Отец и дитя. Глава 32

Морозным январским вечером к нашему приюту подъехала машина. Я сидел в столовой и, глядя в окно, доедал сосиску. Я увидел, как из машины вышли мужчина и женщина. Из-за темноты я не сразу понял, что этот мужчина - Антоха Демидов, но когда пригляделся, очень обрадовался, подскочил к окну и закричал воспитательнице:
- Вероника Сергеевна, Демидова привезли! - она, заинтересовавшись, тоже посмотрела в окно.
     Антоха с инспектором ПДН уже заходит в здание. Вообще-то, курить под окнами ПТО запрещено, но в этот день никакие запреты не смогут прогнать меня отсюда. С волнением я постучал в окно. Из-за занавески высунулось лицо какого-то пацана лет двенадцати.
- Привет. Позови Дёму, - попросил я его.
- Привет. Кого позвать? - Антона Демидова позови, новенького.
- Антон, там тебя зовут, - крикнул он вглубь комнаты и обратился ко мне:
- А ты кто?
- Много будешь знать - быстро состаришься, - ответил я. Не обязан же я ему представляться.
     К окну подошел Антоха. За год он значительно изменился: стал совсем взрослым, похудел, его лицо приобрело какой-то сероватый оттенок, видимо от скудной и однообразной тюремной пищи.
- Дэн! Здорово! - обрадовался Антоха, увидев меня.
- Здорово, Дёма, - сказал я, пожимая его руку через решетку.
 За год я уже настолько привык за глаза называть его Дёмой, а не Антохой, что назвал так и сейчас. А ведь это его воровское погоняло. На лице Антохи отпечаталась удивление. Я поспешил пояснить:
- Я уже в деле. Как ты посоветовал, так я всё и сделал.
Но вопреки моим ожиданиям, Дёму эта новость не обрадовала.
- И давно ты в деле? – спросил он тихо.
- С весны. Я сам к ним не пошёл, потому что не знал, куда идти. Меня нашёл Дух. Ильич оказался классным мужиком. Если бы я сразу тебя послушался и пошел к нему, ты бы не сел. Мне жаль, что так получилось.
- Да забей, Дэн. Что было, то было. А к Ильичу лучше больше не ходи.
- Вот сейчас не понял. А что с Ильичом?
- Я про него на зоне такое узнал! Скоро на районе начнутся большие разборки.
- Кто тебе это сказал?
- Долго объяснять. Кокнут его наверное. Так что лучше держись подальше.
- Да ну, Антох, - не поверил я словам друга, - слухи какие-то. Я им не верю. Ильича все тут боятся и уважают.
- Как знаешь. Моё дело предупредить.
- Держи, кстати, - я дал ему несколько сигарет, зная, что в ПТО их взять неоткуда.
      Антоха поблагодарил меня и скрылся за занавеской, чтобы убрать сигареты. В этот момент на крыльцо вышла вахтёрша и стала на меня орать. Я нехотя вернулся в приют.
     Когда Антоху перевели в отделение, я попытался узнать у него подробнее насчёт опасности, которая угрожает Ильичу. Оказалось, что несколько лет назад он подставил одного крупного наркоторговца, и тот сел. А этой весной он выходит и попытается отомстить. Всё это Антохе сказал какой-то наркокурьер, сидевший с ним вместе.
- Мы должны предупредить Ильича, а не прятаться от него, - сказал я.
- Нет, Дэн. Ты как всегда лезешь не в свое дело. Это взрослые разборки. Там будет много очень страшных людей. Понимаешь, для них убить человека - это тьфу, раз плюнуть. Наркоторговцы.
- Во-первых, это и моё дело тоже. Ильич мне как отец, и я не прощу себе, если не попытаюсь ему помочь.
- Ну как ты ему поможешь?
- Предупрежу.
- О чём? Придёшь и скажешь, что из тюрьмы выходит его давний враг, которого ты даже имени не знаешь. Я думаю, он и так в курсе. А если ты ему начнёшь об этом говорить, он удивится: откуда у тебя такая информация.
- А почему бы тебе самому это всё ему не рассказать?
