Хроника уничтожения или как они выгоняют старперов

Часть I
Прошел год... Каждое утро вставал с мыслью: «Какие же они пидорасы!». А вот последние две недели что-то наступило полное умиротворение, так всё хорошо наладилось, не хотелось ничего писать. Но надо. Надо делать добрые дела. Все же есть благородная цель – добиться хоть чего-то на уровне закона, внести небольшую поправку в Трудовой Кодекс о необходимости уведомления о увольнении за два месяца и для срочных договоров (вместо нынешних трех дней) и на уровне Министерства ввести особым приказом регламентацию процедур увольнения в части гарантий выноса личного имущества и т.п. Бесправие российских научных сотрудников и профессорско-преподавательского состава поразительно. Причем понятны причины, для чего была введена конкурсная система – чтобы иметь возможность избавляться от совсем забивших на работу. Но, как это обычно и бывает, благая идея превратилась в средство облегчения любого произвола со стороны администрации.
Я произвел деанонимизацию в Фейсбуке, в том числе чтобы дать возможность администрации пользоваться дополнительными механизмами обратной связи с коллективом. По ошибке я думал, что администрации не начхать на сотрудников, не понимал, что гораздо важнее для нее внешние отношения, прежде всего – с вышестоящим начальством (ФАНО, позднее – Министерство). Но я все же попробовал свою идею и нельзя сказать, что совсем никакого успеха не добился. Академик Габибов один раз написал ответ на мои возражения против создания стройной иерархии через обязательный загон всех сотрудников в большие отделы. Разве это так мало?
Только вступив в должность и.о. директора ФГБУН ИБХ РАН, Габибов сразу оскорбил всех членов маленьких независимых групп заявлением, что они висят на институте неким грузом. И представил Ямпольского как нового зама по кадрам. По кадрам! Ямпольского – именно по кадрам! Это как в одной ОПГ надзор за проститутками осуществляли отсидевшие за изнасилование… Да, это меня потрясло. Это ж явный признак того, что новый курс не просто будет направлен на повышение эффективности, но такими методами, что все становится бессмысленным с этической точки зрения. Тем более, раз Илья Викторович уже сейчас так быстро продвигается, так и следующим директором может стать, а это для меня точно не вариант, можно сразу собираться и увольняться. Но все же решил посмотреть… А вдруг? А вдруг все утрясется? Илья Викторович Ямпольский - идеальный человек для проведения массовых и решительных сокращений персонала. И в самом деле, в институте стали исчезать люди, а занимаемые ими помещения – переходить другим, очень часто в новый отдел самого Ямпольского. На Ученых советах Габибов, объявляя об очередной ликвидации, заверял, что люди не пострадали в запрлатах и т.п. и т.д. Интересно! Интересно, как же это все происходит. Меня никогда никто не увольнял, все очень ценили. Как они это делают? Я решил, что – раз уж такая херня идет – то просто не буду ничего бояться, буду говорить и писать в Фейсбуке все, что захочу, специально.
28 мая 2017. Еще будучи врио, а не избранным директором, Габибов заявил, что он срочно всех сливает в отделы, всех, кто был в независимых группочках и лабораторчиках. На мой вопрос о необходимости разъяснения он обиженно и эмоционально отреагировал. Сказал же Габибов по существу, что для этого есть четыре причины: ФАНО сливает даже и институты, будет сокращение кадров, за границей департаменты обязательны, публикаций станет больше.
16 февраля 2018. Я влюбился в Ольгу Анатольевну Донцову, академика. Совершенно потрясное выступление 08 февраля этого года на День ученых. В присутствии Путина она заявила о плохой организации снабжения реактивами. Путин что-то пытался возразить размышлениями о развитии интернет-торговли, но она его перебила! Единственный в мире, наверное, человек, которому такое сошло с рук! Вот это крутая женщина! Я хочу. Я хочу работать под ее руководством! И к тому же чудо – директор хочет того же.
Апрель 2018.
Габибов вызвал к себе, наверное, надо ему сделать скидку на усталость, но вообще у него уникальный талант – полностью провалить переговоры, когда человек настроен на то, чтобы быть максимально покладистым к его желаниям! Спросил: «Сделаешь доклад?». Я отвечал, что он так все ловко придумал, что изменения структуры на Ученом совете не обсуждаются, что я, поскольку ранее выступал против отделов, то доклады на такого рода советах делать не могу, а в Ольгу Анатольевну я влюблен и готов ей служить, пусть зачисляет в ее отдел без церемоний, раз  уж он так хочет. Он начал что-то рассуждать про диалектический подход, но очень быстро потерял терпение, стал мне угрожать, мол, отберем у тебя все помещения, потом вообще съехал с темы, вызвав другого сотрудника, перед приходом очень некрасиво его обозвав.
