Авария

Они ехали уже около пяти часов. Короткий зимний день быстро сменился сумерками. Дорога, относительно свободная в начале пути, становилась все загруженнее. Айя, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, не сводила глаз с мелькавших за окошком машины огней: фонарей, светящихся витрин магазинов, окошек жилых домов. Она любила представлять, что живет в одном из проносившихся мимо домов, ходит за покупками в эти маленькие магазины,
 работает на местной почте или, может быть, в небольшой библиотеке. Жизнь течет тихо и плавно, без шума и забот большого города. В дороге она как никогда желала перемен в своей жизни. Малоэтажную провинцию сменил, щетинясь башнями новостроек и кранов, массив широко расстроившегося Подмосковья. Обгонявшие машины обдавали грязью – дорога была сплошное месиво.
   Позвонила дочь, уточняя время их приезда. Айю всегда раздражала  дотошность Риты – по какой то неведомой никому причине ей нужно было чуть ли не с точностью до минуты знать время приезда родителей. Причем заподозрить девушку в какой-то не особо благовидной деятельности в стенах дома не представлялось возможным – Рита была сама невинность. Уточнив у мужа сколько еще примерно им ехать до дома, она закончила разговор с дочерью. Они уже въезжали в Москву и двигались по какой то многополосной эстакаде над железнодорожными путями. Открыв бардачок, что бы положить наушники, почти всю дорогу она слушала музыку, она не обнаружила там своего паспорта. Память услужливо воспроизвела картину лежавшего на столе документа в квартире родителей, именно их навещали они с мужем в новогодние праздники, а вот убрала ли она его в свою сумку – это был вопрос вопросов – прояснить который было возможно только изучив содержимое оной, которая в данный момент преспокойно расположилась на заднем сиденье машины. Оставленный в другом городе паспорт становился довольно большой проблемой. Муж поехать за ним не сможет, ему завтра уже на работу, она еще выходная, но поехать к родителям тоже не в состоянии как раз из за отсутствия удостоверения личности, придется ждать когда паспорт пришлют почтой, а если по закону подлости он срочно понадобится, это будет засада. Андрей, заинтересованный возней и беспокойным поведением жены спросил, в чем дело, резонно заметив, что скоро все прояснится, до дома оставалось ехать минут пятнадцать-двадцать, но Айю съедало беспокойство. Она попыталась достать сумку, но ремень безопасности мешал это сделать. Не раздумывая она отстегнулась и, быстро схватив сумку, села на свое место. Паспорт, целый и невредимый, красовался в небольшом отделении с боку.
   Она стала снова пристёгиваться, но не попала в защелку с первого раза, в этот момент машина ехавшая впереди, резко перестроилась влево и Айя увидела, что они на всей скорости летят в стоящий перед ними автомобиль.
   – Все, конец, –  подумала она в последнюю секунду и от удара вылетела из кресла. По всей видимости без сознания она была совсем не долго, так как, очнувшись, узрела сдувавшуюся с шипением подушку безопасности и удивилась ее малому размеру. Боль в груди, её испугал резкий запах,  представилось, что их машина, служившая им верой и правдой  не один год, сейчас загорится. Муж кричал: «Отстегнись и быстро выходи из машины!»
   С удивлением она увидела, что пристегнута. Кое-как освободившись от ремня и выбравшись на дорогу, Айя попробовала разогнуться, но резкая боль опять согнула ее пополам. Кричал и размахивал руками мужчина из пострадавшей машины, Андрей что то  пытался ему объяснить, к ней подбежал водитель такси остановившегося рядом,  спрашивал, все ли в порядке, она отвечала что да. Такое окончание поездки к родственникам ощущалось трагедией. Открыв заднюю дверь автомобиля она легла на сиденье, пытаясь придти в себя.                «Тебе плохо, где болит, нужно вызвать скорую», – муж дозванивался и что-то объяснял по телефону диспетчеру скорой, холод проникал сквозь открытую дверь, у нее начался озноб. Приехала скорая помощь, когда Айя подошла, там осматривали женщину из той машины, в которую они врезались и тут пришло осознание, что другие люди тоже могли пострадать по их вине. Она стояла на обочине дороги, рядом с машиной скорой помощи и мимо нее проносились другие автомобили, казалось они едут прочь от нее, туда где нет проблем и неприятностей, в другую, более счастливую жизнь.
