Бытие прораба Михеева

ПУТЬ ПРОРАБА
          Прораб Михеев родился в те далёкие былинные времена, когда мужские и женские трусы были трудноразличимы по фасону, а в будущих местах самообслуживания людей и животных едой преобладали страстные крики сдобных сотрудниц прилавка, пребывавших в перманентном хоккейном меньшинстве: «Вас много, а я одна!». Время, гремя событиями, шло, и вот уже шесть долгих лет он не оправдывает беззастенчивых ожиданий и экономических надежд двоюродного (не родного) Пенсионного фонда. Он прекратил носить пиджаки цвета пожарного насоса и отвык выпивать, хотя предрасположенность к алкоголю имел с детства. И даже при виде отары марочных креплёных вин на кустистом прилавке торгового холдинга, он, не моргнув ничем, отважно проходит мимо, и жилка на его поседевшем виске не бьётся тревожно. Замечательно, что и в зрелом возрасте жизнь Михеева не стала пустой. Его по-прежнему интересуют бумажные книги, бумажные деньги, матерчатые скатерти, блюз, чистые фарфоровые чашки, замшевая обувь и даже женщины. И даже не теоретически. Он не превратился в аморфного пельменя и продолжает приносить пользу своей вертикальной стране по месту регистрации и вне оной. Имея большой запас задумчивости, он не строит далёких планов на близкое будущее, которым управляют  простые аналоговые люди из различных по высоте законодательных Палат, бросающиеся многими словами, полностью игнорируя их значение. Он просто не делает того, чего ему не хочется делать, изредка вспоминая молодость, когда он двадцать лет бесперебойно восхищался процессом выполнения пятилетнего плана.
                ***
            Сегодня прораб Михеев проснулся восточнее, чем прежде.


                ***
                VIC-AND ГАНГСТЕРА ЛЮБВИ

           Пребывая на дачурке в селе Гламурово-Дальнее, прораб Михеев по обыкновению ведёт себя вольно: потребляет виски перорально, орёт буржуазную музыку, по-робингудному метко плюёт в лягушек, рисует на заборе симпатическим вареньем и расшатывает моральный облик аморальных соседей фрагментами интервью с полководцем Ыльчи Мундоком. Основным его напарником по деревенским занятиям служит Тимофей Петрович Гайко-Болтич - достойнейший человек, зам. директора завода колючей проволоки, которому тяжело даётся название «Фонтебло» с ударением на последнем слоге.
           Они проводят свой до;суг среди запахов курей и частной собственности, заедая детским питанием «Gerber» из кролика и поглощая дефицитные шпроты ложками с весёлыми попугаями, висящими на рукоятках. На рубеже семисот миллилитров Тимофей Петрович, имя которого не оставляет места для амбиций, становится внезапен и просит называть его «Князем Игорем», убеждая прораба в том, что он племянник Винченцо Макалузо, а его внебрачный дед Мазай спас Муму. Потом, как и положено, смеркается, и Игорёк идёт отдыхать в ослепительную темноту, где дует одинокий ветер; и не заплывает там за буйки.
           Прораб же, когда его интуиция окончательно теряет былую невинность, радостно встаёт на замечательный путь разврата и призывает в горницу близкую по духу и телу Валентину Ивановну в молниеносном платье. Донну Зуммер средней полосы с неизменным цветком у корсажа и полушерстяной собачкой в лайковом клатче. Валюшу, чья стабилизированная, сконцентрированная в немалом объёме грудь придаёт сложившейся атмосфере добавочный уют и мнимое благонравие. С женщиной обращается бережно, поя французскими винами и гладя слух звуками творчества Леонарда Коэна. Женщина - отдых воина. А потом, сняв очки и велюровую шляпу, наступает ночь. Ночь - это тот же день. Много чего может случиться.
                P.S. Фонетическое родство фамилии Гайко-Болтич и радостных позывных Главного Индейца всея Руси Гойко Митича считать необоснованно вопиющим и случайным.



                ***

                Прораб Михеев всю жизнь идёт у себя на поводу.

                ***


           Прораб Михеев освоил «Мёртвые души» ещё находясь в нежном возрасте, и понял, что курить табак гораздо здоровее, чем нюхать оного. И нисколько он не сушит.
                ***
          Прораб Михеев не бросает слов на вертел.
                ***
         Прораб Михеев выпустил джина из бутылки. В количестве пяти штук по 0,7.
                ***
                НЕ ЖДИ МЕНЯ

                Вот живут же на свете некоторые женщины-музейные работники, исковерканные духом старины, не вписавшиеся в современный контекст пропорционального взаимодействия разномастных полов. Живут себе и живут, не во что особо не дуя. А иногда даже и совсем наоборот - приглашают мужчин в гости.
               Вот, к примеру, пришёл к одной такой прораб Михеев. Под самые сумерки.
            Коньяк, вино, конфекты, цветы, залистанный томик Ахматовой - это он. Благородно. Обхождение понимает.
Разнузданно обнадёживающий make-up, белокурые зубы, коктейльное платье навыпуск, чулок со стрелкой, каблук высокый, тонкий аромат завтрашнего кофе - это она. Соответствует.
                Однако. После приёма лёгкой пищи дама цапа;ет заскорузлую гитару и поёт под неё три часа туристические вальсы, отвлекаясь лишь на возврат в исходное положение перманентно спадающей на локоть невесомой бретельки. Напрасно. Поникший шёлковый шнурочек очень сближает.
Ну, вроде бы...Ан нет! Кокетка включает романсы в исполнении Олега Погудина и приглашает на медленный танец. Вот зачем необходимы эдакие танцульки, если топтание башмаками не приводит в более удобное помещение для сдачи ленинского зачёта? Или она думает, что прораб интересуется только выпить и послушать её несильный голос, вежливо утирая неуставшие губы общепитовской салфеткой?
                Олег тоже не вещий нон стоп музицировать, и она, уклоняясь от обречённого поцелуя, громко шепчет: « Уже поздно. До завтра. Я буду ждать...».
            Щас! Ждать она будет. Не дождёшься! Ночь музеев прошла. «И радость первого свиданья мне не волнует больше кровь...».
                ***