В другой день он вызвал народ с нашего этажа, я же приехал позднее, по их словам, он очень страшно ругался. Зачем-то позвонил моей супруге и накричал, что он с Ямпольским подкараулит, когда меня нет в ИБХ, уволит за прогул, и добьется, что наши дети будут голодать. Я ему послал е-мейл с повторением своего тезиса о согласии на перевод в Отдел с тем только условием, что от доклада на Ученом совете я буду избавлен, а также извинением за то, что не смог прийти по его вызову. В ответ от него пришел е-мейл о ликвидации моей Группы. Это, честно сказать, меня убило. Вообще нахрен. Всё, любимый ИБХ для меня кончается, надежд на будущее нет. А и что делать? Сопротивляться - никакой возможности, структура определяется директором, на Ученом совете можно только заявить о несогласии, но это не будет играть существенной роли. Я только написал просьбу сжалиться и не увольнять сразу, а дать времени хотя бы до конца года.
Но что же сделать с любимой Ольгой Анатольевной, как выразить ей восхищение ее речью 8 февраля? Я взял, да и подарил ей букет цветов. Но, увы, в феерический момент – она как раз очень мило болтала с Ямпольским. Понятно, подумал я, все понятно, тут теперь нечего ловить. Но все же я это сделал! Я подарил своему кумиру цветы. Все же она спасла честь всех российских ученых...
Отдел организован, меня не зачислили, несмотря на просьбы. Габибов отправил к Ямпольскому обсуждать ликвидацию Группы. Ну вот, расплата за грехи, не иначе! Чтоб такое лицезреть: Ямпольский, занимая самый шикарный кабинет в институте, держа в секретаршах очень красивую девушку, вел прием в черных тапочках и белых носках. Любой уважающий себя человек, столкнувшись с таким антуражем, конечно бы подумал: «Что это за чмо?» и отказался бы разговаривать. Но мне не до этого, я подавлен. Ямпольский сразу взял такой тон, что Дирекцией решение принято, Группа ликвидируется, посетовав, что это надо проводить через Ученый совет, мол, я должен сам согласиться. Я сказал, что Габибов еще может изменить свое решение, если же нет, то я согласен на увольнение по сокращению кадров, но я нижайше прошу в любом случае дать время на какую-то доделку текущих работ, хотя бы до конца года. Он как-то сразу за это ухватился, сказал, что уж на это можно пойти, лишь бы только я сам написал заявление, на что я ответил, что я не знаю, что для этого нужно.
Мое 50-летие... Ну и подарочек от директора! Такой стресс, что ухудшается зрение, вообще кажется, будто слепну. Донцова проводит первый семинар. Вроде все нормально, она оказывается довольно умной.
Впрочем, вскоре от Габибова пришел е-мейл, что он меня «никуда не загоняет» и бог мне судья. Это вообще выглядело как согласие на сохранение статуса кво с его стороны. Но ведь понятно, что Ямпольский не отступится. Что ж, значит, надо жить в состоянии развилки до конца года – то ли уволят, то ли нет, имея планы на оба варианта. Никогда такого не было!
Конец апреля. Габибов объявляет о кадрово-финансовой реформе. По сути, анекдот про то, что сотрудникам не платят, а они ходят - так бы надо ж брать деньги за вход… Бюджетный научный сотрудник превращается в некий титул, который можно купить, а стоимость варьирует от 60 тыс. в месяц для мнс до 100 тыс для гнс. Правда, деньги надо платить самому себе. Так если прикинуть, то это одному человеку надо отдавать львиную долю, например, РНФ. А если подсчитать через коммерческий контракт, то получиться, что надо для меня, для снс, каждый год приносить в бухгалтерию института почти полтора миллиона. Тогда-то будет сохранен оклад в 20 тысяч и возможность получать премии.
