Литературная учеба на французских переводах

                (Переводы с французского как средство литературного образования:
                дидактические рекомендации русских классицистов)

                К 290-летию со дня рождения А. П. Сумарокова
                и 250-летию со дня рождения графа Д. И. Хвостова

        XVIII столетие вошло в отечественную историю под именем века Просвещения, решительно преобразовавшего всю систему национальной культуры. Для русской художественной словесности это был во многом период ученичества, постепенной выработки норм литературного языка, развития эстетической теории, становления жанровой системы, закладывания предпосылок профессионализации писательского труда. В этой связи особую значимость приобрело обсуждение вопросов необходимости систематического литературного образования, усвоения лучших достижений мировой литературы и адаптации их к насущным потребностям российского творческого процесса.

        Среди тех литературных деятелей, кто уделял преимущественное внимание проблеме организации широкомасштабного литературного образования начинающих авторов, одно из ключевых мест принадлежит А. П. Сумарокову, со специальной дидактической целью создавшего две эпистолы – о русском языке и о стихотворстве (1747), ставшие теоретическим и практическим руководством для литераторов молодого поколения. Ориентируясь на авторитетные литературно-дидактические аналоги – «Науку поэзии» («Послание Пизонам») Горация и «Поэтическое искусство» Буало, Сумароков постарался составить свод универсальных правил, рассчитанных на использование русскими поэтами, которые могли бы опереться в своем творчестве на литературные образцы, заимствуемые из классического фонда мировой художественной словесности. При этом Сумароков четко постулировал главное правило, служащее залогом успешного совершенствования литературного мастерства, – требование предварительного получения начинающими авторами основательного литературного образования, достижения ими достаточной просвещенности в наиболее важных аспектах эстетики и стилистики, неустанного оттачивания выразительности литературного языка и безукоризненной правильности владения словом:

                Кто пишет, должен мысль прочистить наперед
                И прежде самому себе подать в том свет... <...>
                Нет тайны никакой безумственно писать,
                Искусство – чтоб свой слог исправно предлагать,
                Чтоб мнение творца воображалось ясно
                И речи бы текли свободно и согласно [1, с. 113].

        Учитывая то обстоятельство, что русская словесность в этот период существенно отставала по уровню эстетической зрелости от зарубежных литератур, Сумароков обоснованно считал действенным средством получения необходимого литературного образования обращение к богатому художественному опыту писателей-классиков, следование оставленным ими высоким образцам, заимствование отдельных элементов их творческой манеры:

                Перенимай у тех, хоть много их, хоть мало,
                Которых тщание искусству ревновало [1, с. 115].

        Первоочередной задачей литературного образования становилось постижение законов создания художественной речи, выработка гибкого и емкого литературного языка, который мог бы стать эффективным инструментом художественного творчества. По мнению Сумарокова, самым оптимальным способом освоения ресурсов отечественного литературного языка являлось изучение принципов обращения с языком, демонстрируемых классическими авторами, доведшими степень владения изящной речью до высочайшей степени совершенства. Именно на их языковое мастерство следовало ориентироваться русским литераторам:

                Возьми себе в пример словесных человеков:
                Такой нам надобен язык, как был у греков, 
                Какой у римлян был и, следуя в том им,
                Как ныне говорит Италия и Рим,
                Каков в прошедший век прекрасен стал французский,
                Иль, наконец сказать, каков способен русский! [1, с. 112]

        Конкретным средством обучения владению литературным языком и раскрытия его тайн призваны были стать, по замыслу Сумарокова, учебные переводы с иностранных языков, прежде всего с французского, как наиболее распространенного среди образованного общества. Однако при этом автор эпистол предостерегал начинающих литераторов от механического воспроизведения стилистических оборотов французской речи, отнюдь не всегда соответствовавших русским языковым нормам:

                По сем скажу, какой похвален перевод:
                Имеет в слоге всяк различие народ.
                Что очень хорошо на языке французском,
                То может в точности быть скаредно на русском.
                Не мни, переводя, что склад в творце готов;
                Творец дарует мысль, но не дарует слов [1, с. 114].