- Нет, Дэн. Я завязал. Больше не буду связываться с криминалом. Мне одного срока хватило. Тюрьма - не то место, куда хочется возвращаться.
- Ничего себе! И когда же у тебя в мозгах произошёл такой переворот? Ты сам меня привел в криминальный мир, а теперь сливаешься.
- Я ещё раз тебе говорю: я не хочу больше в тюрьму точка.
- Понятно. А что я скажу Ильичу насчёт тебя?
- Он обо мне спрашивает?
- У него на тебя большие планы.
- Я не знаю. Скажи, что я не в деле. Пусть на меня не рассчитывает.
Антоха всё сбил! Я уверен, что Ильич собирался доверить мне, ему и Сивому какое-то важное дело. Представляю, как он рассердится. А если он захочет как-то навредить Антохе за предательство бритвы? Через несколько дней мне позвонил и позвал на хату Ильича Сивый. Антоха на этот вызов никак не отреагировал и отказался идти.
     Сивый, Мазай и еще несколько человек уже ждали нас на хате. Похоже, вся верхушка банды собралась.
- Здорово, Птица, - поприветствовал меня Ильич, - а почему ты один?
- Дёма больше с нами не работает.
Пахан изменился в лице.
- А с кем он работает?!
- Ни с кем. Он стал пай-мальчиком и больше не ворует точка-тире.
- Чего?! - воскликнул Мазай, - Ильич, можно я с ним сам разберусь?
- Подожди, ты уже разобрался! Научил на свою голову. Сначала он как крыса единоличнику помогает, потом идет к левым барыгам, А теперь вообще «Гудбай, Америка! Ильич, я тебя не знаю».
- А я-то тут причём? Я же его этому не учил, - возразил Мазай.
- А чему ты его учил?
- Воровать учил.
- И всё?
- А что ещё?
- Понятиям ты его не научил, и не спорь со мной! Значит так, Птица. Скажите Дёме, что я его жду и даю ему неделю на размышления. Если он одумается, мы забудем про это временное помутнение рассудка, и я дам тебе и ему серьезную работу. А не сможешь его уговорить - валите из масти оба.
    Меня как будто облили ледяной водой. Ильич хочет меня выгнать! За что? Что я сделал не так? Или он так меня мотивирует давить на Дёму? А как я на него надавлю? Не тащить же его сюда силой! Вечером я снова завел с соседом по комнате разговор. Я объяснил ему, что меня выгонят из масти, если он не вернется. Антоха этому только обрадовался: «Вот видишь, как хорошо. Хотя бы тебе не придется объяснять Ильичу, почему ты от него ушел: он сам тебе выгнал». Он упрямо не хочет понимать, что я не хочу уходить из масти. Что мне делать по жизни, если не воровать? Работать барменом-официантом что-ли? Да и с Ильичом жаль расставаться. Он действительно заменил мне отца.
     Прошла неделя.  Ни от Ильича, ни от Сивого нет никаких известий. С Антохой тоже отношения напряженные. В техникум я не хожу-прикидываюсь больным. На улице не по-февральски тепло. Выглядывает из серых низких облаков первое весеннее солнышко. На десятый день после нашей последней встречи я не выдержал и позвонил Сивому, но он не взял трубку.
     В техникум меня заставили ходить. Каждый день после пар не знаю, чем себя занять. Как раньше, до встречи с Ильичом, часами без цели брожу по району. Много курю, много думаю. Заведующая действительно показала меня психиатру. Та заключила, что я здоровый, хотя слишком нервный. С товарищами из техникума выпил вчера пузырь коньяка - успокаивал нервы. Пришёл в приют пьяный. Был скандал. В такой рутинной обстановке незаметно пролетели оставшиеся дни февраля, март, а за ним и апрель. Странно, что Ильич не попытался убрать нас с Дёмой - ведь мы слишком много знаем и теоретически могли бы сдать их мусорам. Я всё ещё не могу понять причину, по которой Ильич выгнал меня из масти.
