Глава 20. Возвращение к табуну

Бегом добравшись до лагеря, я вздохнула с некоторым облегчением.
Меня радовало и то, что я оказалась дома. А это пристанище в какой-то мере начинало мною ощущаться как нечто свое. Придавал  хорошего настроения и сам факт наличия на месте  шатра,  в принципе. Нет, я конечно понимала, что на этой планете нет никого, кроме меня.  И воров, соответственно, нет смысла опасаться. Но, видимо, подспудно, я боялась того, что меня могут бросить. И свернуть стойбище, просто забыв  о моем существовании.
Глупо, наверное, но ощущения того, что Дикие стали моим племенем, у меня не было. Отсюда и неуверенность.
Кроме того, вдохновляюще  действовала и моя способность к бегу. Все же после фактического собирания себя заново,  некоторый страх в качественности  этой сборки, во мне гнездился.
Но бег по пересеченной местности показал, что  с этим все обстоит нормально.
И само собой, это меня тоже радовало.

Одним словом, благополучно достигнув шатра, я споро развела огонь и занялась приготовлением обеда и ужина.
Правда, теплой атмосферу ни в шатре, ни вокруг, назвать было нельзя. На дворе существенно похолодало. Так что, пока я разводила огонь,  мне пришлось накинуть на себя одну из шкур, а вечером засесть за  прядение шерсти.
Поскольку, шкура это конечно хорошо.  Вот только бегать, ловить рыбу и пр. в таком виде было неудобно. Шкура просто напросто сковывала мои движения. А дырявить ее, проделывая отверстия для рук,  я не стала.
Ведь  шкура была не моя, ее мне выделили Дикие.  Да и спать было теплее на целой шкурке, нежели на шкуре, с прорезями.
Посему,  промучившись пару дней, я таки решилась сменить форму кокона, на то, что добуду в сундуке Повелителя Драконов и влезла к нему в шатер.
Мне было очень стыдно, но очень холодно или очень неудобно, смотря в чем я рассекала по окрестностям вокруг лагеря.
Костюм в дырочку,  продувался насквозь.  И  я уже через пять минут начинала стучать зубами от холода. А теплая  шкура просто связывала меня  по рукам и ногам, не давая  свободно ими шевелить. Так, что даже набрать сухой травы для разжигания костра, в ней, я  нормально  не могла.
В общем, я таки влезла в сундук Дагара. Благо, что тот стоял недалеко от входа в его шатер. То ли он предполагал такой вариант развития событий, то ли в принципе понимал, что мне скоро понадобиться одежда потеплее и не стал ее далеко убирать? Не знаю.
Но она мне точно понадобилась.

 Так что я, сгорая от стыда, тем не менее, с большим интересом порылась  в его сундуке, выудив оттуда замшевый костюм на теплой, похожей на байковую, подкладке.
Мягкий, цвета капучино, он был гораздо теплее моего, кожаного костюма.  Поэтому, плащ  к нему, я пока решила не брать. Ведь необходимость костюма я могла объяснить, а вот плащ к нему, пока что был явным излишеством, в данном температурном диапазоне.  И  в рамки необходимого,  для существования  организма в этой среде, не входил.
Одним словом, я решила не зарываться, ведь проникновение в шатер Повелителя Драконов и так было верхом наглости и бесцеремонности. А уж о покушении на его сундук, я вообще не говорю.
Я была уверена, что мне попадет.
Только вот  другого выхода у меня не было. Он единственный, кто в принципе поделился со мной одеждой рода. Болеть, перемерзая,  мне  тоже совсем не хотелось.  Пряжу я только начала прясть, так что, свяжу себе из нее  что-либо, еще  не скоро. А  холодно мне уже сейчас.
Посему, по лагерю, вскоре,  я стала рассекать в темно-коричневых замшевых брюках, коричневых сапогах и тунике, цвета капучино. А на руках у меня красовались темно-коричневые, изящно выделанные, перчатки. Впрочем, одевала я их редко,  поскольку дотрагиваться руками  мне было не до кого,  так как Драконы отсутствовали.  Вот перчатки  и  болтались в одном из боковых  карманов туники.
Ветра тем временем усилились и стали холоднее. В основном дул северо-восточный или северо-западный ветер, приносящий с собой дожди.
Правда, к середине дня погода обычно сменяла гнев на милость,  и на небе показывалось Солнышко.