        По сути, Сумароков, преследуя сугубо учебные задачи, попутно сумел заложить основы теории художественного перевода, получившей полное развитие лишь впоследствии.

        Что касается отношения самого Сумарокова к учебной практике переводов с французского языка, ставшей, в том числе и по его прямой рекомендации, весьма активно использоваться начинающими авторами, то он со временем существенно изменил свой взгляд на целесообразность такого литературно-образовательного средства, усмотрев в легкости усвоения французских языковых форм серьезную опасность для дальнейшего развития русского литературного языка, обретения им самостоятельности и зрелости. Эти опасения побудили Сумарокова посвятить проблеме пагубности иноязычного влияния сатиру «О французском языке» (1771), в которой он резко укорял новоявленных отечественных литераторов-космополитов,

                Кто русско золото французской медью медит –
                Ругает свой язык и по-французски бредит [1, с. 193].

        По мнению Сумарокова, время подражания чужим примерам миновало, а использование иностранных языков следовало бы ограничить чисто утилитарными рамками:

                Языки чужды нам потребны для того,
                Чтоб мы читали в них, на русском нет чего [1, с. 193].

        В связи с этим и к качеству учебных переводов Сумароков предъявлял теперь более строгие требования, добиваясь от переводчиков неукоснительного соблюдения норм русского языка:

                Когда б учились мы, исчезли б пухлы оды
                И не ломали бы языка переводы.
                Невеже никогда нельзя переводить:
                Кто хочет поплясать, сперва учись ходить [1, с. 200].

        Показательно, что сумароковским дидактическим канонам тщательно следовал запоздалый эпигон классицизма граф Д. И. Хвостов, активно поддержавший в программной эпистоле 1784 года «Я. Б. Княжнину» (кстати сказать, зятю Сумарокова) идею важности литературного образования:

                Коль дар с наукой в нас, – быть славны можем мы [2, с. 426].

        В примечании к своей эпистоле Хвостов развил сумароковский тезис о необходимости адаптации при переводе французских оборотов к специфике русского литературного языка: «Переводчики, обязываясь представить чужие мысли, должны их перелить в формы, приличные свойствам и оборотам того языка, на который переводят. И это не малое достоинство» [2, с. 429]. И позднее, уже в начале XIX века, Хвостов в эпистоле «О красоте российского языка» (1803) по-прежнему призывал, вслед за Сумароковым, начинающих авторов избегать чрезмерного влияния французских образцов:

                Располагай стихи ты правильно по-русски;
                Ни мысли не слагай, ни речи по-французски.
                Не спорю я о том, хорош чужой язык,
                Но, с русским смешанный, несвойствен, груб и дик [3, с. 27].

        В полном соответствии с заветом Сумарокова («Прекрасный наш язык способен ко всему» [1, с. 125]) Хвостов декларировал плодотворность для русских писателей литературного образования, осуществляемого на самобытной национальной основе:

                По-русски сочинять возможно чисто, плавно
                И при Неве стяжать бессмертно имя славно.
                Препоны нет тому. – Ужель единый галл
                Лавровые леса себе отмежевал? [2, с. 24]

        Он оказался прав: время учебных переводов уходило в прошлое, русская поэзия постепенно обретала свой оригинальный голос и всемирное значение, – близилась эпоха Пушкина.    

                Литература

    1.  Сумароков А. П.  Избранные произведения. – Л.: Сов. писатель, 1957. – 607 с.
    2.  Поэты 1790–1810-х годов. – Л.: Сов. писатель, 1971. – 912 с.   
    3.  Хвостов Д. И.  Избранные сочинения. – М.: Совпадение, 1997. – 94 с.

         Июнь 2007