Амьен

Прежде, чем я приступлю к рассказу о впечатлении о городе, где мне довелось побывать не очень долго, а совсем только два дня после первого в жизни посещения города Кольмар, который войдет в мою жизнь намного сильнее всех остальных европейских городов, я позволю себе снова вернуться к безграмотному своему осознанию Второй Мировой Войны в своем понимании. Ведь я уже недавно здесь восклицала о том, что Европа непростительно мала, как материк и часть света. Так была бы у нашей армии возможность ворваться в войну уже только во Франции, как это позволили себе  сделать   те же американцы, а не мерить своими сапогами всю Европу, освобождая от фашизма попутно все страны, по которым они проходили. Война  для СССР вышла бы намного короче. А победу бы тогда однозначно бы одержали США. Зато фашизм бы так  остался жить во всех европейских странах, как он во многих  теперь и процветает без всякого Гитлера сверху. Но это мое сугубо личное понимание уроков войны.

А что  до Амьена. Он возник как-то внезапно небольшим дополнением к первой поездке. И ждали там от оркестра всего  только одного выступления. А дней пребывания нам подарили аж два. Так один из них можно было целиком посвятить знакомству с Францией ближе. В самом городе можно было увидеть только их готический собор, которым город крайне гордится. А вот на меня он совсем не произвел никакого сокрушающего впечатления.

Он оказался даже снаружи непростительно яркого розового радостного цвета. А этот его цвет уж никак не связывался с царящими в моем разуме темными камнями мрачной готики. Нам пытались  объяснить местные люди. Что изначально все готические соборы и строили именно такого вот радостного цвета.  Там должна была всех охватывать радость от встречи с Всевышним. А темнели камни в постройках только от времени и экологии. А вот этот собор стал таким светло-розовым после реконструкции, когда с камней удалось реставраторам стереть всю многовековую грязь. Но этот собор, хоть и помолодел от ремонта. Но в своем розовом цвете совсем не произвел на меня впечатления старого и заслуживающего уважения здания.


Поэтому второй свободный день было решено провести с большим толком. На выбор даже нам разрешили выбрать для себя маршрут по душе. Попутно еще уточню (это самое важное в моих воспоминаниях) поселили нас всех внезапно совсем по одному, а не парами. Тут можно было избавиться и начать отдыхать от моей соседки по пульту и комнате на гастролях. За пультом я неуклонно сидела к ней  строго лицом, не подсматривая в ноты на пульте. Зато она в такой моей дурацкой позиции могла не страшиться некой мифической угрозы, что я в принципе посажена рядом, чтобы пихать смычком непременно в голову, пока она сама играет по нотам.

 Вот что мне интересно бы знать. После меня она сидела еще с молодым человеком недолго. Так он с ее головой совсем не считался никак. Он просто сидел, как положено, и играл произведения по нотам.Но к нему она явно была намного терпимее, чем ко мне. Половая разница, что ли, разрешила ему сидеть лицом к нотам?

 Короче, с ней мы должны были в этом городе встретиться уже только на работе на сцене.

 А всем любезно предложили выбрать себе путь для ознакомления с Францией. И можно было выбрать Париж или прогулку к океану. Я в поездке не брала с собой купальник совсем, поэтому мой выбор для меня был очевиден. Хоть очень многие рванули гулять на океан. Прогулка туда привела  многих женщин к заражению циститом . Было  в тот день слишком холодно гулять вдоль океана.

 Я впервые оказалась в Париже. Нас высадили недалеко от Лувра. И пообещали вернуться за  нами в 18-00, чтобы ехать обратно в Амьен на ночевку.

 Что можно увидеть в Париже с 12-00 до 18-00? С одной стороны его за это время можно весь обойти, не вдаваясь в подробности. С другой же стороны по Парижу, как и по Москве, можно хоть всю жизнь ходить, и не успеть ее увидеть, как надо. А при каждой прогулке просто всегда открывать для себя новые страницы города.


Ну, вот я и пошла по Парижу. Что вам сказать за Париж? Очень красиво, и много разных. Домов. Увидела я и Гранд-Опера. Только снаружи.
Потихоньку подобралась и к Монмартру поближе. Там тоже очень много всего можно увидеть. И за деньги смотреть панораму Парижа. Но тратить деньги не мое удовольствие. Случайно там я повстречала очередного альтиста из оркестра. Весь Париж в  тот день был наполнен разными альтистами и музыкантами других инструментов. В итоге в компании альтиста я возвращалась обратно. Путь наш лежал по Севастопольскому бульвару. Он невероятно большой, этот французский бульвар. Весь он застроен парикмахерскими, в которых поголовно работают афро-французы, которые с упоением заплетают дреды другим афро-француженкам в роли клиенток. А плеСти эти  афро-косы довольно трудно и долго. Поэтому обслуживание каждой афро-француженки растягивается очень надолго. Зато другие, что только ждут своей очереди на заплетание, целый день заняты делом. Они говорят.  На своем африканском. Про политику Франции в вопросах интеграции. Это очень важное дело, если  о нем говорить целый день.
 
К 18-00  мы стояли на площади, откуда нас должны были увезти.

 Каково же было мое удивление, когда в гостинице я вечером на пороге своего  номера внезапно снова увидала альтиста. Он стоял не один. В руках он держал пакет. В пакете лежали жареные куриные крылья. Еще в пакете лежал багет. И бутылка вина. Мы набросились на крылья. И долго в молчании ели.  Мы за день изрядно оголодали оба. А эти крылья можно было есть совсем без опаски. Это точно лежали не части лягушек. Это можно было легко разгадать по костям. У лягушек они совсем не такие, хоть в тот год я этого еще и не знала совсем. Но смогла догадаться.

Так что самое яркое впечатление от Парижа в то лето. Оказались куриные крылья в Амьене. Где-то около трех ночи. Уже и от крыльев остались одни только кости. Мне страшно спать захотелось. А альтист все никак не уходит. Я растерялась. Класть его у себя мне совсем не хотелось. Делить с ним постель. И подавно.

 Мы еще посидели немного. Но разговор все угасал постоянно. В итоге мы расстались у меня на пороге. И он ушел к  себе ночевать. Без излишеств.

 Много лет спустя он вдруг мне прислал по е-мейлу письмо о каком-то своем летнем отдыхе в совсем другие годы. Уже после того первого посещения Парижа. Там он вдруг описал, что они с Лялей доехали до моря в Испании. Я тогда представляла себе только одну Лялю в нашем оркестре. Это была Елена Константиновна Аджемова, дочка известного преподавателя консерватории. Он был настолько образован в своем ремесле, что для него не составляло никакого труда в процессе лекции перейти на французский и продолжать излагать тему на нем.

Представьте теперь мое изумление. Что альтист отправился летом к  морю в Испании с дочерью Аджемова? Ему еще пришлось мне объяснять. Что ездил он к морю со своей женой. Она тоже у него оказалась Лялей. И к Аджемову никогда не имела отношения.