Так,  однажды днем, через пару дней от моего возвращения,  обновив свой гардероб и пополнив запасы еды, я вернулась к Черным Холмам.
Мне очень хотелось насобирать  волос жангелов, если таковые с них выпадали, конечно. А заодно и попробовать начесать их же, с грив табуна.
Да и насчет - попить молока, я была совсем не против.
Одним словом, были у меня в той долине нерешенные вопросы.
«Не факт, конечно, что табун еще там. - размышляла я подходя к знакомому пригорку. – Но я хотя бы с земли волосы пособираю, если что.»
Впрочем, табун оказался на месте и встретил мое появление хоть и настороженно, но не враждебно.
Положив на один из камней пару сушеных лепешек, я принялась обходить место выпаса табуна, в поисках волос с гривы.
И, надо сказать, кое - что насобирала.
Одна из кобыл тем временем подошла ко мне и  обнюхала.   Молодая. Каурая.  Она переступала с ноги на ногу, пряла ушами, с шумом втягивая в себя воздух и пофыркивая.
Сначала замерев на месте, а затем  дождавшись,  когда меня обдуют и обфыркают, словно струей из тепловой пушки, всласть, я отмерла и осторожно  подошла к крутому боку жангела,  аккуратно просунув  голову под ее живот, с  другой стороны которого, на меня,  с детским любопытством,  взирал жеребенок.
Выждав несколько секунд и поняв, что бить копытом меня не собираются,  я привстала на кончики пальцев и честно попыталась дотянуться до одного из сосков кобылицы.

Но, у меня ничего не получилось. Росточка не хватало.
Сообразив это, я  задумчиво почесала ладошкой нос и приложив указательный палец к губам, вопросительно посмотрела на кобылу, с  интересом следящую за моими действиями.
Та задумчиво склонила голову на бок, взирая на меня с некоторой долей иронии, как мне показалось. Впрочем, в  ее  огромных, влажных,  янтарного цвета глазах, не было злости.
И это меня несколько успокоило.
На столько, что я  кивком головы показала на ее ногу и мысленно поросилась влезть к источнику молока по ней.
Решив про себя, что к нжати же я так залезаю. Почему бы мне и тут не попробовать? Правда,  коровы менее брыкливы, чем жангелы, но не бьют же они своих жеребят, путающихся под ногами. Может и у меня сойдет сей фокус, без травм? С разрешения кобыл, конечно.
 Пару минут жангел задумчиво смотрела на меня, пофыркивая и поводя ушами, а затем протянула заднюю ногу, чуть приподняв ее над землей.
Само собой, я с радостью на нее взобралась, выпрямляясь во весь рост и думая, что сейчас я по ней, как по стволу, заберусь наверх, к искомому молоку. Но нет. Кобыла просто приподняла ее повыше, доставив таким образом меня прямо к соску, словно в люльке подъемного крана.

Сделав пару глотков терпкого, пряного, горьковато-кислого, с пузырьками газа  молока, я с благодарностью кивнула, прося вернуть меня на землю.
Кобыла задумчиво повела ушами, не очень веря в то, что я сыта. А жеребенок радостно кинулся на ревизию оставшегося молока.
Впрочем, он быстро убедился, что в еде я ему не соперник и успокоился.
Мне же такое питье просто было непривычно. Оно щекотало небо, а пузырьки газа, словно взрывались во рту, оставляя  ореховое послевкусие.
Короче, я еще минут пять просто переваривала то, что я собственно сейчас выпила.
А затем, поняв, что от этого странного питья,  организм кони двинуть не собирается,  хотя и испытывает странные чувства, я  попросила разрешения у кобылы,  расчесать  гривы и хвосты ее,  и жеребенка.
Жангел задумчиво повела на меня ушами, но возражать не стала. Гривы у них были длинные и мои действия не отвлекали ее от поедания травы. Я же старалась действовать аккуратно, не дергая волосы, что бы не нервировать кобылицу.
Впрочем, расчесать ее было совсем не просто. Волосы были толстые, довольно жесткие  и местами переплетались между собой клубками. Что, наверное, и не удивительно, учитывая наличие у них пастей, которые,  правда, на данный момент никак себя не проявляли.
«Видимо,  все зависит  от настроения жангела.» - решила я для себя,  закрывая почтальонку с «уловом» и благодаря за еду и шерсть,  и кобылу, и жеребенка,  а  так же за дружелюбие весь табун.

После чего направилась восвояси.
Мне еще предстояло спрясть  то, что я добыла у жангелов. Обозвать это шерстью или волосами в чистом виде, у меня язык не поворачивался.