   Приехала машина ДПС, стали составлять протокол, один из сотрудников подошел к растерянной женщине и спросил, почему она не едет домой: «Уезжайте, не добавляйте мужу неприятностей, дома скорую вызовите если лучше не станет». Айя подошла к мужу, спросила что делать: «Майя, не слушай ни кого, плохо –  лучше поезжай на скорой в больницу, пусть там осмотрят». Собственное имя непривычно резануло слух – с детства все родные и близкие звали её только Айя. Когда маленькую, рано начавшую говорить девочку взрослые спрашивали, как же тебя зовут, она четко и громко отвечала: –  Айя, – так и пошло – Майя имя официальное – Айя – домашнее и любимое. Услышав от мужа свое полное имя, она даже растерялась, но потом все списала на стресс.   Сотрудник ДПС продолжал настаивать: «Уезжайте, женщина, которую осматривали в машине скорой помощи уже уехала, авария без пострадавших – это совсем другое дело, чем с потерпевшими». Переговорив с мужем, она уехала на такси, остановленном ДПСником. Боль в груди не проходила, таксист расспрашивал про аварию, успокаивал, говорил – отделаетесь штрафом.
   – Почему он встал на середине эстакады и даже фары не включил, разве так можно? –  спрашивала она таксиста.
   – Все равно вина вашего мужа, – авторитетно утверждал шофер. – Нужно соблюдать дистанцию.
– Лишь бы никто не пострадал.
   Айя только сейчас в полной мере начала осознавать что все могло закончиться на много хуже.
– Дышать больно, потому что ремень безопасности грудь сдавил, когда произошла авария, – объяснял ей доброжелательный таксист. – Рентген нужно сделать, обойдется все, не переживайте.
   Позвонил муж, спросил про самочувствие, успокоил – в той машине никто не пострадал, пока такая информация. До дома доехали быстро, Айя очень эмоционально распрощалась с таксистом, даже перекрестила его, чем вызвала улыбку – женщина в стрессе, бывает.
   Дома, в идеально прибранной квартире ждала Рита, расстроенная, переполненная сочувствием и беспокойством за родителей. Айя легла на диван, дочь метнулась на кухню налить чаю. Чашка, в которой Рита принесла матери чай, была новая, не знакомая, наверное купила пока нас не было, подумала Айя.
– Красивая чашка, –  сказала она рассматривая узор.
– Мама, она у тебя уже несколько лет, – удивилась дочка. – Ты головой ударилась, сознание теряла?
– Нет, я была пристегнута и подушка безопасности раскрылась, если только ребра сломаны, дышать больно.               
   Рита, не слушая ни каких возражений, стала  вызывать скорую. Приехавший на вызов врач подробно расспрашивал про место аварии, какого цвета была машина, в которую они въехали, какой марки и после недолгого осмотра предложил доставить ее в травмпункт, что бы сделать рентген. Они собрались и поехали. Очередь была не большая, ожидавшие приема пациенты с ссадинами на лице,  перебинтованные и загипсованные были в основном жертвами непомерного употребления горячительных напитков в новогодние праздники и странно гармонировали с крашенными, частично облупившимися стенами коридора. Она быстро оказалась в кабинете травматолога. Осмотрев пациентку и изучив результаты только что сделанного рентгена, врач поставил диагноз – сильный ушиб грудного отдела, ребра не сломаны – вколол обезболивающее и прописал лекарства. Через некоторое время боль уменьшилась – подействовал укол – и они с дочерью потихоньку отправились домой, благо травмпункт находился в поликлинике рядом с домом. Придя домой, в зеркале, она  увидела, что по всей ее левой щеке размазана розовая помада и только когда она не смогла ее оттереть поняла, что это результат от встречи лица с подушкой безопасности, что-то вроде ожога. В ванной ее ждал ещё сюрприз – дочь кроме новой чашки купила  и другую подставку под зубные щетки, и другой флакон под жидкое мыло. По всей видимости ее идеальная дочь устроила в их отсутствие «сейшен», как любит сейчас выражаться молодежь, и часть предметов домашнего обихода и интерьера были безвозвратно утрачены. Но почему она говорит, что эта чашка у меня давно, на старой был нарисован пони, а на этой какая то абстракция, более разных рисунков трудно себе представить? Появление мужа дало повод для совсем других вопросов, она кинулась ему на встречу, он выглядел вполне спокойным:
– Все не так уж и плохо,  все живы, здоровы, ремонт чужой машины, возможно, полностью покроет страховка, окончательно все прояснится после праздников в группе разбора ДТП.