     А в мае в приют неожиданно пришел почтальон и вручил мне письмо. Странно как-то. Двадцать первый век, никто уже не пишет писем. Я вскрыл конверт. Это от Ильича! "Птица, Дёма..."-так начинается письмо. Значит, оно адресовано нам обоим. Как на зло, Дёма уже ушел на учебу. Мы учимся в разных местах, поэтому я решил прочитать письмо с ним вместе после пар. Мы встретились на обеде в столовой. Но не буду же я показывать ему письмо при всех.
- Антох, после обеда не уходи никуда, дело есть, - предупредил я.
- Ок. А что за дело?
- Узнаешь.
     Он понял, что это не для чужих ушей и не стал больше расспрашивать. После обеда мы отпросились погулять и пошли на набережную.
- Дэн, куда мы идём?
- Никуда, - ответил я, усаживаясь на скамейку, - мы уже пришли. Письмо от Ильича, - я показал конверт, - адресовано нам обоим.
     Антоха сел рядом, и мы начали читать письмо:
     "Птица, Дёма, здорово. Не знаю, что вы там себе надумали, но я считаю своей обязанностью вам сообщить, что дела мои плохи. Меня закрыли двадцать шестого апреля. Я пишу вам из СИЗО. Я знал, что так будет, поэтому решил удалить от себя всех, кого только можно. Поэтому, Птица, не обижайся. Когда ты заходил, мы как раз решали, как бороться с нашими врагами. Я понимал, что меня если не пришьют, то закроют, но сдаваться без боя не собирался. Новость о том, что ты, Дёма, исправился на зоне, меня и всю братву огорошила. Ты знаешь, что я не закрывал тебя. Знай также, что за этот год я много раз жалел, что ты на зоне. Ты был мне нужен. Когда я еще не знал, что всё так обернётся, я строил на тебя и Птицу большие планы. Вы оба молодые и ловкие ребята и вы мои братаны.  До сих пор, несмотря ни на что. Вы когда-нибудь задумывались о том, почему мы называемся братва? Это не эпитет, а реальность. Братьев терять больно. Но теперь мне уже нечего терять. У меня отняли главное - свободу. Поэтому мне нечего терять, кроме людей, которые мне до сих пор верны. Их всего несколько осталось после этой заварушки с наркодилерами. Я очень надеюсь, что вы среди них. Но даже если вам теперь по барабану я, масть и наше братство, мусора и наркодилеры об этом не знают. Первые сейчас прыгают от радости, что словили такую крупную рыбку, как я и постараются выяснить всех моих сообщников. Знаю по опыту, найдутся краснопузые крысы, который спалят и вас тоже. В лучшем случае. Теперь о наркодилерах и худшем случае. У нас на районе теперь работает их банда. И, представьте себе, они тоже ищут моих сообщников, потому что боятся, что мне помогут выйти. На вас у них ничего нет, чтобы подставить и закрыть. Поэтому, ребята, они вас просто пришьют, чтобы под ногами не путались. Даже если бы и не собирались путаться. Возникает резонный вопрос: что вам делать? Валите с района, а лучше всего из города. Дёма, ты знаешь вместо x. Идите туда и, ничего не говоря обо мне, спросите адрес Рыбака. На все вопросы им ответите «тридцать шестая команда». Удачи, ребят. Надеюсь, еще свидимся. Ильич.
- Ничего себе! Значит, если бы я вернулся, он бы нас всё равно выгнал, - сказал Антоха, дочитав письмо.
- Выходит, что так. Но ты не вернулся, и это стало хорошим поводом, чтобы выгнать и меня заодно.
- А почему он не мог просто сказать тебе правду?
- Он знал, что она меня не остановит. Я полез бы в его борьбу с наркодилерами,  пытаясь помочь, и неизвестно, что случилось бы. А что это за место икс?
- Я не могу тебе сказать, Дэн. Информацию о разных точках сборов братвы доверяют не каждому. Мазай показывал мне эту точку. И я могу тебе её показать, но адрес никто не называет, чтобы избежать утечки информации
- Но, когда мы придем туда, я всё равно увижу адрес.
- Да. Но таковы правила. Я не могу тебе его сказать.
- Зачем это?