Некоторые сотрудники воодушевились и вызвали директора на неофициальное собрание, мол, что вообще происходит. На нем Габибов сделал гениальный ход, произнеся речь в таком духе, что он лично не допустит никакого массового сокращения, если сверху будут настаивать, то он сократится сам, но надо во всем стремиться к тому, как на Западе, а там ученые вообще богатые люди. И это возымело успех: собрание вместо обсуждения по существу превратилось в вечер воспоминаний: все поработавшие за границей тут же полезли на трибуну рассказывать, какие порядки они видели, и как хорошо бы оттуда заимствовать что-нибудь. А поскольку в разных странах особенностей много, то этот поток предложений превратился в хаотический треп. Иногда, правда, люди еще жаловались на поступки Ямпольского, но Габибов ловко отбивал тем, что он лично так себя не ведет. Я вообще сначала все же думал выступить радикально против чудовищных инноваций дирекции, однако вспомнил, что, поскольку есть договоренность, то неприлично ее подвергать сомнению, к тому же эта болтовня сотрудников сильно раздражала. Поэтому я решил по приколу выступить наоборот – ЗА ДИРЕКЦИЮ. Я с трибуны заявил, что такова у нас патриотическая политика – сверху спускаются невыполнимые требования. В таких условиях директор имеет три пути: подать в отставку, приступить к массовым увольнениям, прибегнуть к манипуляциям с переводом на доли ставок. Наш директор выбрал гибрид второго и третьего варианта, с тем нюансом, что расправляться будут в первую очередь с бедными подразделения. Это касается и меня лично. Вроде бы все ясно сказал. Но тут случилось нечто, заставшее меня врасплох: стоявший рядом Габибов вдруг вставил, что он просто хочет помочь. При этом у него были такие искренние и лицо, и голос, что невозможно было не поверить. Вот этот момент меня и сподвиг на то, что раньше только обдумывал: эксперимент на себе. В самом деле, как иначе узнать, какова же эта обещанная помощь человеку, много работающему, но не выполнившему финансовые показатели? В тот же момент я только предложил, чтобы все увольнения делались прозрачно. Ага!
Искренне не понимая все же, почему меня не хотят пригласить в отдел Донцовой, я продолжал к нему присматриваться, выполнил формальные требования: ликвидировал тему госзадания, влившись в большую, свои помещения предоставил людям Донцовой, посещал ее семинары. Думая, что вот стоит только Донцовой сказать хоть полслова, и я радостно отвечу: «Да, конечно, я мечтаю войти в Ваш отдел, давайте же скорее это сделаем!». Но этого не происходило, совершенно напротив – хотя Донцова проявляла относительно меня осторожный интерес, но на семинарах ничего не говорила, а только лишь после их – и с другими людьми.
Нравы «нашего» отдела ЖИВЫХ СИСТЕМ однако оказались таковы, что лучше бы название поменять на, нет, пожалуй, все же не МЕРТВЫХ, а УМИРАЮЩИХ. Как раз история с названием это и выявила рельефно. Название утвердили, но потом надо было перевести его на иностранный язык. Какие же “systems”: “living” или “live”? И вот сначала сотрудники начали дискуссию, со ссылками на википедию, поскольку дискуссия велась электронно, то я им анонимно объяснил, в чем там прикол (у меня у самого английский не родной, но по этому вопросу мне ранее все растолковали знающие люди). И вот – что далее!? А далее поступило требование прекратить дискуссию. На основании чего же? А потому что Донцова уже выбрала вариант. То есть каковы порядки этого отдела: цель его существования – угождение начальству, кто бы ни был этим вожделенным начальником. А поиск истины не интересует массив научных сотрудников!
И семинар, к сожалению, не всегда, но время от времени превращался из научного мероприятия в сад земных наслаждений Ольги Анатольевны. Был там один заведующий хиленькой лабораторией. Однажды его включили в братскую могилу Science, которая естественно набрила тысячи ссылок, и он почему-то решил, что теперь сможет всю жизнь на этом одном лавровом листочке и почивать. Честно сказать, я бы и сам его уволил, в одном отделе с таким персоналом – этой ж тоска. Но! Семинары! Вот он докладывает, я уже надеюсь, что, хотя раньше было впечатление от его работ как от полной херни, но теперь нас собрали послушать его подробно, так я сейчас все же разберусь, что там они делают… Я по наивности тогда еще не знал, что Донцова с Габибовым просто заранее договариваются: кого громить, кого поддерживать. И это было просто невозможно неприлично для научного учреждения. Человеку Донцова вообще не дала говорить, перебивая через слово, задавая то правильные вопросы, то откровенно придирочные.
Я был в шоке, с этого момента началось постепенное мое охлажение к Донцовой. Я стал откровенно везде заявлять о своих впечатлениях, что это же грубейшее попрание академических норм, надеясь, что ей об этом как-нибудь донесут, и она подумает над своим поведением. В этой части вроде бы удалось достигнуть улучшения, видимо, у нее неплохо налажен анализ слухов. К сожалению, нельзя сказать того же самого о Габибове. Хотя в Фейсбуке я всегда его поддерживал, например, призывал за него голосовать на выборах директора, ему доносили черт знает что, создавая противоположное впечатление. Однажды столкнувшись со мной, он резко стал наезжать, что он меня отправит к нейрохирургам, а потом запретит заниматься экспериментальной работой. Точно так же, как сделано было с одним несчастным сотрудником, перешедшим от алкоголизма к токсикомании после загадочного группового избиения, существенно повредившего мозг. Я, конечно, сначала испугался, но потом подумал, что ну их всех, принципы выше прагматики.