Но Айю волновало другое – не она ли отвлекла мужа от дороги своим доставанием сумки. Андрей внимательно и как-то встревоженно посмотрел на жену:
– Майя ты ни какой сумки не доставала.
– Но как же, я беспокоилась – не оставила ли паспорт у родителей, потянулась за сумкой что бы проверить там ли он и даже отстегнула ремень безопасности, села, хотела опять пристегнуться и в этот момент ты и врезался в стоящую на трассе машину!
– Майя, ты сидела совершенно спокойно, откуда эти фантазии.
– Папа, мама не узнала свою чашку, что происходит, – вмешалась дочь.
   Еще немного и она расплачется, подумала Айя, но как то отстраненно. Интересно что за спектакль они передо мной разыгрывают и долго это будет продолжаться? Она смотрела на мужа и дочь, так похожих друг на друга, оба высокие и светловолосые, только у дочки цвет глаз темно коричневый как у нее, а не серо-зеленый, как у мужа. Внезапно она словно увидела их всех троих со стороны и удивилась даже внешней чуждости – она маленькая, худенькая, черноволосая женщина – и эти двое, словно сошедшие с иллюстрации книги о викингах. – Майя, Майя, – словно откуда то издалека услышала она голос мужа и вдруг резкий крик оглушил, заполнил  все пространство вокруг:
– Почему ты все время называешь меня чужим именем!
Она снова и снова повторяла эту фразу и не могла остановиться, слезы текли нескончаемым потоком, внезапно дыхание перехватило и только судорожное всхлипывание продолжало сотрясать все ее существо. Рита убежала из комнаты, Андрей застыл, не понимая что происходит. Дочь принесла стакан воды, накапала в него пустырника и попыталась напоить мать, сначала это ни как не получалось, зубы выбивали дробь о край, но постепенно она начала успокаиваться. Попив воды, Айя дала мужу и дочери уложить себя на диван. Андрей сидел рядом и держал её за руку, а Рита обзванивала каких-то своих знакомых, связанных с медициной . Она долго консультировалась то с одними, то с другими и определение «посттравматический шок» стало чем-то вроде заключения этого своеобразного консилиума. Дочь даже договорилась о консультации с каким то психотерапевтом, знакомым знакомых.
– Мы пойдем к нему завтра, он в частной клинике работает, там и энцефалограмму тебе сделают, вдруг сотрясение мозга.
– Откуда возьмется сотрясение, она пристегнута была и головой не стукалась и сознание не теряла, – категорично заявил муж.
   Айя хорошо помнила как она вылетела из кресла и потеряла сознание, но теперь ее одолевали сомнения, а было ли это в действительности, она ведь была пристегнута когда очнулась. Дочь права, нужно обследоваться, пока она всех не свела с ума. Не смотря на успокоительное она долго не могла уснуть, все болело, было не возможно ни повернуться, ни  вздохнуть полной грудью и только когда тьма за окном начала сереть, она провалилась в какое то забытьё. Ей снилось, что она падает в глубокую пропасть, наполненную туманом, падает долго, просто бесконечно, и когда туман вдруг рассеялся,  увидела каменистое дно, о которое ей предстояло разбиться. С криком проснулась. Было около девяти утра, муж уже ушел на работу, у него был скользящий график – два через два – и календарные праздничные дни на него не распространялись, дочь спала как всегда крепко и к  счастью не проснулась, а может она кричала только во сне.
