Тридцать первое второе

  Боже, как чудесно, тридцать первое декабря объявлен нерабочим днем - не об этом ли мы мечтали долгими зимними вечерами. Спасибо, спасибо, спасибо - бляха-муха, сколько себя помню, тридцать первое, рабочее, нерабочее - уж лучше полдня на работе потусоваться, чем с утра на галеры.
  Чаек, кофеек, шампанское, лица веселые, все поздравляются, спешат, наяривают телефон. Предпраздничная суета, что может быть лучше - нет, выходной, чтоб лямки тянуть, чтоб, не знаю, слоняться, скучать, нудить и тупить, раз в полчаса включать телевизор - он такой разный в сей чудный день, каналы пестрят удивительным разнообразием, песнями, поучительным юмором и милейшими шутками, главное, вообще не повторяют друг друга - поди найди Киркорова или Галкина, захочешь не сыщешь, так и будешь бродить по квартире в поисках утомленного солнца, наглухо замкнутый в ожидание чуда. Чего, спросите, а ничего, когда часы двенадцать бьют.

  При социализме ждали Карцева с Ильченкой, или Райкина со Жванецким. Миронова с Голубкиной, Ширвиндта с Державиным, но главное, Мелодии и ритмы зарубежной эстрады - Смоки, Абба, Бони Эм.
  Всегда чего-то ждали, Иностранку или Новый мир, шестнадцатую полосу Литгазеты, свежих Аргументов с Фактами, очевидно невероятного Капицу или Сагу о Форсайтах, а тридцать первого Небесных ласточек, Соломенную шляпку, Льва Гурыча Синичкина и, само собой, Иронию судьбы.
  Ждали Аллу Борисовну, Раймонда энд Паулса, Кобзона, Штоколова, Пьеху, Сенчину, Толкунову, Лещенку и Песняров.
  От снега город белый...

  Баба Поля пекла Прагу или Наполеон, мама делала печеночный паштет - накануне из недр немецкого буфета добывалась чугунная мясорубка, аккуратно, с деревянной прокладкой, приворачивалась к столу, и папа героически молол предварительно подтушенные куски печени, а потом - чуть хваченную кипятком морковь и сверкающие крепко пахнущей упругостью полупрозрачные луковые головки, баклажанное соте - колдовская смесь из тушеных синеньких, помидоров, морковки чеснока и лука, еврейскую закуску - мелко тертый сыр с чесноком, уложенный в круто сваренные яичные половинки и прикрытый симпатичной помидорной попкой с кокетливо играющей веточкой петрушки.
  Из тайных запасов извлекались дефицитные консервы -  лосось дальневосточный горбуша в собственном соку, рижские шпроты и тихоокеанская, бланшированная в масле, натуральная сайра, долго чистилась, нарезалась и укладывалась вместе с кружочками репчатого в продолговатую хрусталину сельдь иваси, в большой, красной керамической посудине томилось необыкновенное жаркое, а рядышком весело булькала картошка.
  Армянский три звезды - для знатоков, Рябина на Коньяке - милым дамам в утеху, Алиготе или Ркацители для совсем безусой интеллигенции, а для тех, кто покрепче - Посольская.
  И конечно Шампанское. Свердловское купить было легко, наскреб четыре рубля шестьдесят семь копеек, и в Пушкинский - бери не хочу. Вот Новый Свет или Цимлянское, особенно, красное, похитрее - через Москву, Петроград или полезные знакомства, что в просторечие блатом зовутся.

  Ставили елку рано, примерно за неделю до. Папа приносил с работы пихту - что, как, почему, но родители любили эти анемичные росточки. Мне больше нравились елки - пушистые, зеленые, густые и колючие, но увы, родители решали все сами, а я недоумевал, почему елочные игрушки такие скучные - ни солдатиков, ни шоколадок, только разноцветные шары и шарики, ватно-марлевые фигурки зверюшек, серебряный дождь и невкусный шпиль на вершину, но в совокупности получалось красиво, важнее, атмосферно - все, отступать некуда, праздник на пороге, в доме пахнет елкой, мандаринами, шоколадом и подарками.

  Тридцать первого мама приходила к трем, и обязательно с подругами - тетя Инна, тетя Эмма и тетя Света - чтоб успеть нарезать, расставить, украсить и еще привести себя в порядок.
  Папу тоже отпускали пораньше, а часам к девяти собирался полный дом гостей - Шроны, Павловы, Даммеры, Бокаревы, Пивер, Кербель, Шишов, дед Митя и баба Поля, и под самый новый год из соседней комнаты приводили бабу Симу.

  Господи, люди, да тридцать первое самый лучший день в принципе. Наоборот, чем больше встреч, тем полнее жизнь, неужели пандемия ничему не научила - человеку нужен человек, живой, теплый, свой, чтоб можно дотронуться или обнять, посидеть плечом к плечу или глаза в глаза, чокнуться или спеть, молча покурить на кухне или помянуть былое. Ладно, будем уповать - слава богу, новогоднего чуда еще никто не отменял