В сентябре 2018 я сам вызвался рассказать о своей работе на семинаре Отдела. Поскольку в одном все мое многотемье никак не уложить, то я предложил сделать серию докладов. Собственно говоря, как строить доклады? Я решил, что надо все делать так, чтобы была максимальная польза для молодежи. И, в самом деле, семинары такие именно для молодых и хороши. Например, тебя постоянно перебивают, вот что делать в такой ситуации? Это ж супертренировка! Старперам вроде меня, конечно, уже все равно, я решил, что буду мягко и вежливо отказываться прерывать доклад, отвечая на вопросы только в конце. Так и сделал. Правда, о чем сожалею, повелся на провокацию Габибова, который вставил в упоминания геномов рыб что-то бессвязное про рыбную кулинарию. Важно, что он сделал это в самом начале выступления – это, надо признать, сбивает довольно сильно. После выступления я ждал, что Донцова в той или иной форме все же сделает предложение войти в Отдел. И что же? Она спросила, сколько у меня статей за пять лет! О боже, наверное, пора уже всем сотрудникам на лоб цеплять индикаторы со всеми хиршами сразу… Настолько такой вопрос раздосадовал, что я ответил так, что не помню, и меня вообще этот параметр не интересует. Я все же решил рискнуть и предложить себя сам: я совершенно серьезно сказал, что готов бросить все свои темы, и работать по той, которую она укажет. В ответ она улыбнулась!
Еще только конец ноября, до конца года еще более месяца, то есть, нарушая апрельскую договоренность, Ямпольский вновь вызвал к себе, на этот раз начал не вежливо и спокойно, а с хамства, и, мол, я должен как-то так сделать, чтоб оказаться в отделе Донцовой. Я ответил, что она не предлагает этого. Он тогда почему-то стал с уверенностью говорить за нее, что она и не предложит. Давай давить, мол, попросят написать заявление по собственному. А я после апрельского шока ведь обнаружил, что коллектив как-то не проявляет энтузиазма по поводу моего возможного ухода, а ровно наоборот. Так и чего я должен прогибаться? Ответил, что заявление по собственному желанию я писать не буду ни при каких обстоятельствах, и, думаю, какая-то дикая херня вообще: чего ж я должен напрашиваться к Ольге Анатольевне? Которую хотя уже не так сильно, но все-таки еще люблю? Это же просто оскорбительно для нее, пусть сама выбирает себе кадры по вкусу. Рискнул немного разъяснить свое видение ситуации по-человечески, а вдруг я ошибаюсь в оценке моральных качеств Ямпольского. И закончил тем, что пусть все решает директор.
Директор же, встретив меня, опять почему-то сразу начал наезжать. Мол, срочно в отдел Донцовой, заявление мне на стол! Блин, ну вот что за форма, и что за дурдом? Да давно ж я согласился с вхождением в отдел, чего еще надо, зачем нужно давление-то оказывать? Повернулся я и ушел.
Добрейшей души человек, Михал Иваныч Шахпаронов, взялся все урегулировать. Пришли мы с ним к Габибову, причем удачно – он находился в абсолютно адекватном состоянии, что большая редкость, очень мило поговорили, с немалыми элементами откровенности с его стороны, сочинил я заявление о вхождении Группы в Отдел, он его подписал. Ну, вроде всё, угроза увольнения отменяется, а директор молодец.
Ага! Почему-то никак иначе, а на семинаре Габибов с Донцовой проделали вот какой фокус: он выкладывает это заявление, рассуждая о том, что мне нужна докторская диссертация и т.п. Она же берет и резко говорит, мол, что это за Группа такая, ее надо ликвидировать, введя в лабораторию.  То есть все мои просьбы идут нахрен, причем при скоплении народа.  Тут я, конечно, сделал политическую ошибку, заявив, что у нас и лаборатории есть из одного человека, чего ж к группе придираются, да уж увольняйте, зачем давить не по делу. Увы, именно ее лаборатория тогда как раз насчитывала одного реального сотрудника! Донцова энергично отбросила мое заявление, высказавшись в пользу сохранения Группы в настоящем статусе – т.е. в прямом подчинении дирекции.