   Прием у психотерапевта был назначен на пятнадцать часов, торопиться вставать было не надо и Айя лежала, рассматривая свою собственную комнату. Постепенно это превратилось в игру «найди отличия» и, что самое страшное, она их находила. Они не были явными и как бы прятались от нее, но их было много. Книжки в красной обложке во втором ряду слева в книжном шкафу не было – вообще никогда не было такой книги. Хорошо, допустим, ее туда поставила Рита, купила или одолжила у друзей, пока их не было. А другая статуэтка на электрическом камине? Почему орнамент на шторах, пусть и похожий, но все же отличается? И таких зачем и почему было предостаточно. Квартира, которую она так любовно обставляла, где ей была продумана каждая мелочь, ее дом, её крепость, пугала и приводила в замешательство. Она начала по понемногу вспоминать все странности, произошедшие в ее жизни со времен аварии: муж называет ее исключительно Майя, хотя с самого начала их знакомства, а это больше двадцати трех лет, она была для него только Айя, он  отрицает что она искала паспорт, отстегнула ремень безопасности и ведь действительно она была пристегнута когда очнулась, и не будь этого она скорее всего погибла бы или пострадала очень серьезно. Все эти изменения дома. Что же происходит, проблема с ней, с ее сознанием, психикой, но почему она так ясно помнит все как было раньше? Вопросы, вопросы, вопросы. У нее была слабая надежда, что визит к психотерапевту что то прояснит, вдруг это действительно реакция на стресс. Наверняка врач задаст вопрос были ли у нее травмы головы, до аварии точно не было, но что же произошло в момент столкновения? Она ясно помнила, как вылетела с сиденья и потом потеряла сознание, но когда очнулась –   была уже пристегнута. Хорошо, допустим ее пристегнул муж, когда она была без сознания, тогда почему так болит грудная клетка и на голове  ни каких ссадин и ушибов и зачем заменять предметы в квартире? Мужа еще не было, когда она не узнала свою чашку, да и не сомневалась она ни в нем, ни в дочери! Кому и зачем играть с ней в такие игры? Она не богачка, не претендент на огромное наследство, значит она сходит с ума?! Эта мысль безостановочно крутилась у нее в голове, пока она снова не заснула.
            Сон, приснившийся ей в это утро, был на удивление реалистичный и при этом она понимала, что спит, кажется, это называется осознанным сновидением — подумала Айя. Она находилась в больничной палате, в которой было всего две кровати какой-то сложной конструкции и множество различной аппаратуры во круг них. Женщины, лежавшие на кроватях, были подключены к этой аппаратуре: трубки, провода соединяли их с приборами и датчиками, которые постоянно фиксировали показания их жизнедеятельности. Стены палаты были покрыты кафелем, тишину нарушали только работающие приборы. За окном падал густой снег, такой редкий этой зимой. Айя залюбовалась падающими хлопьями. Как красиво, подумала она, интересно, а я что здесь делаю, наверное пришла кого-то навестить. Тихонько, стараясь не нарушать тишину, она подошла к одной из кроватей. Лежавшая пожилая женщина была ей совсем не знакома, из ее носа выходили прозрачные трубки, рука была зафиксирована и через катетер, вставленный в запястье поступало какое то лекарство. Под закрытыми веками её глаза быстро быстро двигались. Без сомнения, сон перенес ее в палату реанимации, но зачем? Она пока не понимала. Мысленно пожелав больной выздоровления, она так же тихо двинулась ко второй кровати.         
