Глава из романа Двенадцать дней

                День третий

     На краю земли, где горизонт казался невероятно близким и досягаемым, высился прекрасный замок. Все пути к нему давно заросли высокой травой, и лишь стройные остроконечные башни одиноко темнели на фоне бескрайнего неба. Старые стены, густо увитые диким плющом, стойко хранили дворцовые тайны прошлых лет, не позволяя настоящему просочиться в свои недра.
... Тот июнь выдался на редкость ярким и солнечным, щедро пропахшим пыльцой луговых цветов и вечерней речной прохладой. В городских парках детвора в панамах осаждала ожившие аттракционы, газировка лилась рекой, приятно пощипывая в носу и увлажняя сладким сиропом жаждущее горло.
    - Молодой человек, присмотрите за ребенком, мне тут на пять минут отлучиться... , - обратилась ко мне толстая тетка со свежей перманентной завивкой. Не дожидаясь моего согласия, крупная женская фигура моментально затерялась в густых зарослях зеленеющих кустов, и мы остались один на один с мелким пацаном, беззаботно болтающим ногами рядом на скамейке.
   - Тебя как зовут? - спросил я, делая вид, что ужасно рад возможности побыть нянькой маленького незнакомца.
   - Не скажу. Ты мне не нравишься, у тебя голова большая,- противным писклявым голосом отрезал малыш.
   - Ну ладно, давай так посидим, пока твоя мамка вернется.
   - Нет у меня мамки, она меня в подоле принесла, а потом пропала. Так тетка Зоя говорит.
   - Вот эта, что сейчас придет?
   - Не придет она. Надоело ей со мной возиться, а ты ей понравился, газеты вон читаешь и в галстуке, -  придумаешь, что со мной делать.
Я решил не поддаваться на провокации противного мальчишки, терпеливо поглядывая в сторону кустов. Время шло, за мальцом никто не возвращался, и через некоторое время стало ясно, что устами младенца действительно глаголит истина. Я стал вспоминать, где находится ближайшее отделение правоохранительных органов, но тут мальчонка дернул меня за штанину и жалобно пропищал:
   - Не отдавай меня, дядя, я тихий, мешать не буду!
   - А как зовут, скажешь?
Опустив глаза, он прошептал в землю:
   - Адам я...
Мне стало как-то не по себе, ведь мою маленькую дочь звали Ева.
   - Пойдем,- сказал я, - перекусим что-нибудь, а потом думать будем,
куда Адама отправлять.
   - Не надо меня отправлять, я с тобой хочу остаться, дядя!
   - Хорошо, пошли, - ответил я, и мы дружно отправились в соседнее кафе,  забыв про нелюбовь к большим головам.
   
   ... Люди стояли в оцепенении, задрав головы и наблюдая удивительный мираж. Над городом, где-то под облаками, возник старинный замок. Его тяжелые ворота медленно распахнулись, и оттуда потянулась похоронная процессия. Воины в доспехах несли украшенные полевыми цветами носилки, на которых лежала заснувшая навеки хозяйка дворца, а позади горестно шествовал на черном коне величавый всадник с  поникшей головой в сопровождении своей многочисленной свиты и повозки с тремя детьми. Траурный кортеж направлялся в сторону крутого берега бурной реки, где надлежащим образом уже были сложены специально подобранные сухие ветви и стволы деревьев для погребального костра. Слуги водрузили носилки на деревянный постамент и поднесли зажженную лучину. Беспощадное пламя жадно охватило печальное возвышение, и вскоре все видение заволокло густым облачным дымом.
   - Фата моргана, фата моргана.., - пронесся в толпе осторожный шепот, а люди все стояли и стояли, с волнением вглядываясь в побледневшее небо...
   
   Адам воспитывался в детском доме. На тот момент я был разведен и не мог взять его к себе, но во время свиданий с дочкой мы часто навещали мальчугана, дарили подарки и брали с собой на прогулки. Он вырос хорошим человеком, настоящим благородным рыцарем, готовым пожертвовать всем ради покоя и благополучия своего королевства.
   
     - Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить  все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой. Научи меня веровать, надеяться, терпеть, прощать и любить!