Ну, ладно! После семинара я подумал, а что тут плохого, если буквально выполнить распоряжение любимой (все еще, несмотря на неразделенность этой любви)? Директор сейчас – Габибов, а ведь интересно было бы чему-то у него поучиться, как он добился в жизни таких успехов, хорошо бы было, если б он и в самом деле чем-то помог. Деньгами, конечно, лучше всего. Или хоть связями, коих у него целая сеть. И написал ему е-мейл, что в такой ситуации хотелось бы поработать под его непосредственным руководством, в режиме, так сказать, Пушкина при царе. Он ответил согласием, но, мол, будет очень строг. Тем более интересно!
Итак, с этого момента к списку моих руководителей я отношу и академика РАН, избранного директора ИБХ РАН, А.Г. Габибова. Я отнесся к этому с огромным энтузиазмом, даже завел особую очень шикарную папочку для делания кратких презентаций и записывания его мыслей (увы, потом ее у меня украли). К сожалению, быстро выявились главная практическая сложность: Габибов не просто занят, а он зверски перегружен на своем посту. Встречаться удавалось изредка, по субботам, но и то, разговаривая со мной, он делал еще несколько других дел одновременно. Мое мнение о нем как о ученом, как о специалисте, очень сильно выросло. Он реально очень эрудирован и способен предложить немало интересных подходов, причем некоторые мне самому и в голову не приходили. В этом смысле общение с ним доставляло немалое наслаждение. Но, напротив, впечатления от его методов управления (чем он вроде бы и добился впечатляющих успехов!) оказались удручающими. Габибов абсолютно демотивировал работать над тем, что собственно мы и затрагивали, хотя ведь для общения с ним я выбрал для меня лично ужасно интригующую вещичку. Поскольку дел у меня тоже много, то он с какого-то бодуна решил, что я вообще ничего не делаю – именно на том основании, что я медленно продвигаю эту тему. Он стал быстро терять терпение, кричать, что я неэффективно работаю, короче говоря, опять впал в неадекватность.
Надо ж было как-то обдумать этот интереснейший феномен – пропажу желания работать над лично меня сильно вдохновлявшей темой после презентации ее Габибову. В чем дело? Думал я, думал, и наконец меня озарило! Вот где корень: Габибов оскорбляет объект исследования, например, может назвать архебактерию грибом! Если подойти от противного, то все становится на свои места: объект надо просто любить! ЛЮБИТЬ! Как же я раньше не дошел до этого, а??? Почему никто не сказал??? Почти вся жизнь потеряна, но ладно, лучше поздно, чем никогда. С тех пор я на этом и стою, и всем советую. Благодаря Габибову я понял главное!
За это я ему послал благодарственный е-мейл. Ну, конечно, он подумал, что я над ним издеваюсь. Да и ладно.
Это было летом, а 31 октября срок договора кончается, стало быть, надо проходить очередной конкурс. Почувствовалось что-то такое в атмосфере: будут проблемы, конкретные, для своего удобства директор до этого момента все и отложил. Но какие именно проблемы-то? Увольнение или издевательства? Это все же разные варианты, очень разные!  Я тогда еще не знал, что и сам директор колебался, ведь были соображения у него и за, и против меня. И как буриданов осёл избегает смерти от голода путем реакции на самые слабые толчки, так и директор сделал выбор, побуждаемый нелепейшим недоразумением, которое даже не стоит упоминать, настолько оно глупо.
Я же находился в полном неведении, что там они надумали и решили. И как я буду решать проблему с привлечением внешнего финансирования? А вот никак – вот и посмотрим, о какой такой помощи говорил Габибов в прошлом году…. Во всяком случае, поскольку коллектив против моего ухода, то я лично настроен работать. На любых условиях, хоть и бесплатно. Но еще и деньги платить за право работать? Да еще и это представлять Ямпольскому? Вот это, конечно, хрен. Не, ну как? Конечно, я могу напрячься и выполнить эти условия. Но для чего я должен напрягаться, чтоб удовлетворить то, с чем я не согласен? Нет. Хрен!
