КоД 25

17:55

«У индейцев, точно так же, как и у других народов,
со времен вождей-философов,
руководивших исходом Десяти тысяч,
и до наших дней религия служит орудием
в руках меньшинства, которое в силу
своего умственного или случайного превосходства
присвоило право управлять большинством».
«Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера»

- Пироги – чудо, - в который раз констатировал Савва. – Настоятельно рекомендую на юбилейный стол. Послужат украшением стола.
- Буду очень благодарна, если Замиля не против, - холодно согласилась Майя. – Не хотелось бы создавать лишние хлопоты.
- Не всех тут вижу, - Савва, не дождавшись ответа Замили, обвел взглядом компанию за столом. – Где же, Майя, твой супруг? Где твоя дочь?
Майя ответила.
- Святые люди – педагоги! – восхитился Савва. – Покой им только снится. Слышал, в школах нынче обязательная вакцинация педсостава?
- В связи с обострением эпидситуации, - подтвердила Майя.
- На самом деле, совсем не сложно обрушить человечество в заботливо подготовленную яму, - неожиданно заключил Савва. - Стоит лишь придумать новый вирус, а потом провести вакцинацию. И первыми – первыми! в обязательном порядке! – вакцинировать учителей и врачей. Одних - потому что работают с детьми, а других – так сам бог велел. Помните у Стругацких? В Мировом Совете будущего восемьдесят процентов составляют именно учителя и врачи. Именно они - а никакие не писатели, художники, лицедеи и прочий фриковый бомонд – носители, хранители культуры, а значит, последняя надежда человечества. Выкосить их на фиг, лишить возможности иметь потомство (ведь зачастую это династические профессии) – и вуаля: толпа готова. Безликая, послушная, ведомая толпа.
- И он накинул мрачную вуаль! – сказал Антон, между делом открывая новую бутылку «Pinot Grigio». 
- Простейшее моделирование, - пожал плечами Савва. – Моделирование – один из способов человеческого мышления. Так называемая схема «предиктор-корректор».
- Прости? – Антон приподнял бровь.
- Предиктор – «предсказатель», - пояснил Савва. – Все мы склонны к прогнозированию, а прогнозы наши сбываются в зависимости от совершенства нашей прогностической системы: большего количества загруженной информации и меньшего количества загруженных ошибок. Предсказали – сбылось не в полной мере – скорректировали – предсказываем дальше. Так и живем. И рад бы, чтобы не сбылось, но мрачные предпосылки в наличии.   
- А именно? – зацепил Антон для поддержания беседы.
- Есть торжественные обряды: мыло, салфетки, антисептик, - с готовностью «зацепился» Савва. - Есть ритуальная одежда: перчатки, маски, щитки да респираторы. Есть аскетические действа, и первое из них - самоизоляция. Есть священный трепетный страх и общая молитва "Сиди дома!" Зародилась и крепнет новая религия. Аве, новый вирус!