   Другая женщина была на много моложе, голова перебинтована, на лицо надета кислородная маска и они с ней явно были  знакомы. Кто она, точно не подруга и не коллега, может бывшая одноклассница или сокурсница, благополучно забытая за давностью лет? Она подошла ещё ближе, какая миниатюрная, такая же как я. В этот момент правая рука женщины дернулась и повернулась ладонью вверх, в нижней части которой, в самом конце совсем не длинной линии жизни, красовался большой шрам – точная копия её собственного. Она заработала его в детстве, напоровшись рукой на палку с острым концом, который обломился и застрял в её ладони. Не отдавая себе отчета она схватила руку больной, резко запищал один из подключенных аппаратов, звук его становился всё громче и громче и она почувствовала что кто трясет ее за плечо –  тут же дала о себе знать боль в груди.
     Айя проснулась – ее разбудила дочь, которая одной рукой теребила ее за плечо, а другой протягивала вибрирующий от звонка телефон. Звонила мама, безмерно переживающая за дочь и горячо любимого зятя. Поговорив и успокоив её, насколько это было возможно, она передала трубку Рите – та, как ни кто умела найти подход к бабушке. Сон встревожил и напугал её своей реалистичностью, подсознание играло с ней в жестокие игры, показывая другой вариант развития событий вчерашнего вечера. Было уже двенадцать часов дня и нужно было потихоньку собираться на прием к врачу, да и с мыслями не мешало собраться, что бы не выглядеть совсем уж умалишенной. Растерянная и сбитая с толку аварией и происходящими событиями после неё, она начинала постепенно приходить в себя: сопоставлять, анализировать. Возможно, что-то удастся прояснить на приеме у врача, главное, что бы смирительную рубашку потом на неё не одели, немного мрачновато  мысленно пошутила Айя. Так же нужно исключить сотрясение мозга – травматолог вчера ни чего не определил, но ведь и она промолчала, не сказала про краткую потерю сознания. Загадки, вопросы и ещё раз загадки, да, жизнь расцвела новыми красками, только на арт-терапию все это не очень походило, от слова совсем.
   Стараясь не разглядывать свою некогда так обожаемую квартиру, умылась, позавтракала совместно с дочерью, оделась, делая как можно меньше резких движений и, сопровождаемая, а точнее конвоируемая Ритой, на такси отправилась в медицинский центр. Учреждение платное, с дорогим и весьма своеобразным дизайном. Искренне надеясь полностью не обнищать после единственного визита, а то, что он будет таковым ей подсказал прайс лист, висящий на стене в красивой рамке, а так же кабинет и вид самого психотерапевта, больше смахивающего на харизматичного главу религиозной секты: небольшая бородка, довольно длинные, седые, ухоженные волосы и запах восточных благовоний, буквально пропитавший всё вокруг. Отправив с благосклонной улыбкой Риту обратно в коридор, Сергей Александрович – именно так звали этого пророка от психиатрии – указал Айе отведенное ей место и приступил непосредственно к приему. Мягкий баритон успокаивал и даже как-то укачивал и уже через несколько минут она почувствовала непреодолимое желание поведать не только о последних событиях, но и без утайки рассказать о всей своей жизни вообще – с её маленькими и большими печалями и радостями. Рассказала, ни чего не утаив, про краткую потерю памяти, про странную чуждость собственной квартиры, связанную с заменой в ней некоторых вещей. В этот драматический момент она слегка закашлялась и резкая боль в груди подействовала отрезвляюще на поплывшую от избытка внимания и ароматов Айю. Замолчала и замерла в ожидании какого-либо диагноза, хотя бы предположительного, но больше всего жаждала услышать, что ничего страшного – шок и прочее. Небольшое сотрясение мозга тоже вполне бы устроило, все лучше чем абстрактная, необъяснимая тревога, но врач не спешил обнадеживать, начал проводить тестирование, а потом выписал направление на энцефалограмму. Времени это заняло немного, медсестра сказала: – Результат будет скоро у Сергея Александровича, ждите, Вас вызовут, –  и вручила ей талончик с номером электронной очереди. И вот она снова сидит в благовонном кабинете, внимательно слушая разъяснения и рекомендации медицинского гуру:
– Принимайте выписанные препараты точно, как прописано, станет лучше – тревожность уменьшится – хорошо, но курс не прерывайте, а после милости просим на следующий прием, через две недели. Обследование сотрясение мозга не выявило. МРТ тоже сделайте, для подстраховки. Пусть теперь зайдет Рита.
