Окончательная реструктуризация

Пролетали мимо этажи. Пролетали мимо окна. Пролетали мимо комнаты, прячущиеся за окнами: спальни, гостиные, детские. Почти в каждом окне были видны люди. Они пребывали в различных позах. Сотой доли секунды было достаточно, чтобы успеть различить в пространстве комнаты фигуры людей и понять, что именно там происходит. В позах людей содержался язык тела, который, словно в театре пантомимы, с помощью мимики и жестов, моментально рассказывал о жизненных ситуациях, в которых они находились в данное мгновение. Невероятно, но глаза успевали выхватить эти мимолётные позиции, и мозг, словно действуя в режиме замедленной съёмки, удивительным способом успевал их разгадывать, расшифровывать и даже предсказывать ближайшее развитие событий. Мозг сейчас работал настолько быстро, отслеживая и анализируя множество сцен, что время замедлялось, становилось вязким, тягучим, как жевательная резинка...

Вот в окне промелькнуло заплаканное лицо маленького мальчика, видимо ему не купили новую игрушку, которую он сотни раз видел в рекламе; несчастнее него не найти никого в мире. А вот молодая пара на кровати; он страстно целует её обнажённое тело, она гладит его по волосам. Вот старуха глядит в окно остановившимся взглядом; она судорожно сжимает сухими узловатыми руками подлокотники инвалидной коляски. Вот молодой папа подбрасывает к потолку хохочущую дочурку, ловит сильными руками и снова отправляет вверх счастливую девочку; она неожиданно попала на весёлый аттракцион в лице вернувшегося с дальнего рейса соскучившегося отца. А вот здесь молодой парень, закатав рукав, наматывает на руку ремень; разложил на столе шприцы и с вожделением смотрит на пакетик с белым кристаллическим порошком. В том окне – сидит в кресле грузный мужчина, апатично глядя в телевизор; в одной руке его бутылка, в другой – сигарета. А вот здесь – молодая мать кормит грудью младенца; ласково улыбаясь, укачивает малыша и прикасается губами к маленькой головке. В следующем окне – старуха пытается встать с постели, а старик, крепко обхватив её за талию помогает ей подняться; старуха, улыбаясь, что-то говорит своему пожилому супругу. В следующем – ссора: женщина и мужчина средних лет кричат друг на друга; женщина, размахнувшись, швыряет об пол расписную фарфоровую супницу.  За другим окном – шумная компания за праздничным столом чествует именинника; подняли рюмки, звонко чокаются, веселятся. Вот мусульманин, стоя на коленях и смиренно склонив голову, совершает намаз; он прикрыл глаза и шепчет молитву. В последнем окне нижнего этажа мелькнула молодая, красивая девушка, одетая во всё чёрное; она стояла и смотрела в небо сквозь окно, в её глазах читалась тихая грусть. Их глаза, оказавшиеся на тысячные доли секунды напротив друг друга, внезапно встретились, и словно молния проскочила между двумя жизнями, произведя мгновенный двухсторонний обмен информацией, которая содержалась в их сознании в тот короткий миг...

…Время уже растянулось до невозможного, вытянулось так, что уже было готово вот-вот лопнуть. Вся прожитая жизнь рассыпалась на отдельные мгновения. Мгновения… Мгновения… Мгновения, разом поднявшиеся из глубин памяти, слились в громадное количество информации, требуя у мозга, и без того лихорадочно работающего, сеанса одновременной обработки. Даже самые потаённые, настойчиво забытые события из далёкого детства возникали и транслировались, каждые на своей волне. Словно тысячи экранов, показывавшие в хронологическом порядке кадры различных эпизодов прошедших дней, возникли все эти воспоминания, упорно настаивая на внимании и упорядочивании. Бешено работая, мозг каким-то образом успевал охватить приятные и хорошие эпизоды и уложить их в строгую, витиевато-красивую структуру, в результате чего достигались эмоциональная удовлетворённость и душевный покой. Оставались открытыми самые острые, жёсткие, неудобные фрагменты, причинявшие страдание, боль, и нарушавшие эстетику композиции. Такие воспоминания претендовали только на особое отношение, пересмотр и новое упорядочивание, так как они являлись характеризующими воспоминаниями и имели прямой доступ в подсознание. Обида, ненависть, злость, месть, вина, страх, уныние, равнодушие– эти скрытые эпизоды в памяти всегда охранялись особенно тщательно, и теперь они, словно незажившие раны, безобразно обнажились на фоне красоты и гармонии внутренней сущности.

Мозг судорожно подбирал варианты для того, чтобы успеть залечить старые раны, и нашёл лишь одно слово – прощение. Как? Неужели одно слово обладает таким могуществом? Да. Просто простить. Простить всех. Простить себя. Простить и отпустить. Навсегда. Но кто простит сейчас?