18:05

- Мне до ваших моделей, Савелий, еще пить и пить, - Майя подставила бокал, Антон его наполнил. – Что за вино? Расскажешь, отец?
- Он расскажет, - Савва поперхнулся – то ли вином, то ли смехом.
- Что порадовало тебя, мой друг? - вовсе не обиделся Антон.
- Анекдот вспомнил. Старый. Про сомелье, - пояснил Савва и тут же, не дожидаясь просьб и приглашений, рассказал:
- На конкурсе сомелье выступает первый конкурсант. Крутит вино в бокале, берет вино «на нос», катает глоток по языку и небу, дожидается финиша… «Это, - говорит, - питкое соломенное вино напоминает мне золотые пески Лазурного берега. Я вижу стройную высокогрудую девушку, что бежит по кромке моря, вздымая перламутровые брызги, и острые песчинки жмутся к загорелой коже на изящных икрах». Второй конкурсант был краток: «Вино хорошее, а предыдущему сомелье нужно бы в бордель, к куртизанкам».
Вежливый смех был рассказчику в награду. Зато Савва посмеялся щедро, от души, хотя видел, что анекдот не зашел.
- Вот Замиля объявила во всеуслышание, что самая преданная твоя послушница, - не возражая, переключился Савва. – Что чтит исключительно твои заповеди.
- Что доказывала не раз за эти десять лет, - кивнул Антон.
Майя еле заметно поморщилась, Замиля прильнула к плечу Антона.
- Супружеские отношения, как религия: чем древнее, тем больше традиции, но меньше страсти, - сравнил Савва. – Этот момент успели прочувствовать за десять лет?
- Мы не совсем супруги, - напомнил Антон. – Так что до религии нам еще далековато.
- Было бы счастье, - отмахнулся Савва. - Любая философская, религиозная, идеологическая система краеугольным камнем своим определяет человеческое счастье: в аскезе ли, в посмертье ли, в добродетельном существовании или в раздольном веселье. Так что ко всем онтологическим вопросам философии добавляется еще один: что такое счастье по сути. Стоит четко решить этот вопрос для себя лично, как все личные переживания, соотносимые с полученным ответом, мельчают и превращаются в ничто. А вы для себя этот вопрос, похоже, уже решили.
- Наше счастье – это наш маленький миф. Личный миф, - Антон приобнял Замилю за плечи.
- Индивидуальный миф - это безумие, - Савва ответил резко, и так же резко, как рюмку водки, опрокинул бокал с вином. - Коллективный миф - это религия. А как называют явление, когда индивидуальный миф, за счет харизмы, ресурсов и грамотного маркетинга, становится мифом коллективным?
- Ты о чем? – не понял Антон.
- Это явление называют социальной инженерией, - закончил Савва, но тут же снова продолжил после короткой паузы:
- Капитал создает государства. Государства создают религии. Или наоборот: капитал создает религии, а религии создают государства.
- Определись.
- Порядок не имеет значения. Потом все это схлестывается в непримиримых войнах. Как же неразумно возлагать многие вины за происходящее на какие бы то ни было персоналии – депутатов, премьер-министров, президентов, партии и блоки - если конечный бенефициар - всегда капитал. Просто таковы свойства его функционирования: создавать государства, религии, а потом сталкивать все это в непримиримых войнах. Он этим живет. Но всегда ищут (и находят!) маленьких козликов отпущения. С именами и фамилиями. С названиями и рекламными слоганами, с программами, должностями и обещаниями.

18:15

- Сколько жива наша дружба, - Антон коснулся Саввиного плеча, - столько знаю тебя ярым атеистом и богоборцем.
- Не думал, что скажу это именно тебе, - «обиделся Савва», - но сей взгляд считаю поверхностным и даже примитивным.
- Спешу принести извинения.
- Извинения твои мне ни к чему. Важна суть. Атеизм – такой же мрак, как истовая религиозность. Истина, как всегда, посередине. Незачем захламлять разум правилами чужих игр, если не собираешься садиться за ломберный столик. Религия – игра для меня чужая. Могу побыть разве что сторонним наблюдателем, давать советы из-за плеча. 
- Хочу совет! – потребовал Антон. – Глянь, подрастает наша смена, - Нестор, услышав, что про него речь, смущенно потянулся за своим единственным разрешенным бокалом вина (Антон видел, как Нестор подливает себе при каждом удобном случае, так что формально единственный бокал превращался, как писал Луиджи Малерба, «в консервную банку, компактную снаружи, но бесконечную внутри»). – Раздели с юностью мудрость свою.
- Охотно, - согласился Савва. – Совет главный, потому что коммуникационный. Есть три типа собеседников, которых следует избегать. Первые активно пытаются навязать собственную гражданскую позицию. Само наличие гражданской позиции свидетельствует о личной неустроенности, о присутствии во внешней среде факторов несоответствия с внутренними убеждениями.
- Пояснишь?
- Поясню. Если ты оппозиционер, то все понятно: власть гнилая, в топку ее. А если сочувствующий, то безумно раздражает существование оппозиции.
- А если ты центрист?
- Не бывает центристов, - отмахнулся Савва. – Как только тебе под нос выносят блюдо, благоухающее чужой гражданской позицией, любой центризм превращается в оппозицию. У каждого неустроенность своя. Нет никакой радости сталкивать эти неустроенности лбами.