- Понимаешь, если некто окажется ненадежным человеком, я имею в виду не тебя, он узнает адрес только когда будет на месте. А там проследят, чтобы он не выдал его мусорам.
- А если он сольет адрес уже когда уйдёт с хаты?
- Все равно, его уже будет знать тамошняя братва и сможет отомстить.
     Бред собачий, по-моему, все эти правила. Что людские, что воровские. Но спорить с Антохой об этом не хочется, да и смысла нет.
- Когда мы туда пойдем?
- Я думаю, идти надо побыстрее, пока там не пронюхали, что Ильич закрылся. Не зря же он просил о нём не упоминать.
- Но я не готов сейчас валить из города, Антоха. У меня сессия скоро, и вообще я в кое-то веки зажил спокойной жизнью.
- Ты что, за учёбу решил взяться?
- А ты нет?
- Мне после года на зоне тоже позарез надо эту сессию сдать, чтобы меня из шараги не турнули. А вот спокойная жизнь меня совершенно не привлекает.
- Тогда давай свалим после сессии.
- Если нас раньше не пришьют. Но адрес этого Рыбака надо узнать сейчас.
- Только давай не сегодня, - попросил я, - меня ребята из шараги обещали с хорошей девчонкой свести.
- Никак ты с девушками стал общаться!
- Знаешь, Антох, я подумал, ты прав. Незачем обременять себя отношениями, ну а просто погулять - это можно.
     В загадочное место x мы отправились только через два дня. Это оказалась не квартира, а подсобное помещение в конструкции моста. Маленькая незаметная дверца находится в самом верху, где стоящие на земле опоры стыкуются с мостом. Туда надо долго подниматься по вертлявый узкой лестнице. Когда Антоха постучал в первый раз, никто не ответил. Он постучал еще и наконец через минуту из-за дверей низкий хриплый голос спросил:
- Кто там.
- Тридцать шестая команда - ответили мы.
     Дверца распахнулась. Выглянул мужичок бомжеватого вида, оглядел нас и спросил:
-Чего вам?
- Нам нужен адрес Рыбака.
- А я вам что, справочная что-ли? - проворчал мужик, уходя в глубь подсобки.
Я хотел было последовать за ним, но Антоха меня остановил. Вскоре мужичок вернулся и протянул нам бумажку с адресом.
- Кто вы? - спросил он и пояснил, - вдруг спросят.
- Забыл меня? - улыбнулся Антоха
- Вас всех не упомнишь, кто тут только не ходит.
- Дёма
- Птица, - представился я.
- Ну и всё, дуйте отсюда, - сказал мужичок и захлопнул дверь
- Какой-то недружелюбный тип.
- А где ты видел бомжей дружелюбных?
- Почему нас Ильич отправил к какому-то бомжу?
- Ильич отправил нас к Рыбаку, а бомж - просто осведомитель. Кстати, покажи адрес этого Рыбака, - я посмотрел на бумажку, - так это же в Санкт-Петербурге!
- Ну, да. Ильич велел свалить из города и позаботился о том, чтобы нам было куда валить.
- Значит, после сессии поедем в город на Неве.
     Но спокойно дожить до июля мне не дали. Опасность подкралась неожиданно. А точнее, ко мне вечером, когда я гулял на окраине города рядом с мостом через канал, подкрался какой-то парень. Я заметил его уже в двух шагах. Бежать было поздно. Повалив меня на землю и держа за руки, он достал из кармана шприц с каким-то белым раствором. Я понял, кто это и что он собирается сделать и перестал дергаться, чтобы он расслабился и отвлекся. Когда он уже подносил иглу к моему телу, я внезапно вырвал одну руку и заехал ему по плечу. Надо было по голове, но у меня не было времени целиться. От моего удара он не выронил шприц, но случайно сдавил его, и половина «лекарства» вылилась. Парень разозлился и наконец-то догадался меня вырубить прежде чем колоть.