   То есть он считает нужным поговорить с ней без меня – это плохой знак – по всей видимости, все совсем не так невинно, как она надеялась. Дальнейшее поведение дочери только укрепило её в своих подозрениях – она явно врала, пытаясь успокоить мать.
    Дома, Айя приняла купленные по дороге лекарства и ее стало клонить ко сну – врач предупреждал о таком эффекте на первых порах лечения. Она легла, даже радуясь этому непривычному, заторможенному состоянию, и сразу заснула. В этот раз во сне она оказалась в своей квартире, но квартире правильной, такой, какой она ее знала и помнила. Был вечер, везде царил полумрак, только слегка разбавленный светом торшера у дивана, на котором сидели муж и дочь. Рита плакала, уткнувшись в правое плечо отца, он успокаивал и гладил ее по голове. Взглянув на мужа, Айя испугалась, было видно, что в утешении нуждается он сам. Бледный, неожиданно постаревший, на его левой руке, гладившей Риту по голове, красовалась белая повязка. Она всей сущностью потянулась к таким родным и почему-то несчастным людям, но осталась для них невидимкой, зато хорошо слышала, хотя и не вполне понимала их разговор. Точнее, не понимала его суть, Рита, плача, спрашивала, выживет ли мама и что грозит отцу, если она умрет.
– Моя судьба сейчас не главное, – Андрей говорил тихо, через силу, – она сейчас в коме и врачи не дают ни каких гарантий.
   Это они обо мне говорят, удивилась
– Айя, Айя, Айя, зачем ты отстегнулась, – во сне муж называл её правильным именем и это было удивительно отрадно.
– Это моя вина, не среагировал во время на эту белую Ладу. Почему она там стояла, эта машина, почему?!
   Рита уже не плакала, просто скулила, как собачка, ни к селу ни к городу подумалось ей. Это же просто сон – на самом деле все хорошо –  и тут, странное дело, она вспомнила своё утреннее сновидение и женщину в реанимации, так явно похожую не нее. Все страньше и страньше – высказывание Лью Кэроловской Алисы было сейчас как нельзя кстати. Она просто уже начинала чувствовать с ней свое тождество. Того и гляди, встретишь Чеширского кота. К плачу дочери добавился ещё какой-то посторонний шум, то ли шёпот, то ли бормотание, он становился все явственнее и она поняла, что проснулась, правда не совсем, так как плохо соображала где находится. Громкий шёпот, интересное словосочетание, отметила про себя Айя, доносился с кухни и принадлежал Рите:
– Папа, все очень странно, Сергей Александрович пока не уверен, он даже спрашивал меня не склонна ли мама к фантазированию, с целью привлечения к себе внимания, но симптомы нехорошие. На фоне стресса у нее могла развиться парамнезия, ложные воспоминания проще говоря, её так же провоцирует сотрясение мозга, шизофрения. Если в ближайшие дни не наступит улучшение, возможно понадобиться госпитализация. Обязательно нужно сделать МРТ, что бы исключить опухоль головного мозга. Он прописал ей ноотропные препараты, они улучшают работу мозга, улучшают память. 
   Как все просто, подумала Айя, я схожу с ума то ли от стресса, то ли чего другого, правда, есть и хороший вариант – опухоль в мозгах, удалят ее и я здорова, есть чему порадоваться. Почему бы со мной не обсудить эту проблему, не уже ли все так плохо, что ей лучше не знать? Сейчас встану и поговорю с ними.  Она уже начала подниматься, когда услышала слова мужа:
– Давай пока не будем ей все это говорить, пусть пройдет время, а мы с тобой понаблюдаем, потом решим что делать. Врач только тебе сказал про парамнезию?
