет. Сама ночами и ремонтирует трактор. Рад Ефимыч, что жива она. Когда выдали колхозникам паспорта, Ефимыч с Настасьей и ребятишками уехали к Настасьиному брату в город. Удалось хорошо устроиться. Сначала домишко снимали, потом от завода дали им квартиру. Дети выросли. Вот только стало в душе пусто , кажется все, что временные они тут. Не хватает чего- то. Может, не хватает тех людей, с которыми выжили, вытянули колхоз.
Всегда сверх плана сдавали хлеб и сельхозпродукты государству. А как иначе? В колхозе не хватит, свое сдавали. А не сдашь, огород урежут. Земелька то колхозная. Дорожили ей.
Сын Дмитрий, в прошлом году, всей семьей на машине на Родину ездил. Приехал расстроенный. Нет деревни. Указатель есть, а деревни нет. Побродили они с ребятами между развалившимися избенками, сходили на кладбище. Возле развалов родного домишки посидели…
В соседней деревне нашли Лизавету. Не дождалась она Степана. Сгинул на войне. А Лиза, хорошо живет. Квартира, огородик. Медаль за доблестный труд в войне получила. А как про те годы вспомнила, заплакала…
Дай Бог ей еще здоровья!
Перебирает Ефимыч фотографии, и сам себе вопросы задает:
-Да как   же все это мы выдюжили? Будто из железа  были. Внукам рассказываю-не верят окаянные! А ведь было.
Смотрят со снимка на него родные лица, и видит он во взглядах упрек: -как же допустили вы, чтобы заросли наши поля, опустела наша деревенька. Мы же ее в войну сохранили…И хочется Ефимычу , попросить у этих людей прощения. Покаяться за те трудные годы. Сказать, что не со зла строжил, а время такое было. Без строгости нельзя было .Что хочется ему лежать в той земельке, где все его друзья-товарищи отдыхают от тяжких трудов. Егор, Мокрида, Нина...Чтоб не смотрели на него с упреком, мол, чего от коллектива оторвался.
Достал он снова из шкафчика  бутылку.Трясущимися руками налил стопку водки,и глядя на фотографию,произнес-
Простите меня,золотые мои,Виноват я перед вами...
По щекам катились старческие слезы.
 


Рецензии
"видит он во взглядах упрек: -как же допустили вы, чтобы заросли наши поля, опустела наша деревенька. Мы же ее в войну сохранили" - Такие верные, ключевые слова....
С замиранием в сердце читала и думала, ещё наше поколение помнит те трудности, через которые прошёл народ, чтоб восстановить страну, а дети уже не знают и лишь такие рассказы о той жизни подтверждают и призывают помнить и жить так, чтоб не повторилось то лихолетье.
Спасибо Нинушка!!!

Ирина Черезова 2   19.10.2020 11:56     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.