     Первое, что я ощутил, когда очнулся - это отсутствие мыслей и обилие эмоций. Радость и чувство свободы захлестнули меня. Я поднялся с песка и пошёл купаться. Как прекрасно, что я на море! Идти так легко. Я как будто не иду, а лечу по воздуху. Я попробовал помахать в воздухе ногами и упал. Лицом в море. Я поплыл под водой, а когда вынырнул и встал на ноги оказалось, что вода едва доходит мне до коленей. Вот как! Значит, мне море по колено! От этой мысли захотелось смеяться, и я залился жутким истерическим хохотом. Я смеялся до тех пор, пока не забыл, над чем смеюсь. Потом мне показалось, что я где-то промочил ноги. Я посмотрел вниз и вскрикнул: у меня нет ног! Их отрубили до колена! Я выскочил из воды и стал в ужасе носиться по берегу и кричать. Выбежал на какую-то дорожку. По дорожке идёт ангел мне навстречу. Я бросился к нему, схватил за крыло и взмолился: «Ангел, помоги мне! У меня нет ног! Помоги! Мне отрезали ноги!». Ангел завизжал, вызвал крыло у меня из рук и бросился прочь. Я не удержал равновесие и упал. Откуда я упал? И вообще, где я? Вдаль убегает какая то девушка. Может, я на стадионе? А почему здесь нет трибун? О! Ягодки! Я стал собирать на земле ягодки, чтобы утолить голод. Но ягодки оказались такими жесткими, что я не смог их разжевать. Я попробовал проглотить одну целиком, но она была слишком большая. Я закашлялся и выплюнул ягодку назад. Зачем их есть? Пойду лучше в приют, там тётя Люба меня покормит.
     Я пошёл в приют шатающейся походкой и заблудился. Где я? Может, меня привезли в другой город? Идти тяжело. Из меня будто все силы выкачали. Голова кружится. Совершенно не помню, что я делал полчаса назад. Мысли путаются. Хорошо... Вот, блин, опять этот приют мерзкий! Зачем они меня сюда притащили? А сами смылись, гады. Я зашёл в приют, не разуваясь прошлепал мимо воспитательской в свою комнату, стараюсь не шататься. Надежда Анатольевна, дежурный воспитатель, кричала, чтобы я разулся, но я понял, что если попробую сесть на скамейку, упаду. Зайдя в темную комнату, я всё-таки снял кроссовки и в одежде забрался под одеяло. Зашла воспитательница и включила свет. Проснулся Антоха.
- Шумов, не прикидывайся, что ты спишь! Я просила разуться. Сейчас встанешь и будешь весь коридор мыть! Ты меня слышишь?
     Я лежу с головой под одеялом и блаженствую. Как же хорошо наконец добраться до родной кровати. Пытаюсь вспомнить, кто меня привел в приют. Не получается. А может, меня вообще никто не вел? Да, точно. Я же сам пришел. Воспиталка сдёрнула с меня одеяло, не получив никакой реакции на свою гневную тираду и разозлилась ещё пуще:
- Он ещё и в одежде в постель забрался!
     Я сел и хотел назвать ее по имени, но забыл его. Наконец, я додумался, как к ней обратиться:
- Воспитатель, почему вы так кричите? Я же разулся.
- Ты знаешь, сколько времени?! Разулся он! Чтобы залезать в постель, надо ещё умыться и раздеться! Завтра будешь писать объяснительную, почему ты пришел так поздно… и в таком состоянии.
     Она решила, что я пьяный. Прекрасно.
- Я трезв, как стекло, - заявил я смело, - хотите, я на вас подышу?
     И я выдохнул ей в лицо совершенно свежий воздух. Воспитательница отстранилась.
- Иди вон, шумов! Пошел быстро, умылся и уснул!
     Я нехотя проследовал в ванную, по дороге на всякий случай держась за стену. Заворачивая за угол, обернулся. Воспиталка смотрит меня вслед. Завтра нажалуется заведующей, что я еле ходил. Надо спасать ситуацию. Я оторвал руку от стены, внимательно посмотрел на нее и сказал:
- Пыльные у вас стены, Надежда Анатольевна, - и поспешил скрыться в ванной.
     Упав на кровать, я сразу вырубился. Хорошо, что завтра выходной.