– Да, я же говорю, он не уверен, но тесты указывают именно на это, он посчитал что у нее сейчас слишком возбужденное состояние и лучше её сейчас не травмировать такими предположениями. Он сказал звонить ему, если не будет улучшения или станет хуже – сразу ехать к нему в клинику на прием.
– Сергей Александрович, дядя Даны, да Рита помню, вы с ней дружите с первого класса.
   Айя замерла, просто застыла, – у Риты никогда не было подруги с таким именем, имя редкое невозможно забыть. Ей стало невыносимо жарко, было трудно дышать, она вся покрылась липким потом, халат, в котором она уснула, прилип к телу. Не уже ли это тоже последствия парамнезии? Когда все уснут, она найдет в интернете, что это такое и насколько серьезны последствия этого состояния. Через полчаса она довольно натурально сыграла, что только проснулась. Муж и дочь старались делать вид, что ничего не происходит – они все вместе пили чай, смеялись, но чувствовалась возникшая между ними неловкость. Мы как актеры, плохо выучившие свои роли, все время сбиваемся и делаем неестественные паузы. Отчуждение все нарастало и она еле дождалась, когда наступит время ложиться спать. 
          Она лежала и ждала, когда уснут муж и дочь, постепенно проникаясь отвращением ко всему, что ее окружало, и не только к бездушным предметам, но и к тем, кого она так беззаветно любила. Все стихло и она, взяв свой смартфон, прокралась в ванную и стала искать, что означает «Парамнезия». Википедия сообщала – парамнезия — нарушения и расстройства памяти, выражающиеся в ложных воспоминаниях, может происходить смешение  прошлого и настоящего, а так же реальных и вымышленных событий. Парамнезия часто характеризуется переоценкой влияния собственной личности на исход некоторых событий, имевших место в прошлом. Парамнезии являются качественными извращениями памяти. Итак, что-то действительно подходило к её ситуации, но не всё, или это не так важно, вполне достаточно и части.    Дальнейшее штудирование интернета не принесло ничего, кроме все возрастающей тревоги – ее уловом стали: синдром Капгра — расстройство, при котором человек считает, что его близкий человек подменен другим существом в старом обличии, причем, это то же может быть вызвано травмой головы; и редупликативная парамнезия — больные думают, что его дом или другое помещение клонировано.
   Да, шикарно, по всей видимости у нее присутствовал весь этот чудесный букет расстройств памяти и психики. Даже удивительно, как ее сразу не госпитализировали. Стоп, сотрясения мозга у нее не было и если нет опухоли, то тогда ещё лучше – начинается шизофрения! Нет, так нельзя, сейчас она наставит себе диагнозов! Но почему ей так плохо и тревожно, почему всё и все вызывают недоверие? Она будет лечиться и все пройдет, встанет на свои места, она вспомнит, что на чашке всегда был орнамент, а никакого пони на ней не было и в помине. – Всё образуется, все образуется, –  повторяла она снова и снова, но легче не становилось и желание, что бы все стало так, как она помнила, только усиливалось.
   Ей была нужна её прежняя жизнь и никакая другая, и не помогут ни препараты, ни что-то другое. Айя нашла в аптечке снотворное – она принимала его крайне редко, опасаясь привыкания, но сейчас как раз был этот самый крайний и редкий случай. Она запила таблетку водой и легла рядом со спокойно спящим мужем, ощущая исходившее от него тепло, постепенно согреваясь сама и засыпая.