Сентябрь. Написал заявление на проведение конкурса для себя, подав одновременно Ямпольскому и Габибову. Заодно указав, что я готов, если надо, перейти на любую долю ставки и т.п. Надо сказать, что Ямпольский имеет обыкновение выбрасывать заявления, которые ему не нравятся. И почему нет? Ведь какие-либо наказания за это отсутствуют. Габибов отреагировал совершенно неожиданно. Он срочно вызвал в крайне раздраженной манере. Ну как с такого начинать: «Вы на рабочем месте?» Уважающий себя сотрудник сразу бы послал такого директора. Но я ответил: «Да, я на рабочем месте и иду к Вам». Вот надо было все разговоры с Габибовым записывать, порой очень важно, что он сказал буквально, причем промеж всякой ерунды. Габибов сказал, что он готов продлить на год, при том условии, что я совершу поездку в Америку. А потом – до свидания. При этом у него был такой взгляд, что стало понятно, это и в самом деле будет увольнение, он решил. Но, собственно говоря, моментально взвесив эти вводные, я решил, что нормально. Раньше вот Ямпольский хотел уволить за восемь месяцев, теперь же гуманно дают целый год на подчистку дел и поиск новой работы. А и в Америку почему бы не съездить? Давно там не был, очень интересно. И я согласился, конечно, сказав, что визы сейчас еще нет, так что позднее. Вроде бы ОК? Нет, Габибов устроил совещание по моему поводу, пригласив расширенный круг заинтересованных лиц. Начал с того, что у меня конкурсная позиция. Вот блин, а то, что я отказался от постоянной ради того, чтоб как-то продвинуть науку на своем этаже, и долго вообще не брал себе денег? Я промолчал. Но когда он опять стал утверждать, что я отказался войти в отдел Донцовой, пришлось его перебить, поправив, что все же это она отказалась сама. Он зачем-то стал рассказывать про нее, что она говорила, что не может работать с таким человеком. Интересно, все могут, многим даже нравится, а вот академик - не может! Хрень какая-то, но тут я тоже промолчал. Но, так или иначе, поскольку его неверные утверждения меня сильно раздражали, то беседа приняла не совсем спокойный тон. Добрейшей души человек Михал Иваныч Шахпаронов пытался как-то Габибова умиротворить ссылками но то, что другие же работают в таких же группочках как и у меня. На что Габибов отвечал, что, они дисциплинированы («сотрудничают со следствием»). Я же сказал, что и я готов быть дисциплинированным, но надо четко договориться и не оказывать на меня это дурацкое давление, когда то одно, то другое. Так или иначе, ни о какой ликвидации группы Габибов тогда не говорил, пообещал свою поддержку на комиссии в октябре на продление на год, а мне условие съездить в Америку. Правда, при этом его заносило на чушь типа того, что он мне купит билет, но это я пропускал мимо ушей. Вроде бы нервно, но договорились. Тут же я пошел посмотрел вакансии на ученые-исследователи.рф, обнаружил свою, подумал, что Габибов молодец, оперативно выполняет свои обещания, подал туда заявление и спокойно продолжил работу.
Я тогда еще не знал, что это все было придумано, чтобы я расписался в отделе кадров в уведомлении о конце договора, чему я не придал никакого значения, так как и ранее это делал.  Вещь эта совершенно мелкая, нарушение уведомления не влечет за собой восстановления уволенного, там лишь небольшие штрафы от Трудовой инспекции. Но уже и этого они боятся и устраивают такие вот цирковые представления!
14 октября
Приношу секретарю Конкурсной комиссии бумажные документы. Ее нет. Что это за? Звоню ей, она отвечает, что у нее устное распоряжение Ямпольского документы от меня не принимать. ****ецбля! Что делать, осталось две недели, дел дохуя, как вообще? Куда вообще деваться? Ну вот же суки, а??? Понятна теперь методология обращения с изгоняемым старпером: дотянуть до конца, давая любые обещания, чтоб его взять врасплох, а там ему куда ж податься-то? Он согласится на любые условия. Это понятно, это триумф эксперимента. НО ЧТО ДЕЛАТЬ ЛИЧНО МНЕ????!!!!
Тут меня надоумили, что с дирекцией надо общаться не просто так. Надо заявления подавать через канцелярию с фиксацией входящим номером и печатью. Ну, так и подал Габибову, мол, как же, почему не выполняются договоренности, несмотря на официальное объявление конкурса. Габибов вызвал к себе и, к моему удивлению, стал обвинять в том, что я подделал документы. Где же какое объявление конкурса? Ну, я в молодости, конечно, в такой ситуации обязательно бы вспылил и послал нахуй, но, перевалив за полусотню годов, полагаю, что это скучно, гораздо интереснее посмотреть, а что же будет, если этого не делать, если пойти по другому пути. Ну вот, предъявил ему факты, он как-то странно отреагировал, то нервничал, то задумывался, то обвинял меня в несоответствии, то говорил про то, что может взять в свою лабораторию (правда, ему тут же секретарша сказала, что денег у него нет). Отложили до вечера.