18:20

- А второй тип собеседников? – с неожиданным интересом - вполне вероятно, этот интерес был стимулирован вином из Венето - спросил Нестор.
- Вторые говорят лишь о том, как заработали деньги, или выпытывают, как их зарабатываешь ты. Весьма отвратительная группа собеседников. Не расслабишься. Если ты зарабатываешь меньше, то тебе оказывают снисхождение самим фактом беседы. И учат, они же все время учат. Дают совершенно не рабочие советы о том, что тебе нужно делать, и несут совершеннейший бред о том, что ты делаешь не так. Если ты зарабатываешь больше, то люто завидуют, ищут блох в твоей шерсти и выпытывают секреты, которые потом используют против тебя без всякого зазрения совести.
- Согласен, - с полным участием кивнул Антон.
- А третьи даже не собеседники: увязли в религии и бессмысленно проповедуют ее направо и налево. Моноложат. Все одной мерой. Это как линейкой температуру мерять или транспортиром – глубину. Живут по преданию, рассуждают по авторитету. Ни ляда в религии не понимают, но швыряют свои «хорошо» да «плохо» направо и налево.
- Есть же и такие, кто вопрос изучили, разбираются, мотивируют, - засомневался Антон.
- Разбирались бы, так не увязли, - отрезал Савва. – Подытожу: лишь недалекий человек передает власть над мыслями одному из трех демонов: государству, религии или капиталу. А беседовать с недалекими – себя не уважать. Только вынужденно, в виду обстоятельств неодолимой силы. Вижу, молодой человек со мной не согласен. Что ж не так, Нестор Сергеевич?
Нестор действительно сидел, чуть скривив рот. Антон думал, что это из-за кислотности вина, а нет – из-за скептичности мыслей.
- Не знаю, - вяло откликнулся «молодой человек». – Мы часто говорим с друзьями о разном. О деньгах, о политике. Спорим иногда. У каждого свое мнение. Свой «царь в голове».
Про царя Нестор добавил, дабы придать мысли взрослую рассудительность, но лишь – нет, не разозлил – взбудоражил солидного ресторатора.
- Молодой человек лет до двадцати пяти просто не имеет своего «царя в голове»! - взорвался Савва. - Нет, он может знать несколько языков, разбираться в любой области знаний, но принимать самостоятельные социальные решения будет не в состоянии.
- Дружище, ты недооцениваешь нашу молодежь, - примирительно вмешался Антон. – Они сегодня в полной мере вооружены критическим мышлением.
- Все «критическое» мышление молодых людей всегда направлено в ту сторону, в какую направляют его заинтересованные силы, - парировал Савва. - Его, это самое «критическое мышление», можно установить на догматический фундамент любой идеологии, религии, морали, этики. С такой «подсказанной» основой впоследствии будет практически невозможно расстаться даже взрослому разуму.
- Зря Вы так против религии, - сказала Майя. – Молодым людям нужен стержень. Нужна опора. Незыблемые отправные точки. Нужна эта самая "подсказанная основа". Нужно на что-то, на кого-то равняться. Раньше фотографы и операторы выставляли баланс белого, как бы учили камеры правильно различать цвета. Православие, может, не самая совершенная моральная система, зато учит такой баланс белого выставлять в головах и душах.
- Эка тебя, дочка, развезло с двух бокалов, - нежно пожурил Антон, но Савва к реплике отнесся с исключительной серьезностью.
- Славянское православие, - Савва развернулся всем телом к собеседнице, - стало своего рода гибридом христианства и язычества, где христианство - это обряд, форма, а язычество - суть, содержание. Так что православие, безусловно, инструмент социальной инженерии, но с подвохом. В нечистых руках может пальнуть и в самого стрелка.