   На этот раз сон не поражал реалистичностью, скорее наоборот. Она шла в темноте, разбавленной светом луны, по прямой гравийной дороге, на встречу ей кто-то двигался, по мере приближения становилось ясно – это тоже женщина, маленькая и худенькая, так же как и она одетая в ночную рубашку. – Не самое подходящее одеяние для ночного променада, – подумала она, но холода она не ощущала, как и не чувствовала камней под ногами, хотя шла босиком. Медленно, очень медленно сближалась она с ней, темнота не позволяла разглядеть ее лицо и, только когда они почти поравнялись, луна словно высветила все ее существо – это была ее точная копия. Она не ощутила страха, наоборот – радость, как будто она всю жизнь ждала этого свидания, свидания с самой собой. Проходя мимо, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, ее Близнец сказал только одно слово и это было ее имя — Айя, она кивнула в ответ. И тут пришло осознание, что должна сказать она своей точной копии — Майя, та ответила таким же кивком головы. Они расходились все дальше и дальше и она почувствовала сильнейшее желание посмотреть ей вслед, проводить взглядом. – Не смей, – приказал ей голос, невесть откуда взявшийся в ее голове, – смотри только вперед, –  и она безропотно подчинилась ему. Впереди на дороге сгущался туман и скоро она вся оказалась в его власти, словно заживо погребённая, не видя ни просвета вокруг себя. Она оступилась, запнувшись о какое-то препятствие и полетела вперед и вниз на скрытую туманом дорогу.
          Айя проснулась словно от резкого толчка и не смогла понять где она находится и что с ней происходит – она лежала на спине и видела  только часть потолка какого — то  помещения, на лице было закреплено что-то из прозрачного пластика. Всё таки ее увезли в больницу, когда и зачем? Почему она опять ничего не помнит, ей стало хуже? Она попыталась закричать, но получились только еле слышные стоны и громкий писк какого то прибора, показавшийся ей до странности знакомым, заглушил их. Рядом кто-то не видимый ей произнес:
–  Она приходит в себя. Тихо, тихо не делайте резких движений, если слышите меня, пошевелите правой рукой.
   Почему правой, понятно, к левой что то прикреплено. Она тихонько пошевелила рукой и мужчина, по всей видимости врач, стал снимать с её лица прозрачный пластик, оказавшийся кислородной маской.
– Поздравляю Вас с возвращением!
– Откуда я вернулась? – спросила она – и врач ответил: – Вы после аварии, были два дня в коме, у Вас серьезная черепно-мозговая травма, но теперь всё будет хорошо. Не переживайте, мы сообщим Вашим родным, что Вы пришли в себя. Отдыхайте.
   Вопросы были и много, но ответов пока всё равно не получишь. Она попробовала оглядеться вокруг, насколько это было возможно. Палата, в которой она находилась была ей знакома – она видела её во сне. Может она и сейчас спит и с минуты на минуты проснется? Да, все так, как было во сне – кафель на стенах, работающее медицинское оборудование, только падающего снега за окном не было, зато была пожилая женщина, лежавшая на соседней кровати.               
         Потом события стали сменять друг друга с потрясающей быстротой – через два дня её перевели в обычную палату, встреча с мужем и дочерью. Муж, остальные родственники и друзья, навещавшие её каждый день, называли её только правильным именем и она не ощущала чуждости этому миру. Только преследовало сильнейшее чувство вины – никакие уговоры Андрея не могли убедить её, что не она стала причиной произошедшей аварии. Приходил дознаватель, опрашивал о причинах и обстоятельствах аварии, почему она была не пристегнута в момент столкновения.
   Потом была реабилитация, выписка из больницы домой, домой, где все было правильно. Теперь её волновало только одно – она панически боялась, что мужа осудят и посадят. Адвокат обнадеживал – она поправляется, материальный ущерб возмещен в полном объеме, физически никто из пассажиров другой машины не пострадал, она заявление на мужа писать отказалась. Айя стала смотреть в будущее с надеждой. Она никому не рассказала о пережитом ей, пока она находилась в коме, боялась, что никто не поверит, сочтут галлюцинацией, хотя сама она была уверена в обратном. Она на самом деле была там, в том мире, так похожем на их собственный и жила жизнью своего двойника, а та женщина, все это время была здесь. Что ей придется пережить, когда, оказавшись в своей реальности, она поймет, что не помнит несколько дней из своей жизни. Скорее всего это припишут парамнезии или чему-то подобному. Айя чувствовала свою вину и перед ней тоже. Время шло, все приходило в норму, теряли свою остроту переживания, связанные с аварией – ей становилось легче. Только чашка с рисунком пони напоминала ей о фантастическом приключении, которое то ли было, то ли не было .