Вечером Габибов вызвал к себе опять, начав ласково, пытаясь как-то зацепиться за здоровье моего отца (добрейшей души человек Михал Иваныч Шахпаронов ему про это сказал, что вообще не очень хорошо, все такие факторы - это как бы давление на администрацию со стороны сотрудников, недаром же и Донцова любит рассуждать, что наука не собес). Потом постепенно он опять стал распаляться, зачем-то посылать нас нахуй, жалуясь, что ему раньше приходилось унижаться, а никто не помогал и т.п. Ну, я что-то подумал, а чего мне в самом деле надо? Ничего уже... В Вятке недавно сложилась ситуация такая, что не только у отца обнаружился запущенный рак, и надо ехать разбираться, нельзя ли еще чего-то сделать, но и вообще все больны… по большому счету надо бы все бросить и ехать туда ухаживать за ними. Хотя бы на несколько месяцев… Какие уж тут антииерархические принципы, независимые группы и т.д.!!!  Да подпишу сейчас что угодно, нужна какая-то отсрочка от проблем. Вот я и говорю: «Делайте со мной все, что хотите». И вот что же произошло после этого? Габибов вновь вызвал своего Ямпольского. И они вдвоем стали на меня давить, причем Габибов Ямпольскому делал знаки, думая, что я не вижу. Все же эта их кооперация – мерзость, которую я не могу переносить физиологически, тошнит меня от этого. Габибов ерзает, Ямпольский гнет свою линию, что объявление о конкурсе – это ошибка низшего технического работника, я должен отозвать свое заявление. Я говорю, что опять вы начали меня увольнять, я не согласен с таким методом. Габибов, мол, ну давай его заслушаем, ехидным тоном добавив: «У него еще и отец больной». Давай спорить, сколько мне дать минут: Габибов – пять, Ямпольский – три. Интересно, думаю, тут какой-то порядок все же есть или реально дурдом? Но вроде бы договорились, сказал спасибо.
И что же? Через два часа после того пришло уведомление, что конкурс отменен, так как «не объявлялся». Они просто наконец разобрались, как в этой системе отзывать объявления! Пишу Габибову е-мейл, мол, как вы выполняете обещания. Он в ответ - что отмена конкурса приостановлена.
Ну! Всякие сомнения, что Габибов с Ямпольским могут быть не заодно, развеялись. Прорваться-то на конкурсную комиссию я прорвался, но что с того? Габибов, между прочим, настолько силен, что способен добиться голосования целой Академии наук за себя, что уж говорить о комиссии, в которой он сам председательствует? Шансов нет. Конечно, можно было бы походить на прием к членам комиссии, в особенности к влиятельным академикам, которые могли бы как-то поддержать, но решил этого не делать, а вдруг они предложат какую-нибудь свою помощь или «помощь». И правильно – как выяснилось позднее, решения конкурсной комиссии не обязательны для исполнения администрацией. Ограничился только рассылкой своих данных, чтобы не придумали лишить меня слова по формальным основаниям.
Итак, приближалось 17 октября 2019 года, славнейший день в моей жизни, а в истории ИБХ – увы, позорнейший. Думая, что, раз я все равно обречен, так ничего другого не остается, как устроить радикальный демарш. Сказать все, что я думаю относительно структурно-кадровой политики новой администрации и т.д. Но мне привели вот какой аргумент, приведший меня в полный восторг: членам комиссии нет персональной выгоды голосовать против, поэтому шансы очень хорошие. Хмммммм, а и в самом деле: я ведь, если буду устраивать скандал, так не оставлю людям выбора, они только пожмут плечами и с удовольствием проголосуют против. А выбор – это главное, он обязательно должен быть. И как же хорошо проверить гипотезу о том, что комиссия по своей природе добра!
Ага, так вот ради этого я поступлю ровно наоборот: буду вести себя – насколько это вообще возможно - скромно и покорно, сам признаю все ошибки и т.п. Поэтому утром 17-го я резко переделал презентацию, причем сделал акцент не на прошлом, а на планах – чтобы ими заняться в том случае, если Габибов вдруг все же захочет сохранить лицо и выполнит обещание продлить на один год. Причем ввел одну из своих гипотез относительно некоторых аспектов регуляции продолжительности жизни у некоторых животных. Меня ведь порой упрекают некоторые люди, что я разбрасываю бисер перед свиньями. Но так ведь это же такой тест! Как иначе-то определить? Надо положить бисер и посмотреть на реакцию.