***

На следующий день все повторилось.
Правда, ко мне подошла уже другая кобыла. Да и подпрыгивать мне уже не пришлось. Жангел сразу протянула мне ногу.
А на третий день я уже прихватила с собой банку и выдоила немного молока, решив, что оно прекрасно подходит и в чай, и для простокваши.
Да и расчесала гривы я уже не одной кобылице, а обошла с гребнем несколько особей, задержавшись с табуном до вечера.
И через неделю я уже могла подходить к любой из кобылиц за молоком, благо, что  табун был небольшой, да и ожеребившихся кобыл было немного.
Шерсти у меня тоже набралось на небольшой мешочек, так что было чем заняться вечерами.
Табун принимал меня спокойно. А к концу семидневки я была уже и облизана им с головы до ног.
Что было хорошо. Это давало мне возможность числиться какой-то общей собственностью табуна, подходя к любому из них без опаски для расчесывания грив и хвостов.
Чем я и занималась. Разбираясь с типами их волос и их переплетениями.
Я выяснила, например, то, что гаргончики с разных грив, разных особей, могут переплетаться между собой. И тогда жангелы стоят в этом связанном виде,  до суток. Или двигаются синхронно и параллельно друг с другом.
Заодно выяснила и то, что молоко жангелов весьма неплохо залечивает,  стертую их языками,  физиономию.
Одним словом, имеет похожие с молоком нжати свойства.

Правда,  от него возникали довольно странные ощущения, словно внутри тебя что-то раскрывается, вылетая из лопнувшего на небе пузырька молока жангела  и обволакивает,  чем-то сродни тонкой пленки, сначала небо, потом горло, потом проникает внутрь, взаимодействуя с каждой клеточкой организма. Будто создает еще одну основу внутри нее. Одновременно впитываясь и становясь ее частью.
Я просто физически ощущала какую-то надстройку собственного организма. Как будто была недоделанна, недостроенна  раньше.
А может и была? Кто знает,  насколько полно я все вернула на место, из состояния киселя, в который плавно превращалась после покуса гаргончиками гривы доминанта?
 К слову, к  объезженному жеребцу, я подошла  с гребнем в руках, к последнему.
Мне почему-то было неловко. Вроде как я перед ним виновата. Хотя и не виновата. Сам же кинулся кусаться. Просто, я бы предпочла запрыгнуть кому-нибудь на спину по доброй воле. Что бы взаимодействовать с обоюдного согласия. А тут…
Поэтому, осторожно расчесав ему хвост, я искоса поглядывая на косящего на меня глаза и нервно перебирающего ушами жеребца,  честно сказала ему, что очень бы хотела скакать верхом, но очень не хочу делать это насильно. И потому, залезу на него, только если он будет не против поноситься по степи, имея на спине меня, в виде приложения к нему.
Гордо  вытянув точеную шею, жеребец посмотрел на меня сверху вниз и чуть оскалился.
Я же стояла совершенно спокойно, твердо глядя ему в глаза и не спеша засовывая начесанный клок  его волос,  себе в сумку.
Он мне нравился. Стройный, изящный, красивый, мощный. Я любовалась им.  Но насильно лезть не хотела. Мне нужен был некто надежный.  А против воли друзей не заводят.

« В конце концов. – думала я. – Можно и подождать. Возможно, кто-то сам решит, что он не против,  носить меня на спине. Кто знает? Но лучше уж тащиться пешком, чем скакать на том, кто тебе не рад. Ненадежен он. Непонятно, что от такого ожидать. Особенно учитывая силу и размер.»
Мы простояли глазея друг на друга несколько минут, а затем жеребец отвернулся, сердить дернув ухом в мою сторону.
А я не спеша отправилась восвояси, искоса поглядывая в сторону его копыт.
Нет, я не думала, что он меня лягнет или укусит, но мало ли… Так что, на всякий случай, я двинулась прочь от него по диагонали, на уже знакомый мне пригорок.
И уже  там, в спокойной обстановке, не торопясь,  получше уложила волосы жангелов  к себе в сумку, а то еще расползутся. С них станется!
После чего, перекусив жаренной рыбой и куском лепешки, не спеша встала, потянулась  и развернувшись спиной к табуну направилась в сторону лагеря.
Впрочем, не успев сделать и пары шагов, я почувствовала как волосы у меня на затылке встают дыбом, а в спину уставился чей-то тяжелый,  недобрый взгляд. 
Энергетика этого взгляда  была такой, что у меня создалось ощущение, что кожу  на моей спине, не то, что сверлили взглядом, ее просто аккуратно разрезали на полосы.
Я остановилась и,  обернувшись назад,  тихонько щелкнула указательным пальцем в пустое пространство,   словно  шлепая кого-то по губам, показывая этим самым,  что мне неприятна эта энергетика.  И укоризненно  посмотрела  туда, где за  прозрачной завесой реальности, по моим ощущениям, находился Альфа.
После чего,  вновь развернулась,  намереваясь сделать шаг вперед, да так и замерла,  не осилив  его.