Итак, Комиссия. Я вогнал себя в смиренное настроение. Быстренько все оттарабанил, перед последним слайдом ясно сказав, что я это показываю именно потому, что нахожусь на грани увольнения. И тут же вскочил великий академик Лукьянов, мол, это какой-то «поток сознания», ПОТОМУ ЧТО ОН лично никогда такого не слышал. Это меня немного смутило, так как несправедливость из его уст исходила какая-то совершенно дикая, ну чем, например, плохи фотографии вскрытых мышей? Но тут же сообразил, что это касается последнего слайда с изложением гипотезы. Я ответил, что это естественно, что он ничего такого ранее не слышал, так как эту гипотезу я сформулировал в таком виде только сегодня. И вообще – тут слишком часто критикуют людей за недостаток фундаментальности, ну вот – у меня есть и новизна, и фундаментальность. Так я сказал и остановился, ожидая вопроса по существу. Лукьянов в самом деле опять встал, собираясь говорить, но Габибов его усадил жестом. Вообще реплику Лукьянова можно расценить двояко: он одновременно отмечает высокий уровень научной новизны и критикует за необоснованность. Так вот я и теперь отношусь к Лукьянову: у него остался интерес к науке, еще есть живые реакции, но наполовину уже и он атрофировался – такова цена, которую ему пришлось заплатить за успехи в предпринимательстве и менеджменте. Далее пошли реакции членов Деева и Завриева. Я, грешным делом, сильно на них обижался, с удовольствием бы и придушил, но по прошествии года думаю, что напрасно я так…. Будучи из-за своей карьерной уязвимости в полной зависимости от директора, они не могут просто спокойно сидеть и голосовать так, как им велено, они обязаны активно демонстрировать свою лояльность – в данном случае вербально. Далее бывший зам по кадрам попросил показать еще раз список статей, сказав, что тут все нормально. На это возражений не было. Повисла неловкая тишина. Поскольку и Ямпольский молчит, то ясно, что вопрос уже решен. Чтобы как-то заполнить паузу я сказал, что я на все согласен, могу работать, перейдя на долю ставки, могу занять техническую должность, могу бесплатно – волонтером. Тут же Завриев вставил, мол, волонтером нельзя, у нас же требования безопасности. Я ответил, что это ничего, студенты же работают бесплатно, я студентом бесплатно начинал здесь, в ИБХ, еще в 1989, могу так же и закончить. В какой-то момент Габибов взорвался эмоциональной речью, часто ее перемежая тем, что он меня очень ценит и любит. Но я такой нехороший, отказался войти в отдел Донцовой. Тут пришлось в который раз его поправить, что все же не я отказался, а ровно наоборот – она. Я отказывался делать только доклад. Это он пропустил и продолжил в том же духе, обвиняя в том, что я не сделал нечто (тут уж неловко было его перебивать и напоминать, что это я ему и предлагал, но он отверг), далее же понес совсем дикую ахинею, что я как-то не так сижу на семинарах, но он, поскольку меня очень ценит, так купит мне билет в Америку. Ну что тут? По-моему, услышав такое, любой уважающий себя член комиссии проголосует против директора, за сотрудника. Поэтому я правильно сделал, что не стал просить последнего слова, а только сказал спасибо.
Проголосовали (протокол так и не могу получить, заявления игнорируются). 11 - против, 7 – за, 4 – воздержались. Вот что значит «воздержались»? Они что, впервые в комиссии, не знают правил, что нужно набрать не менее половины голосов «за», то есть «воздержался» – это тоже «проти»в? Вот это меня бесит до сих пор, не могу найти оправдания таким людям.
Уезжая вечером к больному отцу, что я думал? Честно сказать, мною охватило восхищение. Я ведь прежде всего ценю технические аспекты. Габибов совершенно гениален! Раньше вот все тютюкались со старперами: «Ах, уволить нельзя, ну никак нельзя уволить!» Оказывается, что это очень легко, элементарно, нужно только немного энергии. Но и более того: это же не просто увольнение! Человек еще и должен быть благодарным Габибову! Человека нахуй, а он обязан директору за доброту и заботу. Человека – несмотря на бедность и убогость – не выгоняют, его переводят на грант на год, причем на директорский грант! Об этом провозглашается на комиссии, в присутствии сторонних членов! Феерическая доброта, не так ли? А то, что через год старпера с этого гранта пошлют? Про это уже никто не волнуется.
Вот. Когда несколько месяцев назад я думал, будут увольнять или издеваться, и склонялся все же к второму, так как не понимал, что будут сначала издеваться, а потом увольнять, и все технологии отработаны.
В общем, я оказался в совершенно безвыходной ловушке. Габибов будет мне год ****ь мозги, обвиняя в неэффективности, потом окончательно выгонит, поддержки никакой, через год я буду еще на год старше с еще более блеклыми перспективами. А семейные дела - ситуация с отцом и другими родственниками – безнадежность. Одним словом.