Сзади,  из-за  спины, окутывая меня, черной волной,  взметнулась,  словно крылья птицы  и перегородила мне путь, нацелившись  в тело тысячами змеиных пастей,  грива  жеребца.
На меня накатила  его густая, липкая словно смола, черная энергия. И день превратился в ночь. Стало почти невозможно дышать.
Так что,  я замерла, быстро вдохнув и задерживая дыхание, словно пловец под водой.  А затем сделала шаг назад  и,  уперевшись спиной  в мускулистую,  длинную, стройную ногу  жангела,  подняла глаза вверх,  спокойно смотря  прямо в два малиновых огня, зло сверкающих на горбоносой морде.
Жеребец  же, наклонил голову вниз, изящно выгнув шею и шумно выдохнув  мне в лицо, отчего волосы на моей голове взметнулись вверх,  яростно уточнил: « Отвергаешь мой подарок?»
«Нет. – так же мысленно ответила я, твердо глядя ему в глаза. – Он мне очень нравится. Просто я хочу не быть в тягость. Что б ко мне относились дружески. Что бы вместе скакать по степи и вместе от этого получать удовольствие. Что бы не заставлять. А сам… И может кто-то согласится по желанию?»
Я приложила руку к сердцу, показывая, что желание должно исходить от симпатии и принятия меня.
Жеребец сердито повел ушами.

А я стояла и смотрела ему в глаза, заново ощущая и боль от потери семьи и страх одиночества, и ощущение чужеродности в новом мире. Мне действительно хотелось в качестве всадника,  иметь  под собой если не друга, то хотя бы существо, относящееся ко мне нейтрально.
Альфа ослабил хватку и теперь смотрел на меня задумчиво.  А мир вокруг  вновь обрел краски, выскользнув за пределы тьмы.
Я тихонько сделала вдох, радуясь возвращению способности дышать.
« А меня ты  как посмела тронуть, наглый человеческий жеребенок?» - вдруг долетело до меня его сердитое.
 И  воздух вновь сгустился, превращаясь в черный клейстер, забивающий  легкие.
« Я из симпатии. Хочешь в щечку поцелую?» - кротко уточнила я, хитро глядя на него снизу вверх,  внутренне улыбаясь и совершенно искренне любуясь его грацией, изящными чертами, точеным силуэтом.
Не смотря на притаившийся перед этой силищей страх и собственную неуверенность, жеребец мне чертовски нравился.
 Я просто балдела от его мощи, тащилась от его красоты и внутренне пищала от восторга, когда он начинал злиться.
Ну, что я могла с собой поделать? Вот нравился он мне и все тут.

Жангел  чуть отстранился,  искоса  рассматривая меня,  как невиданную зверушку.
А затем его глаза вновь полыхнули красным…
« Ты ко мне что ли на спину хочешь?!»- почти прорычал жеребец, уставившись мне в лицо.
« Этот вариант я пока не рассматривала. – искренне ответила я ему. – Но он мне нравится. Если тебе конечно,  будет не тяжело меня на себе таскать.» - искоса глядя на жангела, скромно отозвалась я, одновременно соображая, хватит ли мне набранного в легкие воздуха или я умру от удушья?
Глядя на эту шелковистую морду, величиной с три  моих лица, мне до жути хотелось его погладить. Ну, в конце то концов, остальных то,  я  же  глажу.
Но, я мужественно сдержала свой порыв и ограничилась тем, что прислонилась щекой к его ноге, с нежностью глядя ему в глаза.
В ответ на проявленную мною скромность Альфа выпрямился  и ошалело  мотнув головой,  так, что чуть меня не снес, мысленно произнес,  что-то типа: « Ой, а иди ты уже отсюда, а.  Иначе я за себя не ручаюсь.» - легонько ткнув меня мордой в плечо.
Повторять два раза,  я его не заставила и повернувшись к нему спиной,  направилась  вверх по холму, прямо  в сторону лагеря, провожаемая задумчивым взглядом табуна.